О силе, что всегда пребудет рядом, даже когда луна — нет

      Эльф танцует, эльф колдует, и магия его особенная — никакой арканум не имеет к ней отношения, ведь источник её в сильных руках, плотных мышцах, гибких кистях и ловких пальцах, работающих так слаженно и быстро, что в полумраке едва ли заметно, как они, едва касаясь рукояток, заставляют клинки парить в воздухе, каждым движением разрезая его и вычерчивая такие причудливые фигуры, что будь клинки кистью, Этари узрел бы в настоящую картину, искусный мастер которой воплотил в ней само совершенство слиянием холодных красок с теплыми...       Головокружение напомнило о необходимости дышать. Этари боялся нарушить эту сакральную мелодию из тихого шороха, лязга стали и всплесков воды, но всё же сделал глубокий рваный вдох. Рунаан же, не прерывая своего танца, соединил свои клинки в изящный лук и вынул стрелу из колчана. После чего, заложив её в лук, направил его в сторону деревьев и замер.       Куст шелохнулся: из-за темных стволов неподалёку показался Лунный Бродяга, казавшийся как обычно гордым, довольно серьезным... но вот поступь его была крайне неуверенной — прихрамывает. И со своей бедой лунный лис решил пойти в первую очередь к своему хозяину... Нет-нет, не так. К своему другу, брату... Этари часто кормил лиса, лечил его, смотрел за ним в отсутствие Рунаана. Но даже он не мог обидеться или приревновать... мог лишь тихо усмехнуться, задумавшись о том, как же всё-таки Рунаан и Бродяга похожи.       Его возлюбленный супруг как тот же лис: статный и гордый, осторожный и опасный, безжалостный к врагу и верный другу. Но удалось ли его приручить? Отнюдь, ведь оно и не нужно... Лунная нить меж равными сердцами тоньше и прочнее паутины, её холод остужает пылкое сердце и взывает к разуму, позволяя думать о чём-то более значимом и масштабном: о народе, о долге. Этари это понимал и принимал, хоть и каждый раз, зачаровывая стальной цветок, боялся однажды не увидеть его на водной глади. Приходилось постоянно напоминать себе, что если Рунаан справился с воспитанием ребенка, то с любой иной задачей он справится и подавно: мир просто не способен предложить нечто более сложное и проблематичное...       Бродяга повернул голову и, встретившись с янтарными глазами Этари, пошел в его сторону. Как давно они заметили наблюдение? Скользнувшая по губам Рунаана тень улыбки отвечала на вопрос весьма однозначно.       — Как он? – негромко спросил Рунаан, промокая влажные после омовения волосы мягкой тканью. В такие моменты он даже немного жалел о наличии рогов, из-за которых не мог высушить волосы разом — приходилось разделять их на отдельные пряди.       — Подвернул лапу и нахватался колючек, поправится через пару дней, — так же тихо ответил Этари, продолжая нарезать фрукты. — а где Рейла?       — Наблюдала за моей тренировкой из-за кустов. Если бы не Бродяга, я, может быть, и не обратил бы внимания... У неё хороший уровень скрытности, она может стать одной из лучших, если не будет пропускать тренировки!       Этари поставил на стол две тарелки с легким фруктово-ягодным салатом: одну для супруга, другую — для Рейлы, полагая, что она скоро вернется.       — Поэтому вы поругались? Ты же знаешь, что она восхищается тобой и хочет научиться двигаться с клинками так же.       — Так же? Ни в коем случае. — отрезал Рунаан, сохраняя холодный тон голоса, но потом сразу смягчился: рядом с Этари тяжело быть слишком строгим. — Она может гораздо лучше. Да, возможно, она уступает в физической силе, но в скорости и ловкости ей не найти равных... Её движения гораздо изящнее, Рейла может двигаться красивее, быстрее и эффективнее, может быть гибче воды и легче воздуха, но вместо тренировок она занимается какими-то... глупостями.       Этари про себя заметил, что под конец речи в голосе Рунаана послышалась неуверенность, а последний и не стремился этого скрывать. Он отругал Рейлу, когда она принесла ему цветочный венец. Несуразный, неаккуратный, кривой, но как умела... А вместо похвалы получила лишь упрёк за безделье. В душе неприятно скребло и давило. Наверное, совесть...       Рунаан мотнул головой, отгоняя ненужные эмоции. Только холодная аналитика и объективная оценка. Но эта аналитика никак не могла объяснить, почему же столь простое блюдо из фруктов, ягод и сладких специй такое вкусное.       — Еду тоже зачаровываешь?       — Да, — с полной серьезностью в голосе согласился Этари, — своей любовью. И не пили тарелку взглядом, твой навык готовки понемногу улучшается.       Рунаан с молчаливым недоверием поднял взгляд и слабо улыбнулся. Хорошая попытка утешить, может, даже есть в ней доля правды. Мысль об отсутствии каких-либо особых талантов, будь то искусство ассасина, магия или ремесло, иногда била обухом, но Рунаан старался не поддаваться. Всё, что у него есть — целеустремленность и труд, а зависть глупа и бесполезна. Он не заметил, как Этари куда-то исчез, встретились они только позже, в спальне, когда супруг предложил заплести ему уже высохшие волосы.       — Подними голову, — попросил Этари, и его охотно послушались. Мягкий, почти невесомый перебор прядей успокаивал, а случайные касания кожи головы заставляли мелко вздрагивать от приятного ощущения. — Я нашел Рейлу, когда кормил наших зверей. Она уснула, уткнувшись в Тенелапа. В конце концов, она не спала двое суток, ожидая твоего возвращения...       Рунаан тихо вздохнул, продолжая переплетать цветы в развалившемся венке. Это только усугубляло чувство вины.       — Возможно, мне не стоило повышать голос, но я совершенно не понимаю, что творится в её голове. — он хотел покачать головой, но вовремя опомнился: двигаться пока не стоит.       — Она взрослеет, Рунаан, мы все проходили через это. Обострённое чувство справедливости, ветер в голове, первые влюбленности…       — Никаких влюблённостей, пока не научится контролировать свои эмоции.       Повисла тишина. Рунаан почти физически, затылком, ощутил многозначительный взгляд супруга.       — Кто бы говорил. Сам был не лучше, только в отличии от тебя, она более открыта.       Снова повисла гнетущая тишина. Рунаан поджал губы, пытаясь сдержать глупое смущение, но все же почувствовал легкое жжение на острых кончиках ушей. Эта замкнутость доставила в свое время много проблем и помотала нервы, поэтому мягкое, доброе и нежно любящее сердце супруга не только имеет огромную самоценность, но и является лучшим трофеем, который когда-либо удавалось достать. Иногда в это даже не верилось. Уйдя в свои мысли, Рунаан упустил время для ответа, но Этари был не против заполнить пробел своим скромным мнением:       — Думаю, ей хватит ума не влюбляться в оболтусов и сомнительных личностей... Готово! — Этари завязал последний узел на ленте и опустил руки, оценивая собственную работу. Не очень сложно, но всё равно красиво. Рунаан аккуратно коснулся пальцами кос по обеим сторонам головы.       — Тоже даришь мне венец? И почему вы... — Рунаан не успел договорить, как почувствовал теплое дыхание и влагу на кончике уха, перешедшую к раковине.       — Потому что ты наш принц. — Этари обхватил руками талию супруга и мягко прижался к спине. — Прекрасный принц ассасинов.       Рунаан всерьёз задумался: какой же он принц? Ими рождаются, а он своих успехов добился упорным трудом, лишь развивая некоторые задатки. Но для любимых можно побыть кем угодно. Можно стремиться к чему угодно...       Тёплое дыхание беспощадно соблазняло, призывало расслабиться и поддаться. Впрочем, есть ли причины отказывать? Рунаан медленно повернул голову и прижался к губам Этари, очень тёплым для холодной красоты лунного эльфа и довольно мягким, всё еще хранившим кисловато-сладкий привкус ягод. Кузнец хоть и уступал в изящности и ловкости ассасину, но всё же имел свои способы воззвать к глубоким чувствам так, чтобы они украли и дыхание, и разум. Рунаан — тонкое, крепкое, гибкое, смертоносное лезвие, но для Этари он скорее сам металл, обретающий форму лишь в умелых руках, способных быть ласковыми, учтивыми, даже немного игривыми. Руки мастера уверены и тверды в своих действиях, в каждом отнюдь не случайном касании.       Но иногда металл бывает неподатлив и своеволен. Тогда возникает необходимость в компромиссах. Рунаан развернулся и повалил супруга на кровать. Незавершённый венок деликатно отложен в сторону. Ассасин взывает к инстинкту через гибкость и податливость, раздразнивая мастера, привыкшего фиксировать все в своих руках. Кузнец же распаляет в ответ своим дыханием, даруемом через глубокие, продолжительные поцелуи.       — Как принц, я могу отдавать приказы? — чистый, прямой взгляд не выражал даже и намека на насмешку над своим «титулом». Скорее, искренний интерес. Рунаан навис над мужем, немного прогибаясь в спине. Грациозное и легкое доминирование, которому Этари не желал противиться... желал лишь восхищаться.       — Нет, я ведь не убийца, — пожав плечами, мягко напомнил Этари и положил руку на щёку супруга. Последний задумался, прильнув губами к пальцам, а затем — к запястью.       — Да... Ты талантливый мастер. Тогда прошу, — едва слышно прошептал он, наклонившись еще ниже, к острому уху, касаясь его губами, опаляя его неровным дыханием. Рука скользнула по чужому бедру, приподнимая и отводя его в сторону, — будь моим этой ночью...       Облако скрыло лунный полумесяц, подарив комнате драгоценный мрак, а ночь, преисполненная магией более сильной, чем арканум, продолжалась. Магия эта способна распалить безжалостное сердце ассасина, однажды связавшего судьбу с добродушным кузнецом; она ласковым теплом ютилась в искусных, блуждающих по сильному телу руках мастера, что неудобно сжимал рога, боясь повредить косы; она же невесомым одеялом накрыла юную эльфийку, мило прикорнувшую у бока лунного льва, который безропотно охраняет её сон.       Сакральная сила, которая пребудет рядом с каждым из них, даже когда луна — нет.

***

      Цветочный венец плавно опустился на голову Рейлы, аккуратно и мягко, чтобы не потревожить красивые рога. Отвлёкшись от заточки своего клинка, она вскинула голову и уткнулась взглядом в бирюзовые глаза, которые, несмотря на свой холодный цвет, излучали неуверенное тепло.       «Принцесса?..» — подумал Рунаан и, наклонившись, коснулся губами её лба. Она затаила дыхание, почувствовав одновременно испуг и тепло в груди. Пораженная и тронутая одновременно, Рейла пришла в себя только когда до острых ушей долетело твёрдое «К сумраку на тренировочной площадке! Будем учиться танцевать»