Сезон размножения

В какой-то момент Хастур начинает беспокоиться - и это очень заметно. Йоханнес недовольно морщится, потирая виски (чёртова головная боль; если вас выбрал своим пристанищем Древний, будьте готовы к тому, что в мозгу будет временами тесно): - Что случилось? Невыразимый медлит с ответом, нервно копошится в общем разуме: суетливые подёргивания стреляют короткими, но острыми вспышками спазмов. - Хватит, - кривится ван дер Берг, откладывая в сторону книгу и массируя многострадальную голову, - больно же. А я, по твоей милости, теперь не могу принимать таблетки, так что будь добр прекратить или объясниться. - Пришло время, - лаконично отвечает Хастур, не переставая беспокойно шариться в мозгу метафизическими щупальцами, и Йоханнес недовольно шипит. - Это не объяснение. Будь любезен ответить... в конце концов, это наше общее тело, если ты не забыл. - Поскольку твой организм идеально подошел мне - впервые за столько веков - мои биоритмы наконец синхронизировались с местными, - неохотно выдавливает Хастур (без привычной надменности; мистика это беспокоит куда больше необычного поведения), - а в это время года у здешних живых существ... идёт гон. Сезон размножения. И я это чувствую. - Господи боже, только не это... - обречённо стонет ван дер Берг, откидываясь на спинку кресла. - Не смей говорить, что мы будем заниматься... этим. Вы пробовали когда-нибудь делить собственное тело с бессмертным существом из других миров, не имеющим ни малейшего понятия о том, что такое человек и как он функционирует? Нет? Поверьте, вы ничего не потеряли, сказал бы Йоханнес ван дер Берг, он же главный окмонтский интеллигент, интеллектуал и живой сосуд для Древнего бога по имени Хастур Невыразимый, ведь вам не пришлось бы быть нянькой самого жестокого и одновременно по-детски любопытного духа. Хтонический разум с пугающей регулярностью ставил в тупик человеческого носителя своей полной неподготовленностью к простым бытовым ситуациям, и до сих пор мистику удавалось с честью выйти из подобных передряг. Но это... - У людей нет такого сезона, - пускается в объяснения ван дер Берг (в тщетной попытке отговорить), - потому что мы - высокоорганизованные существа и не поддаемся животным инстинктам. - Тогда вы должны хотеть этого постоянно, - резонно отмечает Хастур, - иначе откуда бы вас столько взялось? - Ну... не совсем так это происходит, но... - А ты за всё время ни разу не захотел. Ты бракованный? - Боже, нет, - морщится Йоханнес, - просто... не считаю это обязательным для образованной личности. В конце концов, не все люди хотят иметь потомство. - То есть, ты тоже можешь размножаться и знаешь, как это делать, просто не хочешь? - Да, ты совершенно точно уловил мою мысль, - саркастически хмыкает Йоханнес, - полагаю, на этом мы закончили? Хастур на мгновение искренне задумывается, прислушиваясь к себе и шевеля дымными щупальцами. - Нет. Если ты пригоден к спариванию, значит, мы этим займёмся. Прямо сейчас. Ван дер Бергу резко становится не до смеха. Он вцепляется побелевшими от напряжения пальцами в подлокотники - и затем осторожно уточняет: - Ты уверен, что это хорошая идея? Ты же... эфемерен. Божественен. Непостижим, в конце концов. Как это можно соотнести со столь низменным занятием? - Рождение никогда не бывает низменным, - серьёзно говорит Древний бог, покачиваясь на волнах разума, - это акт созидания, достойный любого Творца. И если подобное удалось тому же Йог-Сототу, почему не должно получиться у нас с тобой? - Ты о Тайной Дочери? - Нет, Ктулла, дочь Великого Спящего, появилась не из плоти человеческой... а вот смертным из Данвича удалось однажды уговорить Ключ и Врата поделиться своим семенем. Вышло удачно, но эти глупые людишки умудрились проворонить созданных близнецов! Слабые, недальновидные, жалкие смертные... Нет, Йоханнес, мы не допустим подобной ошибки: наше дитя переживёт всех любопытных... и кто знает, что оно сумеет совершить, когда вырастет. - То есть, ты намерен это сделать. - То есть, мы намерены это сделать. Не отрицай, что тебе тоже интересно. Я ведь успел изучить тебя, Йоханнес. Хоть ты и пытаешься быть порядочным, в душе ты готов взять и перетряхнуть весь мир, просто чтобы поглядеть на результат... Я могу дать эту возможность. Ван дер Берг нервно кусает губы - и спустя несколько долгих мгновений сдаётся: Хастур давно знает всё о своем носителе... так почему бы не попробовать, в самом деле? - Ладно, ладно. Хорошо. Ты... убедителен. Но как мы будем искать подходящую кандидатуру? Ты же не собираешься хватать первую встречную женщину? - Я кое-чему научился у Плодовитой Матери в обмен на воду из озера Хала, - успокаивает мистика Древний, - нам не нужен любой человек - только один. Тот, кто откликнется на зов. Остальные даже не услышат... Это несколько успокаивает мистика: огласка им обоим ни к чему - слишком затруднительно, слишком затратно устранять последствия. И без того многие подозрительно косятся на него, в отчаянных попытках вспомнить (он ведь чужак, пришелец, неизвестно откуда появившийся в одну ночь и ставший очередным столпом общества; но об этом никто не подозревает с лёгкой руки Древнего), не хватало ещё пробудить лишние толки и пересуды, типичные для маленьких городов. Йоханнес глубоко вздыхает. Хастур нетерпеливо щекочет затылок. Что ж, Древние всегда получают то, что хотят, не так ли? - Зови. Я готов. Этот звук не похож ни на что другое, что Чарльз слышал раньше. В воздухе одновременно раздаётся плач ребёнка, тоскливый призывный вой волчицы, низкий и одновременно пронзительный смех, переходящий в рыдание; Рид спотыкается на полушаге и тщетно пытается заткнуть уши - немногочисленные прохожие со страхом и презрением смотрят на тощего чужака, кривящегося от боли. Детектив не замечает настороженные взгляды; они соскальзывают каплями воды по металлу, оставляя только звук, отчаянный зов, точно дьявол стащил у архангела Гавриила злосчастный горн и пытается играть на нём баллады. Призыв отдаётся грохотом в каждой клеточке тела. Ноги сами несут ничего не соображающего, оглушенного Рида в сторону Адвента; затуманенное сознание наконец проясняется, только когда он на полном ходу врезается в какого-то человека: - Боже, прошу прощения, - бормочет извинения Чарльз, мотая головой в попытках вытряхнуть ужасный звук из своей головы, - я не... чёрт возьми... Йоханнес? - Собственной персоной, - кивает тот, пристально глядя на детектива, - вы в порядке, мистер Рид? - Да. Нет... не знаю, - разум Чарльза мечется, потерявшись в ощущениях - точнее, увязнув в гулкой пустоте, оставшейся после звука; детектив озирается в попытке понять своё местонахождение, - я точно помню, что шёл по Олдгрову... но потом... какая-то каша... где я? - Вы у меня дома, мистер Рид, на границе Адвента, - вежливо отвечает мистик; Чарльз хватается за голову и мученически стонет, - очевидно, вас привело сюда очередное видение. - Нет, - вырывается у детектива прежде, чем он может контролировать поток слов, - нет-нет-нет, не видение. Я вспомнил. Это был... звук. Ужасный, ужасный звук. Кто-то... или что-то... как будто позвало меня... но это бред какой-то. Извините. Я не хотел... вторгаться. Детектив отчаянно массирует виски, прикрыв глаза; он не замечает голодный блеск во взгляде ван дер Берга, вспыхнувший при упоминании о зове, - но слышит чей-то взволнованный шёпот на границе сна и яви: - Это он. Сомнений нет. - Должно быть, ты ошибаешься... Ведь он мужчина. От него не может быть детей. - Нет ошибки - нет сомнений - он никто, ни мужчина, ни женщина... Мы - а не очередная смертная - породили его: мужчиной, чтобы быть услышанным и увиденным глупыми людьми, женщиной, чтобы лучше слышать и видеть нас. Но теперь открылся и третий путь... Он подходит. - Нужно проверить. В ответ раздаётся насмешливое хихиканье. Детектив озадаченно наклоняет голову (очередные галлюцинации?) и вздрагивает: тень ван дер Берга странно искажается, извивается и дрожит, походя на... щупальца? Господи. Только бы не очередной приступ. Хватит уже на сегодня. - Мистер ван дер Берг... - начинает было Рид и замирает, чувствуя уверенную хватку того на собственном плече. - Я не понимаю... Это всё видение? - Кто может поручиться, что весь наш мир - не одна большая иллюзия? - неожиданно мурлычет ван дер Берг, непринуждённо избавляя детектива от кожаной куртки, - думаю, вам уже никуда не стоит идти... Садитесь, мистер Рид. Разум играет с вами в прятки, но скоро это пройдёт. Чарльз хочет возразить - но не может: на него наваливается странное оцепенение, точно во сне. Детектив послушно присаживается на стоящий рядом добротный диван; Йоханнес не спешит выпускать добычу из рук, приземляясь рядом; его цепкие глаза не отрываются от лица Рида, словно что-то ищут в изможденных чертах. - Я не понимаю, что происходит, мистер ван дер Берг. - Вы и не должны, - рассеянно произносит мистик, сосредоточенно изучая собеседника, - просто расслабьтесь... и спокойно переживайте своё умственное помрачение. Худощавая рука слегка поглаживает бедро Чарльза - а затем ловко расстегивает ширинку и забирается туда. Рид инстинктивно сжимается, пытаясь оттолкнуться от настойчивого мужчины - но тот хищно улыбается. - Есть. Да, ты был прав. Он действительно подходит. - Я никогда не ошибаюсь, Йоханнес. Начинай же! - Терпение. Это так просто не делается... Мы же не хотим причинять боль. Иначе он больше не придёт. - О чём это вы? - дар речи наконец возвращается к Риду, и он ошалело смотрит на невозмутимого мистика. - Что происходит? Кто здесь говорит? - Он слышит меня. Хорошо... - удовлетворённо щёлкает Хастур, нетерпеливо высовывая дымные щупальца из тела носителя. - Значит, сможет и почувствовать. Давай же, смертный. Я чувствую, как ты хочешь... - Ты не помогаешь, - бормочет Йоханнес, методично избавляя ошарашенного детектива от одежды, - лучше сделай что-нибудь... полезное. Отвлеки его. - Как скажешь. Я определённо сошёл с ума, думает Рид, оцепенело глядя на тянущиеся к нему тёмные щупальца, собственнически оглаживающие по пылающим щекам и бёдрам, этого не может быть... просто потому что не может! Детектив с детства знает - он не такой, как все, не мальчик и не девочка; о, сколько раз ему приходилось отбиваться от приютских парней, решавших проверить, кто же он есть на самом деле! Взрослым было всё равно - но со взрослением приходит и желание, и Чарльз не надеялся сыскать себе кого-то с таким... "дефектом". И уж тем более не рассчитывал оказаться расхристанным под сосредоточенным ван дер Бергом, который, кажется, действительно собирается... - Йоханнес, вы же это... не всерьёз? - выдавливает Рид, отчаянно пытаясь свести ноги; неожиданно гладкие щупальца недовольно щекочат сжатые бёдра, заставляя раскрыться обратно. - Вы же не хотите в самом деле... - Не вижу никаких препятствий, мистер Рид, - безмятежно отвечает мистик, оглаживая обнажившееся тело, - вас позвали, и вы пришли. Любопытно. Альфа и омега всего рода человеческого в буквальном смысле. Поверьте, меня это глубоко восхищает. Вам нечего себя стыдиться... Мягкий голос завораживает, успокаивает, заманивает в ловушку запутавшееся в происходящем сознание. Рид окончательно сдаётся, когда чувствует за потоком слов что-то тёмное, первобытное, рвущееся на свободу - и до поры, до времени сдерживаемое: перебор для реального мира, очередная насмешка галлюцинаций. Всего... чересчур: слишком хорошо, слишком правильно скользящие по телу руки, словно настраивающие хрупкий инструмент, слишком спокойные слова и жесты для мечущегося на привязи голодного разума. - Я скажу, когда будет можно, - едва слышно произносит Йоханнес, - сначала нужно подготовить его... Потерпи. Я знаю, что делаю. Хастур недовольно ворчит, но отступается, занимая позицию наблюдателя. Мистик пытается сосредоточиться на процессе, успокаивая испуганного Провидца - и неожиданно ловит себя на том, что ему не только интересно. Действительно, тот определённо хорош под всей этой маскировкой вечного бродяги - по-кошачьи зелёные глаза, вспыхивающие ведьминским болотным огнём, тонкие бледные скулы, изящно вылепленные кисти рук и плавные линии мраморного тела. Да, Древние не пожалели сил и умений на создание этого... совершенства, признается сам себе Йоханнес, и люди действительно глупы, если готовы отвергнуть подобную красоту из-за одной-единственной неправильной детали... если посмотреть на Провидца, то он куда интереснее всех их, вместе взятых. Ван дер Берг проникается невольным сочувствием - и одновременно желанием показать, доказать, что детектив достоин куда лучшей участи. Рид испуганно зажат, стыдливо скован; мистик осторожно нащупывает дорогу сквозь сизые ветви вен и мрамор трепещущего тела - пока не слышит удивлённый полувздох-полустон детектива, застигнутого врасплох. - Ага. Нашёл, - удовлетворённо мурлычет ван дер Берг, - посмотрим, что тут у нас... Ему происходящее одновременно напоминает игру на символической арфе и охоту на редкого зверя: он настраивает инструмент, расставляет силки, загоняя дичь в ловушку, кружит возле цели... Рид заметно расслабляется от прикосновений к чувствительным точкам: одна совершенно неожиданно обнаруживается за левым ухом, ещё парочка - на сгибе локтя и внутренней стороне колена. С каждым ласковым жестом детектив подпускает к себе всё ближе, открывается... и Йоханнес решает, что тот успокоился достаточно для более откровенных действий. Рид поражённо выдыхает, когда горячий юркий язык касается половых губ: - Йоханнес... - Тише, тише, мой дорогой. Всё хорошо. Хорошо - слишком слабое слово, хочет сказать Чарльз, слегка оправившись от первого страха, оно ни о чём не говорит... Ван дер Берг спокойно, без единого намёка на отвращение - точно всю жизнь этим занимался - усердно отлизывает, посасывает, покрывает поцелуями возбуждённый клитор, согревая своим дыханием; Рида наконец прорывает, и он протяжно стонет, зажимая себе рот в попытке заглушить непристойные звуки. - А теперь? - Ещё немного... Впрочем, Хастур не очень настаивает - человеческие эмоции слишком вкусны, слишком перетягивают на себя внимание, отвлекая от зудящего позыва к размножению: барахтающийся в водовороте ощущений Провидец посылает в обратную сторону собственный шквал чувств из удивления, восторга и желания, приправленного горчащей толикой стыда и страха - Невыразимый смакует его подношение, так же как и разгорающееся нетерпение собственного носителя... Наконец, наконец Йоханнес хрипло говорит: - Вот теперь - можно. - Да! Чарльз уже не колеблется, отбрасывая последний стыд, подаётся навстречу, подмахивая бёдрами - и в награду сгорает на жертвенном костре: мистик держит цепко, не давая уйти от себя, жадно толкается внутрь звенящим от напряжения членом; Древний не менее жадно запускает эфемерные щупальца в рот и уши Провидцу - танцует на пепелище сдавшегося рассудка. Разум и лёгкие полны судорожно извивающимися конечностями Хастура. Чарльз пытается откашляться - но на языке горчит солёная морская вода, и внизу разгорается вулканическое пламя: волны вот-вот зальют пылающий кратер, и тогда... Рид отчаянно вскрикивает; его с головой накрывает огромная зелёная волна прибоя. ...будет взрыв. Йоханнес издаёт гортанный звук, когда Чарльз с особенной силой сжимается вокруг напряженного члена, и с облегчением изливается внутрь дрожащего Рида. Мистик наконец отпускает того из мёртвой хватки; мужчина без сознания падает спиной на диван. - Ты... сделал... что хотел? - наконец произносит ван дер Берг, отдышавшись. - Да, - отвечает Древний после продолжительного молчания, - я успел. Он мужчина - он отдал Семя. Он женщина - он принял его... и тебя. Всё прошло удачно. Ростки взойдут, как и было задумано. - Хорошо, - устало вздыхает ван дер Берг, значит, осталось только проследить за Провидцем... чтобы тот не навредил себе. Или плоду. - Разве смертные не заботятся о своём потомстве? - Заботятся... если они хотят этого ребёнка. А если не хотят, то стараются избавиться и не дать тому родиться. И, к тому же, мистер Рид очень любит влипать в неприятности. - Пусть забудет об этом. Он теперь наш - по праву - и никто не посмеет посягнуть на него или наших детей... Даже он сам. Мы должны будем отвлечь Провидца - и защитить. - Погоди, ты сказал - "детей"? - Их будет двое... потому что нас тоже двое... и, знаешь, мне понравилось, - неожиданно заявляет Хастур, - это оказалось вовсе не скучно. Столько вкусных эмоций. Теперь я понимаю, почему вы всё время этого хотите... но не понимаю, как сдерживаете себя - и зачем? - Ну... иногда бывает, что... - Нет, мне неинтересно, - отмахивается Невыразимый, - а вот что имеет смысл... может быть, Провидец забудет про свою тягу к самоубийству, если мы будем делать так постоянно? - Я так и знал, что этим всё закончится, - обречённо стонет Йоханнес, прикрывая лицо ладонями, - вот это уже совершенно точно плохая идея, поверь мне. - А мне кажется, что нет. Ему понравилось, и рано или поздно он захочет ещё. И ты сам не против. - ...допустим. Но всё же... - Не спорь, Йоханнес, я никогда не ошибаюсь. - Разумеется, - вздыхает мистик, вставая с дивана, - разумеется, нет. Не считая банальных бытовых ситуаций, конечно. Йоханнес укрывает лежащего Рида найденным покрывалом - но прежде, поддавшись порыву, целует того в подрагивающий бледный живот: - О, мой дорогой Чарльз, теперь здесь зародилась новая жизнь, - шепчет ван дер Берг, - и мы позаботимся, чтобы та не угасла раньше срока. Рид не отвечает. Мистик подтыкает шерстяной плед и собирает разбросанную одежду, складывая в аккуратную стопку на тумбочке. Он приводит себя в порядок и тихонько садится в соседнее кресло - наблюдать за подопечным и продумывать план действий: ведь если Провидец так упорно не желает завершить цикл, возможно, его дети будут куда сознательнее отца...