Температура

      Хартмен практически никогда не болел. Человеку, который почти не выходит из дома, болезни не угрожали, и он уже отвык от таких симптомов как головная боль, заложенный нос, высокая температура и общее отвратительное самочувствие.       Чёрт бы побрал этого курьера. Хартмен сразу заметил, что с ним что-то не так: тот совсем не был похож на здорового человека. Бледное лицо с влажным от пота лбом, кашель, дрожащие руки. Курьер был явно простужен и так же явно пытался это скрыть.       — П… простите. Мне просто нужно очень срочно доставить этот заказ вам лично в руки.       Тогда Хартмен лишь пожал плечами и пропустил молодого человека внутрь. Лично курьеры его посещали не так часто, и обычно это означало прибытие какого-то особо важного и интересного груза. Хартмен продолжал свои исследования даже после того, как Выход смерти был предотвращён, поэтому с большой охотой цеплялся за любой новый материал.       Он почувствовал недомогание уже под вечер. Сначала Хартмен списал его на усталость от многочасовых непрерывных исследований, но затем понял, что по всем симптомам он начинал заболевать. Это было неприятно и неожиданно. Кроме того выяснилось, что подходящих лекарств в аптечке просто не оказалось. В ней были лекарства для сердца, болеутоляющие, ещё несколько таблеток непонятного назначения… но ничего против простуды. Он настолько давно не болел, что даже не подумал о том, что когда-нибудь эти лекарства могут ему пригодиться.       Тяжело вздохнув и чихнув пару раз подряд Хартмен неохотно разместил заказ в общем терминале. Было слишком поздно для того, чтобы к нему прибыл какой-нибудь курьер, поэтому он решил просто лечь спать и надеяться на то, что утром ему станет лучше.       Ночью его постоянно знобило, а тот факт, что он по-прежнему просыпался каждые двадцать четыре минуты, совсем не способствовал отличному самочувствию. Утром Хартмен с огромным трудом разлепил глаза и заставил себя подняться с кровати. Голова нещадно болела, и комната слегка плыла, когда он шёл за градусником. Тот показывал температуру в тридцать восемь и шесть, и Хартмен рассеянно подумал о том, что, наверное, это не очень хорошо. Обычно людей простуда так легко не скашивает, но Хартмен понимал, что из-за постоянного нахождения в четырёх стенах его иммунитет оказался сниженным. Тем более, он вечно не высыпался и умирал.       Он тяжело закашлялся и пошёл заваривать себе горячий чай. Посмотрел в окно. На улице вовсю разыгралась вьюга, а это значило, что ждать курьеров с лекарствами в ближайшее время точно не стоило. Хартмен устало опустился на стул. Глаза закрывались, но он стоически боролся со сном, понимая, что совсем скоро должен отправляться на Берег. В его текущем состоянии обычные перемещения становились интересными: плавящийся от высокой температуры мозг в реальном мире отказывался функционировать нормально, но стоило Хартмену оказаться на Берегу, как его сознание возвращалось к прежнему активному состоянию. Сегодня он особенно остро чувствовал разделение обоих вселенных, в которых существовал.       «Остановка сердца через одну минуту».       Хартмен отложил недопитый чай в сторону. Медленно встал, чувствуя, как его немного клонит влево. Наверное, после пробуждения стоило пойти в холодный душ, чтобы попробовать сбить температуру. Он добрался до кушетки и буквально упал на неё, с наслаждением чувствуя, как расслабляются ноющие мышцы.       Смерть — сомнительный отдых, но в его положении выбирать не приходилось.       Когда он открыл глаза и сделал первый после возвращения к жизни судорожный вдох, как тут же закашлялся. В голове отдало болью, и Хартмен поморщился. Он закрыл глаза и начал массировать виски, как вдруг чей-то голос заставил его чуть ли не подпрыгнуть от испуга.       — Хреново выглядишь.       — Сэм?       Сэм стоял рядом, хмурый, и снег ещё не успел окончательно растаять на его волосах. Значит, он пришёл совсем недавно. Хартмен хотел было встать и протянуть руку в знак приветствия, но вместо этого согнулся в очередном приступе кашля, который словно бы раздирал лёгкие изнутри. Когда его отпустило, он почувствовал неожиданное прикосновение холодной руки к своему пылающему лбу. Это прикосновение было таким приятным, что хотелось, чтобы оно продолжалось вечно.       Сэм присвистнул.       — Ты бы тут не помер ненароком. От тебя можно греться, как от печки.       Хартмен в ответ лишь усмехнулся и постарался встать. Получилось не очень, его тут же качнуло, и пришлось опереться на кушетку для равновесия.       — Если умру, то всё равно вернусь через три минуты.       Но Сэм, казалось, совсем не оценил шутку. Он продолжал встревоженно смотреть на Хартмена, который в это время натянул на себя одеяло и пытался сильнее в него закутаться. Было холодно.       — Я тебе лекарства принёс.       — С… спасибо, — Хартмен вытянул руку из-под одеяла и взял пакет из рук Сэма. Он хотел уже было уйти на кухню за водой, как вдруг одна неожиданная мысль заставила его остановиться. — Погоди. На улице же пурга. Ты…       — Ну не мог же я тебя оставить тут умирать.       Сэм пожал плечами и подошёл к раковине. Хартмен хотел было спросить, что он там собирается делать, как вдруг Сэм вернулся и протянул ему стакан с холодной водой.       — Держи. Выпей жаропонижающее, а то на тебя уже страшно смотреть.       Хартмен мог бы возмутиться, по какому праву Сэм так бесцеремонно командовал в его доме, но он слишком плохо себя чувствовал, чтобы возражать. Поэтому он послушно кивнул, выпил таблетку, вернул стакан Сэму и сел на кушетку, изо всех сил борясь с подступающим сном.       — Как тебя хоть угораздило? Решил прогуляться в пургу?       Хартмен усмехнулся.       — Нет. Хотя я об этом думал… скучно сидеть постоянно дома. Ко мне тут курьер приходил… — он снова закашлялся. Вытер слезящиеся глаза и поправил сползшее одеяло. — Он выглядел не очень, был простужен, и… видимо, заразил меня. Как-то так.       Сэм покачал головой. Он стоял совсем рядом, и Хартмен видел лужицы, которые натекли с его ботинок. В другое время он бы выразил своё недовольство по этому поводу, но сейчас ему было всё равно, даже если бы Сэм вывалил ему на пол целую груду песка. Оказывается, надо заболеть для того, чтобы тебя перестали волновать подобные мелочи.       — А я с утра сегодня увидел новый заказ. Смотрю, ты его ещё вчера вечером оставил, а никто его так и не взял. Погоды плохой испугались. Ну я и решил взяться, вдруг тебе там уже совсем хреново.       — Я тебе очень благодарен.       Хартмен улыбнулся и внезапно чихнул. Он ненавидел болеть. Последний раз он простужался, когда вместе с остальными учёными отправился в экспедицию… а до этого — когда рядом с ним ещё была Анна.       Но об этом он совсем не хотел сейчас думать. Вместо этого Хартмен посмотрел на по-прежнему стоявшего рядом Сэма и предложил ему сесть на диван, чтобы он не заразился.       — Не хватало ещё, чтобы Лу заболела. А вообще… ты можешь идти. Со мной всё будет хорошо.       — Да я уж вижу, — Сэм смотрел всё так же хмуро, и от его взгляда становилось неуютно. Хартмен не любил, чтобы за него так уж переживали, особенно, когда ничего страшного не происходило. Подумаешь, простуда.— Сколько пальцев я показываю?       — Отстань, — Хартмен отмахнулся от руки Сэма, которую тот тянул чуть ли ему не в лицо. — Я в порядке, твои шуточки тут неуместны.       Сэм в ответ промолчал и принялся что-то искать в пакете, судя по звукам. Хартмен закрыл глаза и вытянулся на кушетке. Его трясло, и сил сидеть уже не было. Он хотел лишь одного: чтобы Сэм наконец ушёл, и он мог спокойно заснуть хотя бы на несколько минут, пока ему не придётся снова просыпаться.       — Измерь температуру.       Хартмен неохотно открыл глаза. Сэм протягивал ему градусник, и его суровая тревога в этот момент выглядела даже мило. Он не любил показывать своих чувств, но Хартмен знал его слишком давно, чтобы понимать, когда Сэм был действительно взволнован. Это было приятно.       — Ты мерил её до этого?       — Да.       — Сколько?       — Тридцать восемь и шесть.       Сэм снова присвистнул. Хартмен хотел было сказать, что бывало и хуже, но его снова начал душить кашель. Как он мог умудриться так заболеть после короткого контакта с каким-то курьером? Для этого надо обладать поистине удивительными талантами. И удачей.       Когда он достал градусник, тот показывал уже тридцать восемь и восемь. Сэм, увидев это безобразие, приказал Хартмену ложиться спать, и того не пришлось долго уговаривать. Он отрубился сразу же, как только закрыл глаза. Последнее, что он отметил ускользающим сознанием — как Сэм говорил с кем-то по коммуникатору.       Когда он пришёл в себя через тринадцать минут — у него было время посчитать, пока он был на Берегу, то рядом с Сэмом увидел Дэдмена. Уставший мозг сразу даже не понял, что доктор находился в комнате в качестве голограммы — иначе как он мог добраться сюда так быстро?       — Ну, что я могу сказать… так-то это похоже на обычную простуду, но твой непривыкший к болезням организм сходит с ума, пытаясь с ней справиться. А я тебе говорил, что сидение в четырёх стенах ни к чему хорошему не приведёт.       Хартмен лишь поморщился. Громкий голос Дэдмена врезался прямо в мозг, заставляя голову болеть ещё больше. Краткий отдых не придал сил, наоборот, после него Хартмен стал чувствовать себя хуже. Это было иронично — даже когда он умирал, ему было намного лучше, чем сейчас.       — Я бы посоветовал постельный режим. И больше спать. Ещё пей горячий чай и не мёрзни. Не забывай пить лекарства. Если температура будет расти, через час прими ещё жаропонижающего. Если ещё через час не станет лучше — снова звоните мне.       — Спасибо, Дэдмен.       Сэм кивнул и попрощался с доктором. Хартмен вяло поблагодарил Дэдмена, собираясь встать, чтобы проводить его. Когда он понял, что Дэдмена физически здесь не было, тот уже исчез. Сэм положил руки на плечи Хартмену, заставляя его лечь обратно.       — Ты это куда собрался? Хочешь на пол грохнуться и там лежать? Слышал, что сказал Дэдмен? Отдыхай. Спи.       Хартмен прикрыл глаза. В любое другое время ему было бы очень неловко осознавать, что о нём беспокоятся, но сейчас неожиданная забота Сэма была приятной. И на самом деле необходимой.       — Как… как у тебя дела?       Сэм удивлённо посмотрел на Хартмена, а затем усмехнулся. Зачем-то подошёл ближе и ещё раз проверил температуру.       — Да я-то нормально. А ты решил меня светской беседой развлечь, как я понимаю? Может, ещё предложишь фильм посмотреть, чтобы мне не было скучно?       Хартмен охотно бы предложил, но сейчас он не мог даже встать. Он понимал, что Сэм шутил, но всё равно шутка эта отдалась глухой обидой где-то внутри. Он действительно хотел, чтобы его гостям, которых у него всегда было очень немного, было комфортно. Вместо ответа он закрыл глаза и сбросил с себя мешающее одеяло. Было жарко, очень жарко, он словно плавился в огне, и скрыться от него было некуда, так как огонь этот пожирал его изнутри.       — Тебе плохо?       Хартмен не видел лица Сэма, но голос его звучал довольно встревоженно.       — Я в порядке. Готов хоть сейчас бежать кросс.       — Да пошёл ты.       Хартмен усмехнулся. Сэм на какое-то время затих, и Хартмен подумал, что он обиделся, но через несколько секунд на лоб Хартмена легло что-то холодное. Это было так хорошо, что он не смог сдержать облегчённого вздоха.       — Так лучше?       — Да… да… спасибо.       Он очень хотел заснуть, но сон не шёл. Вместо него Хартмен то и дело проваливался в какое-то мутное забытье, которое закончилось, когда он вновь очнулся на Берегу. Возвращаться в измученное тело совсем не хотелось, и в этот раз Хартмен с особым рвением хотел остаться по ту сторону.       Но выбора у него не было. В очередной раз открыв глаза, Хартмен увидел Сэма, который по-прежнему стоял рядом. Он что, даже не присел за это время?       — Мне интересно, как можно нормально отдохнуть, если постоянно вот так просыпаться.       Хартмен вместо ответа закашлялся. Он привык постоянно не высыпаться, но в условиях, когда истощённому болезнью организму требовался отдых, недостаток сна переживался особенно тяжело. Хартмен неожиданно осознал, что перестал отмечать количество своих отправлений на Берег, чего раньше никогда не случалось.       — У тебя же, наверное, есть свои дела… а ты тут со мной сидишь.       — Ну не могу же я уйти, когда другу требуется помощь.       Раньше он никогда не называл Хартмена своим другом, и он подумал, что, возможно, находящийся в горячке мозг обманывает его. Они никогда не обсуждали свои отношения, вместо этого они просто проводили отлично время. Зачем слова, когда тебе комфортно рядом с человеком? Но это неожиданное «друг» так приятно отозвалось в груди, что Хартмен был бы совсем не против услышать его ещё раз. Даже если это было всего лишь галлюцинацией.       — Спасибо тебе.       Даже эти простые слова оказалось произнести слишком сложно, и Хартмен снова провалился в тёмную, вязкую муть. Он пробыл в ней до самого вечера, периодически прерываясь на поиски на Берегу и на редкие проблески сознания. Сэм всё это время находился рядом, один раз Хартмен увидел Дэдмена, который качал головой и что-то говорил Сэму.       Вечером ему стало значительно лучше, и он даже смог сесть почти ровно. Голова продолжала болеть, но теперь Хартмен не отключался и мог поговорить с Сэмом, который так никуда и не делся. Подумать только… он ведь провёл здесь целый день.       — Тридцать восемь. Уже получше.       Хартмен кивнул, заворачиваясь в одеяло. Его все ещё потрясывало, но это не шло ни в какое сравнение с тем жутким холодом, который он испытывал всего пару часов назад. Дэдмен выяснил, что внезапное недомогание Хартмена было вызвано вовсе не простудой. Тот чёртов курьер был носителем какого-то вируса, с которым ослабленный постоянным недосыпом, смертями и неправильным режимом организм Хартмена просто не смог справиться. Дэдмен сделал ему укол какого-то вещества со сложным названием — как и Сэму, чтобы тот не заразился.       — Да уж. Теперь я хотя бы не чувствую, как будто по мне проехались машиной.       Сэм улыбнулся, но тут же нахмурился. Он выглядел уставшим, и Хартмен ощутил укол совести. Он ведь даже заболеть нормально не может, чтобы не нагружать кого-то. Это было так неправильно. Он хотел сказать Сэму, как он сожалеет и как он ему благодарен, но раздражающий кашель помешал ему это сделать.       — Молчи уж. Тебя слышать-то больно.       Но Хартмен всё равно после того, как смог восстановить дыхание, посмотрел Сэму прямо в глаза и сказал ему «спасибо». Тот лишь отмахнулся от слов Хартмена, как от чего-то несущественного. Но Хартмен знал, что он его услышал. Сэму было просто неловко слышать благодарность от кого бы то ни было. Это он тоже успел понять за время их знакомства.       — Не хочешь посмотреть что-нибудь?       Он ожидал, что Сэм откажется, но он внезапно согласился. Хартмен осторожно встал и дошёл до дивана, с радостью ощущая, что его больше не качает. Осталось лишь мерзкое ощущение слабости, но это можно было пережить.       — Давай только сядем на разных диванах…       — Да брось, Дэдмен сделал мне укол, я не заражусь. Я с тобой целый день рядом был, если б и заразился, то уже бы это почувствовал.       — …чтобы если я вдруг засну, и ты не услышишь предупреждающего сигнала, тебя не ударило током, когда я вернусь с Берега.       — Это имеет смысл.       Хартмен невольно улыбнулся. Со стороны их разговор мог показаться человеку несведущему каким-то бредом, но это была его жизнь. Его и Сэма. Жизнь, к которой он привык и которую начинал любить с каждым днём всё больше.       Хартмен потёр слипавшиеся глаза. Он прекрасно знал, что не досидит до конца фильма, но как хороший хозяин он должен был предоставить своему гостю какой-то досуг помимо ухаживания за больным. Он успел сонно подумать о том, что теперь обязан сделать для Сэма что-то очень хорошее в качестве благодарности, прежде чем его сознание затянула темнота.       Он не увидел, что как только его глаза закрылись, Сэм сразу подошёл и бережно укрыл его одеялом. А после сделал звук телевизора тише и продолжил смотреть фильм, иногда поглядывая на своего спящего друга.       Он остался у Хартмена на всю ночь.