kitten.

— Что пишут? Крис пялится в ноутбук, Тим пьёт минералку на диванчике, и Тиму очень скучно. — Пишут, что мы с тобой ебались. То есть, как мы с тобой ебались. — О, хм. В подробностях? — Сам иди посмотри. Тим встаёт, потягивается, подходит к Крису, останавливаясь у него за спиной и наклоняясь, чтобы разглядеть экран. Пробегает текст глазами, пару раз проводя пальцем по тачпаду. — Хм, а ничего так… Он поворачивается лицом к Крису, и Крис тоже поворачивается, и они пару секунд смотрят друг на друга. Тим — изучающим взглядом, Крис — слегка замороженным. Потом Тим криво улыбается, фыркает, хватает Криса за челюсть, и целует в губы. Со вкусом так целует, всерьёз. Крис вполне охотно отвечает. — Так что, кто там кого трахал? Ты меня или я тебя? — Я… я тебя. — О. Ты согласен с таким видением? — Ммм… — Меня любой вариант устраивает, если что. — А мы собираемся…? — Ага. И не говори, что ты не хочешь. — Тим… Ты, блядь, женат. — У тебя что, принцип не заниматься сексом с женатыми? — Нет, но… — Я не изменяю, Крис. Она знает. Все знают. Они — и то знают. Тим тычет пальцем в экран. — Я не знал… Тим, я… — Господи, да заткнись. У тебя стоит. У меня, видишь ли, тоже. И мне очень скучно. Нам нечем заняться в ближайшую пару часов. И вместо того, чтобы читать фантазии малолетних группи, можно заниматься их воплощением. Хотя я уверен, что у нас лучше выйдет. Крис пожимает плечами, и целует Тима сам. Формальности соблюдены. Почти. — Резинки, смазка, всё такое? — Да, нет, да. — Что? — Крис удивлённо приподнимает брови. — Я говорю, резинки есть, смазки нет, но и хуй с ней, «всё такое» было, есть и будет, и ещё что-нибудь на сдачу. Ещё вопросы? — Тебе будет… — Не будет, я полжизни в турах, как и ты, кстати, и у меня была бы гораздо более скучная жизнь, если бы я отказывался от секса из-за отсутствия смазки. Нет, ну если конечно у тебя в роду лошадей не было… Но я даже так найду, что с тобой сделать. — Блядь, да не было у меня никаких лошадей в роду, это ты с ними носишься, как с родственниками. — В любом случае, я не самый крупный экземпляр. И ты в этом убедишься, кстати, если опустишь руки куда-нибудь пониже моей шеи. — Я, может… — говорит Крис, постепенно спускаясь прикосновениями довольно сильно ниже шеи Тима. — Я, может, решаю, что именно мне можно. — Нагнуть меня и выебать меня тебе можно, и всё сопутствующее тоже. Крис фыркает, и внезапно сжимает Тиму горло. — Это тоже можно? Надо же. Нашёл кого и чем впечатлять. Котёночек. — Тебе, я смотрю, всё-таки не даёт покоя моя шея, — сдавленно комментирует Тим и ухмыляется. — А что ж так мало-то? Я даже разговаривать могу. К о т ё н о ч е к, блядь. Крис сжимает пальцы посильнее, Тим одобрительно скалится, и поднимает руки в сдающемся жесте. — Что, слишком? — интересуется Крис, не думая убирать пальцы, и даже пытаясь отзеркалить мимику Тима. Тим бы расхохотался, если бы мог. Он просто закатывает глаза. Крис зависает, понятия не имея, что дальше делать. «Господи, блядь, котёночек, ты что, никогда не ебался?» О, котёночек точно ебался. Котёночек, как минимум, ебал собственного гитариста до совершенно невменяемых криков, и Тим, конечно, сделал вид, что ничего не слышал, но ведь слышал же. И гитариста видел, спустя минут десять, и вид у него был весьма впечатляющий. «Так что, тебе именно со мной сложно? Ладно…» Тим тянется до свободной руки Криса, и тащит её себе между ног. — Умх… — выдыхает Крис. И убирает вторую руку с горла. «А ты чего ожидал? Что у меня там шипы?» — Блядь, Крис… А лапки-то у котёночка очень даже… очень даже. Тим расстёгивает его штаны, пока ещё может что-то соображать. И хуй у котёночка тоже очень даже вдохновляющий. — Ты не… — Рики тоже так спрашиваешь, а, Крис? — Что.? Я… Блядь, Тим, ты сука, ты знаешь? Крис смеётся, потому что в принципе понимает, откуда ноги растут. Но правда, это совсем другое, и Скольд вообще-то старше на двадцать лет, и просто делает, что хочет. Например, дрочит Крису прямо сейчас. И носит юбку во время концертов, до концертов, и после концертов. И говорит «нагни меня и трахни», или что-то типа того. И говорит, что ему мало. И прижимает ладонь Криса к собственному стояку, обтянутому колготками, и снисходительно ухмыляется, словно Крису четырнадцать, максимум пятнадцать. И кусает губы. И стонет, едва заметно сбиваясь с ритма, явно отвлекаясь на собственные ощущения. «Всё это просто в твоей голове, Крис». Он прижимает Скольда ближе, совсем близко, и делает наконец-то правильные вещи. Он нагибает его. И Тим с готовностью опирается руками на стол, и стоит так, пока Крис стягивает его колготки на колени, пока Крис вылизывает ему задницу, пока Крис ищет резинки там, где ему сказали, пока Крис снова его вылизывает. Тим стонет и извивается, и путается в колготках, и смеётся, и выдыхает все возможные и невозможные непечатные слова. И шлёпает Криса по руке, когда он пытается его растянуть, бормоча что-то насчёт того, что это до осени продлится, и растягивает себя сам. Быстро, деловито, одной рукой, в неудобной позе. — Тебе настолько привычно? — изумляется Крис, и тут же кусает себя за палец, думая, что Тим его убьёт. — Не настолько, — фыркает Тим. — Намного больше. — Куда уж ещё-то больше… — Например, без разговоров, без вопросов, и вообще без вот таких предосторожностей? Я и до крови трахался. Крис машинально гладит его по спине. И думает о том, кто же настолько жить не хотел. И о том, что если бы не его собственное похвальное жизнелюбие, он бы не отказался. Тим закрывает глаза, когда Крис наконец-то оказывается внутри него. С Крисом не так уж и скучно трахаться, но сначала — сначала нужно вытерпеть всю эту хуйню. С Крисом трахаться вообще не скучно, потому что тормоза у него всё-таки срывает. Но перед этим Тим сползает грудью на стол, выгибаясь в совершенно похабной позе. Крис, блядь, выше. Все, блядь, выше Тима, и даже высокая обувь не сильно помогает. А потом у Криса срывает его ёбаные тормоза, и он вцепляется в бёдра Скольда, почти удерживая его на весу, и Тим ритмично долбится лбом об столешницу, Тим задыхается, Тим повторяет «блядь» и Тим повторяет «Крис». Тим довольно болезненно вскрикивает. — Блядь, ты сам виноват, что тебе больно, я не остановлюсь, можешь хоть убить меня потом. Крис не то, что не останавливается, он даже ускоряется ещё немного, словно нарочно пытаясь заставить Тима орать и чувствовать боль, и спустя пару мгновений Тим понимает, что это на самом деле так и есть. И урчит. Это долго. Ощутимо дольше, чем предполагает субъективное восприятие времени. И это действительно больно. Крис это видит, поэтому постоянно отвлекает себя на размышления о жареных тараканах и обезьяньих мозгах, чтобы это продлилось ещё немного дольше. Чтобы это просто, блядь, длилось, сколько только возможно. Скольд кончает под ним с восхитительно озвученными слезами, не прикасаясь к себе, и в голове у него становится хорошо и пусто, и вот сразу бы так, вот всегда бы так. Крис кончает с мыслями о боли и жареных тараканах, потому что сжимающиеся внутренности Тима перебивают их по уровню ощущений. — Ты безумно классно дёргаешься. Это говорит Крис, после того как сгребает Тима со стола, и доводит до дивана, и садится рядом, и прижимает его к себе. У Тима колготки болтаются на коленях, и юбка заляпана спермой, и бёдра тоже, и его нижняя губа изгрызена довольно впечатляющим образом, и ещё он просто уверен, что хоть кто-то это да слышал. Он пожимает плечами. — Ладно, ты тоже безумно классный, когда не пытаешься делать вид, что невинности лишился максимум вчера. Нравится делать больно? — Не-а, — Крис фыркает, задумчиво размазывая капли спермы пальцем. — Просто делать больно тебе — это вообще за гранью. Я думал, ты меня убьёшь. Тим думает, что Крис не так уж и ошибался.