Железный волк

Лес был высокий, густой и страшный. Уже почти стемнело и восьмилетняя Вера теперь совсем не видела, куда бредёт. Когда на них, её семью и соседей, собиравших ягоды на поляне, выскочили волки, она испугалась и побежала, а когда остановилась, выбившись из сил, поняла, что этих мест она не знает. Она побродила среди деревьев, пошла сначала в одну сторону, показавшуюся ей знакомой, потом в другую, и с горьким холодным отчаяньем осознала, что забрела вообще не туда. Кричать было страшно – вдруг её услышат звери или злые люди? И тогда она села под раскидистую ёлку, обхватила руками колени и тихо заплакала... С закатом небо немного прояснилось и сквозь ветви деревьев стало видно рыжеватое солнечное зарево. Вера, приободрившись, подумала, что теперь знает, где запад, и может предположить, где юг, на который ей надо идти. К тому же она замёрзла и надо было двигаться, чтобы согреться. Только различать дорогу с каждой минутой становилось всё сложнее. Неужели она забежала так далеко? Наверное, она снова идёт не туда. Споткнувшись о корень, девочка остановилась и задрожала, но не столько от холода, сколько от страха – сколько всего ужасного может быть ночью в лесу! И где от этого ужасного спрятаться? Как дожить до рассвета? Шмыгая носом и тихо всхлипывая, Вера потопталась вокруг и забилась в углубление между сосновых корней. Она закрыла было глаза, но больше минуты так просидеть не смогла – не видеть тоже оказалось страшно, и она стала напряжённо вглядываться в темноту. Сначала она подумала, что треск ветвей ей померещился. Она моргнула, снова посмотрела вперёд – и душа у неё ушла в пятки. Между деревьев отчётливо мерцали два красных огонька. – Волк! – пискнула она, вся сжавшись. Но это был не зверь… Огоньки плавно нацелились и поплыли в её сторону. Скоро она услышала мягкие, но тяжёлые шаги по усыпанной хвоей земле. Вера уже поняла, кто это, и мысленно попрощалась со своей короткой, ещё толком и не начавшейся жизнью. Хотя, понимала ли она, что такое смерть? Терминаторов она никогда не видела, слышала о них только из рассказов взрослых, но и этих сведений было достаточно, чтобы знать: машины не знают жалости. Вера взирала на возвышавшегося над ней красноглазого монстра, уже ничего, кажется, не чувствуя. Из-за туч вышла луна и блики засверкали на его массивном металлическом корпусе и гладком черепе. Но вместо того, чтобы поднять свою огромную чёрную пушку и прострелить ей лоб, терминатор вдруг медленно опустился на одно колено и протянул ей свою суставчатую металлическую руку. Девочка вздрогнула, будто очнувшись от оцепенения. Терминатор терпеливо ждал. Пальцы его замерли на почтительном расстоянии, так, чтобы она могла дотянуться до них рукой, но не настолько близко, чтобы вторгнуться в её личное пространство. Вера, наконец, пошевелилась, нерешительно приподняла руку, опустила, но потом всё-таки подалась вперёд и дотронулась кончиками своих пальцев до кончиков его. Металл оказался таким неожиданно тёплым, что её замёрзшая ладошка невольно потянулась дальше – и металлические пальцы сомкнулись вокруг её крохотной кисти, но не мёртвой хваткой, а бережно и аккуратно, чтобы не повредить. Терминатор осторожно потянул её к себе, вытаскивая из «гнёздышка», и когда она встала на ноги, отпустил её и поднялся тоже. Сердечко у неё бешено колотилось в груди. Теперь они смотрели друг на друга снизу вверх и сверху вниз, разглядывали в призрачном лунном свете. А потом терминатор закинул пушку на плечо, развернулся на девяносто градусов и протянул ей палец. – Пойдём! – раздался хриплый машинный голос. И Вера пошла. Ухватившись за длинный, твёрдый и тёплый палец, она пошла рядом с ним, как ребёнок со взрослым на прогулке в парке, будто у него не пушка была на плече, а связка воздушных шариков. Правда, воздушные шарики Вера тоже никогда не видела, разве что на картинках в книжке… Так они шли какое-то время. Луна теперь хорошо освещала просветы между деревьями. Терминатор легко подстроился под темп шагов ребёнка и ей было удобно идти рядом с ним. Постепенно она успокоилась и осмелела, отпустила железный палец и ухватилась ладошкой за всю его руку. Он не возражал, чуть присогнул пальцы, чтобы ей было удобнее зацепиться – и тут она заметила, что мизинца у него не хватает. Наверное, потерял в бою. Где-то внутри шевельнулось страшное напоминание, что это боевая машина, но отчаявшееся детское сердце так быстро привыкло, так быстро присвоило себе этого большого металлического друга, что сейчас просто упрямо прогнало это напоминание прочь. Ну и что, что боевая! Вот и защитит её от волков, медведей и злых людей. Вскоре земля перестала быть ровной, всюду попадались кочки и выступы корней. Вера запнулась, но упасть ей не дали. Терминатор остановился, подхватил девочку рукой и, усадив к себе на предплечье, пошёл дальше. Странно, что он не сделал этого раньше, но, может быть, теперь он почувствовал, что процент её доверия стал выше и она не испугается. И Вера не испугалась. Она инстинктивно ухватилась руками за его плечо и тихо, восторженно ахнула: её голова теперь была выше его головы и ей показалось, будто она плывёт на огромном корабле – по бокам колыхались ветви деревьев, а внизу раскинулось море из причудливых, волнистых полос теней и света. Так она заворожённо ехала бы и ехала на нём, прильнув к тёплому металлическому боку, куда бы ни шёл их путь… но терминатор вдруг резко остановился, будто прислушиваясь. Вера насторожилась и тоже услышала – голоса где-то в отдалении, лай собак. Её провожатый свернул чуть в сторону и подошёл ближе. Люди тоже приближались, сквозь стволы деревьев замелькали яркие лучи ручных фонарей, и теперь можно было различить их голоса. Женские и мужские, они кричали на разный лад: – Вера! – Ау! – Вера, где ты?! Отзовись! Сердечко девочки снова бешено заколотилось, но уже от радости: она узнала голос мамы. Терминатор наклонился, она плавно съехала с его руки на землю и вопросительно посмотрела в обращённые к ней красные глаза. Восьмисотый только качнул гладким блестящим черепом: мол, вот ты и дома. Люди шли прямо на них и её спутник сделал шаг назад, в лесную темноту. Девочка нахмурилась. Она вдруг поняла, что терминатор собирается сделать – сбежать, пока взрослые его не увидели! – и цепко ухватилась за его руку. Ну уж нет! Пусть они видят, кто её привёл! Скоро свет фонарей осветил их. Взрослые – трое мужчин и две женщины – остолбенели, увидев перед собой двухметровую красноглазую махину с огромной пушкой на плече и худенькую светловолосую девочку, едва достававшую ему до середины бедра и преданно державшую его за руку. Поняв, что должный эффект достигнут, девочка выпустила стальные пальцы и, подпрыгнув, с радостным криком «Мамочка!» бросилась к одной из женщин. Та крепко сжала её в объятиях, будто ещё не верила, что её дочурка вернулась целой и невредимой. Остальные продолжали со страхом и недоумением глазеть на терминатора, присмирели даже собаки. Не выпуская девочку из рук, женщина обратила лицо к восьмисотому и нерешительно, тихо сказала: – С-спасибо… Ко всеобщему изумлению терминатор кивнул, развернулся и тяжело потопал обратно в чащу. Его высокая фигура уже почти скрылась в темноте среди деревьев, когда позади послышалась возня, испуганный вскрик «Вера! Ты куда?!» и шелест маленьких лёгких шагов. Восьмисотый обернулся и посмотрел вниз. Девочка остановилась перед ним, неловко теребя пальчиками подол платья. Сама не зная, зачем, она побежала его догонять. Ей показалось, что маминого «спасибо!» слишком мало за её спасённую жизнь, но она не знала, чем ещё может его отблагодарить. Наконец, она коснулась пальчиками его повреждённой руки, погладила основание утраченного мизинца, а потом подняла к нему свои ясные голубые глаза и пожелала: – Пусть тебя не убьют. И, может быть, в этой войне это было самое ценное, что мог подарить человек машине.