Нужды большинства

* * * Капитану Пайку не снились кошмары. Он был удивительно «психологически устойчив». На борту «Энтерпрайз» другие долго не задерживались. Но картина, которую он имел несчастье наблюдать тремя сутками ранее, вероятно, навсегда отпечаталась в его памяти. Такая четкая, что хоть рисуй по ней анатомический атлас, частично вулканский, частично человеческий. Первая вошла в его кабинет с привычным и всегда успокаивающим достоинством: — Капитан? — Секундная пауза, нужная для того, чтобы Пайк полностью переключил на нее свое внимание. — Мистер Спок пришел в себя. — Отлично, — отрывисто бросил Пайк, возвращаясь к записям в падде. Вновь наступила тишина. — Думаю, он был бы рад вас увидеть, — сделала еще одну попытку Первая. Он слишком хорошо ее знал, а потому хоть и нахмурился, но уже предвидел, что это ничем не поможет. — Вы все еще на него обижены? Пайк резко поднял взгляд. Первая глядела серьезно. Это ничего, по сути, не значило. — Что это значит, старпом? — Ничего, капитан. Хотела убедиться. Пайк тяжело вдохнул и отодвинул падд. Чертова картина перед мысленным взором, она не девала сосредоточиться, не давала формулировать мысли. Он видел раскрытую грудную клетку, зеленоватые ткани, бледные пленки плевральной полости, толчки мышечного органа, гонящего кровь по телу Спока. Тонкие прожилки зеленоватых капилляров напоминали сеть. А в центре раскрытой грудной клетки — костяной нарост, проткнувший Спока насквозь. Пайк был не из слабонервных, он успел повидать за свою жизнь растерзанные тела. Но в тот самый момент Спок смотрел прямо на него. Смотрел и видел. Он моргнул, давая это понять. Костяной нарост, торчавший из его грудной клетки, медленно продвигался вперед, разрывая Спока. — Лейтенант Спок сказал, что его решение было полностью логически обоснованным! — буквально выплюнул Пайк, и Первая, собравшаяся было развернуться к двери, замерла: — Разумеется. Их было двенадцать человек. Только он был ранен. А так же, по его словам, «представлял меньшую ценность». Он замедлил бы группу. И вместе с тем, иначе никто из них не преодолел бы того перевала. Жейте требовалась жертва. Жейта — мерзкий многоглазый монстр. Ученые давно спорили о разумности этого вида, но рука Пайка сама тянулась к фазеру при одном упоминании. Жуткие твари, которые должны были разделать жертву еще живой. Впрыскивали наркотик, но недостаточный, чтобы полностью обезболить. Пронзали грудную клетку желудочным когтем, который постепенно становился толще. Пять фазеров его не брали, и путники нашли единственный выход: пожертвовать одним. Спок вызвался. И логически обосновал этот выбор. Спасательная группа во главе с Пайком подоспела вовремя. Хватило времени, чтобы снять распятого и уже почти разделанного мальчишку с желудочного когтя монстра. Его собирали по частям сутки. Пайк не мог заснуть. До сих пор не помнил, спал ли он вообще эти дни. Что он за капитан, если перестанет соображать от бессонницы? — Мы все переживали, — подала голос Первая, и ее ровный тон смягчился. — Я знаю, — отозвался Пайк. Это было разрешение для него. Разрешение на эмоции. Только его экипаж — это более сотни человек. Он не имеет права переживать об одном едва вылупившемся лейтенанте больше, чем об остальных. Это нелогично, в конце концов! Пайк застыл, пораженный этой мыслью, и, не удержавшись, прыснул. — Сэр? — встревоженно заговорила Первая. Явно думала, не стоит ли вызвать медиков. — Все в порядке, старпом. Думал о том, что большинство важней кого-то одного. И что это… логично. — Пайк прикусил нижнюю губу и встал из-за стола, старательно не смотря на Первую. И был благодарен ей за то, что она больше ничего не сказала. Первая права, пока он не навестит придурка в лазарете, так и будет дергаться. А дергаться он не имеет права. * * * Спок был бледен, темные глаза ввалились, и выглядел он почему-то чуть испуганно. Что ему, конечно же, не было свойственно. — Капитан, — увидев Пайка, он попытался приподняться, но Пайк предостерегающе махнул рукой: — Не двигайтесь. Врачи убили на собирание вас по частям больше двадцати четырех часов. Незачем добавлять им работы. Пайк старался, чтобы его голос звучал спокойно, но прозвучал он жестко. Спок откинулся на подушки и прикрыл глаза. «Я чуть не рехнулся, пока шла операция, — подумал Пайк. — А ведь когда-то сам был готов тебя убить». Готов был выбросить в открытый космос. Нудный перфекционист. «Энсин с задатками крокодила», — как называли его некоторые менее аккуратные и внимательные коллеги. Пайк любил головоломки, а потому сразу же привык к потребности раз за разом пытаться разгадать эту головоломку. Полукровка, человек и вулканец, вступивший в Звездный флот против воли влиятельного отца. Он отлично играл в шахматы, очень много знал. Пайк никогда не жаловался на собственный кругозор, но чтобы не выставить себя идиотом в беседах со Споком, читать стал больше. Собрание сочинений Сурака — любой бы сломался. Пайк был не таков. Головоломка поддавалась лишь отчасти, и каждый шаг, приближавший Пайка к Споку, одновременно был шагом к тому, чтобы оказаться привязанным к нему. Пайк прекрасно понимал, что рано или поздно с людьми, с которыми ты общаешься годами каждый день, у тебя сформируется связь. Нужно уметь держать дистанцию, нужно показать, что ты — капитан. Показывать каждый день, что это значит. Но привязанности не избежать. Главное — суметь вовремя удержать себя на самом краю. Когда-то в его жизни появилась Первая. Она была экзаменом, который пришлось сдать порывистому молодому офицеру, чтобы стать тем, кто он есть сейчас. Серьезная, собранная, дьявольски предусмотрительная, она всегда четко и кратко формулировала свои мысли, и поначалу приходилось сложно, приходилось брать себя в руки, чтобы не ответить на скрытую в ее словах иронию. Не «обидеться». Она прекрасно держала его в тонусе годы. А потом появился Спок. Пайк смотрел на него, исхудавшего, какого-то слишком юного, лежащего на больничной кровати, а память раз за разом услужливо возвращала его к кровавой картине, от которой все время мутило. — Я рад, что вы выжили, лейтенант, — наконец смог произнести Пайк. — Я тоже рад, — ответ прозвучал неожиданно жалобно. Спок явно хотел промолчать, пытался удержать эмоции, но перенесенные мучения слишком сильно отразились на нем. И Пайк все-таки улыбнулся, коротко сжал ладонь Спока: — Выздоравливайте. И больше не разочаровывайте меня. Уверен, вы были способны придумать более бескровный способ выхода из сложившейся ситуации. — Я буду очень стараться… кап… капит… тан, — Спок закашлялся, уголки губ его дрогнули, и он едва ли не зажмурился, чтобы удержать подобие спокойствия, сжал ладонь в кулак. * * * Выйдя из медотсека, Пайк некоторое время стоял в коридоре, смотря куда-то в одну точку. Медленный вдох, медленный выдох… Элементы вулканской медитации. Она еще не во всем ему поддавалась, но его учитель остался жив, а значит, есть шанс доучиться. — Капитан? — Первая, казалось, поджидала его за поворотом. — Мне нужны отчеты о повреждениях и список того, что мы должны запросить на станции Глубокий космос 1. — Они на вашем столе, капитан. — Отчет о действиях клингонов… — На вашем столе, капитан. — Вы запросили в инженерном списки… — Как раз собиралась пообщаться с вами по их поводу. Есть несколько пунктов, которые необходимо обсудить… Первая была очень серьезной. Слишком серьезной. Ее красивые глаза блестели. — Есть хоть что-то, за что я могу вас раскритиковать?! — все-таки сдавшись, возмутился Пайк и ухмыльнулся. Первая склонила голову и коротко улыбнулась в ответ: — Если вам необходимо сорвать злость, могу предложить фехтование. Наши смены как раз подходят к концу. — Отличная идея, — согласился Пайк. — Помнится, в прошлый раз у нас была ничья. Пора это исправить. — Конечно, капитан, попробуйте это исправить.