Saturdays are for adventures, Sundays are for cuddling

      Откуда-то из глубин квартиры доноситься музыка и Давид рыча, ворочается, и утыкается лицом между грудью Маттео и подушкой. Давид может слышать, как вздыхает Маттео и отодвигается, пытаясь встать, но Давид ему не дает, оборачивая свою руку вокруг торса парня, пресекая все попытки к бегству.       Учитывая, как Маттео обожает валяться в кровати, дремля временами, но на самом деле он не любит очень много спать. Он может встать с кровати, чтобы сделать что-то, даже если это что-то не представляет из себя ничего. «Я не могу наслаждаться ничего неделаньем, если я не осознаю этого, Давид, это не одно и тоже.» — объяснял Маттео, когда Давид его спросил однажды. Давид не пытается это понять — быть без сознания или нет, это все равно вызывает радость, что он спит — и для них это работает в любом случае. Маттео устраивается удобнее на подушках и начинает лазать в своем телефоне, пока Давид погружается в сон минут на 45 или около того.       У Маттео урчит желудок.       Давид скулит и прижимает его ближе. Если и есть такая вещь, которая вытянет Маттео из кровати, так это голод. Мальчик почему-то всегда голоден, не смотря на то, что он довольно стройный и кажется будто он состоит из прутиков и скреплен веревкой.       Маттео издает тихий смешок и немного переворачивается, от чего рука Давида скользит по его боку, опускаясь на талию. Это значит, что Маттео сейчас смотрит на него в упор и Давид должен повернуть лицо так, чтобы тоже смотреть парню в глаза. В первые секунды Давид просто не может налюбоваться Маттео и тем, как тот на него смотрит. Его взгляд всегда выражает какое-то благоговение и самодовольство, но в то же время взгляд нежный. Это заставляет Давида целовать Маттео часами. Что, в общем-то, является вполне обычной вещью, когда дело доходит до Маттео, а по утрам у парней стираются всякие грани, что Давид наслаждается этим временем сполна.       — Доброе утро, — выдыхает Маттео, его голос тих и сонный. Давид чувствует, как на лице проступает улыбка.       — Доброе, — отвечает Давид, сдвигаясь чуть вперед. Он так хочет поцеловать Маттео, но не хочет двигаться совсем.       Милая улыбочка проступает на лице Маттео, заставляя его глаза искриться и краснеть его щеки. Маттео наклоняется, целуя Давида, выпуская утреннее дыхание. А глаза Давида просто закрываются.       Давид счастливо вздыхает, когда Маттео снова отстраняется, но счастье сменяется разочарованием, когда Маттео продолжает отодвигаться.       — Мне надо в туалет, — говорит Маттео, тихо посмеиваясь. Давид стонет, отпуская руку Маттео, позволяя тому встать с постели. По правде говоря, Давиду тоже нужно в туалет, но лежать ему хочется больше.       Маттео наклоняется к Давиду, убирая со лба волосы и нежно целуя парня в лоб. Давид же прижимает сильнее голову к своей подушке, улыбается и притягивает к себе подушку Маттео, обнимает ее и переворачивается набок, утыкаясь носом в подушку.       — Блять, какой же ты очаровательный, — вздыхает Маттео, целуя Давида в висок.       Давид же усмехается. Так ему и надо.       Дверь спальни тихо щелкает за спиной Маттео и Давид задумывается о том, чтобы встать. Но сегодня на улице не слишком жарко, а ночь была достаточно прохладной, и через открытые балконные двери дует легкий ветерок. Нет, Давид все же остается в кровати.       В следующий раз, когда Давид просыпается, ему действительно нужно в туалет. Он все еще обнимает подушку вместо Маттео, и когда оказывается у края кровати, потирая глаза ото сна, понимает, что Маттео нет в комнате.       Отвратительно.       Давид вылезает из комнаты в ванную, пользуясь возможностью после рук умыть и лицо. Он несколько раз проводит мокрыми руками по волосам в надежде, что вода поможет убрать беспорядок на голове, но ожидаемого результата он не видит. Сегодня воскресенье и Давиду просто лень. Тем более ему никуда не нужно сегодня.       Судя по запахам и звукам из кухни — кто-то готовит завтрак. Музыка изменилась, Давид понял это, пока шел к кухне и теперь там играет что-то мягкое и более меланхоличное. Он не удивлен, когда заходит в помещение и видит, как Маттео нарезает лук. Иметь парня, который умеет готовить — действительно готовить, а не делать очень сомнительные сырные тосты, — это довольно здорово. Давид большой поклонник.       — Доброе утро, — снова здоровается Давид, шаркая к Маттео.       — Доброе, — Маттео отрывается от лука и улыбается ему.       Он надел рубашку, потому что не готовит без нее, т.к «это опасно, Давид, ты же не хочешь обжечься горячим маслом или чем-то другим», Давид вздыхает. Он прижимается к спине Маттео, обхватывая того руками и закидывает голову на плечо, утыкаясь в шею. Маттео радостно мычит и Давид может почувствовать это руками. Он слегка сжимает парня руками в ответ и ловит тень улыбки у Маттео на лице.       — Ханс и Линн пошли на поздний завтрак, — объясняет Маттео и теперь Давид понимает почему в квартире с утра такая тишина. Линн, сама по себе не шумная, а вот определить местоположение Ханса в квартире несложно по громким звукам.       — Значит мы только вдвоем, — улыбается Давид, его улыбку можно даже почувствовать.       — Ага, — отвечает Маттео и в его голосе так же слышна улыбка. Давид поворачивает голову, целует парня в шею, а затем продолжает смотреть на то, как тот готовит.       Маттео нереально крут, а Давид обнимает его, пока он режет продукты. Маттео двигается чуть медленнее, но не останавливается и не говорит Давиду отпустить его. Он просто перекладывает чеснок и лук на другую сторону разделочной доски, а затем берет красный сладкий перец, вырезает оттуда семена, прежде чем нарезать его.       — Ты делаешь шакшуку? — спрашивает Давид, замечая на столе консервированные помидоры и яйца.       — Ага, — подтверждает Маттео.       — С каких это пор ты умеешь ее готовить? — спрашивает Давид. Месяц назад Маттео в принципе не знал, что это такое, поэтому вопрос считается уместным.       — Существуют рецепты, — протягивает Маттео и Давид слышит, как тот улыбается. Давид снова сжимает Маттео и тот фыркает, — так что я нашел один и попросил одобрение Лауры.       — Отлично, — отвечает Давид.       Маттео поворачивает голову и неуклюже целует Давида в нос.       — Рад, что ты одобряешь.       — Шакшука потрясающая, конечно, я одобряю, — отвечает Давид, а затем спокойно смотрит за тем, как Маттео продолжает что-то нарезать.       Было немного неудобно ходить к плите и обратно, чтобы положить все в кастрюлю, но к тому времени, как Маттео накрыл ее крышкой, они оба бесконтрольно хихикали.       Отодвигая их обоих от плиты, Маттео разворачивается в руках Давида, наклоняясь для поцелуя. Давид автоматически поднимает руку, обхватывая шею Маттео. Маттео радостно мычит в поцелуй и обнимает Давида за талию, прижимая его к себе и их обоих к стойке.       Давид как раз втянулся в поцелуй, когда Маттео разрывает его и отодвигается.       — Погоди, погоди, я должен… — говорит он и тянется к таймеру для яиц, выставляя время, на которое Давиду глубоко все равно, он ждет пока они снова начнут целоваться.       — Готово, — говорит Маттео, а затем снова обнимает Давида за талию, погружаясь в поцелуй.       Давид сначала ухмыляется, но потом растворяется в прикосновениях губ и языка Маттео. Они целуются лениво, без спешки, просто для ощущения близости друг с другом. Руки Маттео скользят под рубашку Давида, проходясь кончиками пальцев вверх и вниз по позвоночнику. Давид обнимает Маттео за шею, прижимая того ближе к себе, и иногда зарывается в волосы последнего.       Когда таймер срабатывает пронзительно громко, оба парня вздрагивают и бьются о лбы друг друга.       — Целовать тебя очень больно, — жалуется Маттео, потирая свой лоб и надувая нижнюю губу.       Давид смеется и наклоняется, чтобы поцеловать надутого Маттео. Звон прекращается, когда Давид отстраняется.       — Ладно, теперь я должен положить туда яйца, — говорит Маттео, отходя к плите. Давид прислоняется к стойке, опираясь на нее одной рукой, и наблюдает.       Маттео всегда так уверенно движется по кухне, что Давиду нравится наблюдать за ним здесь. Дело не в том, что Маттео неуверенный по жизни, а в том, что «притворяйся, что не умеешь этого» то, в чем он достиг совершенства, но когда он делает то, в чем, как он знает, он хорош, этот момент для Давида самый лучший.       Маттео разбивает два яйца одной рукой, ухмыляется, а Давид знает, что тот хвастается и немного посмеивается, а Маттео даже не смотрит на него. Когда яйца внутри, Маттео опускает ложку в соус, чтобы попробовать, затем крышка закрывается и Маттео тянется к таймеру.       Это очень милый подарок от матери Маттео. Маленький серый кружок находиться внутри корпуса звонка, сверху которого находятся две рыбки — одна золотая, вторая оранжевая. Нужно потянуть одну назад, чтобы установить таймер, а как время закончится, рыбки снова встречаются сверху, что по мнению Давида, должно называться поцелуем. Выражение эмоций у миниатюрной золотой рыбки слишком бедное, но намерение поцеловать там есть и это потрясающе.       Если бы не эта ручка с боксирующей ламой на конце (это же лама? Давид не уверен), которая всегда валяется где-то на столе Маттео, и то, как нежно Маттео прикасается к листьям своих растений, Давид вероятно предположил бы, что Маттео продолжает быть с ним, потому что тот является сантиментальной ценностью. Но его мальчик такой же — дерзкое, маленькое дерьмо с мягким наполнением внутри.       И когда Маттео вновь поворачивается к Давиду, у него на губе остался томатный соус.       Черт, Давиду так повезло.       Маттео подходит ближе, наклоняясь для еще одного поцелуя, но Давид ловит его лицо и удерживает его.       — У тебя что-то на губе, позволь мне., — говорит Давид, стирая соус большим пальцем.       Маттео даже не дожидается того, что Давид будет делать дальше — скорее всего слижет соус, хотя он не думал так далеко вперед, — и просто немного поворачивает голову в сторону, не сводя глаз с Давида, берет его ладонь в руку и втягивает в рот его большой палец. У Давида перехватывает дыхание, а его палец выскальзывает изо рта Маттео чистым, за исключением слюны на нем.       — Ты такой невыносимый, — стонет Давид и втягивает улыбающегося Маттео в еще один поцелуй.       Давид фыркает и толкает Маттео к стойке. Одна рука на бедре Маттео, другая на его щеке, чтобы повернуть так, как Давиду удобно его целовать. Маттео погружается в это, его руки лениво лежат на бедрах Давида, сам он опирается на стойку и притягивает Давида ближе к себе.       Давид не уверен сколько у них есть времени, прежде чем таймер снова сработает, но он все равно намерен эффективно использовать это время. Судя по тому, как Маттео целует его в ответ — возражений он не имеет. Они могли бы делать это в постели, само собой, но эй — шакшука. В целом Давид уверен, утро будет прекрасным.