***
— хэй, детка, твои родители случайно не хлеб? тогда откуда у них такая крошка? тэхён руками прикрывает покрасневшие от стыда — ни о каком смущении даже речи не идёт — уши и поскорее хочет убраться отсюда, называя своего подопечного безнадёжным романтиком с тупыми подкатами, кажется, чуть ли не прошлого столетия. у него в памяти ещё живы воспоминания, как субин, обожая любой хлеб, пытался завоевать сердце недоступного ёнджуна, даже не зная, что оно уже ему и принадлежит. бомгю рядом громко смеётся, крыльями хлопая радостно. ему весело, а тэхёну плакать хочется. хотя больше — отвесить подзатыльник напарнику и подопечному, чтобы один не учил ерунде непонятной, а второй, чтобы не слушал сомнительных советов. мало ли чего демон может со своего дуру наговорить. — вот чему ты ребёнка учишь? — он хмуро смотрит на бомгю, вздыхая и крыльями недовольно взмахивая. сердитый голос выдаёт неодобрение всех его действий, а острый взгляд карих глаз намекает на то, что сейчас облажается не только кай, которого тут же отшивают, ведь тупые подкаты цепляют не каждую девушку. — тому, чему должен, — огрызается бомгю, пожимает плечами, широко зевает, даже не прикрывая рот рукой — а тэхёна жутко бесит это; он знает — и хмыкает победно. тэхён устало вздыхает — когда-нибудь он сможет нормально жить без всяких там чхве бомгю, а пока приходится терпеть и его, и не менее глупого подопечного. вот за что ему достались эти двое?***
тэхён, конечно, за всё время совместной работы привыкает к присутствию бомгю, его нескончаемым подколам, странным шуточкам и несносному характеру. и к, конечно же, вечной ухмылке на губах — этот элемент вообще в обязательном порядке. правда, привыкнуть к советам, которые тот шепчет хюнину, невозможно. ведь это не разговоры про цветы, радугу и любовь. наоборот, от подсказок страдают все: и второй хранитель, и родители, которые иногда своё любимое чадо не узнают в том, кто бывает перед ними, и друзья — те вообще в шоке оказываются, когда хюнин выкидывает абсолютно странную хрень — и учителя в школе, получающие сердечные остановки от отрицательных оценок своего ученика, и просто люди, окружающие в жизни всегда. тэхён в эти моменты только глаза к небу возводит и старается не думать о собственной — или бомгю, там как дело пойдёт — смерти. — эй, придурок, — он оскорблённо шипит, как котёнок, и зажимает ушки вновь — бомгю привык быть прямолинейным и грубым, не заботясь о чувствах других. впрочем, на то он и демон, чтобы бесить окружающих своей натурой. — разве можно оскорблять подопечного? тем более, своего. бомгю закатывает глаза, громко цокая, — иногда правильность напарника из себя выводит не хуже правильных советов подопечному. наверное, они достались друг другу в наказание за нечто ужасное. или же за что-то очень прекрасное, раз с месячной регулярностью блевать тянет. и пофиг бы, если бы не хюнин, который косячит сегодня, почему-то, много даже для него. девушка посылает в туманы — уточняет ещё, в какие именно, как будто знает точно; любимый учитель истории вместо красивой «пять» ставит «двойку» и обещает нажаловаться родителям за ужасное поведение, при этом раздавая, как выясняется, свои ненужные советы направо и налево. кая это бесит, поэтому он домой даже не спешит, уходит к другу с ночёвкой и пишет маме о собственном местоположении уже оттуда. сообщение, правда, выходит слишком коротким, без дополнительной информации, в простых два предложения — «я у друга. останусь на ночь». бомгю, конечно, шепчет вообще никого не предупреждать о своём отсутствии и плохой оценке, но тэхён, пыхтя и ворча, как паровоз и старая бабушка, просит хотя бы о первом, ведь родители всегда должны быть на первом месте. — если ещё раз отговоришь его от звонка родителям, я не посмотрю, что ангел, а ты безмозглый демон, — он надвигается на напарника грозно, руки в боки ставит и крыльями для ещё большего эффекта машет. те на заходящем солнце яркими цветами переливаются. бомгю для вида обижается немного, но прыскает от смеха в кулак, скрывая всё тяжёлым приступом кашля и сравнивая тэхёна с грозной шиншиллой, которая в сто раз, если не больше, опаснее. и да, ему это милое представление очень нравится.***
— каким бы кай придурком не был, играет он бесподобно, — от бомгю редко можно услышать похвалу; в основном он шутит и насмехается. сейчас же — очередной конкурс хюнина, который тот не должен завалить ради осуществления мечты и из-за врождённого таланта. тэхён снова вздыхает тяжко — жаль, что про напарника так сказать нельзя. у того быть идиотом по наследству, кажется, передаётся. — кай не придурок. он очень талантливый, поэтому, пожалуйста, не разрушай всё то, к чему он стремится, — он просит очень тихо, но достаточно искренне, чтобы верить. у бомгю разом отпадает всякое желание пакостить. и это, вообще-то, странно. они сидят на задних рядах концертного зала, поддерживая своего подопечного, и после выступления громко одаривают аплодисментами. тэхён улыбается очень широко, а в глазах отражаются горящие софиты сцены. бомгю радуется немного меньше и не так бурно, зато хмыкает, когда напарник плавно встаёт со своего места и подлетает к подопечному, мягко обнимая со спины крыльями. — ты его ещё по голове погладь, да скажи, какой он милый и прекрасный, — шепчет он едва слышно, будто сказано в пустоту, но тэхён каждое слово понимает, широко улыбается и мягко проводит ладонью по растрёпанным волосам. дразнится; бурю в душе вызывает; заставляет скалиться злобно; завидовать. и, кажется, немного ревновать. что?..***
хюнин оканчивает школу на «отлично», забирает на конкурсах все первые места и поступает в университет мечты. тэхён радуется, кажется, даже больше, чем он сам, обнимает крыльями в течение дня и щебечет на ухо поздравления. бомгю, в отличие от него, дом не рушит, но хвалит всё равно и хлопает по плечу. пусть он и демон, который думает только о себе и не заботится о других, ему всё-таки есть дело до подопечного. хранители этим и отличаются от простых носителей рогов. — хюнин спас планету в прошлой жизни, не иначе. ведь в хранители достался ему такой прекрасный я, — бомгю усмехается, приводя осветлённые волосы в порядок парочкой движений ладонью, и весело подмигивает напарнику, который готов волком выть от такого количества высокомерия вокруг себя и в крови. — это я достался за что-то хорошее, а ты в наказание за то, что хюнин родителей в детстве плохо слушался и каши мало ел, — тэхён показывает язык — очень по-взрослому; да — отвешивает каю смачный подзатыльник, который никак на нём не отразится, за тупые выходки перед девушками и вздыхает огорчённо, будто не узнает во вредном парне своё чудо. для бомгю эта картина — пятьдесят на те же самые пятьдесят; а ещё скучная, как некоторые занятия хюнина: — ты с ним — как с ребёнком. он взрослый уже, без няньки справится. — не ревнуй, пожалуйста, — а ещё у него глаза на лоб стремительно ползут, сердце ухает и останавливается — что за чёрт?.. тэхён на свои слова пожимает плечами, отворачивается от напарника и вновь шепчет подопечному что-то на ухо.***
— ну вот хули ты опять косячишь? я тебя разве так учил к девушкам подкатывать? ой, хюнин, ты меня разочаровываешь, — ругань от бомгю дело привычное; а вот такие речи — что-то страшное и ещё пока неизвестное. — слушай, хюнин, я нахер откажусь от тебя, если продолжишь позориться. подошёл к ней, комплимент сделал, завязал дальнейший разговор и всё, готово. чего трудного-то? ух, кай. тэхён качает головой, уши инстинктивно прикрывает и уже не сердится, хотя для профилактики — следует. зато вздох с губ срывается быстрее, чем он успевает это обдумать; руки складываются на груди, а глаза сами закатываются вокруг своей оси, и не раз. взгляд обводит коридор университета и задерживается буквально с секунду на лице бомгю, который сейчас пытается не убить подопечного острым языком, что посылает проклятия чуть ли не каждое мгновение. они вместе уже более двух лет, поэтому друг к другу привыкли. и это, конечно же, тоже почти. — не нужно так ругаться на кая. он очень хороший, — как и подобает ангелам, тэхён встаёт на сторону хюнина и упирает руки в боки, стреляя в напарника молниями из глаз. хотя ладони чешутся зарядить чем-нибудь потяжелее и посильнее. или же рога открутить, в конце концов. — хочу и ругаюсь. я всё-таки демон, если ты успел забыть, — бомгю торжественно тянет губы в усмешке, вызывая в ответ тонну возмущений и один тычок в бок, отчего и сам обиженно фыркает. — такое забудешь. я с тобой уже два года, так что прекрасно помню, — а тэхён, как и ёнджун, морщит носик, хмурится как-то слишком недобро, но молчит. напарник начинает сомневаться в том, что спустя время сможет спокойно жить, при этом не уходя от него мёртвым. ведь тот в гневе страшнее самого люцифера.***
— кай камал хюнин, я сейчас ёбну, если не прекратишь, — яростное рычание бомгю разносится по коридору, в котором снова происходит нечто очень тупое и непонятное. он уже готов своего подопечного послать на все три буквы или посадить на кол. если помягче, то вправить мозги, чтобы те работать в кои-то веки начали. — нет! юна такой же ребёнок, как и кай. в их случае затащить в постель — это, как минимум, тупо. не всё же сразу, — и если говорить про непутёвых хранителей кая, то первое место занимает не учёба, — про семью стоит молчать, потому что она всегда будет самым важным аспектом в жизни каждого — а как раз-таки любовь. с которой что демон, что подопечный не в ладах. — я про постель молчал. кай за ней бегает с последнего года обучения в школе. и каков результат? юна до сих пор и не думала, что можно сделать шаг в ответ, — бомгю злится больше обычного, почти не смотрит на напарника и ругается — в речи присутствует и мат, и другие языки всей планеты. — будто ты специалист в любовных делах, — недовольно цокает тэхён и складывает руки на груди, плавно укрывая крыльями хюнина, который уже от безысходности биться в истерике готов, как девчонки, потому что одна из них в упор его не видит. год прошёл, а изменений — ноль. терпения, у него кстати, тоже. впрочем, и хранители сейчас тоже страдают. — да, бля. учителей было много. каждый советы давал. я, в свою очередь, делюсь ими с хюнином. — плохие, видимо, советы были, раз кай до сих пор не может завоевать сердечко нашей юны, — тэхён подшучивать умеет тоже, беря бесплатные уроки от своего напарника и используя издёвки против него же. — кан тэхён, допрыгаешься и пизды получишь, — но и получает в ответ угрозы за свои слова, обиженно хмыкая. между ними что-то непонятное — то друг другу палки в колёса «ставят», то закрывают глаза на обидные выпады; и убить иногда хочется, и терпится как-то всё, потому что характеры такие: либо зануда, либо бестактный придурок. хотя это же хранители; в пары обычно ставят такие противоположности, что на всём свете не сыскать. один пакости шепчет на ухо, а второй отговаривает и твердит какие-то слишком правильные вещи. тэхён привык — бомгю до сих пор трудно. и никто винить в этом не может. бывает так, что хранители между собой вообще не уживаются. тогда тщательно ищется замена. это, конечно, редкие случаи, но иногда он относит себя к таким «парам». потому что напарник слишком — и очень красивый, что хён, помоги-спаси, я не могу — умираю, и очень вредный, что всё то же самое. когда в голову пришли именно такие мысли, вспомнить крайне сложно. просто в один момент пришлось проснуться не от криков милого ангела, а родителей, понимая, что скучно, когда рядом кое-кого нет. и ещё, кажется, жуть как одиноко без постоянных ворчаний, которым и повод не нужен. и подколов с косыми взглядами, обещающих заживо закопать или болезненно убить. что ещё хуже первого. — чего замолчал? страшно стало? — бомгю и сейчас невесело стало, раз кай исчез в неизвестном направлении, тэхён вместе с ним, а шум в коридоре помаленьку на «нет» сошёл. он широко зевает — рядом никого нет, и «стесняться» хотя бы ради приличия необязательно. на деле же, в душе, которой, кстати, тоже почти нет, живёт надежда, что так можно вернуть обратно маленького ангелочка. — нет, просто ты пропал в прострации, и я не стал отвлекать, — смеётся позади тот, кого ждали, вообще-то, не прямо сейчас, потому что пугать он умеет знатно. прям как и быть занудой. бомгю оборачивается, крыльями громко хлопая и показывая всё недовольство, какое только существует в мире, и едва пальцем у виска не крутит. вроде, ангел — и мозги имеются в наличии; там, где надо, находятся — а думает совсем не тем, чем нужно. и в их случае, задница всё равно за размышления не отвечает, как у тех же демонов, потому что нимб есть над головой вместо острых рожек. — кай на парах? — спрашивает он чисто из долга хранителя, а не заботы — он же не ангел, чтобы о подопечных печься, как умалишённые. для этого напарники и созданы: одному плевать, второму — нет. — да, — тэхён кивает и вдруг продолжает: — ты настолько выпал из реальности, что не слышал звонка? на что и получает похожий ответ, а ещё слишком странное и издевательское: — на тебя засмотрелся, — вместе с наглой усмешкой.***
либо бомгю сейчас это мерещится, либо тэхёна всё достало, раз впервые за два года совместной работы дом слышит от него «да блять!». и напарнику становится очень страшно — сегодня он точно живым не останется, да и хюнин получит за всё своё «хорошее» и не очень. хотя съедает изнутри не только ужас за их жизни, но и гордость, ведь это, наконец, случилось. милый ангелочок произнёс свой первый мат. и честно, ни одна мать никогда так не радовалась за любимого ребёнка, что сказал своё первое слово. — смотри, тэхён-а, мне удалось всё-таки испортить тебя, — бомгю улыбается гадко, бровями играет и свистит торжественно, заставляя бедные ушки ангела сильнее страдать. — иди к чёрту на куличики, тебе, наверное, послышалось, — а губы растягиваться в смущённой улыбке и милые щёчки ярко пунцоветь от стыда. — нет, тэхён-а, я всё прекрасно слышал~ теперь не отвертишься от меня, ангелок, — напарник смеётся, воздушный поцелуй отправляет и подмигивает напоследок, оставляя в коридоре ангела одного. тот деваться не знает, куда — последовать за демоном, чтобы присоединиться к каю, или спрятаться где-нибудь в доме, чтобы не видеть в течение этого дня никого и не слушать чужие подколы в свой адрес. можно, конечно, и скрыться, но тогда всё будёт ещё хуже — подопечный останется совершенно не в тех руках. представить страшно, что начнётся, если это всё-таки произойдёт. — эй, бомгю, подожди меня! я не отдам хюнина тебе! это мой ребёнок! где-то с первого этажа слышится голос и смех бомгю, который говорить ещё что-то успевает, а после внезапно затихает. тэхён спускается к нему, перепрыгивая через ступеньку, словно ребёнок, и на последней замирает, упираясь носиком в грудь напарника. он сдавленно пищит, покачивается на пятках, не удерживает равновесие и почти заваливается назад, если бы не вовремя протянувший руку спасения демон. всё выходит неловко и как-то глупо, потому что теперь тёплые руки бомгю обвивают тонкую талию его ангела. тэхёну глаза стыдно поднять, что уж говорить о разговорах или дыхании, которое сходит на «нет». сердце, не раз глухо ухая, останавливается и падает в самые пятки. щёки снова пылают огнём, за самые кончики ушей будто кусает кто-то, а ладони дрожат неправильно. что происходит?.. кто может всё объяснить? бомгю через нос со свистом набирает в лёгкие кислород, который одним ударом выбили оттуда, и прикрывает глаза, ведь ощущения крышесносные. и замер он на последних ступеньках лестницы очень даже не зря. на памяти это первый раз, когда они не обмениваются больными тычками в бок, не пытаются убить друг друга, подстроив всё, как несчастный случай, не шипят, как змеи, и не унижают за то, что вообще на свет появились. и это, чёрт возьми, так приятно. намного, намного лучше всего остального, пусть и остающегося только между ними. — ангел, ты там вообще дышишь? подай признаки жизни, — вопросы звучат как привычная усмешка, но в голосе сквозит неожиданные забота и волнение. если бомгю на это вообще способен. — ангел? — не дышу, и это всё ты виноват, — тэхён прячет красное лицо в рубашке демона, уже не обращая внимание на чужие руки на своей спине. выдыхает, жалея самого себя, и тихо хнычет, сокрушаясь только по одному поводу — почему он не помнит того момента, когда разрешил обнимать себя демонам, помимо субина? и ответ прост, как дважды два, — никогда. тогда… почему руки напарника до сих пор у него на спине, почти доставая до талии. — ты же знаешь, как радует меня эта новость, но, ангел, пожалуйста, отпусти рубашку, иначе она долго не проживёт, — бомгю не сдерживается, прыская от смеха, и даже использует волшебное слово. поэтому приходится отпустить и рукава рубашки, и его. тепло сразу пропадает, зато появляется ощущение холода и желание забраться в объятия обратно. тэхён отходит назад на шаг, убирая руки за спину, где кожа ещё горит от мягких прикосновений сквозь ткань толстовки, и упирается взглядом в пол. крылья выдают волнение и стыд, непонятные страх и трепет. — я не смогу смотреть тебе в глаза после этого. надеюсь, что твои мозги примут эту информацию полностью, — но даже это не останавливает от глупой шутки, на которую никто не обидится, начиная дни со взаимного оскорбления. — а я смогу. так что победа моя, — бомгю легко отвечает, тоже смеётся, получая выразительный взгляд, направляющий в сторону выхода, и пожимает плечами. всё у него так просто. тэхён также жить не может. — ну, мы обнялись, оскорбили друг друга и на том и решили. идём, а то хюнин уже без нас в универ смотался. — бесишь ты меня, но ладно. хюнин будет поважнее всяких там чхве бомгю, — и теперь он на все сто уверен, что в глаза напарнику смотреть сможет.***
но спустя время начинает очень сильно сомневаться в собственных словах и ненавидеть себя. потому что не должно быть так — он очень долго привыкал к присутствию демона вокруг себя, рядом с собой, чёрт возьми, даже внутри себя, чтобы сейчас нуждаться в таких нежных прикосновениях и мягких улыбках. ведь демон на такое не способен. или всё-таки возможно растопить ледяное сердце рогатого? на дворе глубокая ночь, даже хюнин уже отложил свой телефон, проваливаясь в сон. одному, кажется, тэхёну вообще не спится — в голове мысли назойливые набатом и роем пчёл атакуют каждую секунду. крылья беспорядочно и резко бьют по спине, снова показывая эмоции ангела. пальцы судорожно теребят край домашней растянутой футболки, а губы то и дело страдают от кусающих их зубов. это началось совсем недавно, тогда почему сводит с ума очень сильно? будто прошло уже достаточно большое количество времени с принятия. хотя трудно принять то, что теперь сердце бешено бьётся при взгляде на демона, а руки желают прикоснуться. слишком сложно. — ты чего здесь делаешь один? тэхён вздрагивает сильно, услышав за своей спиной взмахи чужих крыльев и хриплый голос. видимо, бомгю сейчас проснулся и решил проверить наличие всех жителей дома на месте. и кое-кого там не нашёл. напарник подходит ближе, встаёт на одном уровне и смотрит на, пусть и спящий, всё равно живой сеул. — мне не спится. мысли всякие в голову лезут. уже всё кругом идёт, — признаётся ангел и пожимает плечами — не говорить же ещё о том, какими мыслями забита его голова. — а ты вообще пробовал лечь в кровать? вдруг… ты устал сильно и с радостью бы уснул? — бомгю предпринимает новую попытку, но получает в ответ слишком колючие слова, хотя нисколько не обидные: — я всегда от тебя устаю, так что это уже не помогает, — тэхён разводит руками — что поделать, если это правда, а с ней не шутят — и закрывает глаза, представляя не мягкую кровать, а нечто другое. что может дать только стоящий рядом демон. и это ни капли не круто. — ты мастер комплиментов, я польщён, — бомгю усмехается, зевает широко, снова беся своего напарника отсутствием манер, и шепчет, что ничего с собой поделать не может, когда получает болезненный — кажется, от всей души — тычок в ребро. — вот мы помогаем хюнину в его делах любовных, а ты сам-то любил? — тэхён смотрит испытующе своими большими глазами, улыбается смущённо, и он мгновенно выпадает из реальности: из-за вопроса и этой «вредной» привычки, прикусывая нижнюю губу, чтобы не наболтать сейчас лишнего. вдруг ответ не понравится? вдруг всё разрушится, даже не начавшись? ведь никто ответа так и не знает. он выдыхает, отворачивается и упрямо молчит: — хён? — ты чего? к чему этот вопрос? — просто решил поинтересоваться. так что же, бомгю-хён? — ангел, пожалуйста, не называй меня так. иначе ответ тебе реально может не понравиться, — одними губами шепчет едва слышимо, но тэхён различает каждое слово и нерешительно кладёт ладонь на его плечо, чуть сжимая. это всё слишком, абсолютно, совсем, вообще неправильно, но, чёрт возьми, так приятно, что по спине вдоль позвоночника бегут приятные мурашки: — да, я любил. как хюнин любит юну, так я люблю этого… ангела, твою мать. да, не демона, а ангела. такого милого и раздражающего в одно время. и такого очень красивого, что плакать хочется. от боли, потому что вместе нам вообще никогда не быть. теперь приходит время тэхёну замирать в недоумении, потому что он не ждал, на самом деле, ответ на вопрос — всё-таки это личное дело каждого. и сейчас бомгю изливает ему свою душу, обратно поворачивается и разводит руками. на губах снова усмешка; но и она уже не такая насмешливая — наверное, больше над собой, чем над кем-то другим. — и если интересно, кто же он, то я поздравляю — это ты, — а голос звучит грубо, злобой пропитан, в глазах снова черти пляшут. руки сжимается в кулаки, и с губ срывается выдох отчаяния. тэхён, честно, уже жалеет, что завёл этот разговор; но улыбается спокойно и свою ладонь с плеча на чужую перемещает. и даже подумать не мог, что тот, о ком грезит самый вредный демон, который когда-либо встречался, является он сам. всё ведь складывается как нельзя лучше? как он только и мог мечтать, потому что ангел и демон — смесь гремучая. — спасибо, — произносит на выдохе, а у самого сердце остановиться не может, душа в пятки уходит, уже оттуда помахав ручкой на прощение. — и всё? это всё, что ты можешь мне сказать? то есть, я тут душу открываю, а ты просто «спасибо»? какого чёрта, кан тэхён? — а ты хотел услышать «я люблю тебя» в ответ? тогда… я люблю тебя, чхве бомгю. этого достаточно? — тэхён вопросительно и выразительно выгибает правую бровь, тихо усмехается, сокращает ещё на один короткий шаг расстояние между ними, поднимая вверх голову и вторую руку, чтобы положить её на чужое плечо, но бомгю перехватывает быстрее, поднося к губам и выдыхая горячий воздух. после чего целует каждый пальчик поочерёдно, останавливаясь на внутренней стороне ладони. у обоих до самого плеча по коже бегут стайки мурашек, а в глазах застывают невысказанные признания в любви. пусть он и чёрствый демон, но даже это не остановит те чувства, что сейчас грудную клетку разрывают, желая попасть на свободу и показать себя всему миру. — слишком слащаво, конечно, но я так не могу больше, — бомгю приближается к лицу ангела, а после накрывает чужие мягкие губы своими. тэхён никогда и не думал, что напарник может быть настолько аккуратным, словно боящимся нарушить образовавшуюся между ними тишину. зато сейчас понимает, что всё это сводит с ума: нежно терзающий его губы демон, медленно прижимающие к себе руки и широкая улыбка. приятно так, что ноги не держат совсем, а крылья делают свой первый беспокойный взмах. — улететь от меня хочешь? — бомгю, отстраняясь, издевается и на пару секунд задерживается губами на щеке ангела. — нет. просто я снова не дышу, а ноги ватные, — смеётся в ответ тэхён, мило смущаясь и морща носик, потому что хочется ещё и ещё. на повтор поставить и ежедневно прокручивать, чтобы не забывалось вообще. напарник хихикает по-дурацки, хотя в его случае это всё равно похоже на оскал, и обнимает своего ангела крепко. об этом тот мечтал не одну неделю и во снах смотрел на то, как его прижимают к себе руки бомгю. — я думаю, остался только один хюнин без пары. пора ему помочь, как следует, чтобы юна наконец поняла, какого парня охеренного она упускает… — поднимая взгляд наверх, где находится комната кая, делится своими мыслями демон, с чем тэхён не согласиться не может: — я согласен, только вот… думаю, стоит сначала нам до конца разобраться со всем? — чуть тише обычного шепчет он, улыбается, отвечает на второй поцелуй и обнимает за шею, зарываясь пальцами в светлые пряди на затылке. сейчас всё то, что не выходило за пределы мечтаний, возможно и легко получаемо, потому что чхве бомгю любит в ответ ещё сильнее и глубже, чем кто-либо и когда-либо.