***
Нелепо, не правда ли? И тем не менее тот «единственный раз» был далеко не единственным, не первым и уж точно не последним. Преследовал ли мелкий демон какую-то выгоду? Несомненно. Или вы считаете, что кто-то в этом проклятом месте спит с принцами из соображений великой любви? Как бы то ни было, а в обмен на молчание и некоторое покровительство Блитцу приходится переступать через себя, свои принципы и убеждения и раз за разом навещать величественный средневековый замок, это совиное гнездо. Вернее, определенную комнату этого замка... определенную постель, что уж там... Вот и в этот раз, уверив работников в своей ненависти к принцу и распустив всех по домам раньше времени, Блитц отправился к вычурному замку. Пешком. Ему совершенно не хотелось, чтобы хоть одна живая (и не очень) душа знала о его сделке с совами... вернее, с вполне конкретной, двухметровой, сексуально озабоченной совой. — Стоять. Дальше дороги нет, отрепье. Блитц вздрогнул от неожиданности и вскинул голову — прямо перед ним стоял неказистый демон, отдаленно напоминавший ворона. Адский босс обернулся, посмотрев по сторонам, перевел взгляд на кованые ворота и стремящийся к небесам замок за ними. И когда он успел дойти до совиных владений? — Я... — Блитц сморщился, услышав собственный голос, и прокашлялся. — Я к принцу Столасу. Стражник смерил беса, верхняя точка рогов которого едва доходила ему до груди, презрительным взглядом, но, словно вспомнив что-то, усмехнулся черными глазами и отступил в сторону. — Проходи, шлюшка. Его высочество в нетерпении, — видимо, посчитав шутку смешной, каркнул ворон и сжал клюв рукой. — Я не осуждаю твое идиотское чувство юмора, и ты меня не осуждай, — не найдясь, что ответить, выпалил Блитц, совершенно не задумываясь над тем, насколько сильно компрометирует себя этой неосторожной фразой. Осознал масштаб своей глупости демон только тогда, когда двинулся по мощеной камнем дорожке в сторону замка, под каркающий смех стражи. Но было уже поздно. Он сказал слишком много лишнего. Красивый сад, полный густой зелени и экзотических цветов. Прекрасные фонтаны, изящные мраморные скульптуры. Пруд с ровной водной гладью и кувшинками. Владения принца Столаса можно было бы без смущения назвать Эдемским садом, знай Блитц, как он выглядит на самом деле. — Слушай ты, элитарный ублюдок!.. — крикнул демон, несколько раз постучав в дубовую дверь на самом верху самой высокой башни, — я прыгал сюда, как *банный горный козел, а ты даже не изволишь впустить меня?! Я прискакал сюда по первому твоему писку, закрыл контору раньше... Ты вообще понимаешь, сколько я потерял от этого?! И я молчу о том, как унизительно находиться рядом с твоими... кто они тебе?! Столас, долбанная ты сова, открой эту проклятую дверь! Блитц орал так, будто находился в офисе, и ошалело колотил кулаками по двери. Ему чертовски хотелось попасть внутрь, лишь бы избежать возможности быть замеченным дочкой его недолюбовника — гиперактивной малолетней принцессой, считающей его хвост игрушкой, более увлекательной, нежели куклы и слуги. Тут провернувшийся в замочной скважине ключ щелкнул, и дверь медленно открылась. — На самом деле мне бы больше хотелось услышать, как сильно ты хочешь мой член в своей заднице, но так тоже сойдет. Сверху на Блитца смотрела пара красных, без зрачков, глаз. Столас наклонил совиную голову вбок, рассматривая беса с кончиков рогов до пят. — Заходи, Блитци, — нараспев протянул принц и сделал шаг в сторону, пропуская "гостя" в просторную комнату с каменными стенами, главным украшением которой была большая двуспальная кровать с балдахином и бордовым постельным бельем. Слишком хорошо Блиц был знаком с ней... Ступив на мягкий ковер, демон бросил взгляд на семейный портрет принца и непроизвольно нахмурился: он ненавидел признавать, что ревнует любовника к его собственной жене. Заметив раздражение Блитца, который тут же принялся снимать сапоги, чтобы скрыть лицо, Столас закрыл дверь на замок, грациозно подошел к портрету, снял его и повернул изображением к стене. После он снял цилиндр, встал напротив балконной двери, одну руку завел за спину, а второй провел от подбородка до затылка. Блитц, все это время незаметно наблюдавший за принцем, с удовлетворением (за которое он еще будет корить себя) подметил, что темные совиные перья на голове одно за другим видоизменились на человеческие густые черные волосы; длинные птичьи лапы расширились, приобретая форму человеческих ног, обтянутых серо-зелеными бриджами; длиннющие тонкие пальцы укоротились, приобретая приятный молочный оттенок. Столас вполоборота развернулся к гостю и дерзко усмехнулся, обнажая ровные белые зубы под тонкими нежно-розовыми губами. Красная королевская мантия с воротником, подбитым белоснежным горностаем, подчеркивала красноту глаз принца и белизну его кожи, что невольно притягивало взгляд "адского босса". Он всегда восхищался красотой Столаса. Да, он мог сколько угодно его ненавидеть, сколько угодно презирать его и их совместное времяпрепровождение, но он ни разу, ни на секунду не усомнился в его чисто мужской привлекательности и, прости Сатана, сексуальности. — Тебе нравится отсутствие клюва, правда? — с самодовольной усмешкой спросил Столас и сделал несколько шагов в сторону Блитца. Последний же отпрянул от принца и недовольно вильнул хвостом. — Границы, Столас, — с недовольством напомнил демон и снял пиджак. — Сегодня мне бы хотелось целовать твои губы и видеть румянец на твоих щеках, — томным голосом намекнул принц и сел на край кровати, позади Блитца. Бес раздраженно цокнул языком, всеми силами стараясь скрыть смущение и сдержать приступ тошноты, подступающий к горлу. И тем не менее он все равно закрыл глаза и сосредоточился — в отличие от Столаса, Блитц не так часто менял внешность. Для него это было не то, чтобы в новинку, но определенные сложности вызывало. Сначала форма его тела изменилась, приобретая более четкие, человеческие, мужские очертания, затем на глаза упали темно-красные мягкие пряди волос, после — кардинально изменился цвет кожи... — Хватит, — повелительно потребовал Столас, обняв Блитца со спины и запустив одну руку в его волосы со стороны лба. — Ч-что ты делаешь? — спросил Блитц, прижался затылком к груди принца и закрыл глаза. — Ты всегда бьешь меня хвостом по ногам, когда нервничаешь, Блитци-и-и, — нагнувшись, в самое ухо выдохнул Столас и улыбнулся. — Ты должен был давно привыкнуть к моим прикосновениям. Принц просунул пальцы под рубашку Блитца, щекоча его кожу. — Я все еще считаю наши встречи мерзкими, — сквозь зубы выдавил Блитц и выдохнул. — Вот как, — еще больше радуясь своему превосходству, хмыкнул Столас, неожиданно, схватив беса за запястье, швырнул его на постель и тут же забрался верхом на его бедра. — Что ты?!. — возмутился Блитц, попытавшись подняться, но столкнулся с пристальным, изучающим взглядом совиных глаз. — Гребанный самовлюбленный приставала! — краснея до кончиков ушей, но все еще пытаясь казаться "крутым" бросил Блитц, хмурясь и с вызовом смотря на принца. — Твои инфантильные оскорбления очаровательны, Блитци, — с улыбкой протянул Столас и с нажимом провел от локтя до плеча беса. — Так возбуждают. — Да тебя все, что угодно, возбуждает, извращенец проклятый! — Да, мой сладкий, не останавливайся, — откровенно издеваясь над любовником, простонал Столас и немного откинулся назад. Так, что мантия сползла с его плеча, обнажая мышцы, перекатывающиеся под плотно прилегающей тканью. Блитц шумно сглотнул, проследив за этим случайным, казалось бы, невинным движением, и облизнул пересохшие губы. — Пока что я сдерживаюсь, Блитци... — понизив голос, произнес Столас, поглаживая бедро демона, — но мое терпение не безграничное. Ты слишком соблазнительный, мой мальчик. Ты боишься? — Нет, еще чего! — с вызовом бросил Блитц, стараясь унять дрожь, охватившую все его тело. — Значит, так сильно желаешь меня, что не можешь удержаться? Хочешь кусочек, не правда ли? — соблазнительно растягивая слова, спросил принц и расстегнул несколько пуговиц на своем королевском одеянии, обнажая участок молочно-белой, гладкой кожи. — Прекрати... — не имея уверенности в собственных словах, попросил Блитц и постарался выглядеть суровее. — Как скажешь, — с насмешкой в голосе согласился Столас, притянул любовника за плечо и прильнул к его губам, впервые за долгое время нарушив зрительный контакт. Это был глубокий поцелуй, полный нежности и власти одновременно. В этой игре Столас изначально был победителем, и Блитц прекрасно понимал это. Но он не собирался сдаваться. Он не поддавался даже тогда, когда чужой язык настойчиво очертил зубы, а затем нёбо, скользнул по языку. Столас тяжело дышал через нос. Он целовал Блица с чувством, постепенно переходящим в страсть. С каждой секундой он все сильнее сжимал плечо и бедро демона, все сильнее углублял поцелуй, заставляя его запрокидывать голову назад, до боли в шее. — Сто... — прошептал Блитц, на секунду разорвав поцелуй. Принц смерил любовника ненавистным взглядом и вновь притянул его к себе, еще крепче прижимая к телу, стискивая плоть со всей силы, впиваясь в нее острыми когтями сквозь ткань. — Черт бы тебя побрал... — обжигая лицо Блитца горячим дыханием, на выдохе, одними губами произнес Столас, не открывая глаз. — Я хочу тебя всем нутром. Хочу трахнуть тебя так, чтобы ты стонал подо мной, как последняя шлюха. Хочу, чтобы ты кончил, когда я буду двигаться в тебе... когда я буду вбивать в тебя свой член. Хочу, чтобы ты плакал и извивался подо мной, умолял не останавливаться. Ты будешь зависеть от меня, Блицци. Я сделаю тебя своим. Ты будешь просить о большем. Я сделаю тебя зависимым... Столас сбивчиво шептал грязные слова, пылая не меньше Блитца и невпопад скользя руками под одеждой "босса", раздирая его мягкую кожу, оставляя на ней продолговатые глубокие следы. Блитц рычал и морщился, комкая в пальцах шелковые простыни. Он не мог себе позволить прикоснуться к Столасу. Он боялся... не удержать остатки самообладания. Очередной глубокий поцелуй дал бесу возможность отомстить за испорченную одежду: изловчившись, он схватил губу принца и прокусил ее острыми зубами. Столас зашипел от боли, но хищно улыбнулся и с еще большей решимостью накинулся на разгоряченное тело. — Мой лакомый кусочек... — севшим голосом произнес Столас, отстраняясь от Блитца, и облизнул губу, с которой тонкой струйкой стекала кровь. Принц вновь пристально посмотрел на любовника, на его красные от поцелуев и крови губы, по-совиному наклонил голову вбок и схватил беса за горло, поочередно сжимая на нем пальцы с острыми птичьими когтями. — Нет... — захватив воздух ртом, попросил Блитц и вцепился в запястье Столаса. Он ненавидел, когда принц так делал. Он ненавидел всецело отдавать себя во власть этого сумасшедшего. Столас, безумно улыбаясь, медленно наклонился вперед, едва касаясь уха Блитца губами, опаляя его горячим дыханием, и так же медленно начал двигать бедрами взад-вперед, взад-вперед, покругу... Он дразнил любовника, издевался над ним, заставляя изнывать от желания, испытывать физическую боль от прикосновений к налитому кровью члену. Принц знал, как Блитц реагирует на него. Только на него. Никому другому он не позволил бы прикоснуться к своей любимой игрушке. Столас прикусил мочку уха беса, оттянул ее, опустил. Игриво провел кончиком языка по раковине и поцеловал хрящик. Блитц не смог сдержать короткого стона, приглушенного все еще сжимающейся на глотке цепкой лапой. Столас был доволен собой. Он улыбался. Кажется, он никогда не перестает улыбаться. Принц сдвинулся немного вперед, на живот Блитца, завел левую руку за спину и положил ее на пах демона. Последний вздрогнул от неожиданности и согнул ноги в коленях, но Столас с завидной выдержкой лишь начал медленно, с нажимом, водить ладонью по прижимающемуся к животу члену вверх-вниз, как бы невзначай задевая пальцами частично обнажившуюся головку. Блитц крепко зажмурился, стараясь не думать об испытываемых ощущениях, откинул голову назад, все еще опираясь на локти, и плотно сжал губы. Столас голодным взглядом хищной птицы следил за каплей пота, стекающей по виску любовника, за нервно подрагивающим уголком рта, за острым языком, то и дело скользящим по сухии губам. Он любовался мокрыми прядями волос, прилипшими к лбу. Он наслаждался частым, но равномерным глухим стуком хвоста по матрацу. Ему нравился Блитц. Каждая его частица. Это была животная страсть, непреодолимое желание, которое даже принц ада не был в состоянии контролировать. Необъяснимая прихоть, удовлетворение которой он требовал раз за разом и никак не мог насытиться. В конце концов сжалившись, Столас убрал обе руки от Блитца и к своему удовольствию услышал разочарованный стон, случайно вырвавшийся из груди беса. — Не расстраивайся, сладкий. Веселье только начинается, — уверил Столас, запустил пальцы во влажные волосы Блитца, погладил его по голове и ненавязчиво сжал рог у самого его основания. Демон машинально тряхнул головой: он не любил, когда кто-то прикасался к его рогам. Однако Столас даже не подумал о том, чтобы убрать руку. Он лишь плотнее обхватил рог пальцами и плавно поднял сложенное из них кольцо, после чего так же плавно опустил его вниз, пародируя весьма характерные и незамысловатые движения. Когда к Блитцу пришло осознание происходящего, он округлил глаза, покраснел, хотя казалось бы, больше уже некуда, и смущенно отвел взгляд. Лишь бы не быть вновь пойманным в банальную совиную ловушку. Не смотреть. Нельзя. Столас уловил смущение Блитца и обнажил зубы в ослепительной улыбке. Принц приподнялся на коленях, пошире развел ноги и, пока горе-любовник не опомнился, резким, уверенным (и, скорее всего, привычным) движением перевернул его, застигнутого врасплох, на живот, сразу же вдавливая щекой в подушку и не отпуская рог. Блитц щелкнул зубами и взбрыкнул. Ему даже удалось чуть подкинуть принца, но не более. Мало того, что двухметровый совообразный демон был невероятно тяжелым, так и хватка его оказалась поистине королевской, железной. И тем не менее Блитц зарычал и начал мотать головой, извиваться и пытаться ударить Столаса. Но, как бы это ни было прискорбно, все его попытки оказались тщетными. И, конечно, Блитц злился. Им уже не столько двигало возбуждение, сколько ненависть и стыд. В порыве злости он хлестал воздух длинным, гибким хвостом, который в другом месте, в другое время вполне мог бы сойти за кнут, стараясь, не глядя, попасть по смазливому лицу принца. Столас, которому уже начинал надоедать этот детский сад, грубо схватил Блитца за хвост, ближе к его основанию, и, намотав его на кулак, прижал к пояснице. Мелкий демон несдержанно всхлипнул от резкой боли, пронзившей тело, и стиснул в руках края подушки, пытаясь вытолкать ее из-под лица. — Ты очень плохо себя ведешь, Блитци, — сладко протянул Столас, вновь нагнувшись над ухом любовника. — Ты начинаешь раздражать меня. А когда я раздражен, я начинаю злиться. А когда я злюсь, я не контролирую себя. Милый, разве ты не знаешь об этом? Ласково улыбаясь, Столас провел кончиком пальца от основания хвоста Блитца вниз, вызывая свору мурашек, пробежавших по телу беса. — Твое сопротивление очаровательно... Так щекочет нервы... Разгоняет по телу кровь. Я чувствую ее пульсацию. А ты, Блитци? Не успел демон ничего ответить, как почувствовал, что к его ягодицам прижимается нечто твердое и настолько горячее, что ощущалось сквозь брючную ткань. Блитц поперхнулся воздухом и закашлял, не имея, однако, возможности сделать достаточно глубокий вдох из-за невероятно неудобного положения. — Нравится? Конечно. А мне не нравится то, что ты все еще настолько одет, Блитци. Принц Столас раздосадованно цокнул языком, нагнулся, ухватившись зубами и свободной рукой за пояс брюк Блитца и с силой рванул его в разные стороны. Послышался жалобный треск ткани и стон беса, который в последнее время стал сильнее трястись над своим гардеробом. Столас не обратил внимания на явное недовольство, с которым притих Блитц, и избавил любовника от лишней, как ему казалось, одежды. Он нравился ему таким: наполовину одет, наполовину демон, наполовину свободен. Всего понемногу, когда он, Столас, обладал всем. — Будет больно, ты знаешь. Принц ада никогда не отличался нежностью в постели. Он любил брать грубо, по-животному, чаще всего сзади. Он не принимал сентиментальности, не желал видеть лица партнера. Он просто наслаждался процессом, упивался собственной властью и превосходством. А Блиц был тем, кто мог доставить ему это удовольствие, потешить его самолюбие. И, наверное, по этой причине принц то и дело требовал его возвращения. Влажная, прохладная от смазки головка неприятно холодит кожу, Блитц снова почувствовал покалывание в конечностях. Он плотно сжал зубы, пропихнул подушку под бедра, чуть шире расставил ноги и одной рукой отвел ягодицу в сторону. — Какой прекрасный вид, — с улыбкой прощебетал Столас, чем в который раз за вечер вогнал Блитца в краску, медленно водя членом по пульсирующему анусу и сильнее задирая хвост демона, будто это как-то могло изменить ситуацию. — Да хватит уже издеваться! — огрызнулся Блитц, у которого в предвкушении сжималось все нутро. Больше всего в сексе со Столасом он ненавидел даже не сам факт проникновения, а излишнюю показуху, прелюдию, с которой принц «подходил к делу». — Тебе уже не терпится, да, малыш? Что нужно сказать? Скользкая головка наполовину вошла внутрь. Больно. Но нестерпимо хочется еще. Блитц глухо зарычал и нетерпеливо вильнул бедрами, однако, Столас пресек его движения очередным натяжением хвоста. — Блитци, дорогой, тебе просто нужно попросить. — Я не... — сквозь силу выдавил демон. — Прости, что? Столас потянул Блитца за хвост и одновременно полностью ввел головку в расслабившееся тело, однако, тут же вышел, услышав в ответ на это действие раздраженный стон. — Бл*ть... — пряча лицо в сгибе локтя, проскулил Блитц, — вставь ты его уже, наконец. — Что сделать? — Вставь свой гребаный член в мою задницу, Столас! Я больше не могу! — с трудом сдерживая слезы ярости и стыда, закричал Блитц и в ту же секунду впился зубами в кисть руки: принц не заставил себя ждать с выполнением столь четко выраженной просьбы. Больно. Невыносимо больно. Сначала, когда член входит только наполовину, тело словно пронзает разряд тока, сковывающий мышцы. Затем к полному онемению добавляется режущая боль, ты начинаешь чувствовать, как рвутся мягкие ткани. Столас входит быстро, одним резким движением. Между двумя фазами нет перерыва. Блитц выгибается в пояснице и протяжно стонет в руку, прокусывая мясо до кости. Все его тело бьет крупная дрожь, ноги разъезжаются по гладкой простыни. Принц держит его за хвост, не позволяя опуститься слишком низко. Ему тоже больно, несомненно. Его зубы крепко сжаты, а глаза зажмурены. Он протягивает вперед освободившуюся руку и хватает Блитца за волосы, заставляет его изогнуться, откинуть голову назад. Бес хватает воздух ртом, по его губам и подбородку стекает кровь, смешивается со слезами, льющимися из желто-красных глаз. Он поддается легко. Он больше не сопротивляется. Боль подчиняет, лишает рассудка. И сейчас Блитц находится во власти своего "хозяина". Сначала Столас двигается медленно, короткими толчками, но постепенно он увеличивает амплитуду, увеличивает скорость проникновения. Блитц давится слезами, слюной и стонами, которые больше не пытается контролировать. Ему больно. Невыносимо больно. Но эта боль смешивается с тем, что невозможно описать словами. Это не удовольствие, нет. Это нечто большее. Нечто настолько большее, что демон не замечает ничего: ни тяжелого дыхания Столаса, смешанного с рычанием; ни собственного голоса, срывающегося на крик; ни теплой крови, стекающей по внутренней стороне бедра. Мир для него закончился здесь, в этой постели, прямо сейчас. И начался ад в полном его понимании. Но разве это плохо?***
Столас лежит в постели, насквозь пропитанной, запахом крови, пота и спермы. Его любимые запахи смешиваются воедино каждый раз, когда его демон возвращается к нему. Блитц, дрожь в теле которого до сих пор не прошла, прижимает колени к груди и кладет голову на высоко вздымающуюся грудь принца. Идиллия? Навряд ли. В аду такими словами лучше не раскидываться, если ты хочешь дожить до следующей чистки. — Блитци, мой милый Блитци, — нараспев тянет Столас и неторопливо гладит беса по голове, перебирает мокрые почти бордовые пряди волос. — Ты удовлетворен? — не обращая внимания на ласку, которую принц всегда проявляет после секса, спрашивает Блитц. — Может быть. — Что еще за «может быть»?! — возмущается демон и резко поднимается на локтях, однако тут же падает обратно: стоит ему шевельнуться и дернуть хвостом, как тело пронзает резкая боль. — «Может быть» означает, что скорее всего мы это повторим, — закрыв глаза, говорит Столас. — А пока лежи спокойно. — Да я тела не чувствую, ублюдок ты элитарный! — Тебе так нравится оскорблять меня этим словосочетанием? — Почему бы и нет?! А в тебе что, аристократ проснулся?! — Ты такой инфантильный у*бок, Блитц, — по-совиному ухнув, говорит Столас, целует беса в лоб и сгребает его тело в охапку. — Закрой рот ненадолго. Он тебе еще пригодится. — Я не!.. — Тс-с-с. Помни, ты отрабатываешь возможность существования своей жалкой конторишки. Подумай о сотрудниках, — уже засыпая, бормочет Столас. — Какой же ты конченный, пернатый мудак, — злобно ворчит Блитц, но все равно закрывает глаза, чувствуя, как тело начинает наливаться свинцом.