***
Сокджин любит Намджуна. Он не любил его неловким мальчишкой, который крутился вокруг него, не зная, как пригласить на танец. Он не любил его, когда всё же вложил свою руку в потную ладонь и позволил кружить себя в вальсе юноше, который дрожал от смущения и смотрел на него с восхищением. Он не любил его, когда провёл с ним ночь, очень старательным, но неопытным парнем, который шептал ему: "Я вас люблю" и обращался с ним, как с тончайшим фарфором. Сокджин не любил его, когда уехал из России и не любил, когда вернулся, чтобы сообщить ужасно выглядящему разбитому Намджуну, которого он нашёл в объятиях цыгана, что в скорейшем будущем станет его мужем и отцом его ребёнка. Он не любил его тогда, но полюбил доброго умного мужчину, который окружил его заботой и любовью, терпел его ужасный характер, был идеальным мужем и отцом его любимого сына. На самом деле, Сокджин помнит день, когда понял, что рад тому факту, что рядом с ним находится именно Намджун, и это случилось так неожиданно, но будто в очень правильное время, когда их сыну уже был один год. Сокджин фон Ким никогда не влюблялся с первого взгляда, но это случилось с ним, когда ему в руки передали крохотного мальчика, который тут же схватил его палец своими слабыми пальчиками и вдруг открыл глаза, посмотрев Сокджину прямо в лицо. Сокджин никогда не плакал от переполняющего его счастья, но в день рождения своего сына, он не мог перестать реветь, и даже поглаживающий его спину Намджун его не успокоил. Сокджин не отходил от сына ни на секунду, не доверял его нянькам и сам воспитывал Чимина, отдавая ему всего себя, и поэтому он прекрасно понимал Намджуна, который баловал их мальчика так, как никогда не думал, что мог бы. В день, когда Сокджин понял свои чувства к мужу, они сидели в гостиной. Фон Ким читал, откинувшись в кресле, а Намджун играл с их годовалым маленьким Чиминни. Он держал малыша на своих коленях, а тот, в свою очередь, с очень сосредоточенным выражением лица для годовалого ребёнка дёргал его за усы. Намджун как можно аккуратнее придерживал его за маленькую ладошку, пытаясь уменьшить силу, с которой тот дёргал его за усы, а Сокджин, наблюдая, как его обычно серьёзный муж очень ласково и тихо бормотал: "Ну драгоценный мой, ну отцу больно", засмеялся и отложил книгу в сторону. — Ты его очень балуешь, ─ заметил Сокджин, на что Намджун повернулся к нему вместе с Чимином, который на секунду отвлёкся от своего занятия, только услышав голос своего папы. ─ Ты позволяешь ему делать, что он хочет, а потом будешь мучиться, когда он станет маленьким прекрасным манипулятором. Намджун низко засмеялся и перевёл полный нежности взгляд обратно на Чимина. ─ Пусть делает, что хочет, даже оборвёт мне все усы, но останется рядом. Он сказал это спокойно, с уверенностью и теплом, и Сокджин замер, от внезапно посетившей его мысли. Он ведь тоже делает с Намджуном, что хочет: бьёт вазы во время ссор, требует внимания и исполнения всех его желаний, ведёт себя необоснованно холодно, но Намджун выдерживает всё, смотрит с такой же любовью и обожанием и, наверное, каждый раз думает: "Пусть делает, что хочет, но остаётся рядом". В тот момент Сокджин осознал, что Намджун не пытается его поменять, не требует признаний и ответной любви, единственное, что он просит ─ оставаться с ним, и это впервые пробудило в Сокджине такую нежность и тепло к Намджуну, что фон Ким вдруг встал и совершенно неожиданно для его мужа, обнял со спины и поцеловал в щёку. Намджун замер тогда на несколько мгновений, но потом ожил, развернулся и словил короткий поцелуй с губ Сокджина. Намджун стал тем, рядом с кем Сокджин чувствовал себя уверенным в следующем дне и спокойным за будущее своего любимого сына. Он стал тем, с кем Сокджин обожает разговаривать о бытовых проблемах и спорить на философские темы. Он стал тем, кто обязательно целует перед сном с тихим: "я люблю тебя больше жизни", и так уж получилось, что за столько лет Сокджин понял, что тоже любит. Любит как мужа и отца его сына, партнёра на всю жизнь. Но он не был влюблён в него. Он никогда не сходил с ума от чувств к своему мужу, не пылал страстью и не чувствовал боли оттого, что не мог находиться рядом. У него не было такого к Намджуну, и он так отчаянно и до смерти боится признаваться даже себе, что глупый пылкий мальчишка Тэхён вызывает в нём столько чувств.***
Сокджин не позволяет Тэхёну на себя даже смотреть, потому что взгляд у него такой тёмный, жадный, горящий. Он смотрит на него так, даже когда в комнате есть другие люди, даже когда рядом с ними находятся Намджун и Чимин, он всё так же, вольготно откинувшись на кресле, смотрит на него своими чёрными глазами и доводит этим до ужаса. У Тэхёна взгляд требовательный, без возможности на отказ. Кажется, будто он передаёт: "Сейчас же разденься и встань передо мной", и Сокджину до дрожи в коленях хочется подчиниться. Ему хочется забыть обо всех запретах, раздвинуть перед ним ноги, оказаться в его руках, пасть под поцелуями и жадными прикосновениями, задыхаться от страсти и плакать от удовольствия. Ему этого хочется до боли. Он желает его, мечтает почувствовать на себе то, что Тэхён обещает ему одним только взглядом, но знает, что это станет ошибкой, после которой последует боль. Впрочем, больно уже сейчас, и Сокджин всё чаще задаётся вопросом, оправдано ли его сопротивление.***
─ Тэхён докучает вам, душа моя? ─ неожиданно спрашивает его Намджун, не отрывая взгляда от бумаг перед собой. Сокджин, до этого увлечённый вышиванием в кресле напротив окна, замирает. Вопрос застаёт его врасплох, и он на некоторое время теряется, пытаясь понять, почему его муж спрашивает такое. Намджун, сидя за своим столом, сосредоточенно просматривает отчеты и будто не замечает затянувшейся паузы после своего вопроса, а Чимин, до этого читавший книгу в углу комнаты, заинтересованно поднимает голову. Сокджин возвращается к своему занятию, пытаясь принять наименее заинтересованный вид, и спрашивает: ─ Почему вы так решили, дорогой? Сокджин кидает на мужа короткий взгляд и замечает, как тот пожимает плечами, не выглядя сильно обеспокоенным, и из-за этого сам фон Ким немного расслабляется. ─ Скорее всего, мне только лишь показалось, но периодически я вижу вас за оживлённым спором, и это выглядит так, будто Тэхён Сергеевич что-то активно пытается вам, любовь моя, доказать. Чимин тихо хихикает в книгу, и родители переводят на него своё внимание, даже Намджун поднимает взгляд от своих бумаг. Чимин редко отвлекает родителей от разговора, чаще всего в такие вечера он занимается своими делами и не обращает внимания на то, что происходит вокруг него, но на этот раз он обозначает своё присутствие, явно желая что-то сказать. ─ Что такое, солнышко? ─ спрашивает Намджун и не может сдержать улыбку. Сокджин понимает его мягкость, так как сам не может удержать невозможно сильную нежность, когда смотрит на своего любимого и единственного ребёнка, и их драгоценный Чимини иногда умело пользуется этим. ─ У Тэхи в последнее время какие-то невообразимые планы, которыми он бредит. Вчера твердил, что непременно построит дворец лучше, чем у короля Франции. Я говорю ему: «Дурной ты, Тэха!», а он тоскливо так вздыхает и в ответ шепчет что-то про любовь, ─ Чимин взмахивает рукой и закатывает глаза, будто сам вчера не плакал от счастья, получив письмо от своего поручика. Намджун Алексеевич хмыкает и говорит, что планы строить полезно, правда, не такие безумные, но ответ сына Сокджин уже не слышит, так и замерев с иголкой в руке. В груди что-то невыносимо тянет, и воздуха почему-то не хватает. Сокджину приходится сделать судорожный вдох, чтобы убедиться, что он может дышать и что это ощущение, будто цепи сковали лёгкие, ─ только его дурацкое воображение. Он постепенно успокаивается, но из мыслей не уходят воспоминания о разговоре, случившемся неделю назад, когда Тэхён завёл его в комнату и быстро заговорил, будто боясь опоздать. Сокджину до сих пор снится его хриплый отчаянный шёпот, его руки, больно сжимавшие плечи, и глаза: чёрные, блестящие, дикие. Он никогда не видел Тэхёна таким: всегда игривый мальчишка, беззаботный и обожающий выводить Сокджина из себя, вдруг смотрел на него со слезами в глазах и говорил серьёзно, говорил так, будто умрёт, если Сокджин его не услышит. ─ Я сделаю для тебя всё, ─ настаивал тогда Тэхён, сильно прижимая его к себе и твёрдо смотря в глаза. ─ Я добьюсь большего, чем отец, веришь? У тебя будет всё, что захочешь, я обещаю тебе. Всё, что есть у тебя сейчас, я… я дам тебе больше. На данный момент у меня ничего нет, но я добьюсь, слышишь? Я построю тебе дворец, хочешь я построю тебе дворец? Огромный, с бесконечным количеством комнат, с золотом, с чёртовыми колонами, хочешь? Я построю его для тебя, я стану лучше, взрослее, ты только будь со мной, ─ он шептал это, прижимаясь горячими губами к его шее, и Сокджин чувствовал, как под его ладонью быстро билось сердце в груди влюблённого мальчишки. ─ Позволь мне любить тебя, и я сделаю всё, чтобы ты был счастливым. Пожалуйста, позволь мне любить тебя. Сокджин не выдержал, когда почувствовал слёзы на своей шее, и оттолкнул Тэхёна, намереваясь тут же покинуть комнату, но остановился, когда услышал тихий всхлип парня. Тэхён прижал к груди ладонь, которой до этого касался шеи Сокджина, и, опустив голову, беззвучно плакал. Это был первый раз, когда Тэхён был настолько разбит и уязвим, будто всё то показное легкомыслие было его стеной, которую вдруг очень резко разломали, оставив его без защиты, пустого и раненного, и у Сокджина болело сердце, когда он смотрел на такого Тэхёна. Это были тяжёлые минуты, когда Сокджин мучительно сильно хотел прижать парня к себе, утешить и пообещать, что исполнятся все его безумные мечты, дать заснуть в своих объятиях и никогда не отпускать, но он знал, что не мог себе этого позволить. Ему казалось, что внутри него что-то треснуло, когда он безмолвно покинул комнату, оставив рыдающего парня одного, и единственное, что придавало ему сил ─ была уверенность, что всё это будет во благо Тэхёну. Но теперь же, когда Сокджин сидит в просторном кабинете своего мужа и чувствует такую боль, только услышав, как его сын беззаботно говорит о желаниях Тэхёна, он начинает задаваться вопросом: «А что будет во благо мне?». ─ Если он тревожит вас, я отправлю его в военную академию, ─ слышит Сокджин голос Намджуна, и, осознав, что эти слова обращены к нему, поворачивается к мужу. Намджун смотрит на него с теплом и заботой, в очередной раз показывая, насколько ему дорого благополучие Сокджина, даже если ради этого придётся отправить своего сына в другую губернию. ─ Там он получит достойное образование, вы так не считаете? Сокджин обращает внимание, что до сих пор сжимал в пальцах иголку, и опускает руку, расслабляясь. Всё напряжение постепенно уходит, и у него даже получается улыбнуться. ─ Оставьте мальчика, Намджун Алексеевич, ─ тихо отвечает Сокджин. ─ Он меня совсем не тревожит.***
Если бы Сокджин знал, что он держится только из-за присутствия Намджуна рядом, то не пустил бы мужа никуда. Если бы он знал, что его выдержка настолько слабая, а мысли о последствиях уходят на второй план, когда он видит Тэхёна и знает, что в поместье они одни, он бы лучше привязал Намджуна к себе, чем позволил бы уехать. Но всё дело в том, что Сокджин не знает. Он полагается на свою рациональность и ясность ума, он рассчитывает, что Тэхёну никогда не удастся заставить его сдаться под своим напором; он думает, что знает свои возможности. Поэтому он спокойно отпускает Намджуна к Хосоку Андреевичу на приём, который, по словам мужа, Сокджину совсем не понравится, а Чимин, пользуясь отсутствием очень уж опекающего его отца, уезжает на следующее же утро погостить к Чонгуку. Сокджин думает, что проведёт две недели без мужа и сына, может, немного одиноко, но спокойно, пока не встречает Тэхёна в пустой гостиной. Он, облокотившись о кресло, рассматривает фарфоровые статуэтки, привезённые бабушкой фон Кима, и ведёт себя так, будто вовсе и не ждал увидеть Сокджина именно тут. Он поднимает взгляд и откладывает фигурку, только когда Сокджин проходит дальше в комнату, направляясь к своему креслу у окна, и тогда, двигаясь быстро, но одновременно изящно, Тэхён преграждает фон Киму путь. ─ Здравствуй, Тэхён, ─ спокойно приветствует его Сокджин, хотя сердце его грохочет в груди от волнения. Тэхён не отвечает ему, лишь смотрит так же темно, как и всегда, и облизывает губы. Сокджин упускает то мгновение, когда эти губы оказываются прижатыми к его шее, а горячие руки поднимают его блузу, и, может, из-за растерянности, а, может, из-за такой долгожданной близости к Тэхёну, Сокджин не сопротивляется. Его прижимают к стене и целуют так, как не целовали никогда в его жизни, и он тихо стонет и цепляется слабыми пальцами за плечи Тэхёна. Он позволяет целовать себя, позволяет гладить и прижимать к стене, и позволяет увести себя в маленький коттедж Тэхёна, стоит тому только жарко прошептать ему в ухо: «Я увезу тебя, ладно?». Сокджин не знал, насколько велико его желание забыть все свои моральные устои и на время позволить себе делать то, что он действительно хочет, но с Тэхёном он это узнаёт. Тот говорит ему: «Забудь о своих правилах хоть на время и отдайся мне, ты же этого хочешь», и Сокджин и правда хочет, так отчаянно и безумно, что срывает голос, пока Тэхён берёт его на кровати коттеджа, который подарил ему Намджун. Для Тэхёна это первый раз, и Сокджин видит это в его дрожащих руках и красных щеках, но парень восполняет всё своей пылкостью, напором и страстью. Сокджин теряется в днях отчаянной ласки Тэхёна, когда тот покрывает его тело поцелуями и шепчет, как безумный: «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя», а потом доставляет ему то наслаждение, которое и обещал столько времени. Тэхён берёт его на кровати, где действует нежно и ласково; вбивается в него у стены, кусая его шею до крови и оставляя синяки на бёдрах; сажает на себя прямо на полу, не обращая внимания на холод под спиной. Тэхён говорил, что от чувств не убежать, и сгорят они вместе, и Сокджин думает, что да, так это и случается.***
Сокджин просыпается в объятиях Тэхёна и медленно высвобождается из-под тяжёлой руки спящего парня. Он делает всё тихо и лениво: вытирает бёдра найденным в шкафу полотенцем, подбирает разбросанную по спальне одежду, неохотно одеваясь; приносит холодную воду из колодца и умывается, а после выходит на улицу и садится на крыльцо. За городом хорошо и тихо, безлюдно и свежо, и Сокджин на секунду позволяет представить себе такую жизнь: без слуг и шума, без строгих правил и пустых светских бесед, без пышной узкой одежды и балов в кругу едва знакомых людей. Без Намджуна. С Тэхёном. Он мог бы позволить себе хотеть такой жизни, если бы был молод и холост или безумно глуп, но сейчас, после такой ночи, которую он постепенно начинает воспринимать как ошибку, всё, что он хочет — это вернуться домой, принять ванну и притвориться, будто ничего не произошло. Он не в том положении, чтобы хотеть новой жизни с молодым любовником, он не тот, кто может бросить семью, поэтому когда вышедший на крыльцо Тэхён робко тянется, чтобы поцеловать его, Сокджин отворачивает голову. Тэхён отшатывается от него и быстро спускается по лестнице, его плечи напряжены, а кулаки сжаты, но Сокджин до сих пор упорно верит, что так будет лучше. Обратно они возвращаются так же, как и приехали: на коне Тэхёна, пока Сокджин обнимает парня за талию и прижимается к его спине. — Ты скажешь, что это было на один раз, правда? — нервно спрашивает Тэхён, пока поля проносятся мимо них, но Сокджин сжимает губы и молчит. Парень недолго ждёт от него ответ, и спрашивает снова: — Скажешь, что это было ошибкой и чтобы я не смел никому говорить? — в его голосе Сокджин слышит дрожь, но продолжает молчать. Они едут довольно долго в напряжённой тишине, и Сокджин чувствует, как Тэхён почти не выдерживает такое молчание, и уже готовится к тому, что парень взорвётся, но нет. В один момент Тэхён расслабляет плечи и тяжело выдыхает. — Как же я сразу не понял, что ты не скажешь ничего, — говорит он тихо и угрюмо. — Ты и отцу тогда ничего не сказал, а сразу сбежал. Если бы не Чимин, то вряд ли бы отец тебя снова увидел, правда же? — он переносит поводья в одну руку, а другую кладёт на ладонь Сокджина, которой тот цепляется за него. — Увижу ли я тебя снова? Или ты сбежишь так же, как когда-то пытался и от отца? Сокджин на это ничего не говорит, но знает ответ на этот вопрос.***
Тэхён спрашивал, не сбежит ли Сокджин, но при этом уезжает сам. Рано утром, и об этом Сокджин узнаёт от слуг: «Тэхён Сергеевич просил передать, что уехал погостить к друзьям и не знает, когда вернётся». Сокджин не понимает точно, что чувствует: облегчение или горечь, но в любом случае переживает. Намджун возвращается в поместье неделей позже и сразу же заключает Сокджина в свои объятия, даже ещё не сняв дорожного плаща. Фон Ким краснеет и возмущённо шепчет: «Ну не при слугах же», но его муж не обращает на это внимания, зацеловывая его лицо и жалуясь, как сильно скучал. Той ночью они не спят: Намджун покрывает его тело нежными поцелуями и гладит большими ладонями его бёдра, и Сокджин чувствует себя в его руках так правильно, так спокойно и защищённо, что даже не думает о том, что совсем не Намджун, не его муж, всего неделю назад неумело, но очень трепетно ласкал его и так же шептал: «Я люблю тебя».***
Сокджин всегда полагал, что Чимин будет его единственным сыном, потому что и представить не мог, что у него получится принять и полюбить ещё одного ребёнка. Намджун очень хотел второго малыша и вначале крутился вокруг этой темы, очень намекал, потом уже очень настаивал, заводил разговоры, но, когда Сокджин твёрдо и холодно сказал, что больше детей не хочет, успокоился и смирился. С каждым годом возможность завести ребёнка становилась всё меньше, и Сокджин успокаивался всё больше, перестав бояться, что после очередной близости с мужем что-то может пойти не так. Поэтому, когда спустя три недели после возвращения Намджуна он начинает ощущать недомогание по утрам, то не придаёт этому значения. Когда же очередным утром он совсем не изящно наклоняется над тазом в спальне, его прошибает холодный пот от страшной догадки. Лекаря он вызывать боится и всё надеется на то, что это пройдёт и вызвано отравлением, но обеспокоенный Намджун настаивает. Им сообщают новость про ребёнка как что-то фантастическое и невероятное, но Сокджин, услышав эти слова, резко бледнеет, и хорошо, что Намджун был рядом и вовремя его подхватил. Вначале Сокджин лежит несколько часов в кровати и отказывается принимать эту новость, но, когда в спальню заходит Намджун и, встав на колени перед ним, целует его ладонь и шепчет, как он счастлив, фон Ким не выдерживает и начинает рыдать. Его муж пугается и тут же притягивает его в свои объятия, шепча, что всё не так плохо, что они будут любить этого малыша, и он вырастет таким же замечательным, как и их любимый Чимин, намеренно или нет, молчит о Тэхёне, которого они с пятнадцати лет воспитывали как своего ребёнка, но Сокджина эти слова никак не успокаивают. Потому что он не боится, что не сможет полюбить этого ребёнка или что не справится с воспитанием. Все его мысли посвящены тому, что ребёнок, о котором так сильно и долго мечтал Намджун, будет не его.***
Сокджин будто возвращается на семнадцать лет назад, когда во время его беременности обычно собранный муж на каждое его движение спрашивал: "Тебе что-то принести, душа моя?", держал под руку так осторожно, будто Сокджин мог разбиться, и когда фон Киму действительно что-то было нужно, стремился выполнять всё сам, криво, нелепо, но сам. Один раз Сокджин, будучи на шестом месяце, сказал, что не отказался бы от чая, как его муж выхватил поднос у слуги, чтобы самому его отнести, и уронил, после чего так удивленно и непонимающе смотря на Сокджина, будто спрашивая: "Разве подносы вообще могут перевернуться?". В эту же беременность его муж всё такой же с ним осторожный и невероятно внимательный, но только он уже вырос из того юнца, мечтающего показать, что для Сокджина он луну достанет. Теперь он берёт и достаёт эту чёртову луну, окружая Сокджина любовью и обожанием. Чимин хорошо принял новость о беременности Сокджина, что очень обрадовало Намджуна, который приговаривал: "Как же вырос наш мальчик", а Сокджина это совсем не удивило, так как он знал, что хоть их сын и избалованный, но также добрый и любящий, так что брата или сестру примет с радостью, даже не думая, что перестал быть единственным у родителей. К тому же, Сокджин знал, что мысли Чимина сейчас совсем о другом: его драгоценный поручик давно ему не отвечает на письмо, и у него нет времени ревновать родителей к новому ребёнку. От Тэхёна к ним приходят небольшие письма, которые он отправляет лишь бы все знали, что он живой и с ним всё хорошо. На письмах обратного адреса нет, но, скорее всего, это и к лучшему. О своём приезде Тэхён не предупреждает, заявляясь в канун Рождества, когда семейство Кимских и некоторые их гости уже перешли в гостиную пить чай у камина. Им сообщают, что прибыл Тэхён Сергеевич, и Чимин тут же подскакивает, чтобы встретить любимого брата. Его останавливает Намджун тихим: «Присядь, Чимин», и сам выходит к сыну в прихожую. Сокджину не удаётся разобрать полный разговор, но он улавливает грозное: «Позже обсудим твою выходку», и чуть улыбается, потому что Тэхён, хоть и слал письма, заставлял их всех нервничать. Намджун возвращается в гостиную, присаживаясь рядом с Сокджином и тут же сжимая его ладонь в своей, а после в комнату входит Тэхён, расслабленный, спокойный, красивый. Он вежливо пожимает руку поручику Юнги Владимировичу, хлопает по плечу Чонгука и душит в объятиях счастливого Чимина. Взгляд Тэхёна останавливается на Сокджине, ожидающий и дерзкий, и фон Ким понимает, что Тэхён уехал не для того, чтобы успокоиться и забыться, как изначально он полагал; не для того, чтобы пережить то, что произошло, и по-взрослому смириться, нет. Он решил наказать Сокджина своим отсутствием, заставить его жалеть о том молчании утром, и сейчас, вернувшись, ожидает реакции отчима. Может, он думает, что Сокджин будет холоден с ним, может, он рассчитывает на молчаливую ярость, а, может, ждёт раскаяния, но, когда Сокджин поднимается с кресла, чтобы поздороваться с пасынком, и накрывает большим платком плечи, скрывая живот, Тэхён бледнеет. Он, забыв обо всяких приличиях, рассматривает его, ведёт взглядом по талии, а потом смотрит в глаза: растерянно и испуганно. Сокджин первый подходит к нему и коротко обнимает, а после возвращается на своё место рядом с мужем. ─ Я могу вас поздравить? ─ хрипло спрашивает Тэхён, всё так же стоя посреди гостиной, хотя ему уже предложили присесть. Намджун кивает, а Чимин всё же тянет брата за руку рядом с собой, и Тэхён падает в кресло. ─ И каков срок? ─ просто спрашивает парень, но Сокджин видит, как блестят его глаза. ─ О таком спрашивать неприлично, ─ сухо замечает фон Ким, но Чимин фыркает и улыбается. ─ Папенька, тут все свои, ─ он взмахивает рукой, указывая на действительно близких друзей, собравшихся рядом с ними на это Рождество, после чего обращается к Тэхёну: ─ Наш брат или сестра родится в начале февраля, если ты хотел узнать это. Тэхён хотел узнать не это, но по его взгляду, который он не сводит с Сокджина, фон Ким понимает, что тот выяснил то, что ему было нужно. За весь вечер Тэхён больше ничего про ребёнка не спрашивает и общается с Чимином и Чонгуком. Юнги Владимирович, устроившийся рядом с ними, молчаливо наблюдает за молодым поколением и едва заметно улыбается, когда Чимин начинает взмахивать руками, что-то эмоционально рассказывая, а Хосок Андреевич с Чонгука не сводит отчаянно влюблённого взгляда, который замечают все, кроме самого Чонского. Сокджин тонет в тепле от рук обнимающего его Намджуна, позволяя себе на время позабыть о светском этикете и о том, что неприлично на людях проявлять привязанность к мужу, и только короткие тёмные взгляды Тэхёна, которые парень кидает в их сторону, отвлекают фон Кима в этот тихий тёплый рождественский вечер. Когда Чонский начинает зевать, забыв прикрыть рот рукой, что считается некультурным, но в маленьком кругу близких людей ему это прощается, Намджун Алексеевич встаёт с кресла и объявляет, что вечер хоть и прекрасен, но время уже позднее. Гости послушно начинают расходиться по спальням, которых в поместье достаточно, но Сокджин ненадолго остаётся в гостиной, чтобы проследить, как слуги уносят чайный сервиз и прибираются в комнате. Он обращает внимание, как у лестницы наверх Минский, чуть наклонившись, целует ладонь Чимина и желает ему доброй ночи, на что парень краснеет и что-то шепчет в ответ. Сокджин хмыкает от неожиданной скромности сына, который обычно знает, как следует кокетничать и отвечать кавалерам, но теряется рядом с Юнги, краснеет, улыбается скромно и опускает взгляд в пол. Его мысли прерывает появление в гостиной Тэхёна, который прислоняется к косяку двери плечом и, скрестив руки на груди, скучающим взглядом провожает слугу, который последним выходит из комнаты. Сокджин, заметив, что гостиная опустела, встаёт с кресла и направляется к выходу, но его за локоть перехватывает Тэхён и останавливает одним только взглядом. Фон Ким ожидал этого, но всё равно оказывается не готов остаться с парнем наедине, особенно когда на него смотрят с такой злостью. ─ Я прошу вас, ─ Тэхён говорит тихо, но чётко выговаривает каждое слово, ─ скажите мне правду хотя бы сейчас. ─ Разве я когда-то вам лгал? ─ спрашивает Сокджин, смотря ему прямо в глаза. ─ Вы не лжёте, ─ соглашается Тэхён, ─ но вы молчите. Я же прошу вас ответить на вопрос, который мне нет смысла задавать вслух. ─ Не понимаю о чём вы, ─ упрямо не даёт ответ Сокджин и чуть приподнимает подбородок. ─ Уже очень поздно, Тэхён Сергеевич, и не могли бы вы… ─ Ребёнок ─ мой, правда ведь? ─ прерывает его Тэхён, тихо, резко, зло. Когда Сокджин ничего не отвечает и лишь продолжает упрямо смотреть ему в глаза, парень не выдерживает и повышает голос: ─ Ответь же мне сейчас, я знаю, что он от меня! Если бы ты понёс от отца, то был бы спокоен, но сейчас ты едва сдерживаешься, чтобы не задрожать от страха! Сокджин прикрывает глаза и делает глубокий вдох. Тэхён смотрит на него с отчаянием, но фон Ким не поддаётся, он стоит уверенно и спокойно и говорит тихо и неторопливо. ─ Я не могу ответить на ваш вопрос, потому что он совершенно неуместен, Тэхён. Мой муж ─ единственный возможный отец ребёнка, и вам не стоит ни о чём переживать. Тэхён вдруг ухмыляется и окидывает его небрежным взглядом. ─ И как ты собираешься убедить отца, что ребёнок от него, если он будет похож на меня? ─ он задаёт этот вопрос, и будто даёт свободу всем страхам и сомнениям, которые так упорно прятал глубоко в себе Сокджин. ─ Как ты сможешь утверждать, что был верен мужу, если будет ясно, что отец твоего ребёнка ─ это я? Сокджин молчит, сжимает губы и смотрит упрямо Тэхёну в глаза, всем видом пытаясь показать, что слова парня ничуть его не задевают, но, скорее всего, у него это не получается, потому что выражение лица Тэхёна сменяется на обеспокоенное, и парень осторожно протягивает руку к лицу Сокджина. ─ Ты же знаешь, что я всё для тебя сделаю, ─ ласково и тихо говорит он, останавливая ладонь в сантиметре от кожи фон Кима и не позволяет себе дотронуться. ─ Я увезу тебя и стану лучшим отцом нашему малышу, ты только позволь мне. Пожалуйста, Сокджин, только позволь мне. Фон Ким поднимает руку, но только для того, чтобы отвести ладонь Тэхёна от своего лица, и с сухим: «Спокойной ночи, Тэхён» быстро огибает парня и направляется к выходу из комнаты. Тэхён кричит ему в спину: «Он будет похож на меня! Он будет похож на меня! Потому что он мой», ─ но Сокджин упрямо уходит и молится, чтобы никто в доме этих слов не услышал.***
─ Ты же дождёшься появления малыша, Тэхён? ─ спрашивает Чимин на следующее утро во время завтрака. ─ Да, я приехал вчера, чтобы больше не уезжать, ─ отвечает ему Тэхён, не отрывая взгляда от ложки, которой намазывает варенье на булочку. ─ Не могу же я пропустить возможность участвовать в воспитании малыша. Намджун, сидящий напротив него, издаёт короткий смешок. ─ И чему же ты научишь ребёнка? ─ он по-доброму улыбается. ─ Как с Чимином и Чонгуком Эдуардовичем лазить по персиковым деревьям? Чимин и Чонгук возмущённо что-то бормочут в ответ и после улыбаются, но Тэхён реагирует по-другому. Он выглядит так, будто слова отца задели его, и хмурится. ─ Я бы смог воспитать ребёнка, ─ резко говорит он, и все за столом притихают. ─ Я бы стал хорошим отцом, ─ низко настаивает парень и кидает короткий взгляд на Сокджина. Намджун неловко откашливается и вытирает усы салфеткой. ─ Конечно ты станешь, ─ мягко отвечает он. ─ Только в будущем, когда отучишься, устроишься в жизни... ─ Я стал бы хорошим отцом и сейчас, ─ грубо прерывает его Тэхён и смотрит из-под чёлки. ─ Я бы сделал всё для своего ребёнка, и воспитал бы его не хуже, чем ты. Намджун приоткрывает рот от удивления и не знает, что ответить, а Чонгук со звоном опускает на блюдечко чашку с чаем, которую до этого поднёс к губам. ─ Извините, ─ бросает Тэхён и возвращается к завтраку, и Чимин пользуется случаем завести с отцом беседу о том, как неплохо он в последнее время играет на фортепиано, отвлекая присутствующих от сложившейся напряжённой атмосферы. Сокджин больше не притрагивается к еде в своей тарелке и за всё утро даже не смотрит в сторону Тэхёна.***
Ранним морозным утром февраля после долгой ночи тяжёлых родов на свет появляется Ёнджун. У него чёрные и очень густые для новорождённого волосы и кожа намного темнее, чем у Намджуна и Сокджина, но фон Ким бережно прижимает малыша к себе, когда его передают ему в руки. Намджун стоит рядом и молчит, только смотрит печально и понимающе, и у Сокджина нет сил что-либо говорить. В самом начале Намджун находился рядом с ним, плачущим и кричащим от боли, сжимал его руку, вытирал пот со лба, забрав полотенце у повитухи, но когда крики Сокджина стали сильнее, а напряжение всё больше, он не выдержал и вышел. Сейчас он сидит рядом на кровати, будто смирившись и приняв; он не кричит, не показывает своего разочарования и боли, хотя имеет все права на это. Он целует Сокджина в лоб и потирает рукой спину, как тогда, семнадцать лет назад, когда Сокджин родил ему их любимого сына и не мог перестать плакать от счастья. ─ Он переживал, ─ тихо говорит Намджун, кидая взгляд на дверь спальни. ─ Чуть волосы на себе не рвал, ходил из угла в угол и всё спрашивал как и ты, и ребёнок. Я думал, что он просто волнуется, потому что это его брат и отчим, но посмотрел на Чимина, который любит тебя больше всего на свете, и тот был чуть взволнован и не более. Я бы всё списал на разные реакции на одну ситуацию двух людей, если бы не взгляд Тэхёна. Намджун хмыкает и качает головой. ─ Я посмотрел на Тэхёна и будто увидел себя семнадцать лет назад, когда ты рожал нашего сына. Всё было понятно по его взгляду, ─ после этих слов он замолкает и смотрит на ребёнка на руках Сокджина. Намджун протягивает ладонь и, улыбнувшись, гладит пальцем нежную щёчку малыша. ─ Он похож на него. Сокджин кивает и чувствует, как глаза жжёт от слёз. ─ Ты хочешь уйти? ─ тихо спрашивает Намджун, и Сокджин резко вскидывает голову, отчаянно махая головой. ─ Нет, Намджун, я-я не хочу, мне жаль, я... Намджун шепчет: "Ш-ш-ш", кладёт ладонь на его плечо и ласково потирает. ─ Тогда я бы хотел, чтобы этот ребёнок был моим сыном. Сокджин смотрит на него, приоткрыв рот, и замирает, не в силах сказать ни слова. Если бы не малыш в руках, он бы кинулся на шею мужа, проливая слёзы на его рубашку, но он только лишь прижимается лбом к его плечу и тихо плачет так. Намджун не злится на Сокджина, но принимает решение сам: на следующее утро фон Ким узнает, что Тэхёна в срочном порядке отправляют в военную академию. Они не прощаются, но через месяц Сокджин получает письмо от Тэхёна, в котором тот пишет: "Не отпускай меня. Я не отпускаю тебя, так и ты не делай этого. Это мой сын, это наш сын. Сокджин, пожалуйста", но фон Ким оставляет его без ответа. Он смотрит на Намджуна, который качает Ёнджуна со всей нежностью и любовью, и вспоминает слова мужа, которые тот произнёс много лет назад. Сокджин делает, что угодно, но остаётся рядом, и для Намджуна это главное.***
Много лет спустя Тэхён вернётся в поместье со своим мужем и детьми, чтобы увидеть на руках Намджуна красивого чёрноволосого мальчика с пухлыми губами и внимательными чёрными глазами. Он не будет сводить с ребёнка взгляда весь вечер, а на Сокджина посмотрит всего несколько раз. Когда Богом, муж Тэхёна, будет рассказывать про их большой дом, в котором они живут, Чимин наклонится к Тэхёну и прошепчет: "Ты всё же построил дворец, да?", на что Тэхён улыбнётся и ответит: "Мой любимый позволил мне это сделать для него", и встретится с Сокджином взглядами.