Читать тебя изнутри

      — Мы не можем в таком виде заявиться в отель! — протестую я, оглядывая себя с ног до головы, совсем недовольная своими грязными потертыми штанами, измученной обувью и белой майкой, которая стала серой, из-за моего слишком долгого нахождения в подвале, где я спасала парня, который босиком взбирался по ступенькам дорогого и роскошного отеля, как ни в чем не бывало.       Ястреб сильно пострадал: разбитая губа, синяк под глазом, многочисленные порезы и раны на теле, кровоточащие пятки, на которых ходил он с трудом, вдобавок рана на бедре от стрелы, что ранила его вчера ночью, все еще кровоточила. Тоненькие капельки крови стекали по его ноге вниз к икрам, падая на плитку. Длинные волосы, что до этого были для меня эталоном, стали жирными и грязными, передние пряди прилипали к вискам, а хвост сильно растрепался. Вдобавок крупный взрыв, от которого нам пришлось буквально бежать босиком по безлюдным переулкам Рима, чтобы никому не попасться, но сейчас, когда мы дошли пешком до отеля, я не уверена, что скрываться было действительно хорошей идеей.       Он спокойно поднимается, открывает дверь, и заходит внутрь, совершенно игнорируя меня и мой вопрос. Мне остается пройти за ним, хотя я даже не представляю, как мы будем объяснять Луи, где мы были и как оказались в таком положении. Похоже, Ястреба это не волновало. Он проходит мимо охранников, что странно косятся на него, и стойки администратора, где на лице Луи сияет улыбка, но при виде грязного моего напарника его лицо приобретает недоумение и страх.       — Привет, Луи, — Неджи улыбается ему, на что тот лишь кивает головой, приоткрыв рот, удивляясь видимо нашему внешнему виду, — экскурсии у вас тут в Риме то, что надо. Колизей ну просто бесподобен.       Я усмехаюсь, на что Ястреб спокойно и также расслабленно вызывает лифт, а после глубоко выдыхает, совершенно устав от всей этой беготни. Тяжелый уикэнд: ограбление, похищение, шантаж, взрыв и Неджи даже успел побыть пленником, а я так и не попробовала настоящую итальянскую пасту.        — Добрый вечер, господа, — он приветствует пожилую пару в лифте легким поклоном, на что те покидают лифт, думая, о том, как можно было впустить сюда бездомного, но Ястреб заходит внутрь, а я за ним, совершенно не понимая, что с ним происходит.        — Ну и как мы пройдем в номер? — спрашиваю я, пока он устало опирается о зеркало в лифте.       — Как и все простые смертные — через ключ, который у тебя в рюкзаке, — отвечает он, прикрыв глаза.       — Ты подложил мне ключ? — удивляюсь теперь я, сняв сразу же свой рюкзак.       — А ты думала, что я успел переложить тебе только колье, пока ты сладко спала после той бурной ночи? — он приоткрывает один глаз, ехидно ухмыляясь, — не недооценивай меня!       — Кстати о бурной ночи.       — Детка, давай не сейчас? — он наклонят ко мне голову, хмуря брови и почесывая подбородок, а я мгновенно затыкаюсь, услышав первое слово, пока лифт остановился, открыл двери, а Неджи спокойно вышел в коридор, ступая босыми ногами по ковру.       — Детка? — я морщу лоб, стоя на одном месте и пытаюсь уловить момент, когда наши отношения вновь стали как у молодоженов, которыми мы притворялись в начале поездки.       Когда я открываю номер, он первый заваливается внутрь, пока я закрываю дверь и бросаю рюкзак на пол. Он все также громко звякает, как тогда в туалете автозаправки с фальшивым колье во внутреннем кармане, а Ястреб подходит к небольшому мини-бару, доставая виски, и сразу же открывая бутылку, пока я стою и наблюдаю, как он жадно поглощает напиток.       Я хочу что-то сказать, но у меня будто вырвали язык, и лишь сглатываю слюну, но от жажды. Не отказалась бы сейчас от воды или газировки со льдом. Я также замечаю, что вижу своего напарника очень расслабленным. Не таким строгим и угрюмым, замечающим все мои промахи, а обычного парня на школьной вечеринке, что устраивает тусовку с одноклассниками. Как будто сегодня он и не был привязан к стулу и не убил главу бандитов, которые весь день держали его под землей. Он веселится, шутит шутки, применяет свое очарование, и что-то рассказывал до этого таксисту на итальянском, который смеялся от души с его историй.       Меня будто саму накрыла эта волна азарта и веселья, хотя я, если честно, жутко вымоталась после двух почти бессонных ночей. Кажется, как только я дойду до кровати, то тут же усну. Ястреб ставит уж полупустую бутылку на место, а я решаю пройти в номер и присесть на кровать с теми же ужасными лебедями из полотенец.       — Тяжелый был денек, — Неджи опирается руками о барную стойку, пока я потягиваюсь, а он даёт мне бутылку, — будешь? Или может что-то полегче? О, тут есть мармеладки, будешь?       — Воды, — решаюсь ответить я, пока он хмыкает и ставит алкоголь на место.       — А я бы на твоем месте напился, потому что вот так просто взять и спалить казино в столице Италии может не каждый, — отвечает Ястреб, пока я поджимаю губы, — странно, что Алиса еще не подняла на уши весь Рим, ведь когда я в Бухаресте по чистой случайности поджег один бар во время разведки, меня отстранили от заданий на целый месяц.       — По чистой случайности? — уточняю я, не слишком веря его словам.       — Там тоже был тяжелый денек, — увиливает он от ответа, а у меня в голове встает новый вопрос, от которого по телу пробегает холодок:       — Нас отстранят?       — Вероятно, — Ястреб жмет плечами, — тебя за неосторожность и самовольные действия, а меня за правду, которую я тщательно скрывал ото всех, и за которую решил отплатить, прикрываясь шпионом элитной организации.       — Подожди, — я прерываю его, — никто не знал, что ты один из-       — Сапфир, — говорит Ястреб, отходя от барной стойки, — она моя сестра. Я с удовольствием расскажу тебе о ней и о моем отце, но чуть позже.       — Куда ты? — я резко встаю с кровати, наблюдая, как Неджи хромая идёт в соседнюю комнату.       — В ванную, очевидно, — он делают рассеянный жест рукой, желая показать, что всё в порядке, — нужно привести себя в приличный вид.       — Приличный вид?! — я направляю за ним, — ты ходить нормально не можешь!       — Всё в полном порядке, — вяло отрезает он, ступая по холодному кафельному полу.       Помещение оборудовано роскошным интерьером, который сразу бросается в глаза, крадя все твое внимание. Белый мрамор на стенах, две глубокие раковины рядом с которым стояли одноразовые шампунь и кондиционер с маркой отеля. Орхидеи в огромных горшках по углам от раковин, я поняла это, потому что в нос ударил запах настоящих цветов. Прямоугольное зеркало на стене, в котором отражалось, как Неджи стоит возле ванной.       Такая красивая комната с прекрасным розовым кафелем на полу, а на нём следы ног, смешанные с кровью и грязью. Мне всегда казалось, что Неджи так близок к роскоши, а сейчас он в неё совершенно не вписывается. Кажется, будь я сама при смерти, у меня бы не хватило храбрости ступить в такую роскошную ванную комнату.       — Что ты собираешься делать? — бунтую я, пока он морщится в лице, но тут же принимает спокойное выражение лица.       — Я справлюсь, Тен-Тен, не стоит беспокоиться, — он стоит, уверенный, что его тело в порядке, — у меня скачок адреналина, что вполне логично, к тому же я выпил виски, сейчас немного умоюсь и приду в себя, всё буде-       Я не даю ему договорить, как перехватываю мужскую руку, что тянется к полотенцам на полке. Если очень постараться, я могу прочувствовать его бешенный пульс. Тело не обманешь. Можно сколько угодно игнорировать проблему, но рано или поздно физическое истощение даст о себе знать.       Я ловлю его взгляд — он пытается казаться уверенным, но усталость и боль застилают его самоуверенность. Чуть улыбаясь, Неджи пытается убедить меня, что всё в порядке, но тяжелое дыхание его выдаёт. Я даже получаю какое-то злорадное удовольствие, вспоминая, как взорвала казино, где его держали.       — Давай я сменю тебе бинт, — пытаюсь звучать уверенно, чтобы он не смел возражать.       — Я и сам могу…        — Разве ты не усвоил урок, чем заканчивается излишняя самонадеянность? — я говорю это на тон ниже, почти шепотом, и непроизвольно сжимаю его руку, будто это единственный способ показать, как же сильно я хочу помочь.       На минуту с него спадает какая-то часть внешней уверенности, Неджи даже виновато опускает глаза, будто ругая себя за ошибку. Я принимаю это, как знак согласия и решаю действовать.       — Сядь, — говорю я, пока Неджи болезненно и большим трудом присаживается на бортик ванной, цепляясь руками за края, а я достаю ватные диски из своей косметички, что лежала на тумбе.       — Бинты и все прочее есть у меня в сумке, — говорит он, а я послушно бегу к его вещам, доставая небольшой чемоданчик, чем-то похожий на аптечку.       Стараюсь не сильно долго рыться в его вещах, чтобы он не подумал, что я похожа на чокнутую фанатку, хотя меня очень сильно заинтересовало, откуда у него столько футболок от «Кензо». Прихожу обратно в ванную, где он сидит в одних боксерах, полностью обнаженный. Для меня это не ново, я уже видела его таким, два раза, но тогда каждый сантиметр его тела был идеальным, а кожа блестела при лунном свете.       Сейчас же на него будто выронили целый мешок пыли. Бледная кожа теперь была вся в ссадинах, царапинах, грязи и синяках, размером с грецкий орех. Я даже не могу представить, что ему пришлось пережить. Разбитая нижняя губа, красные от ударов щеки, синяк под правым глазом, застывшие капли крови на груди, подбородке и над губой, надеюсь, ему не сломали нос, огромные синяки по всему телу начиная от груди, что тяжело вздымалась под шум воды и заканчивая стертыми ступнями в кровь. Мой бедный Неджи.       — Что с тобой делали? — спрашиваю я, начиная аккуратно развязывать узел, который я завязала еще прошлой ночью на его ноге.       Как иронично, что спустя сутки я делаю то же самое, только теперь вокруг меня номер пятизвездочного отеля и теперь в моем распоряжении было все, начиная от ватных дисков, заканчивая мазями наружного применения.       — Сначала ударили в нос, — он показывает пальцем на свой нос, из которого все еще текла кровь, если он крутил головой, — потом ударили в живот, по лицу, до этого у меня отобрали обувь, заставив пройти пешком по лестнице, также я получил две оплеухи от тебя-       — Одну заслуженно, — вставляю я, аккуратно убирая ткань от застывшей раны. Повязка туго прилипла к телу, впитав кровь из раны, и я ужасно боялась ему навредить, поэтому как можно медленнее убирала ткань от его тела, но судя по его лицу, он спокойно все переносил, — не притворяйся, что тебе не больно.       — Мне не больно, — спокойно отвечает Неджи, не поведя и бровью, пока я не решаюсь резко отодрать ткань, отчего он тут же начинает вопить и кричать, а я впервые слышу, чтобы он срывался на крик, — черт! Нет! Не надо!       Я начинаю смеяться, а он приходит в нормальное состояние после того, как я даю ему отдышаться.       — Хватит строить из себя крутого, — говорю я.       Он молчит, пока я аккуратно промываю его рану. Неджи берет ватный диск, намочив его, и после прислоняет к моему лбу, начиная убирать грязь. Меня окутывает странное чувство неловкости и стеснения, когда он с серьезным видом продолжает протирать мой лоб.       — Что ты делаешь? — я отстраняюсь, а он удивленно поднимает брови:       — У тебя царапина на лбу, — говорит он, но я слабо верю ему, поэтому повторяю свой вопрос, но более настойчиво:       — Что ты делаешь?       — Хочу помочь, — Неджи продолжает все также спокойно протирать мой лоб, — мне впервые стыдно, что меня спасла девчонка, а все что я могу это сидеть и ныть от боли в бедре.       — Девчонка, — тихо повторяю я, совсем неудовлетворенная тем, как меня назвали.       — Моя сильная, смелая, храбрая девчонка, — исправляется Неджи, а на его лице появляется довольная улыбка.       — Которую ты обдурил и выставил на улицу после секса, — добавляю я.       — Господи, — психует он, убирая ватный диск от моего лица, — ты, что теперь будешь напоминать мне об этом до конца жизни?       — Конечно, — я развожу руками, — ты думаешь это нормально?       — Да, я немного перегнул, — добавляет он, пожав плечами, — и я уже попросил прощения.       Я молчу, ничего не отвечая, давая понять, что меня это все еще задевает, но уже более спокойно и уверенно промываю рану, прикладывая полотенце, которое окрашивалось в красный цвет. Меня это уже совсем не пугает. Вчера я видела вещи намного хуже, чем сегодня, хотя на самом деле не находила себе покоя, хоть и не показывала это го на лице. Меня бил озноб, горло раздирала жажда, а живот неистово болел оттого, что я ничего не ела со вчерашнего дня.       Голова гудит от мыслей, теорий и предположений, кто такой этот Неджи на самом деле? Почему-то теперь я думала о том, что он совсем не тот, кого я привыкла видеть в штабе на кухне или в тренировочном зале. За холодным взглядом и безразличием была душа ребенка, что радовался полчаса назад мармеладкам на столе и настоящего воина, что выдержал несколько часов, привязанным к стулу. Он вызывал у меня спорные ощущения. Теперь, когда я чуть приоткрыла завесу его тайн и сама стала их частью, мне было ужасно тяжело их принять, как и тот факт, что моя первая миссия превратилась в чьи-то семейные разборки.       Но сейчас, промывая его рану и видя его уставшее лицо, изредка поглядывая на него снизу вверх, я думала о том, что благодарна судьбе за то, что он остался жив. Я так переживала о нем и сейчас мне кажется это большее, что я могу для него сделать. Учитывая то, во что меня втянула работа и то, как он пытался защищать и огородить меня от всех этих его семейных проблем. Пусть это ударило по мне, но сейчас я понимаю, что возможно это на самом деле был единственный вариант. Меня трясёт, я поджимаю губы, чтобы унять дрожь во всем теле. Нам достаточно сейчас того, что Неджи сильно пострадал, и он буквально не мог ходить, а я переживу свою бурю сама. Я справлюсь, ведь Неджи сказал, что я храбрая.       — Не смей плакать, — говорит он, а я резко останавливаюсь, убирая полотенце, внезапно обнаружив, что я в буквальном смысле забыла про себя, ведь по моим щекам текли слезы, которые Неджи убирал с моего лица.       Большой шершавый палец касается моей кожи, а у меня внутри будто ломается плотина, которая до сих пор сдерживала меня от слез, а я ломаюсь вместе с ней. Я кусаю губы, ощущая соленый привкус на губах, и поднимаю голову, пока он спускается ко мне на пол с кровоточащей раной, которая пачкала розовый кафель. Его руки обнимают мои плечи, смыкаясь на спине. Я закрываю глаза, плача и думая, что теперь не стоит себя сдерживать. Он обнимает меня, а я шмыгаю носом, ощутив его запах пота, смешанный с тем самым парфюмом, которым я наслаждалась прошлую ночь. Я цепляюсь за его голое плечо, как за спасительный круг, а он большим пальцем правой руки находит мой подбородок и тянет вверх, а после холодные губы накрывают мои.       Я перестаю дышать на секунду, что кажется мне целой вечностью, когда я ощущаю все те же губы, которые стали мне родными, по которым я так скучала. Мокрые дорожки застывают на моих щеках, а его нежный поцелуй действует на меня как слабительное, от которого я выравниваю свое дыхание и открываю глаза, как будто я спала долгим сном, где мне снился кошмар. Меня накрывает усталость, я успокаиваюсь, обмякая на его плече, пока он отстраняется, удостоверившись, что его «терапия» прошла успешно и улыбается довольный результатом.       — Тебе надо отдохнуть, — говорит он, поглаживая меня по щекам.       Я была совершенно против его предложения, но на самом деле у меня не было сил даже возразить. Сейчас мне не хотелось даже вставать, чтобы не упускать этот момент, где мы с ним оба лежим посреди комнаты, прислонившись к бортику ванной, пока теплая вода лилась из крана. Уверена, он думал также, продолжая обнимать меня за плечо. Идиллию прерывает мой урчащий живот, на что Неджи поворачивает на меня голову, а я смущенно начинаю улыбаться, обхватывая руками талию. Как же не вовремя.       — Я заказываю еду в номер, — он решительно встает, пока я чуть не падаю на пол, а он решительно хромает к телефону, что стоял на тумбе возле спальни.       — Серьезно? — спрашиваю я, пока он, не слушая меня, начинает о чем-то беседовать.       У меня же нет сил. Я прикрываю глаза в надежде, что так и останусь лежа на полу, облокотившись о бортик ванной. Голос Неджи в спальне убаюкивает меня, и я вот-вот усну прямо здесь, в латексном костюме, но так плевать, как я сейчас выгляжу. Мне не помешало бы отдохнуть, но нет, мне надо оказать Неджи помощь и подлатать его раны, пока мы здесь. Я хочу встать, но у меня не получается. Агония медленно накрывает мое тело, которое расслабляется на полу в ванной.       — Может, поспишь? — спрашивает Неджи, чем вырывает меня из грез, на что я подрываюсь, подпрыгнув на месте, и поднимаю голову.       Хьюга сдвинул брови, на что я мотаю головой, показывая, что все в порядке и мне не нужен отдых, потому что мне надо позаботиться о нем.       — Нет, ты что? — я наигранно улыбаюсь, вставая с пола, — чувствую себя просто превосходно. Замечательно!       — Ты отвратительно лжешь, — говорит он, на что я перехватываю инициативу и хватаю его за руку, ведя обратно на то место, куда он сидел изначально:       — А тебе нужно промыть раны, — твердо говорю я, хватая его за руку и усаживая обратно на бортик ванной, а он спокойно садится, пока я наношу на его голую ногу чистый бинт, позабыв о сне — больно?       — Только когда хожу и ступаю на нее, — признается Неджи, и я впервые понимаю, что он не строит из себя крутого и говорит о боли.       — Вернемся, и думаю, ты поправишься, — говорю я, улыбаясь и завязывая узел, — теперь приступим к твоему лицу.       — А что с ним не так? — Неджи довольно ухмыляется и тянется ко мне, но я останавливаю его, положив руку на щеку, — я думаю, оно итак в полном порядке.        — Ну, не знаю, может, кровавые следы? — я непринужденно достаю вату и смачиваю её перекисью, — обещай не кусать меня.        — Не буду, — он хитро ухмыляется, а затем расслабляется и прикрывает глаза. — у тебя же нет ножа в руке.       Я смеюсь с его фразы, после осторожно приподнимаю его голову за подбородок и промачиваю вату перекисью водорода, аккуратно прикладывая к его нижней губе, из которой до сих пор шла кровь. Он шипит, словно змея, даже при легком касания, а я даю ему передохнуть, и подождать, пока не сильно будет жечь. Неджи хмурится, но послушно сидит и терпит то, как я ватным диском убираю маленькие капли крови, что скатывались вниз по подбородку.       — Ну вот, — говорю я, закончив работу и выкидывая все ватные диски в мусорное ведро, — уже лучше, но думаю через некоторое время нужно повторить.       Нас прерывает звонок в дверь, на что я испуганно реагирую, резко обернувшись и думая, что это все те же парни, которые гнались за нами, но Хьюга уверенно встает с ванной, хватая халат, висевший на вешалке, и облачается в него, обходя меня.       — Это еда, — отвечает Неджи и ковыляет к двери.       — Ты уверен, что стоит показываться официанту в таком виде? — интересуюсь я, пока он уверенно идет к двери.       — Я же в халате, — непринужденно отвечает он, пожав плечами.       — У тебя разбита губа, под левым глазом синяк, а волосы похожи на солому, — говорю я, пытаясь его переубедить, на что он оборачивается, выставив указательный палец:       — Хочу тебе напомнить, что из нас двоих только я говорю по-итальянски, и только я могу забрать заказ потому что он оформлен на Карла, а ты, моя уважаемая Вероника, должна просто смотреть на то, как твой муж забирает еду, поэтому сядь и сделай вид, что ты реально устала от хождения по Пантеону.       У меня отпадают все вопросы, и послушно сажусь на диван, пока Неджи открывает дверь номера. Я наигранно и обиженно складываю руки на груди. Его подколы больше меня так сильно не задевают, но вот на еду посмотреть ужасно хочется. Неджи открывает дверь официанту, который сразу как-то теряет уверенность при виде избитого шпиона.       — Тяжелый день, парень, поэтому даже не спрашивай, — говорит Хьюга, а официант нервно сглатывает.       Неджи уверенно толкает стол на колесиках в комнату, попутно отдает щедрые чаевые и хлопает дверью перед носом бедняги. Я непроизвольно хихикаю и ловлю вкатившийся стол. Блюда накрыты железными крышками, посуда блестит, салфетки красиво сложены, а рядом стоит дорогое вино. Сколько же всё это стоит? Я уже боюсь смотреть на еду. И зачем столько приборов?       — Вино? — удивляюсь я, хватая бутылку.       — Красное полусладкое, надеюсь, тебе такое нравится, хотя для этой пасты все советуют сухое — говорит Неджи, садясь на большую кровать, пока полы его халата раскрываются, а я вижу его пресс и огромный синяк под грудью, но стараюсь не обращать на это внимание.       — А почему внизу стоит ведро со льдом? — спрашиваю я.       — Чтобы добавлять в воду, — поясняет Неджи, — день знойный, все явно хотят пить. Заморозить воду снова не проблема. Ну что, — он довольно усаживается на диван, к которому мы поставили стол, — приступим?       — Подожди минуту, — требую я, мой живот громко урчит, требуя еду, но я не могу есть, не сделав одной вещи.       Беру полотенце, лежавшее на кровати, заматываю в него гору льда, а затем кладу как компресс на ногу Неджи. Он сначала не понимает моих действий, а потом тихо выдыхает, когда холодная ткань касается ноги.       — Лучше? — спрашиваю я, на что он только молча кивает и расслабленно выдыхает — так что же ты заказал? — интересуюсь я, по-детски поджав руки.       — Итак, — он не спускает с меня глаз, снимая железные крышки, — вашему вниманию паста Тальятелле Болоньезе и морепродукт! Тут довольно классический набор в виде креветок, мидий и кальмаров, но я думаю нам этого хватит, — Неджи расплывается в гордой улыбке.       Все выглядит так аппетитно, отчего я кусаю нижнюю губу. Я готова наброситься на еду сию же секунду. На огромном блюде лежат огромные креветки, мидии и устрицы, которые я видела ну разве что по телевизору, Две огромных тарелки с ароматной пастой с густой мясной подливой. Глаза разбегаются от всей этой роскоши, и я пытаюсь сделать вид, что меня это ни капельки не удивляет, хотя я готова была прямо сейчас начать есть эту пасту руками.       — А зачем так много приборов?       — Для морепродуктов, — спокойно отвечает Неджи, разворачивая приборы в мягкой салфетке.       — А почему ты сразу не заказал пасту с морепродуктами? — неловко спрашиваю я.       — Это бы не выглядело так роскошно, — он наигранно взмахивает рукой, а затем тут же теряется и смущается, видя мое недоумение, — тебе не нравится?       — Нет, что ты, всё просто… отлично… — я чуть запинаюсь, — пахнет изумительно.       Не хочется, чтобы он знал, что единственная паста, которую я ела до этого, это паста тети Марч в местной забегаловке, где были недоваренные макароны и кислый сырный соус. Мне вдруг становится жутко стыдно. Будто я какая-то оборванка с улицы.       Но ведь так и есть, я выросла в приюте, я и пасту-то настоящую не ела. И я понятия не имею, какие столовые приборы мне нужны для морепродуктов. Я вообще не уверена, что понимаю, как устроены мидии и устрицы и другие морепродукты, а я начинаю нервничать, но ещё больше теряюсь от пристального взгляда Неджи. Он чуть хмурится и сужает глаза, будто что-то обдумывает, а затем слегка ухмыляется. Догадался? Я не выбирала, кем родиться. Почему же мне тогда так стыдно?       Вдруг Неджи тянется за креветкой, разламывает её пополам, выкидывает головку поднос и ест ее руками. Он жадно впивается зубами в мясо, даже не думая взять вилку или те странные заострённые предметы с зубцами, и тут же уничтожает маленький кусок, выбрасывая хвостик. Я смотрю на него, даже не моргая, и слегка улыбаюсь, а Неджи только ловит мой взгляд и улыбается в ответ.       — Мы не ели два дня, — отвечает он, пожав плечами — чего церемониться?       — Пасту ты тоже будешь есть руками? — улыбаюсь я.       — Ну, я не настолько невоспитанный, — говорит он, — а ты не стесняйся. У креветок нужно отламывать головки, а мидии можно открыть вилкой или зубчиками. Кальмары просто ужасные, но если тебе нравится, можешь попробовать. Изумрудные устрицы самые соленые, поэтому я взял их и еще хасанские, хотя честно я их не ем, потому что у них отвратительное послевкусие, но говорят, что если их пить с вином, то намного вкуснее. И добавь сок лимона, с ним божественно абсолютно все, но кроме кальмаров, естественно.       Неджи берет специальные зубчики, открывает одну из мидий, а после аккуратно подцепляет и отправляет в рот, я же решаю начать с креветок, следуя тому, как он в первый раз показывал это при мне. Очень вкусно. Настолько, что я прикрываю глаза от наслаждения, пока мой напарник наливает мне бокал вина.       — Это просто изумительно, — говорю я, решая поделиться с ним своими эмоциями.       — Это обычные креветки, — он пожимает плечами, — еще скажи, что ты их никогда не ела.       — По крайней мере, это намного лучше, чем те дешевые полуфабрикаты в Воул Фудс, — говорю я, пока Неджи вручает мне бокал с вином, а я непонимающе смотрю на него. Что он собирается делать?       — Тен-Тен, — говорит он, поднимая свой бокал, — пока нас с тобой не разыскивает Алиса, а владельцы старинного музея, возле которого мы подорвали с тобой казино, не пустились писать на нас заявление в полицию, хочу сказать тебе спасибо за то, что за эти два дня ты два раза спасала мою задницу. За тебя, Тен-Тен!       Он цокает своим бокалом по моему, пока я кусаю губы от всей абсурдности ситуации. Если мне кто-то два дня назад скажет, что я буду сидеть пить вино с Ястребом, которого все в нашем штабе считают неприступным, закрытым и настоящим профессионалом своего дела, который сейчас сказал тост в мою честь, то я просто не поверю.       — Хорошо извиняешься, — говорю я, пытаясь подколоть его стремление снова войти в доверие после всего того, что он мне наговорил сегодня утром.       — Дорогая, — он делает короткий глоток и ставит бокал на стол, — извинился я давно, сейчас я просто хочу показать то, как ты мне небезразлична.       — Это мне льстит, — говорю я, делая глоток и позволяя себе насадиться вдоволь его словами, пока терпкая жидкость режет горло, — так может, теперь ты расскажешь мне хоть немного о своей семье? Ты хотел мне что-то объяснить.       — Я сказал, что объясню тебе всё про своего отца, — говорит Неджи, наматывая на вилку пасту.       — Да, — осторожно соглашаюсь я, беря в руки прибор, — о твоём отце, Хиаши…       — Хиаши Хьюга не мой отец, — спокойно отвечает он, пока я замираю на месте, — это моя дядя.       — Дядя? — я говорю это слово на тон выше, совершенно не понимая, что происходит.       — Мой отец — Хизаши Хьюга, родной брат Хиаши. Они вместе много лет назад организовали общий бизнес по купле-продаже мелких предприятий более крупным. Скажу сразу, что я не сильно поддерживаю этот бизнес, а именно никак на него не влияю, потому что это не мое дело. И я толком ничего не помню, — Неджи снова делает глоток вина, пока я пробую, наверное, самую вкусную пасту в мире, — но я запомнил, как однажды какие-то ребята ворвались в наш дом, где была вечеринка в честь дня рождения Ханаби. Они повязали почти всех, кроме моих сестер, взяв их в плен и требуя потом от моего дяди приличную сумму. К слову, сегодняшние парни хотели того же самого, но от меня, и они не учли, что тот маленький мальчик вырос и теперь сам в силе надрать им задницу.       — Являясь привязанным к стулу, — тихо говорю я.       — Опустим детали, — говорит Неджи с набитым ртом.       — Это было не в первый раз? — спрашиваю я.       — Нет, — мотает головой Хьюга, — меня кажется, пытались поймать около пяти раз, на Ханаби один, но она ходит с телохранителем, а сейчас учитывая ее деятельность и карьеру, дядя приставил к ней всю нашу охрану. Она такая глупая, что ввязалась в это актерство, понимая, что это вызовет волну негодования в прессе и среди людей, что дочка «воров Хьюга» хочет прославиться.       — А еще одна твоя сестра?       — Хината? — он поднимает голову, но тут же усмехается, а я пытаюсь не закричать оттого, что он спалил имя своей сестры, — не помню, но поверь, она может дать отпор, ты же видела ее тренировки в зале? Моя сестренка.       Меня охватывает приятное чувство, что он заботится о своих сестрах, всячески защищая их при разговоре.       — Почему о тебе и о твоем отце не упоминается в прессе и во всех социальных сетях? — интересуюсь я, делая глоток вина.       — О, — Неджи удивляется, — все очень просто. По легенде я погиб вместе с матерью. Отец подкупил все издательства в Нью-Йорке после ее смерти, чтобы те напечатали, что госпожа Хьюга скончалась с новорожденным сыном. Он бы не выдержал, если бы потерял еще и меня. А так он получил гору поддержки и живого сына, за которым спустя время все равно начали охотиться, потому что не все газеты в Нью-Йорке мог купить мой отец. Спустя время он в принципе перестал посещать публичные мероприятия и в принципе решил не показываться на людях. Первые семь лет я не выходил из нашего особняка, максимум в наш сад, огороженный со всех сторон. Хината первое время учила меня писать и читать, после отец нанял мне репетиторов, чтобы я не был тупым. Я не ходил в школу, и даже не представляю каково это.       — А что насчет друзей и родственников?       — Дворецкий Джонни, гувернантки Сьюзен и Лола, няни Тиффани и повар Майк, после него Джозеф, тоже, кстати, прикольный парень, горничная Джанет, ее напарница Бэкки, хотя последняя не сильно меня любила, потому что я приходил с уроков верховой езды и ходил по дому в грязных ботинках. Также мои учителя, начиная от профессора Лини по-итальянскому, заканчивая миссис Хамфри по фехтованию, — проговорил Неджи, делая бокалом вина, — а, ну также Хината и Ханаби, с которыми я мог иногда говорить во время ланча. Пожалуй, они единственные кто был ближе мне, чем кто-либо.       — Как ты жил все это время? Взаперти….       — Хм, — он хмурится, — бесчисленные уроки, тренировки, учеба, а так как и все люди, — Неджи пожимает плечами, — бывало, конечно, одиноко, а каждый День Рождения настоящая каторга, потому что все отсчитывали годы, сколько моей матери нет в живых, но иногда было весело. Я помню, как Хината и Ханаби отвели меня к заливу Ист-Ривер. Я нарушил закон отца, который запрещал мне покидать дом, и, клянусь, та прогулка была просто удивительной. Мне, кажется, было около шестнадцати. После я, конечно, получил выговор, как и мои сестры, но оно того стоило. Я тогда первый раз покинул наш особняк за всю свою жизнь.       — Бандиты говорили, что твою мать убили, — осторожно говорю я, откладывая вилку.       — Да, я никогда не видел ее, кроме фоток в гостиной и одного единственного видео, где она беременная мной гуляет по пляжу в Майами, — признается Хьюга, прикусив губу.       — Что случилось? — интересуюсь я, хотя не уверена, что ему хочется об этом рассказывать.       — Ее зарезали в больнице, — говорит Неджи, у которого видимо, пропал аппетит от этого разговора, — сразу после того, как акушерка отнесла меня. Один из врагов прикинулся врачом.       — Боже, — я хмурю брови.       — Серийный убийца, которого наняли недоброжелатели моего отца, поэтому он «прикрыл лавочку» и буквально сказал всему миру, что я умер вместе с матерью, хотя я почти всю свою жизнь сидел взаперти, — говорит Неджи, начиная потягиваться, и замечая, как я тяжело вздыхаю, соболезнуя тому, что он потерял мать. Он тут же хмыкает, пытаясь разрядить атмосферу, — не надо меня жалеть.       — Что случилось с убийцей?       — Он умер от инсульта в тюрьме, — отвечает Неджи, — ты хотела спросить что-то еще?       Если честно, у меня уже не было слов, потому что я прекрасно понимала его судьбу, так как сама выросла без матери, но он не собирался заострять на этом внимание, и, возможно, это правильно.       — Не стесняйся, — говорит он, — если думаешь, что мне тяжело, то уже ни капельки. Столько времени прошло.       — Алиса знала из какой ты семьи? — осторожно спрашиваю я.       — Нет, — отвечает Неджи, — когда мне исполнилось восемнадцать, отец решил, что мне уже можно выходить в свет, но не как его сын, поэтому меня всегда представляли кузеном Хинаты, который переехал в Нью-Йорк из самой Италии. Слухи поутихли, а наша семь наконец-то зажила, как нормальные люди, поэтому я начал посещать вечера и выходить в свет, как обычный человек. Поначалу общаться с людьми было сложно, учитывая, что я все восемнадцать лет прожил в полной самоизоляции, да и сейчас испытываю некоторые проблемы, но я думаю, что мне есть еще куда стремиться. С Алисой я познакомился на одном вечере, где спас всех посетителей отеля, когда вычислил, что его хотят взорвать, после этого она пригласила меня к себе.       — Но ведь Ханаби… — говорю я, не понимая его точку зрения, — все-таки она начинающая актриса…       — Отмываем свой позор, — Неджи улыбается, а я понимаю, к чему он клонит, — если ты открывала интернет, то в курсе всех грязных делишек моего отца и дяди, сейчас-то они прикрыли бизнес, но как видишь, старые враги появляются до сих пор. Дядя посчитал, что если Ханаби будет актрисой, то о Хьюга наконец-то заговорят в хорошем тоне.       — Эгоистично, — подмечаю я, делая глоток вина.       — Но Ханаби нравится, — Неджи пожимает плечами, — тем более это ее мечта детства — играть в театре, кино. Дядя же считает, что это отличный шанс отмыть наш клан от позора и убийств. Кстати, можем как-нибудь сходить на ее спектакль в театре на Джон-Стрит.       — Ты приглашаешь меня на свидание? — удивляюсь я, приятно пораженная тем, что он действительно серьезно воспринимает меня, а не как девушку на одну ночь. Это радует.       — Возможно, — он улыбается, а в ответ я тут же начинаю смеяться, на меня накатывает облегчение, и я расслабляюсь, — так ты сходишь со мной?       — Конечно, — отвечаю я после недолгой паузы, начиная гладить себя ладонью по шее. Тен-Тен, что это? Отношения?       — Ты пользовалась интернетом, ведь так? — спрашивает Хьюга, отчего я кусаю губу.       — Да.       — Уверен, что тебя уже отследили, странно, что еще сама Алиса не явилась сюда со всей своей спасательной бригадой, ведь мы должны были ей сообщить, что миссия либо завершена, либо провалена, — раздумывает Неджи, — судя по тому, что нас еще не выселили, Алиса не в курсе.       — Может, стоит сказать хотя бы про колье? — спрашиваю я, — оно ведь ненастоящее. Да и мы ведь не можем просто так сидеть в номере и ждать следующего утра, может нам все-таки стоит связаться с ней?       — Хорошая идея, — говорит парень, вставая со стула, подходя ко мне и хватая за руку, — но сначала мы примем душ.       — Я могу набрать Джолин, — говорю я, пока Неджи тащит меня в сторону ванной.       — Нет, — протестует Хьюга, — ты уже однажды использовала телефон, что запрещено правилами, поэтому предлагаю сходить в душ, а после разобраться и отправить сообщение в штаб. Тем более в Нью-Йорке сейчас полдень, уверен, что Алиса занята, хотя и обещал ей написать в течение суток, ведь у нас куплены билеты на завтрашний утренний рейс. Поверить только, раньше я докладывал ей о каждом своем шаге, а за последние пару суток даже ничего ей не написал. Я плохой капитан.       — Ты плохой капитан, — подтверждаю я, кивая головой, и кусая губу, на что он оборачивается, удивленный тем, что я его не подбодрила, — нет ну, а ты ждал, что я похвалю тебя за то, что ты бросил меня после того секса в заброшенном доме?       — Я думал, мы уже это забыли. — отвечает мужчина, снимая халат и вешая его на крючок.       — Такое забыть невозможно, — говорю я, пока Неджи включает душ, повернув кран, и вода с огромным шумом начинает падать на розовый кафель.       — Тогда я должен сделать так, чтобы это воспоминание исчезло из твоей головы, — он поворачивается ко мне, а я наблюдаю, как на его лицо попадаю крупные капли воды.       Я хочу засмеяться и спросить, как он собирается это сделать, но он прерывает наш разговор, хватая меня за руку и прижимая к себе, ловя мое лицо ладонями, целуя губы. От неожиданности я раскрываю глаза, спотыкаюсь, падая на него всем телом, схватившись за его плечи, а он, видимо, не выдержав моего веса, который внезапно свалился на него, делает пару шагов назад, попадая под поток холодной воды, что в один миг накрывает нас обоих.       Я хочу отстраниться и вырваться из этого водопада, невзирая на то, что мои желания сбываются сегодня вечером одна за другой, но Неджи сдерживает меня в своих объятиях, не давая улизнуть, пока вода смывает грязь с наших тел. Но в какой-то момент мне становится очень холодно.       — Холодно! — кричу я, пока ледяные капли бьют по плечам, стекая на грудь, — Неджи, очень холодно!       Я кричу от холода, и всячески стараюсь отодвинуться от потока воды, пока он не станет тёплым, а он смеётся, держа меня за локоть и не давая улизнуть.       Меня пробивает на смех, и я всячески пытаюсь отвертеться, но все без толку.       — Пожалуйста! Не надо! — кричу, умоляя прекратить этот цирк, а он только притягивает меня к себе, перекладывая руку на мою талию, а по моему телу пробегает табун мурашек.       Я даже не могу понять почему: от холодной воды или от прикосновения, но, наверное, все вместе взятое, потому что озноб накрывает мое тело в этой огромной душевой, заставляя искать тепло, а ближайшее находится прямо передо мной, и я решаю прижаться к его груди, чтобы хоть как-то сбавить контраст. Между нами сразу забывается то, о чем я напоминала ему весь вечер, и если честно, даже сейчас, когда он поддевает мою намокшую футболку под потоком теплой воды, мне уже наплевать, я просто поддаюсь ему снова и снова. Как прошлой ночью.       — Смотрю, тебе нравится называть меня по имени, — замечает он, поглаживая мои мокрые волосы, пока вода бьет нам обоим по плечам.       — Ну, это звучит гораздо лучше, чем «Ястреб», — признаюсь я, — иногда я не понимаю, зачем нам нужны позывные.       Он глубоко вздыхает:       — Безопасность, — тихо отвечает он, — не скажи я тебе кто я на самом деле ты бы и дальше думала что заносчивая и высокомерная мразь думающая только о себе, а я, между прочим, думал о тебе тоже…       Я провожу рукой по его щеке, убирая остатки грязи, пока струи воды смывали ее вниз к шее. Его руки в множестве царапин и фиолетовых отметин от веревок, которыми он был несколько часов назад привязан к стулу. Я нежно касаюсь этих огромных синяков, желая излечить раны, которые ему нанесли, пока я бродила по улицам Рима. Я не хочу, чтобы его больше покалечили.       — Прости, что оставил тебя, — говорит он, а я молчу, обдумывая, что на самом деле он искренне раскаивается, а я не могу держать на него обиду.       — Прости что наступила тебе на ногу, — говорю в ответ я — и дала пощёчину.       — Дважды!       — Да, дважды, — соглашаюсь я, прикрыв глаза, — но одну ты точно заслужил!       Я лишь слышу, как он умиротворенно выдыхает, и мы оба расслабляемся оттого, что, наконец, все закончилось. Мы оба живы, с небольшими ранениями, мы разобрались в самих себе, мы узнали друг друга и теперь могли побыть вот так вдвоём, позабыв обо всех проблемах и заботах, что видимо, ожидали нас впереди. Тёплая вода бьет по коже, его длинные волосы намокают, становятся тяжёлыми, он мотает головой, чтобы сбросить копну своих волос на спину, а я немного отстраняюсь, решая посмотреть на него.       Бледная кожа блестит под прозрачными каплями воды, уставшие фиалковые глаза опускаются на меня, и я прикусываю губу, смотря в них. Они влияют на меня словно гипноз.       Он усмехается, пока я поднимаю голову, чтобы увидеть, как он играет бровями, как дергаются его скулы. Он помогает мне избавить его от одежды, что падает на розовый кафель. Его рана, которую я перематывала опять намокла, а бинт окрасился в красный. Я поднимаю голову, чтобы сказать, что не стоит этого делать, но он заверяет меня, что все в полном порядке, мотнув головой.       Я медленно провожу пальцем по его щеке, вниз к подбородку, совсем не касаясь разбитой губы. Рана покрылась гноем, и видимо доставляла ему дискомфорт, он часто щурился от боли, хоть и говорил, что ощущает себя прекрасно. Он очень сильный. Не только снаружи, но и внутри. Он столько всего прошёл, начиная от своей семьи, где считал себя лишним, до сегодняшнего дня, где за последние сутки его чуть не убили около двух раз. Он выдержал все это с улыбкой на лице и с большой самоуверенностью, что все в полном порядке, а сейчас стоит передо мной полностью обнаженный, доверяя мне, как никому другому. А я доверяю ему.       Тянусь на носочках, касаясь его губ через поток воды, что бил по щекам, а он обнимает меня за плечи, поддевая пальцами мою футболку, освобождая меня от этой мокрой ткани, ненадолго отстраняется, стянув мой комбинезон. После я становлюсь голыми пятками на розовый кафель, отчего меня сразу бьет озноб, а он снова целует меня, обнимая за спину, расстегивая мой лифчик, желая как можно поскорее покончить со всей одеждой.       Мне так нравится, что сейчас мы оба обнажены не только телом, но и душой. Каждый из нас знает друг о друга буквально все, включая наши взлеты и падения, семью и прошлое, где убивали родителей. Чем больше нахожусь рядом с ним, тем больше думаю о том, что знаю его всю жизнь. Хотя, казалось бы, вчера утром он готов был убить меня за мою ужасную актёрскую игру перед администратором отеля, а сейчас он и я стоим под душем, помогая раздеться друг другу через этот поток воды, иногда молча целуя друг друга.       Он отстраняется, пока я протираю глаза от воды, а он чуть отводит меня в сторону от потока. Его глаза отпускаются ниже на мою грудь, на которой остались маленькие капли, он прикусывает губу, когда я смотрю, как по его ровной груди стекает вода, словно водопад по острым скалам. Это завораживает, а он берет с полки маленький гель для душа, который горничная кладёт туда каждый день. Сдирает упаковку со знаком отеля и кидает вниз на пол, хотя мне сильно хотелось ее поднять и выкинуть. Не нужно быть таким грязнулей. Забываю об этом сразу же, как вижу, что он открывает бутылочку, выдавливает на свою огромную ладонь отличное количество белой вязкой жидкости.       Я сглатываю слюну, а мозг дорисовывает картинки не самого приличного содержания, которые сбываются сразу же, как только его ладонь касается моей щеки, оставляя на коже аромат ванили, а я ощущаю холодную вязкую субстанцию что медленно стекала вниз к груди с его ладони которая переместилась на мою грудь, а потом вниз к животу. Он словно был художником, что вырисовывал своей кистью какие-то узоры, пока я теряла рассудок от его прикосновений, стараясь смирно держаться и не слишком подавать вид, что мне это очень нравится.       Вода маленькими струйками била по моей спине, пока его огромные руки творили на моем теле, словно Ван Гог что трудился над Звездной ночью. Длинные пальцы переместились на талию, а я кусала губу не в силах сдерживаться. Ноги подкашивались, дыхание сбилось, а его ухмылка на лице подтверждала то, что я совсем не справляюсь со своими эмоциями. Ваниль била в нос, его медленные спокойные движения доводили до трясучки во всем теле, отчего я хватаю его за локоть не в силах терпеть эти мучительные для меня ласки. Ведь мне хотелось большего.       Мне становится стыдно от этой мысли, но я разрешаю себе подумать об этом и мысленно умолять его это сделать, к моему удивлению он понимает меня и идёт на поводу у моих желаний. Я понимаю это когда его правая рука скользит вниз живота, поддевая мое белье, а я чуть помогаю ему, и вот мои трусики скользят вниз по моим ногам, прибавляясь к нашим костюмам, что лежали на кафеле и мокли. Я не стесняюсь его. Да, я знаю его буквально два дня, да, мы делали с ним это раньше. Вчера? А ощущение, словно это было так давно.       Он дотрагивается до моего клитора, отчего ноги сводит легкая судорога, и я чуть не падаю прямо в его объятия, но он ловко убирает ее, как бы говоря, что ещё не время, хотя я не могу уже терпеть. Давай, Неджи, сделай это. Дальше он целует меня в губы, вплотную прижимаясь ко мне, толкая меня под поток воды, что смывал аромат ванили с наших тел. Но теперь мне тоже хотелось поиграть.       После недолгого поцелуя я отталкиваю его, на что он удивлённо поднимает брови, а после наблюдает, как я напяливаю на себя победную улыбку, словно уже выиграла в этой войне и беру крохотную баночку со скрабом внутри. Тоже подойдёт. Он молчит, но упорно ждет моих действий, а я не разочаровываю, открывая ее и захватывая пальцами грубые скрабинки, что прилипали к пальцам, а после делаю свой ход, пока он решил идти проверенным методом и выдавил себе на ладонь ещё немного ванильного геля для душа. В эту игру можно играть вдвоём. Наше общее желание целоваться намного больше и сначала он хватает меня за руку, прижимая к себе, скользит своими ладонями по моей спине, пока я оставляю красный скраб на его лопатках и пояснице. Вкус клубники и ванили смешивается в этой крохотной душевой, а я наслаждаюсь этим запахом и прикосновениями, издавая томный стон в его пухлые губы, что снова и снова целовали меня, держа в крепких объятиях. Я не чувствовала ран, усталость сняло как рукой, мне не верилось, что я несколько часов назад вызвала Неджи из плена, и сейчас наслаждаюсь своим выигрышем — им. Победители ведь выходят с победой из казино? И теперь я собиралась насладиться ею сполна.       Меня совершено не беспокоило, что скажет Алиса, что кто-то постучит к нам в номер, что нас с ним упекут за решётку из-за взрыва в том квартале. Главное, чтобы мы были вдвоём. Вместе.       Идиллию прерывает он, опустив свою ладонь вниз и снова касаясь моего клитора, к чему я была не готова, но испытала неописуемые ощущения, когда его пальцы заставили меня раздвинуть ноги и поскользнуться, опираясь о стены душевой от его касания. Средний палец резко вошёл внутрь моего влагалища, а я издала томный вздох, набрав в грудь побольше воздуха, что привыкнуть к ощущениям. Я подняла на него голову, прикусив губу, пока вода била по моей голой спине, скатываясь на грудь и руку Неджи, что была внизу. Он буквально ехидничает, когда видит, как я начинаю ерзать всем телом, бить ладонью по плитке, закрывать глаза от блаженства и сама не замечая двигать бёдрами, чтобы как можно больше ощутить внутри его пальцы.       Ему нравится. Он придерживает меня за талию, прижимается, целует в шею, словно подготавливая меня к ещё более новым открытиям. И я не ошибаюсь, когда ощущаю, как к среднему пальцу добавляется указательный. По телу бьет странная дрожь, я чуть ли не падаю с дрожащих колен, пока он продолжает целовать меня, а я краем глаза наблюдаю, как красные скрабинки скатываются по его телу под напором воды. Мне хорошо. В какой-то момент я расслабляюсь, привыкая к его медленным движениям. Ловлю себя на мысли, что было бы неплохо, если бы это продолжалось дальше, но Неджи тоже хотел большего. Он убирает пальцы. К моему удивлению я облизываю губы и смотрю на него, ожидая, что он будет делать дальше.       Он снова прижимает меня к себе, целуя с огромным трепетом и желанием. Начинаю подозревать, что его очень возбуждает то, как я не контролирую свои эмоции. Его рука стягивает боксеры, что летят на кафель к моим трусикам, а я стараюсь приготовиться к тому, о чем вчера я могла даже и не думать. Он поворачивает меня к стене, прижав вплотную к розовой плитке. Я хмурюсь и не понимаю, когда наша нежная идиллия превратилась в грубый секс, или точнее: когда он успел так изменить свой настрой. Мне не дают поразмыслить, снова и снова целуя в уже порядком припухшие губы.       Мне нравится, но я не могу уловить его цель и смену настроения. Когда он подхватывает меня за бедра, то теперь оказавшись чуть повыше него, махая ногами в воздухе, я поняла почему. Впервые меня стало страшно, но только из-за того, что кто-то из нас может пострадать, а не потому что я под собой ощущала что-то твердое и мягко. Он нетерпелив.       Придерживая меня на весу, он медленно и без особого ведома, как он любит, я так понимаю, вводит свой член в мое влагалище, заставляя меня громко ахнуть, открыв рот, отчего поток воды попадает мне на лицо. Я закрываю глаза, обняв его за шею, и скрестив ноги на его спине, чтобы привыкнуть е этим просто великолепным ощущениям. Он издает томный стон вместе со мной, чуть приоткрыв рот, упираясь лбом в мою шею, пока его длинные волосы прилипали к его спине. Я обнимаю его, ощущая под пальцами все его царапины и порезы, пока он делает второй толчок, заставляя меня снова издать громкий стон. Я не слышу шума воды, что буквально была у меня над ухом, я прикрываю глаза, чтобы сосредоточиться на нем и его руках, что крепко держали меня за бедра.       С каждым его движением меня уносит как будто в другую реальность. Я расслабляюсь под его весом тела, хватаясь за плечи и то и дело иногда ловя его поцелуи, пока он двигался внутри меня. Он двигается в умеренном темпе, пока я же пребывала в эйфории. Мои пальцы то и дело цеплялись за его руки, но я старалась делать аккуратно, чтобы не задеть его ран. Я не могла, конечно, представить, что он сейчас чувствует, потому что его рана на бедре все еще болела, а эти парни заставляли ходить его босиком. Но судя по его расслабленному лицу все было отлично. Но я немного нервничала, хоть и продолжала предаваться страсти между нами, закидывая голову о блаженства. Ничего, Тен-Тен, завтра его раны в Нью-Йорке нормально залечат, и все будет хорошо.       Пока он двигался внутри меня, издавая сладкие стоны, смешивающиеся с моими вздохами, я думала о том, что возможно я первый человек в нашем штабе, которому он решил раскрыться. Я вспомнила, как он проговорился о досье. Он изучал меня. Я помню его этот взгляд на кухне или в зале, между тренировками Зеленого зверя. Тогда бы я сказала, что он надменная мразь, но сейчас я занимаюсь с ним сексом в душе, пока теплая вода стекает по нашим голым телам, я не уверена, что соглашусь с мнением той себя. Много изменилось. Сложно поверить, но все это произошло всего за пару дней. Я как будто сорвала джекпот в казино. И мы, наверное, теперь всю жизнь будем извиняться друг перед другом за то, что натворили за эти два дня.       — Ах! Неджи, — кричу я, давая волю эмоциям, а он ненадолго останавливается, чтобы отдышаться, поцеловать меня в губы, оставить кроткий поцелуй на шее, чтобы я не расслаблялась.       Ему нравится, когда я называю его по имени, а мне нравится его говорить. Оно звучит очень экстравагантно и официально, но в тоже время по-домашнему, учитывая, что я за последние пять часов ни разу не назвала его Ястребом. Для меня это был уже другой человек.       Я продолжаю обвивать руками его шею, пытаясь от всех своих эмоций не оставить царапины на его спине, коих было достаточно. Я расслабляю ноги, которые сводило судорогой от постоянного нахождения в воздухе. Вода била по его спине, между нами все еще стоял тот вкусный аромат ванили и клубники, который бил прямо в нос. Я то и дело убирала со лба свою короткую челку, чтобы она мне не мешала и убирала тяжелые передние пряди Неджи за уши, пока он наращивал темп внутри меня.       Наконец, я ощущаю небольшой прилив внутри себя, что с каждым его толчком становился все больше и больше. Я кусала губы, в какой-то момент моля его делать это быстрее, а он не был особо против, ощутив мое неистовое желание. Я целовала его, пока теплая капли воды стекали по моему лицу, попадая в рот, он на мгновение остановился, снова подхватил меня, держа, как следует и продолжил свое дело.       Все это происходило буквально за считанные секунды, которые я хотела продлить как можно дольше. Я с каждым рывком стонала все громче и громче, как будто это поможет достигнуть мне оргазма быстрее, но Неджи воспринимал это как знак, что стоит двигаться дальше и не останавливаться. Наконец в перерывах между нашими стонами и шелестом воды прибавились громкие шлепки тел, что возбуждали еще больше, отчего я раздвинула ноги как можно шире. Пока он придерживал меня за ягодицы. Пара толчков, еще, и еще и вот сейчас и еще.       Я содрогаюсь всем телом, дергаю плечами, издав громкий стон, а он вовремя, надеюсь, вынимает свой член, кончая мне на живот, издав громкий рык, пока я крепко обняла его за шею, не зная, куда деть свои эмоции. Мне хотелось кричать от удовольствия, пока ноги сводило судорогой, а я сразу обмякла в его объятиях, пока он приходил в себя. Мы тяжело дышали, а я слушала, как струя воды бьет по его плечу, попадая каплями на мою грудь. Я прикрываю глаза от печали, что все закончилось, но тут же улыбаюсь, оттого, чтобы мы сделали это. В душе. Я и Ястреб. Боже, до сих пор не верится.       Мы недолго стоим, прежде, чем он наконец-то опустит меня, дав мне почувствовать землю и привыкнуть к дрожи в ногах. Я сглатываю слюну, а он продолжает опираться о стену, восстанавливая дыхание. Первое время не могу сделать и шаг, но потом я пробую пройти до вешалки, где висели халаты, ватными ногами ступая на холодный кафель.       Мы ничего не говорим, потому что каждый устал и не мог сказать и слова, но каждый был уверен, что все прошло просто замечательно. Надеюсь, в Нью-Йорке у нас будет время, чтобы заняться этим еще раз. Я подаю ему халат, пока он выходит из душа, я опускаю взгляд на вещи, но он мотает головой, намекая, что необязательно забирать их прямо сейчас.       — Вау, — наконец выдыхает он, облачаясь в халат, а я принимаю это как похвалу.       Решаю ничего говорить, потому что думаю того факта, что кончила с ним в душевой достаточно. Оглядываюсь по огромной душевой, но не нахожу и одного чистого полотенца, а потом вспоминаю, что я все потратила на то, чтобы остановить кровь с его раны.       — У нас не осталось полотенец, — замечаю я.       — Смотри, есть еще полотенце на кресле, — говорит Неджи, тряхнув головой, отчего его мокрые пряди упали на спину — если хочешь, я могу позвонить администратору, и нам принесут новые, потому что все остальные в крови.       Я неловко мотаю головой, закутываясь в белый халат, пока Хьюга завязывает узел на поясе и выходит из ванной комнаты, будто мы только что не занимались сексом. Я следую его примеру, потому что больше нечего обсуждать, ведь мы вместе и даже идем на спектакль его сестры по возвращению.       Неджи роется в своей сумке, пока я сажусь на кровать, а он после садится ко мне с чем-то в руках.       — Что это? — спрашиваю я, удивлённо уставившись на маленькую коробочку в руках Неджи.       — Мазь от синяков, — спокойно объясняет мужчина, — ну и в принципе полезная штука, чтобы подлатать твои побои.       Он садится рядом со мной, пока я по-детски кутаюсь в халат, поджав ноги. Его губы трогает лёгкая улыбка, пока он смотрит на меня, доставая мазь, а затем тонкие пальцы легонько касаются моего виска.       — Из нас двоих это нужнее тебе, — усмехаюсь я, не в силах оторвать взгляд от его сосредоточенного лица.       — Если я не строю из себя крутого, то и ты не должна, — отвечает он, пока я пожимаю губы.       — Много кто из нас чего должен, а чего не должен, мы слишком много правил нарушили, чтобы думать об этом, — парирую я, доставая мазь из баночки и осторожно размазывая её на месте синяка на лице Неджи. Он внимательно смотрит на мою руку, а затем переводит взгляд на меня. Никак не могу понять, о чем он думает. Раньше такой взгляд казался мне злым, будто Неджи мысленно ругает меня, но сейчас всё совсем иначе.       И такой заинтересованный взгляд мне даже льстит. Я снова зачерпываю горстку мази, но наношу её не на лицо, а на синяк чуть ниже ключицы, прямо на груди. У меня на секунду замирает дыхание, когда Неджи слегка распахивает халат, хотя после того, что между нами было, это немного глупо. Но я лишь молчу продолжая молча смазывать его раны. Наконец, закончив со всеми процедурами, мы ложимся в кровать.       Неджи включает телевизор, а я расслабляюсь и падаю рядом с ним на кровать, слушая вечерний выпуск новостей. Он обнимает меня за плечо, и мы лежим в полной тишине, в которой я вот-вот провалюсь в сон. Меня накрывает усталость всего этого дня. Я не выдержу больше ничего и мне просто сейчас хотелось провалиться в сон. Рядом с ним. Мне никогда не было так приятно засыпать с кем-то в постели. Неджи пахнет клубникой, и я вдыхаю его аромат, который бьет по моему носу, смешиваясь с моей ванилью. Так вкусно. Я облизываю губы, нежась в его объятиях, и думаю, что ничто нас больше не потревожит в этот вечер, потому что мы уже пережили все, что могли и думаю, заслужили отдых. С Алисой разберемся позже, сейчас надо поспать и привести силы в порядок. Но видимо, сегодня весь мир против нас.       Раздается звонок. Неджи резко выпрямляется, явно удивленный тому, что кто-то интересуется, как проходит наш отдых, я же лишь потягиваюсь, потому что, наверное, он опять что-то заказал в номер, но мой напарник не спешил вставать с кровати.       — Ты что сказал им принести полотенца? — зеваю я, на что Хьюга отрицательно машет головой:       — Я не звонил на ресепшн, ты же сказала, что они не нужны.       Меня напрягает его ответ, а сон сняло, как рукой, потому что теперь и я выпрямилась на кровати вместе с Неджи, который смотрел на белую дверь. Я начинала нервничать. Кто там?       — Я открою, — вызывается Хьюга, вставая с кровати, пока по новостям передавали прогноз погоды на завтра, а я наблюдаю, кусая губы и гадая, кто это может быть.       — Будь осторожен, — прошу его я, когда он шагает в белых тапочках до двери.       Нельзя игнорировать тот факт, что возможно за нами следили, нашли наш отель и сейчас опять ворвутся те самые три парня, которые ворвались вчера в квартиру Федерико. Мне становится страшно, охватывает паника, хотя я прекрасно понимаю, что это невозможно, ведь мы убили двоих, но это могут быть их помощники. Сердце замирает, когда Неджи хватается за ручку и открывает дверь, перед этим сглотнув слюну.       — Привет, детишки, прохлаждаетесь?       Я в шоке открываю рот, услышав этот знакомый мне голос. Нет, этого не может быть! Это невозможно! Я подскакиваю с кровати, ринувшись на звук гостей, которые уже заходили в номер. Они! Боже! Как?       — Здравствуйте, Зеленый Зверь, какие приятные гости — Неджи соблюдает этикет, пытаясь оправиться от шока, как и я, которая проглотила язык и не могла вымолвить и слова.       — Ястреб! — молодой парень врывается в помещение, крепко обняв моего Неджи, — как хорошо, что ты жив! Боже! Я так расстроился! От тебя ни одного сообщения все два дня. Мы уже думали тебя убили и…. твою напарницу тоже! Привет, Стрела!       Я лишь киваю головой, приняв не самое радостное лицо, вспоминая, где могла видеть этого паренька. Ах да, Скала. Лучший ученик Зеленого Зверя по рукопашному бою. В принципе лучший в этом деле. Я слышала, что он однажды снес целый тренировочный зал. Они знакомы?       — Привет, — выдавливаю я, пытаясь улыбнуться, хотя сама лишь понадежнее запахнула полы халата, — Скала, да?       — Очень приятно познакомиться, мастер оружия — парень резко же оказывается около меня, начиная целовать мою руку, как настоящий джентльмен, что мне очень льстит, и я напрягаюсь еще больше.       — Эй, руки убрал, — бунтует Неджи, хмуря брови, и начиная закипать от абсурда всей ситуации — какого черта вы тут делаете?       — Итак, — решается объяснить мужчина, заходя внутрь номера и садясь на кресло, — хотя нет, стойте, это что номер для молодоженов? Лепестки роз, лебеди…       — И чем вы тут занимались? — интересуется Скала.       — Тем, чем занимаются молодожены, — говорит Ястреб, включая свою надменную сторону и саркастичные шутки, на что Скала недоуменно косится на друга, — играли в маджонг.       — Так вот! — подхватывает Зеленый Зверь, расположившись на кресле, схватив со стола полупустую бутылку вина, — никаких новостей, ни одного сообщения, но заявление от Федерико Моччиа, который говорит о копии колье и продавца магазина который предоставил целый фоторобот девушки которая предлагала взятку за покупку транквилизатора, также новости от Мака, которая уверяет нас, что колье Тины Бейль лежит уже в музее и целый выпуск посвященный пожару в казино на Виа Кавур по центральному каналу «Италия 1» около часа назад. А теперь можете объясниться.       Мы с Неджи автоматически смотрим друг на друга, понимая всю опасность ситуации.       — Это все моя вина, — начинает Ястреб, на что я перебиваю его:       — А мне пришлось спас-       — Если коротко, то колье не настоящее.       — И Рики Уолтер жив!       — Федерико Моччиа никак не связан-       — Там была ловушка…       — Им нужен был я, потому что-       — Они хотели убить Не… Ястреба!       — А ее я прогнал-       — Мы переспали-       — Ну, чтобы не навредить ей понимаете-       — Я убила двоих человек, но-       — Меня связали, они заставили ходить меня босиком по сырой лестнице!       — А я не могла его бросить!       — Нас обвели вокруг пальца!       — Его ранила стрела. Прямо в бедро!       — Хотя я изначально все знал.       — Его семья в опасности.       — Это все из-за моей семьи…       — Замолчите оба! — прерывает мужчина в зеленом трико, вставая с кресла, отчего мы с Неджи сразу замолкаем, а Скала, стоящий неподалеку сочувствующе хмурит брови, понимая что наш учитель зол: — вы хоть представляете, что натворили?       — Алиса будет не в восторге, — комментирует Неджи, прикусывая губу и видимо зная, какое наказание вас ждет.       — Я вас прекрасно понимаю, — мужчина прикрывает глаза, сочувствуя нашему положению, — миссия вышла из-под контроля, вылезли личные проблемы, которые оказывается, хотели навредить тебе, Ястреб и я также понимаю, что ты, Стрела, действовала необдуманно, чтобы спасти своего напарника и что вы оба очень, как я смотрю, привязались друг к другу, но я также думаю, что вы осознаете, на что шли и какое наказание вас ждет.       Мы с Неджи оба лишь киваем головой. Поверить только, первая миссия и первое отстранение от дела. Изумительно!       — Если вы молчите, значит, усвоили урок, — говорит Зеленый Зверь, отчего я начинаю думать, что мы находимся в том же тренировочном зале, потому что слова учителя звучат прямо как после тренировки, он глубоко выдыхает, — Алиса вами очень недовольна, но я бы на вашем месте поступил абсолютно также.       Мы с Неджи поднимаем головы, воодушевленные словами учителя.       — Я бы тоже нарушил приказ, чтобы спасти товарища, — продолжает мужчина, — один мой друг говорит, что люди, которые не следуют приказам мусор, но те, кто предает своих товарищей намного хуже мусора. Я думаю, вы это запомнили.       Я улыбаюсь, пока Неджи отводит взгляд. К сожалению, тон нашего учителя меняется, и он кашляет и тут же становится серьезным, доставая из кармана два конверта, и кладет на небольшой стол:        — Ваши билеты. Самолет через три часа. Собирайтесь и полетите с нами.       — Я так понимаю, посплю я только в Америке, — говорю я, пока Скала заходит в ванную.       — Самолет летит пять часов, — говорит Неджи, подходя и целуя меня в лоб, — но не думаю, что тебе хватит.       — Ястреб, Стрела, а что случилось в душевой? — кричит парень из ванной комнаты, — тут чьи-то мокрые вещи, и о Боже, они в крови! ***       — Взрыв! — грубо повторяет женщина, кидая на стол целую папку документов, пока я морщусь от этого звука и смотрю на большой экран, где транслируются те самые новости о которых говорил Зеленый зверь. Крупным планом видно, как мы с Неджи убегаем, покидая это место, — как это понимать?       — Алиса, могу я… — Неджи пытается продолжить свой разговор, который он закончил о своей семье, но женщина перебивает его, повысив голос.       — Не смей перебивать меня! Думаешь, что если ты один из лучших, то тебе все можно творить? — женщина устало садится на стул, приложив ладонь ко лбу, пока я смотрю на Ястреба, который крепко держит меня за руку под столом, — вы оба нарушили все правила и инструкции, на которых держится наш штаб. Я даже не знаю, что с вами делать…       Как я и думала, поспать мне не удалось. Пара-тройка часов в самолете не вернула меня в чувство, тело ломило, и я поверить не могу, что сейчас нас с Ястребом отчитывают за то, что мы успели натворить за эти два дня.       — Во-первых, ты, Ястреб, — женщина облокачивается на спинку стула, — секрет о своей семье и ее происхождении, который повлиял на ход миссии, учитывая, что ты, я так понимаю, прекрасно знал об этом и не поставил меня в известность. Ты подставил под удар Стрелу, для которой это было первое задание. Ты не доложил мне о срыве миссии, ты самолично отправился искать этих людей, наплевав на Стрелу, меня, и всех вокруг. Ты действовал как настоящий эгоист, за что мною было принято решение отстранить тебя от заданий и сажаю под домашний арест на два месяца, — на этом моменте Неджи приоткрыл рот от шока, а я крепко сжимала его руку, чтобы немного успокоить, — извини, но это ни в какие рамки не лезет в от случай с Бухарестом. Я уважаю тебя как агента. Ты внес огромный вклад в наш штаб, признаю, что во многом ставлю тебя, как пример для всех наших агентов, но я должна признать, что в этой ситуации ты поступил слишком самоуверенно и эгоистично. Надеюсь, ты сам это признаешь и примешь данное наказание.       Я лишь виновато поджала губы, ощущая, как сейчас такая же пламенная речь польется на меня и я не ошиблась.       — Стрела, — женщина блондинка обращается ко мне, поставив локти на стол, пока я подняла голову — учитывая тот факт, что это было первое задание для тебя, и я хочу похвалить твою смелость и находчивость, которую ты проявила, когда спасла Ястреба, но не стоит радоваться. Я ошеломлена тем, что ты нарушила все те рекомендации и уроки, которые тебе давала Джолин на протяжении всех тех лет, которых ты находишься под нашей опекой. Это непростительно! Пользоваться интернетом, зная, что за тобой может быть открыта слежка. Предложить взятку за покупку транквилизатора для медведей! Ужасно! Проникнуть в ресторан, взорвать целое казино, и часть исторического музея и все это сделать в столице Италии! Уму непостижимо. Я доверилась тебе и думала, что ты хорошо покажешь себя, но ты повела себя не очень умно. Никто, никто из наших агентов не совершал таких глупейших ошибок. И я не знаю, сколько еще понадобится моих нервов и связей, чтобы прикрыть это событие, ролик разлетелся по всему интернету, тысячи комментариев, больше двух миллионов просмотров, и я не представляю, как мы все будем разгребать это, потому что вы оба проявили себя очень легкомысленно.       Мне стало очень стыдно за это, хотя я понимаю, что у меня не было другого выбора. Я также понимаю, что должна была сразу обо всем доложить Алисе, но у меня не было связи, и я попросту не знала, что делать. Большая ладонь Неджи отпускает мою руку и ложится на мое голое колено, нежно поглаживая меня и успокаивая. Я смотрю на него, и мне сразу становится легко и тепло на душе.       — Но я смотрю, в этом есть и хорошие плюсы, — говорит Алиса, смотря на ладонь Неджи, который застеснялся и сразу убрал ладонь, — я рада, что вы сблизились, но это не повод рисковать нашей репутацией, и как я уже сказала: Ястреб отстранен на два месяца, а ты, Стрела, возвращаешься в кресло. Извини, но учитывая обстоятельства, я не могу пока поддержать тебя и оставить в основном штабе.       Я разочарованно делаю глубокий вдох, пока Неджи виновато отводит взгляд. Этого стоило ожидать, впрочем, не так плохо снова вернуться к Генри и быть его «глазами», подсказывая в микрофон, где нужно повернуть, но только сидя сейчас в кабинете Алисы, я поняла, что ужасно буду скучать по этим двум дня, когда я была настоящим агентом. Надеюсь, однажды мы сможем с Неджи поработать еще раз.       — Вы оба вправе злиться на меня, но должны понимать, что я итак делаю вам огромные поблажки, потому что вы оба очень ценные работники для меня и я надеюсь, что в будущем такого не повторится, — говорит Алиса, убирая свои хвостики на спину, тут же улыбаясь, — ну, только если с моего разрешения.       — Алиса, — решается спросить Неджи, на что женщина обратила на него свое внимание, — можно наше наказание начнется со следующей недели?       Женщину привело это в ступор, на что она уже хотела что-то возразить, но Хьюга перебивает ее:       — Я пригласил Стрелу на спектакль моей сестры в следующий вторник, поэтому если можно, то я сразу на следующий день уже буду под домашним арестом, — смущенно говорит Неджи, отчего женщина улыбается, — это последний спектакль в этом сезоне. Пожалуйста.       — Хорошо, — женщина улыбается, и я тоже не сдерживаю улыбки.       Неджи просто невероятный.