Один зимний рассвет

      Белоснежные хлопья кружились в неспешном вальсе, укрывая снежным одеялом дома с броскими вывесками, что помигивали неоновыми лампочками, серебристой моросью украсили спящие деревья, пустующие площадки и узкие переулки. Пробирающий до костей ветерок гулял по нагоняющим тоску дворами и забирался под одежду, прячась в складках ткани и лаская морозными языками открытую кожу.       «Город просыпался», — можно было бы сказать про любое другое место, но не про это. Готэм, словно фенек или волк, вел ночной образ жизни и, полный распутности и порочности, раскрывал всего себя в полном свете лишь перед криминальными авторитетами и сомнительными личностями. Эти люди погружали город все больше и больше в грязь, ад или черт еще знает куда собирались попасть все эти убийцы, воры и насильники. Они роились мелкими бандами в лабиринте бесконечных улочек, пропахших дымом, кровью и паршивой едой из дешевых забегаловок.       Этой ночью большинство следов их злодеяний замело снегом: они скрывались в пушистом одеяле от местного блюстителя закона, но даже это не спасало их от кевларового кулака правосудия и автомобиля копов.       Первые солнечные лучи бледными росчерками красили кобальтовое небо, пряча редкие созвездия в широком рукаве. Ночная жизнь подходила к концу, уступая дорогу существованию обычных граждан. Бездомные в потертых куртках располагались на привычных местах около дороги и в ожидании нового оживленного дня готовили чаши, блюдца и даже тарелки под монеты и нечастые купюры сжалившихся людей.       Вот и Темному Рыцарю приходит час возвращаться в бэт-пещеру, чтобы снять с себя маску справедливости и надеть лицо избалованного миллиардера. Только оставалось разобраться с одним небольшим делом.       Бэтмен бесшумной тенью пролетает над площадью, проносится мимо мрачных горгулий, припорошенных снегом, по дороге не дает одному дрожащему мальчишке с отцовским пистолетом ограбить круглосуточный маркет и достигает парка аттракционов. Несмотря на давнюю заброшенность он так и сверкает рождественским трехцветием. Старые, ржавые качели обмотаны мерцающими гирляндами, дорожки усыпаны конфетти и следов туфель человека, который устроил здесь праздник, почти не видно. Зато саму сутулую фигуру их владельца — вполне.       Он сидит на крыше самой верхней кабины колеса обозрения. Свесив ноги вниз, курит дежурную сигарету и, поежившись от холода (фиолетовое пальто плохо сохраняло тепло в столь низкую температуру) поправляет полосатый шарф.       Уэйн с тихим щелчком крепится крюком за перекладину колеса, и Джокер, тут же кинув сигарету куда-то вниз, расплылся в своей самой широкой улыбке.       — Бэтси! — когда в возгласе переходящего на фальцет Джокера не слышатся те самые истеричные нотки, предвещающие выгребную яму, набитую трупами, его тембр звучит приятно. Мягкий голос без противного скрежета ласкает слух и даже постоянно меняющие друг друга интонации не портят его. — Ты все же нашел мое приглашение! Почти рассвет, и я думал, что ты решишь не посещать нашу очередную встречу. Может, даже моего сюрприза не найдешь. Но ты же Бэтмен! — вскидывает он руки. — И всегда приходишь к своему главному врагу.       Брюс не упоминает, что известие об огромной подарочной коробке, набитой заведенными челюстями, Гордон не мог не донести. Остерегаясь новой выходки Джокера, Джеймс воспринял пощелкивание зубов за тиканье часов бомбы, приказал эвакуировать людей, вызвал саперов и побежал на крышу полицейского участка, чтобы зажечь бэт-сигнал. Взрыв состоялся. Хлопнул механизм, разнося по кабинету блестящие бумажки и хихикающие игрушечные челюсти. В любом случае, это было куда лучше угрозы взорвать вереницу школьных автобусов, заполненных перепуганными детьми. Или мэрии, изрисованной фосфорной краской, обокраденного цветочного магазина, чтобы завалить (в самом прямом смысле этого слова) готовую к битве фигуру громадной кипой пышных букетов. Джокер знал толк в том, как изящно кадрить грозных парней в костюмах летучей мыши.       Бэтмен присаживается рядом и, пока клоун с чем-то возится в стороне, в несколько секунд расправляется с застежками костюма. Он снимает с себя маску и приглаживает тёмные волосы в попытке придать им что-то приличнее.       — Стряпня твоего чудо-дворецкого и близко не стоит с, — оборачивается на него Джокер с двумя бургерами из ближайшего фастфуда. — Оу, — он запинается, глядя на открытое лицо Уэйна, и растягивает губы в неловкой, но довольной улыбке. — Привет, дорогой.       Мужчина впихивает ему в руки один из сэндвичей и, смотря то куда-то в сторону, то возвращая глаза к Брюсу, с озабоченным бормотанием разворачивает шуршащую упаковку. Для них общение без маски защитника Готэма и грима принца преступного мира все еще волнительно. После стольких лет битвы в привычных театральных образах подобное кажется интимным. Смущающим. Более неловким, чем недавний первый поцелуй. Все равно, что дать пощупать голыми руками свою искореженную временем душу или распахнуть дверцы шкафа, до верху набитого скелетами запятнанного прошлого. Подобный момент ужасно личный для тех, кто бродил вокруг да около так много времени.       Брюс распаковывает бургер. Стóит взявшему себя в руки Джокеру вернуть к нему самоуверенный взгляд, чтобы начать травить увлекательные байки, Бэтмен ослепительно улыбается. И это совсем обезоруживает клоуна, заставляя уголок его губ нервно дернуться.       — Вот уж нет, Мистер Уэйн, — раздраженно ткнул он пальцем в крепкую грудь, защищенную кевларом, — улыбаться так, чтобы выбивать из людей дух — это моя профессия! — рявкнул Джокер, гневаясь от своего же чувства неловкости и от знания, что подобные манипуляции на него-таки действуют и заставляют его ощущать неправильное для такого, как он, тепло. Но если Брюса и раньше не пугали угрожающие нотки в интонации этого человека, то теперь, все больше узнавая его слабости, оставалось только очаровательно склонить голову набок — и противник повержен. Все недовольство стало Джокеру поперек горла.       Клоун, драматично ахнув, театрально схватился за сердце. Резкий порыв злобы упорхнул подобно птице. Мягкость во взгляде прячется за светлыми ресницами.       — За такие беззаконные приемчики впору в Аркхэме запирать, — укоризненно помахал Джокер пальцем и укусил сэндвич.       — Раз уж мы начали про лечебницу, — все тот же палец (уже искренне хотелось его откусить) лег Брюсу на губы, призывая заткнуться.       — Но-но! Я зна-аю к чему ведет разговор, — он облизывает верхнюю губу и криво улыбается. — Готэмский крокодил отсиживается после побега в своей норе. Рептилии там и место, — махнул тот бургером, призывая игнорировать проблему, пока она не всплывет на поверхность. Но Темный рыцарь был с этим не согласен.       — И ты знаешь его точное местоположение.       Джокер весело качнул над пропастью ногами.       — Кто? Я? Может быть, и да. А может быть, и нет. Кто знает? Я знаю? Нет? А ты?       — Прекрати, — нахмурился тот.       — О, нет, ты прекрати. Твой грозный вид золотого мальчика Брюса Уэйна, будто лай декоративной собачки, — фыркает Джокер.       — Если не арестовать Крока, он будет убивать.       Клоун наигранно задумчиво возвел глаза к небу, расценивая насколько этот аргумент важен для того, кто из-за плохого настроения может унести больше жизней, нежели тот же Убийца Крок за месяц. Он хищно усмехнулся и поиграл бровями.       — И что мне с этого будет?       Брюс улыбнулся краешком рта, потянулся к клоуну, отчего ухмылка на раскрашенных помадой губах заиграла шире. Уэйн легко тронул ладонь, объятую дорогой перчаткой, прошелся кончиками пальцев по руке через предплечье и замер совсем недалеко от торжествующего лица. Мужчина бархатно шепчет:       — Я не верну тебя в Аркхэм прямо сейчас.       — Ба, Бэтс, предатель! — возмутился Джокер и с силой стукнул его по колену кулаком. — Ты собираешься отправить меня в Аркхэм? Серьезно? В последнее время там скучно. А ты ведь знаешь что бывает, когда я скучаю, — угрожающе тянет он, пройдясь языком по верхней губе, — и не хочешь этого допустить, правда?       — Мне нужна информация на Крока, — стал Брюс непоколебимой, упертой стеной. Он не позволит разгуливать этому монстру на свободе. Ждать, пока тот проявит себя или помешает Джокеру настолько, чтобы он сам его сдал — лишь бессмысленная трата времени и человеческих жизней.       — Крок да Крок! Я оскорблен. Ты каждый раз пользуешься мной. Это так цинично, Брюс. Ты опустился в моем топе героев ниже занудмена.       Уэйн на новый театральный скандал покачал головой и во избежание продолжения возмущений, схватил мужчину за грудки, чтобы прижать к себе и клюнуть быстрым поцелуем в губы.       Джокер захихикал и облизался.       — Ты вернулся в моем рейтинге на свое законное второе место, — перешел тот на игривый тон, кокетливо поведя плечом. Брюс приподнял брови.       — Второе?       — До дворецкого тебе все равно, как до звезд, дорогой, — осклабился Джокер и получил легкую улыбку в ответ.       Свидание прерывается пронзительным воем сирен полицейских машин. Вдали между домами виднеются многочисленные сине-красные мигалки, должно быть… десятка автомобилей. Брюс свел брови, подозревая, что Крок все же дал о себе знать первыми жертвами.       Маска Бэтмена шипит, настраиваясь на волну разговоров приближающихся копов. Они сухо переговариваются о плане захвата Джокера, зная, что его нужно искать именно в здесь, в парке аттракционов.       Клоун, словив на себе хмурый, осуждающий взгляд, резво поднялся на ноги и откинул оставшийся сэндвич в сторону.       — Не смотри на меня так. Ради твоего нежного мышиного сердечка, я никому не целился в голову. В этот раз без убийств, — он крутится на месте и с весельем ерошит короткие волосы Брюса, пока тот не поднимается. — Если только того человека вызволили из банковского сейфа раньше, чем у него закончился воздух.       Сзади слышатся взмахи громадных лопастей. Потому Джокер, выхватив из руки Брюса шлем Бэтмена, кривовато натянул его ему на голову. Как раз к тому моменту, как клоун выравнивает его и зашелкивает все застежки, к ним подлетает вертолет репортеров, за штурвалом которого сидит один из людей Джокера в потрепанной маске клоуна. Дверь тяжело открывается и из нее выглядывает взбудораженная Харли.       — Сладенький, время уходить! — радостно восклицает она, будто бы за шумом вертолета ее слышно, и выбрасывает канатную лестницу. — Этот злой мышь тебя не обидел?!       Джокер цепко хватается за перекладину, но прежде, чем они взлетают, притягивает Темного рыцаря к себе, чтобы под визг Квинн и оглушительный шум лопастей оставить на губах мужчины тягучий поцелуй вместе со смазанным следом алой помады.       — Следующей ночью информация по Кроку будет у тебя! — рядом с ухом Бэтмена громко говорит Джокер и, оттолкнув его, жестом приказывает Харли лететь.       — Не попадись, — негромко произносит Брюс. Его слова скрываются шумом вертолета, но Джокер все равно отлично его понимает. Он заливисто смеется и игриво подмигивает.       — Ни за что! — он салютирует Брюсу и вертолет уносится прочь. Уэйн, следя за фигурой, активно взбирающейся по лестнице, доедает бургер и неохотно вынуждает себя убрать глупую улыбку с лица. Не таким должен быть символ защиты Готэма. Бэтмен срывается с кабины колеса обозрения и, подхватываемый потоками ветра, расправляет смоляной плащ.       Солнце, осторожно выглядывая из-за домов, налило небо золотом и рубинами.       Пора возвращаться домой.