Ah shit here we go again

Солнце отражалось от речной воды. Прозрачной настолько, что зайдя по пояс, можно было увидеть все камушки. Мальки проплывали мимо стайками. Мама следила на берегу. Лидии было десять лет. От белого сарафана мамы исходил будто бы белый свет, хотя это и была обычная физика: на ярком солнце всё белое будто бы светится. Лидия зачерпнула воду и вернулась на берег чтобы насобирать камней. Песочный замок был кривоват, а ров вокруг него почти иссяк. Он вот-вот грозил рухнуть. Речные камни были красивые в воде, и поблескивали словно волшебные кругляшки. Но стоило Лидии их поднять, как они высыхали и тускнели. В возрасте Лидии дети уже обычно не строят замки с таким рвением и усердием, но сама она находила нечто умиротворяющее в том, чтобы выкладывать мозаику из камней на сырой песок. Мама достала фотоаппарат. Раздался щелчок затвора и с тихим звуком снизу появилась фотография. Почти волшебство, хоть в десятилетней голове Лидии уже и были подозрения, что мир не такой уж замечательный, чтобы в нем было место для хрупкого волшебства. Или для замков из песка. Одна из башен рухнула, и Лидия бросилась ее восстанавливать. Она выбрала самые красивые камни из прибрежной гальки. Она так старалась пока укрепляла ими стены. Она все сделала правильно, замок должен был устоять. Мимо пролетела мошкара. Лидия махнула рукой, отгоняя ее, и нововозведенная башня рухнула, утянув за собой остальные. Волшебная галька не помогла, она высохла и больше не блестела. Песок смешался с камнями и замок было уже не восстановить. Лидия расстроилась. Она так старалась сделать все правильно, но все в результате сломалось. - Лидия, надень панамку - солнце голову напечет, - сказала мама. В чем смысл панамы. Замок рухнул, нет смысла больше защищать голову. Галька не волшебная, она высохла. Галька не помогла замку устоять. Панама бессмысленна. - Лидс, милая, что это у тебя? - спросила мама. - Где? - спросила Лилия. - На ноге. Иди сюда, ко мне. Покажи. Ноге? Лидия знала что увидит там. Черную пиявку. Воображение дорисовывало картину того, как тысячи мелких зубов впиваются в кожу. Как наливается чёрное слизкое тело по мере того, как оно высасывает кровь девочки. Безболезненно - ведь пиявка вырабатывает обезболивающее. Жертва не замечает паразита, паразит кормится. Отрывать паразита больно. Но на этот раз, это была не пиявка. Это была рука. Она сжимала щиколотку. Мертвая рука. Лидия закричала. - Не волнуйся, - сказала мама, - это всего лишь маленькая пиявка. Иди сюда, я помогу. Мама не видит. - Там... - сказала Лидия. - Больно совсем чуть-чуть. Пока открываешь. Потом ты даже не почувствуешь, - сказала мама, - иди ко мне. Больно всего секундочку. Вокруг второй щиколотки обвилась ещё одна рука. Песок словно топкое болото, начал засасывать. Или не песок? Все почернело, и пляж стал кладбищем, а песок - землёй. Лидия почувствовала что лежит в земле, и вокруг нее земляные стены. - Мама! - закричала Лидия. Мама склонилась над могилой, вся в белом сарафане. Или саване? Не в этом ли ее похоронили? - Ну же, иди сюда, - протянула руку она, - больно всего секундочку. Земля с краев могилы начала дрожать и осыпаться. Рушится. Все рушится, как песочный замок. - Спаси меня! - Лидия протянула руку мертвой матери. Она улыбалась и протягивала руку в ответ. Как живая. А могила падала все глубже и глубже под землю. Каждая лопата земли давила как целая тонна. Земля лезла в нос, забивалась в рот, сыпалась за шиворот, и платье начало истлевать, словно она пролежала в этой могиле не несколько секунд, а десятилетия. - Мама! - кричала Лидия удаляющемуся пятну света с поверхности. Земля почти засыпала ее. Когда могилу закопают, руки вернутся. И ОН вернётся. Лидия знала это. Она чувствовала тонкую отдушку гниения. Ни одно мыло в мире не вымоет этот запах. - Мамочка! - она из последних сил дернулась вверх, - Мама! Помоги мне! Стены могилы рухнули. Лидия лежала неподвижно. Сотни тонн земли давили со всех сторон. - Ну что, как тебе твой новый дом? - спросил знакомый голос, - ты не мертвая, но моя. И будешь навечно со мной. Моей, - шепнул голос прямо в ухо, - только моей. Больно. Очень больно. Кричать бесполезно: могила глубоко под землёй, никто не услышит, никто не поможет. Ощущение будто что-то выталкивается внутрь, натягивая кожу до предела. Руки сжимают грудь, шарят по животу, хватают бедра, не давая отодвинуться. Пожалуйста, хватит. Лидия ловит ртом воздух, но вместо этого в ней в рот попадает земля, забивая его не хуже кляпа. Лидия почувствовала, что задыхается... и проснулась. Внизу живота болело. Между ног тоже. Царапины саднили. Призрачные прикосновения рук из сна ощущались как настоящие. И каждое прикосновение было как комок грязи. Она отворачивалась, закрывала глаза. Лучше бы смотрела. Тогда, может быть, она запомнила лицо Битлджуса, а не эти ощущения. Стоило закрыть глаза, как эти ощущения возвращались: треск белья, руки, жадно лапающие тело, язык, слизывающий кровь, и дрожь каждой мышцы, сопротивляющейся проникновению. Руки на коленях, на груди, во рту, пальцы, двигающиеся внутри. Кровь, стекающая с бедер на покрывало. Звук, которым сопровождался каждый толчок и последующая острая боль. А когда он наконец достал из нее член... Лидия просто продолжала лежать, боясь пошевелиться, чтобы не сделать себе ещё больнее. Как унизительно. Она хотела продержаться. Она не хотела, чтобы Битлджус увидел, как она плачет. Но когда она поняла, что все закончилось, она заплакала. Не так она себе представляла первый раз. Даже непонятно что хуже. То, как это было или то, что Мейтленды ее увидели такой. Не хотелось видеть никого. Что они сделают. Что она сделает. Она просто бесполезная неудачница. Может, она сделала что-то не так, но за что ее судьба так жестоко наказывает? Разве она заслуживает всего этого? - Знаешь, что самое странное в жизни? - внезапно услышала Лидия, - все получают то, что заслуживают. В конце концов. Она повернула голову в сторону стола и ее прошиб холодный пот. Одно дело - мертвые. Но никакие известные паранормальные силы не могли вернуть того, кто рассыпался в труху после смерти. Ясные голубые глаза Клер очень спокойно смотрели на нее, а розовое, в блестках платье отбрасывало блики. Кровавые ручейки непрерывно стекали с ее лица, на ее груди уже образовалось багровое пятно. Она была точь-в-точь как при смерти. И всё-таки, это была не Клер. Хотя бы потому, что даже видя перед собой другого человека, Лидия чувствовала все так, будто это она стоит возле стола и смотрит на себя со стороны. - Хотя, какая разница, - Клер пожала плечами, - я то уже мертва. Ненавижу тебя за это. Надеюсь, тебе было хоть на десятую долю так же больно, как и мне. Лидия представляла себе ее чувства. Даже слишком хорошо. Ее саму будто бы начала разъедать кислотой ненависть, и оставалось только ужасаться ее силе. - Я не специально тебя убила, - попробовала возразить она. Клер хохотнула, кровь забулькала у нее в горле. - Мне что, - сказала она голосом, которым можно было замораживать раскаленную лаву, - по-твоему, приятнее сдыхать от этого было? Но ты повторяй это свое "я не виновата" почаще, если думаешь, что это поможет, - она ухмыльнулась, - Не поможет. Она мотнула головой, поправляя волосы, и капли крови упали на пол. Слишком реалистично для призрака. Клер здесь нет. Ни живой, ни мертвой. От этого стало еще более жутко. - Я схожу с ума? - Может и нет. А может и да. Реальна ли я? Если я отвечу, ты уже не будешь мучатся над ответом. А я хочу чтобы ты страдала. Тебе же так нравится страдать. Клер прищурилась. - О да. Ты прекрасно поняла, о чем я говорю. Мы обе прекрасно знаем, что ты подозревала, чем это все закончится. Что Битлджусу нельзя доверять. Ни единому слову. Но какими-то образом, вы с ним все равно оказались в одной кровати. Хотя, и не удивительно. Ты такая жалкая. Он - все, что ты заслуживаешь. Помнишь, что я говорила: характер у тебя хуевый. Нормальный человек никогда бы не допустил такого отношения к себе. А что сделала ты? Ничего. Ты вообще ничего не можешь сделать хорошего. Или не хочешь. Тебе нравится, когда о тебя вытирают ноги. Ты же много раз уже размышляла нал вопросом: что же с тобой не так? - Замолчи! - сказала Лидия. - Помнишь что было когда умерла мама? - Клер неумолимо продолжала, приближаясь с каждым словом, - Какой ты тогда была? Такой же. Только и могла, что ходить и ныть на каждом углу. Мама то, мама сё... Думаешь, хоть кому-то в мире есть дело до нытья? Открою тайну: всем насрать. И сейчас ты точно такая же. Только вот прошло три года. И мама тебе ничем не поможет, сколько ее не зови. В памяти возникло видение из сна. Стены могилы и удаляющиеся пятно света. И покойная мама, до которой не достать. А в могиле темнота и так холодно. У мертвецов такие холодные руки... - Хватит, - попросила Лидия, от воспоминаний ее начало трясти, и весь мир зашатался как тот песочный замок. Клэр достигла кровати. - Но ты все равно попробуй, как тебя в следующий раз трахать будут. Хоть что-то растормошит это жалкое зрелище. - Нет, - помотала Лидия головой, перед глазами начало все плыть от слез. - Да, - сказала Клер, - сама же слышала: он ещё вернётся. Или ты думаешь, что Мейтленды хоть что-то ему сделают? Не смеши меня. Или что та с желтыми пятнами будет вечно тебя защищать? Да ей плевать будешь ли ты жить и как именно. Не попроси ее Барбара, тебя бы уже поимели во второй раз. Можешь кстати воспринимать это как комплимент. Видимо, хоть на это ты годишься. Быть подстилкой. Ком в горле подступил совсем близко. Галлюцинация или нет, но слова были будто крупицам соли на свежей ране. - Что, уже не такая крутая, да? - Клер засыпала могилу и утрамбовывала землю, - давай, беги к Мейтлендам и ной какая ты несчастная. - Замолчи! Убирайся! - Лидия заткнула уши и зажмурилась, - тебя здесь нет! - О, уши затыкаешь? - голос Клер никуда не делся и не изменился, несмотря на то, что Лидия так сильно прижала ушные раковины, что голова заболела, - Глаза закрываешь? Думаешь, если на что-то не смотреть, оно исчезнет? Сильно в прошлый раз помогло? Перед глазами была темнота, как в могиле во сне, а весь мир рассыпался словно песок. Лидия помнила звук песчинок настолько, что почти слышала его сейчас. А может, и не "почти". Только сейчас она не спала. Наоборот: все что угодно отдала бы за то, чтобы никогда больше не спать и не видеть кошмары. - Сейчас же посмотри на меня! - потребовал голос Клер. Он звучал совсем близко, кровь клокотала у блондинки в горле. Когда что-то влажное потекло у Лидии по щеке, она не была уверена что это: брызги крови или ее собственные слезы. Лидия так сильно сжала веки, что перед глазами начали вращаться цветные круги. - О, так ты плачешь? Что же ты плачешь? Ты-то ещё жива. Интересно, как у тебя на это ещё наглости хватает. Думаешь, раз видишь призраков, ты достойнее жить чем я? Херня собачья. Да я в десять раз была лучше тебя. Я по крайней мере, всегда имела чувство достоинства. Никому не позволяла ноги о себя вытирать. А ты - давай. Ной. Плачь. Кричи. Вены режь. Все тебя ненавидят. Я тебя ненавижу. Ты же сама себе отвратительна. Сама знаешь, какая ты жалкая. Сама знаешь все, что сделала. Или это не так? Я ошибаюсь? Отвечай мне, дрянь! Клер запустила ногти в порез. Боль была настоящей, на глаза навернулись слезы, но хотя бы ком в горле стал немного меньше, а в голове появилась ясность. Чистая, как вода в реке из сна. Лидия посмотрела в мертвые голубые глаза и последний лучик света закрыла могильная земля. - Нет, - сказала она.