Доброе утро, малыш. Прости, ты слишком мило спал. Я так и не смог тебя разбудить. И также прости за то, что я тебя здесь запер. Еда на плите. Надеюсь, тебе будет не скучно. Если что-то понадобится — звони. Люблю.
Чимин едва ли мог разобрать приписанный снизу номер телефона из-за улыбки и чуть проступивших слез. Не выгонял. Он ему нужен. И юноша действительно едва не позвонил. Благо, вовремя опомнился, что мог помешать, и СМС будет куда уместнее. После долгого и мучительного перебирания всех милых прозвищ, которые он только смог вспомнить, на только что созданный контакт «мой Юнги-я» был отправлен текст «Доброе утро, хен» и, для верности, свежее селфи. Растрёпанные волосы и оставшийся на щеке след от подушки. На том конце провода получатель глупо улыбнулся, из-за чего по классу прошел удивленный шепоток. Кажется, такими темпами он окончательно доломает представление о холодном и неприступном себе. Чимину было дано указание непременно поесть, не то будет что-то страшное, но что именно ему так и не сказали. Сопротивляться и без дополнительных угроз не особо хотелось, ибо желудок был солидарен с наказом учителя. Не давали соскучиться сообщения от Тэхёна, который сначала заглавными буквами писал что-то про убийство непутёвого друга, потом про то, что в учительском телефоне он забит как «малыш», и ещё там же имеется целая коллекция его фотографий. Последние два пункта Чимин нашел не странными, а крайне милыми, отчего Киму пришлось пережить нашествие сердечек. После парень все же смирился, что ему теперь придется выносить компанию Юнги везде и всюду, но то, что он оказался настолько милым, наотрез отказывалось укладываться в голове, а все истории Чимина казались сущими небылицами. Укутал в одеяло и поцеловал перед сном? Мин Юнги? Бред. Как оказалось, мужчина готовил вкусно. Очень вкусно. Если это теперь его парень (а сомнений в этом быть не могло), Пак больше ни ногой ни в один ресторан. С электрическим чайником он также совладал без видимых усилий. Все шло вполне неплохо, и парень начал мучать себя мыслью о том, чем себя занять до прихода Юнги. Хотелось как-то помочь и сделать хоть что-то полезное, но что именно, он не знал: в квартире был хоть и не идеальный порядок, но слоя пыли было не найти, посуда вымыта и аккуратно лежала на положенном ей месте, а насчёт готовки… Чимину лучше за нее не браться. Разве что только в самом крайнем случае. Пока юноша ходил из угла в угол, придумывая себе занятие, коробка с игрушками, об которую он слишком часто спотыкался, оказалась под елкой, где одиноко висел только какой-то снеговик. Вот тебе и занятие, Пак Чимин. «Я могу нарядить твою ёлку?» Да, он знает, что это уже паранойя, но он всё-таки в чужой квартире, и это — не его вещи, чтобы он мог спокойно ими распоряжаться. «Конечно.» И юноша вскочил с места, отбрасывая телефон за ненадобностью, так и не увидев последнее «Только аккуратно». Юнги недовольно покачал головой, видя, что значок с «получено» на «прочитано» так и не сменился. Ребенок. Ещё совсем юный и полный энергии. Маленький лучик солнца, которого так не хватало в его жизни. Скучающе посмотрел на время. Ещё 10 минут. Потом проверить тетради. Благо, задание в тестовом виде, так что это будет недолго. И, может, купить ему цветы? Да, так он и сделает. И теперь, с букетом белых роз он ехал домой, нервно постукивая пальцами по рулю на светофорах. Банально? Пусть. Но белый был олицетворением невинности, в то время как розы — любви. Совсем как этот наивный школьник, влюбленный в своего учителя. До учащенного пульса и бабочек в животе милый. И стоило Юнги зайти в собственную квартиру, как этот самый милый, до этого, видимо, пытавшийся забраться по двум поставленным друг на друга стульям и повесить гирлянду над дверью, с грохотом прилетел ему в руки. В буквальном смысле. — Чиминни. Я же просил аккуратнее, — стараясь сдерживать серьезный тон от вида парня, запутанного в новогодних украшениях и всего в блестках, осыпавшихся с них же, с наполовину радостным, наполовину напуганным и виноватым выражением лица. — А если бы я сейчас не зашёл? — Я бы не упал, — недовольно пробурчали в ответ. — Это тебе, — когда Пак был осторожно поставлен на пол, в его руки лег букет белоснежных роз, припорошенный снегом. — Спасибо. Хён, — Чимин смотрел своими огромными щенячьими глазами, после резко зажмурил их и бросился на шею. — Я люблю тебя. — Я тебя тоже, малыш, — Юнги оставил лёгкий поцелуй на брюнетистой макушке. — А теперь собирайся. — Куда? — недовольный подобным обрыванием его личной идиллии, юноша надул губки, тут же получая в них лёгкий поцелуй. — Домой, конечно. Твои родители будут не в восторге. Чимин на это сорвался с места, снова спотыкаясь об украшения и едва не падая, чем вызвал смешок своего парня. Пока он переодевался в свою одежду и расчесывал волосы, Холли смотрела на него с надменным чувством победы. Так, будто прогнала конкурента на нечто, принадлежащее только ей. Парень показал кошке язык. — Юнги-хен все равно будет моим, вредина! — Поругался с моей кошкой? Глупенький, — из-за спины послышался тихий смех. — Идём уже. И так красивый. Чимин зарделся румянцем и покорно пошел к выходу, прихватив букетик. Не оставит он эту прелесть этой наглой пушистой морде. Ага, она ведь точно сожрет: вон как смотрела. Уже готовый к выходу, он потянулся к дверной ручке, как его резко остановили. Строгий учитель химии вернулся. — Стоять, — парень испуганно повернулся, невинно хлопая глазками. — Там холодно, а ты без шапки ходишь. Глупый. Юношу обмотали шарфом, что так приятно пах одеколоном мужчины. Пак мило поморщил носик, когда на нем оказалась ещё и шапка. — Так-то лучше. Идем. И Юнги снова нежно улыбался. Кажется, Чимину потребуется время, чтобы привыкнуть к подобным метаморфозам. Уже в машине его настиг тот вопрос, который так часто задавал ему Тэхён: а не слишком ли он юн для него? — Приехали, — Мин посмотрел на юношу, который нервозно теребил в руках телефон, коснулся тонкими пальцами подбородка, заставляя посмотреть на себя, и впился в пухлые губы, требуя позволить углубить поцелуй, едва ли не заставляя неумелого парня задыхаться и, отстранившись на какой-то жалкий сантиметр, выдыхая горячий воздух в чужой рот, ухмыльнулся. — А целоваться тебя всё-таки надо научить. Придешь на выходные? — Хён… А я… Не слишком… — Чимин запинался, отводя взгляд и выпутываясь из чужой хватки. Неловкий вопрос. — Слишком ли ты неопытен для меня? — Мин изучающе осмотрел покрасневшего парня. Все же он попал в точку. — Малыш, я обязательно дождусь, пока ты вырастешь, и никуда от тебя не денусь. Веришь мне? — Д-да. Я люблю тебя, Юнги-я, — юноша радостно выскочил из машины, смущенный до предела, но довольный полученным обещанием. — Тогда… До выходных? Мужчина кивнул. Это будет лучшее Рождество в его жизни.-
29 декабря 2019 г. в 08:00
У Пак Чимина в этом году новый учитель химии. И Пак Чимин бесповоротно и окончательно в него втрескался. Табличка с гордой надписью «я только по девочкам» была выкинута в дальний угол сразу после того, как Он вошёл в класс. Цвета вороньего крыла волосы. Фарфорово бледная кожа. Этот химик выглядел как чертов аристократ. Его всегда спокойный, даже безразличный взгляд. Никогда не поднимающиеся в улыбке нежно-розовые губы. И пальцы. Прекрасные длинные и тонкие пальцы. Они выглядели лучше, чем у любого пианиста мира. Его скучающая походка. Его чуть хриплый голос. Ленивые движения. И эта ирреальная способность говорить тихо и медленно, но одним только словом заставлять всех, находящихся вокруг, замолчать и слушать лишь его. На уроке химии теперь была вечная тишина. Никто не смел Его прерывать. Не сказать, что остальные его любили, но ненавидеть боялись. А вот Чимин был влюблен. Как полный идиот уже почти год пялился на него при любом удобном, да и неудобном случае тоже.
— Пак Чимин. Ты выйдешь к доске сегодня или я буду ждать тебя до завтра? — нетерпеливо, но все так же спокойно и безэмоционально одернул из размышлений голос.
Черт. Черт, черт, черт! Мин Юнги собственной персоной восседал за учительским столом и скучающе смотрел прямо на него. Парень почувствовал, как щеки залились румянцем. Милым таким розовым румянцем. Тэхён будет ему это припоминать ещё очень, очень долго, не сомневайтесь. Поймав на себе насмешливый взгляд друга, Пак кинул в ответ убийственный, начиная неловко вставать из-за парты.
— Десятая задача на странице 75, — понимая, что тот прослушал все, что только было можно, оповестил учитель.
Чимин взял учебник, нерешительно шагая к великой и ужасной доске. На ней уже красовалось несколько формул, значение которых юноше было не дано понять. В задаче было что-то про какой-то углеводород, и он крайне смутно представлял обычный черный уголь, закачанный в баллоны, в которых обычно бывает воздух. Что делать с этим самым углеводородом он представлял ещё меньше. По условиям задачи, его сначала сожгли, потом добавили к одному из продуктов реакции какую-то странную на вид формулу, и чудесным образом вышло столько-то грамм кислоты. У парня в голове нарисовалась вязкая ярко-зелёная жидкость, разъедающая все на своем пути и совершенно не вяжущаяся с черным углем в баллонах. Он страдальчески вздохнул, жалобно посмотрев на класс. Тэхён изо всех сил пытался подавить приступ смеха, парочка ребят, кому повезло понять все это безобразие, что-то увлеченно строчили в тетрадках, совершенно не собираясь выручать незнайку Пака. Половина оставшихся же пялилась в учебники с таким же непониманием на лицах, силясь хоть что-то вспомнить и применить, в то время как вторая половина вникнуть в это даже не пыталась. Очередной обречённый вздох, и Чимин вывел на доске своим каллиграфическим почерком «Дано». Поставил двоеточие.
«Тебе не дано,» — съехидничал на это внутренний голос.
Парень снова страдальчески вздохнул и кое-как перерисовал формулу добавленного вещества. После слова «кислота» следовал знак равенства и вес продукта в граммах. Чимин был где-то на середине написания «углеводород =», когда учитель наконец на него обернулся и вздохнул не менее страдальчески, чем пару минут назад юноша.
— Основная формула углеводорода? — сделал безуспешную попытку подсказать Юнги и, видя, насколько жалобно и непонимающе на него посмотрели, прекратил пытку бедняги: — Садись. Два.
Чимин понуро опустил голову, плетясь на свое место и по пути сшибая висящую около учительского стола мишуру, чем вызвал тихий и боязливый смешок класса. Это была уже пятая двойка за полугодие. И это катастрофа. Нет, где-то в начале, конечно, красовалась одинокая четверка, полученная за выученные правила, но она совершенно не исправляла эту ситуацию. А ведь Чимин учил. Честно и самоотверженно пытался понять все эти значки и закорючки, коими так непринужденно оперировал его возлюбленный. И даже за оценки было не так обидно как за то, что он никогда не сможет хотя бы просто привлечь его внимание, как-то выделиться из серой толпы учеников, ведь он не мог даже ответить на задаваемые им на уроках вопросы. Он просто не понимал. Не понимал, как вязкая ярко-зелёная жидкость, которую он представлял при слове «кислота», могла превратится в самую обыкновенную прозрачную воду, при добавлении в нее определенных веществ. Не понимал он и того, почему, если капнуть в одну прозрачную жидкость другой совершенно такой же прозрачной, в результате получался малиновый. Как палочка, смоченная все в той же бесцветной «водичке», при поднесении ее к огню, меняла цвет пламени на ярко-голубой или зелёный. И Юнги, демонстрирующий все эти опыты, в его глазах становился волшебником похлеще всякого там Гарри Поттера.
Прозвенел звонок. И в Чимине твердо засело намерение, если не исправить отметку, то хотя бы уговорить холодного и неприступного мужчину на дополнительные. Успешно проигнорировав все рожицы, состроенные Тэхёном, и дождавшись, пока все одноклассники покинут кабинет, напичканный разными реагентами, которые, возможно, могли и подорвать тут все в считанные секунды, юноша сделал первый шаг к черноволосому красавцу, чувствуя, как уверенность слишком быстро испарялась, подобно углекислому газу после реакции горения углеводорода. Щеки загорелись нежно-розовым, и парню захотелось выполнить команду «кругом» и бежать, куда глаза глядят, лишь бы только его смущение не было замечено.
— Ты что-то хотел? — буквально на секунду оторвав взгляд от заполнения журнала, спросил учитель.
«Миссия провалена» — высветилось крупными буквами в голове, пока Пак судорожно пытался вспомнить уже придуманную формулировку собственной просьбы.
— Я… У меня выходит плохая оценка по Вашему предмету… И я бы хотел попросить… Не могли бы Вы позаниматься со мной дополнительно? — запинаясь едва ли не на каждом слове и мысленно проклиная себя за это, все же промямлил юноша.
Юнги оторвался от своего занятия. Поднял голову, окидывая ученика изучающим взглядом. Удивлённо вскинул бровь. Он будто желал понять, на самом ли деле тот надеялся разобраться в недающемся ему предмете или просто решил, что из-за этого ему будут завышать оценки.
— Хорошо. У меня сегодня окно между шестым и восьмым уроками, а также свободное время после восьмого, — он говорил спокойно, смотря на опустившего в смущении голову парня, пока до того медленно доходило, что его просьбу все же могут выполнить. — Когда тебе будет удобно?
— П-после в-восьм-мого, — сам не веря своим словам кое-как выговорил юноша.
Юнги кивнул, давая понять, что принял такой расклад событий. А у Чимина в голове баллон с углем, у которого почему-то отросли руки и ноги, катался в луже вязкой, разъедающей все, кроме него, кислоты, что-то истошно вопя. Помимо этого действа там было абсолютно пусто. Возможно, именно поэтому он едва ли не врезался лбом аккуратно в косяк двери, когда попытался ретироваться с места происшествия. Все последующие уроки он, мастерски пряча телефон за учебником, донимал никого иного, как Ким Тэхёна, сообщениями, которые под час представили собой просто невнятный набор букв или сердечек. А на переменах темы их разговоров на сегодня ограничились «Ты представляешь? Мы будем только вдвоем целый час!» и «Я же ничего не знаю! Он думает, что я полный идиот. Полный идиот, ТэТэ!» И на все это Тэхён одинаково закатывал глаза и ободряюще похлопывал по спине, желая «не помереть от смущения» или утешая тем, что «не такой уж он и полный, а очень даже стройный идиот». Чимин на подобные фразочки обиженно дул губки и чисто ради показухи толкал друга в плечо.
Тэхён же никогда раньше не видел, чтобы Пак так быстро собирался после последнего урока и, сломя голову, бежал домой, пару раз даже подскользнувшись на раскатанном мальчишками льду, желая успеть за один оставшийся до встречи урок добежать до дома, привести себя в порядок и вернуться назад. Буквально залетев в квартиру, парень, не церемонясь, скинул ботинки и пуховик, уже в комнате вытряхивая содержимое портфеля на кровать и возвращая обратно лишь пенал, учебник химии и тетрадку по ней же. После следовал долгий и мучительный подбор одежды. Футболка была слишком открытой, рубашка — официальной, джинсы — рваными, а все кофты — излишне милыми. По истечении минут 10 было решено надеть единственные не рваные и не висевшие на нем штаны, коими оказались кожаные, а то, как сильно они подчеркивали задницу — скрыть безразмерным худи. Правда, на нем был нарисован какой-то по-детски милый щенок, но это уже было не важно: он опаздывал.
Вылетев из квартиры, как ошпаренный, и забыв запереть за собой дверь, Чимин побежал в школу, по пути собрав, кажется, сугробов 5 точно, упав в них едва ли не лицом. И вот он теперь, весь в снегу, мокрый, запыхавшийся и криво напяливший бахилы перед носом недовольной вахтерши, стоял в распахнутых дверях перед самим Мин Юнги, который, как ни в чем не бывало, мирно проверял какие-то тетрадки до его появления, а теперь с почти не заметным удивлением изучал раскрасневшегося не то от мороза, не то от бега юношу. Мишура, которую было сшиб Чимин на уроке, уже была поправлена, правда, видимо, во избежании подобных случаев, заброшена немногим выше.
— Проходи, располагайся, — все тем же спокойным тоном проговорил учитель, кивая на парту перед собой.
Чимин нервно сглотнул. Целый час сидеть едва ли не нос к носу с объектом симпатии, который, в придачу, будет разговаривать лишь с ним. Он такими темпами упадет в обморок. Ну или к его ногам с признаниями. Тут как повезет. Парень, ещё немного неловко помявшись на пороге, все же сделал шаг в глубь класса, закрывая за собой дверь. Еле слышный хлопок и мир замкнулся. Больше нет никого. Сердце бешено билось, пытаясь пробить ограничивающую его грудную клетку. А Чимин кое-как понял, что нужно все же пройти к парте, снять куртку, шарф и шапку и повесить все это на стул, а после и самому приземлиться туда же, внутренне радуясь тому, что больше не нужно пытаться устоять на дрожащих от предвкушения ногах. Юнги все же отвлекся от проверки написанных на одной интуиции тестов и устремил свой взгляд на по-прежнему краснощекого ученика.
— С чего начнем?
Чимин сделал провальную попытку вспомнить хоть что-то, связанное непосредственно с предметом, а не с тем, насколько шикарны эти руки с тонкими пальцами. И вот в его голове снова этот баллон с углем, катающийся в зелёной кислоте и радующийся неизвестно чему. Но совершенно внезапно его осенила единственная адекватная мысль за последние несколько часов:
— Что такое кислота? — и сразу же стушевался, понимая, насколько нелепо прозвучал этот вопрос для учителя химии старших классов.
Дальше следовало даже слишком подробное объяснение, какие существовали классы веществ и чем они отличались. И Пак, откровенно пялясь на снующего перед доской и рьяно черчащего какие-то схемы Юнги, радовался тому, что его мозг наконец-то не был забит безнадежными фантазиями, а впитывал, подобно губке, все, что только говорил его учитель.
— Ну, на сегодня, думаю, пора закончить, — Мин взглянул на часы, твердившие о том, что положенный час уже давно прошел. — Завтра в это же время будет удобно?
Чимин яро закивал, да так, что казалось, будто голова у него могла запросто отвалиться. Юнги на это невесомо ухмыльнулся, стирая с доски остатки формулы соляной кислоты, после собрал тетрадки, дожидаясь, пока ученик в незастегнутом пуховике вылетит за дверь, и, выходя своей скучающей походкой следом, запер кабинет, видимо, тоже собираясь уходить. Пак ещё несколько секунд не мог отвести взгляда, а после, вежливо поклонившись и попрощавшись, спотыкаясь на ходу, ускоренной походкой метнулся из школы, набирая номер лучшего друга.
— Тэ, он ухмыльнулся! Слышишь, Он! И ухмыльнулся! Тэ, ты понимаешь? — верещал на всю улицу находящийся под впечатлением парень.
Тэхён же на это только вздыхал и умоляющим тоном призывал успокоиться, на отрез отказываясь верить в то, что их холодный и безразличный учитель способен на нечто подобное. Ему очень туго пришлось, когда друг впервые заявил о своих чувствах к учителю. И черт бы с ним, если бы это была какая-нибудь симпатичная дамочка с большой грудью, но нет, его угораздило влюбиться именно в химика, в чьем предмете он был, как говорится «не бум-бум», да ещё и в такого ледяного, словно жидкий азот, мужчину. Никакие устрашения на тему того, что если кто-то узнает о том, что он гей — его банально изобьют, не работали. Ким даже пытался вбить в непутевую голову то, что он на него, в лучшем случае, просто презрительно плюнет, если узнает. Да и если всё же не плюнет: готов ли он, Чимин, к тому, что Юнги все же — зрелый мужчина, и ему непременно будет нужен от него секс, а это, судя по слухам, больно. При чем сам Пак, наивный, глупенький мальчишка, хотел романтики и букетов. Отсюда вытекал вопрос: «А не найти ли ему кого-нибудь помладше?» И после этого разговора Тэхён даже поймал того за просмотром порно, на что парень потом неделю ходил красный, как перезрелый помидор, и всячески избегал разговоров с другом, тем более на эту тему. И сейчас, после всех уверений Кима в том, что он слишком юн и неопытен для уже состоявшегося мужчины, ухмылка того, вызванная только им одним, изрядно тешила самолюбие. Он мог заинтересовать его. Даже если ради этого придется пересмотреть некоторые свои принципы.
— Ты всерьез собираешься это сделать? — друг вопросительно изогнул бровь, наблюдая за тем, как Чимин натягивал обтягивающие джинсы вкупе с футболкой, что даже и не пыталась прикрыть подчеркиваемый ими зад.
Юноша посмотрел на того испепеляющим взглядом, полным решимости сотворить задуманное во что бы то ни стало. План «соблазнить учителя» приводился в действие.
Дело близилось к Рождеству, а сугробы близились к отметке в метр. Что Чимину ну совсем не нравилось. Ибо падал он в них часто. Очень часто. Настолько часто, что, когда он наконец добрался до школы во имя дополнительных с предметом воздыхания, он выглядел, как снеговик. Холодный, продрогший от засыпавшегося за шиворот куртки снега и весь в белоснежных, едва начавших таять, снежинках, снеговик. Юнги снова ухмыльнулся, когда Пак появился на пороге его класса в таком виде. Хотя, возможно, парню это просто показалось.
Чимин снова, как в замедленном кино, прошел в глубь класса, садясь за парту прямо перед учительским столом. За ним шла дорожка из осыпавшегося с пуха куртки и с волос снега, который быстро таял, превращаясь в воду. Уборщица им за это «спасибо» не скажет. Но Чимину это и не важно, Чимин лучезарно улыбался, ведь у него был целый час, в который он был намерен действовать. Юнги, если не будет его, то, по крайней мере, обратит свое внимание. Хоть раз. Пожалуйста.
Чимин обустроился за партой, готовясь внимать лекции про проходимые сейчас его классом углеводороды. Почему-то сейчас в его голове совершенно легко уложилось то, что кислота не обязательно ярко-зелёная и вязкая и каким чудесным образом она вяжется с углеводородом, который, к слову, так же оказался вовсе не черным и совсем не углем. И сейчас в его голове крутился один простой и очень логичный вопрос: «Почему в начале года он не смог понять то же самое с тем же самым учителем?» Неизвестно. Никому. Совсем никому. Зато теперь парень мог с гордостью пойти на завтрашний урок химии и, если не решить задачу, то ответить на вопросы по теории. Ибо решение этих злосчастных задач они с Юнги решили оставить также на завтра, при этом он добродушным тоном пообещал не спрашивать его на те темы, которые они не повторяли. И теперь Чимин верещал бедному Тэхёну о том, какой Мин милый, добрый, замечательный и чуть ли не идеальный. У Кима даже уже выработался рефлекс жалобно стонать едва ли не каждый раз, когда он слышал имя их учителя химии. Но где-то в душе он все же понимал, что если они в итоге не сойдутся, или Пака прямо и бесповоротно не пошлют, тот не остановится. Он знал, что это плохо, но надеялся на второе. И даже не из-за того, что не хотел бы, чтобы его друг встречался с их учителем. Скорее, он не хотел, чтобы наивного и без памяти влюбленного Чимина использовали. У него в голове давно сложилась сложная схема того, как должны выглядеть идеальные отношения. И подобная разница в возрасте туда не вписывалась. Совсем. Он искренне верил в то, что много раз говорил Чимину. Он слишком юн и неопытен, слишком наивен и полон надежд, в нем плещется столько амбиций и энергии, что взрослому человеку, ищущему дома мир и покой, с ним будет некомфортно. Тем более такому, как Мин Юнги. Пак, действительно, был тем ещё романтиком. Хотел завтраки в постель и будить вторую половинку поцелуями. Хотел тепла и нежности. Хотел сентиментальности. А влюбился в холодного и безразличного учителя химии. Тэхёну было его жаль. Он даже пытался отвлечь друга каким-то смазливым мальчиком, что жил в соседней квартире. И тогда обиженный до глубины души и разозленный до адского пламени в глазах Чимин чуть не выкинул его из своей квартиры. В окно. На этом моменте Ким понял — пути назад нет и пусть уж лучше они все же сойдутся, как бы нереалистично это не звучало.
Именно поэтому он сейчас сидел рядом с другом на первой парте. И именно поэтому закатывал глаза, глядя на него. Юнги же упорно не обращал на влюбленного ученика никакого внимания. Да, пару раз ему пришлось спросить его, так как его поднятая рука была единственной на весь класс, но никакого интереса он к нему не проявлял даже после индивидуальных уроков. Чимин по-прежнему оставался для него обычным учеником, правда, сейчас разбирающимся в предмете чуть лучше. И Тэхён из-за этого злился на учителя. Он был недостоин милого и доброго Пака. Не его поля ягода. Он не сможет позаботиться о нем и дать ему все то, о чем так наивно грезил юноша.
— Чимин, правда, может, тебе не стоит ходить на эти твои дополнительные? Он все равно не обращает на тебя внимания, — Ким предпринял очередную попытку поговорить с другом. — К тому же, у него уже может кто-то быть. Или ему нравятся девочки. Чимин, он…
— Да-да, я знаю. Он «слишком стар для меня». Но, Тэ! Я не могу просто выкинуть его из головы. Юнги-щи мне нравится. Он просто прекрасен, — парень мечтательно прикрыл глаза, на секунду остановившись, но уже в следующую продолжая натягивать вчерашние джинсы. — И я пойду на его занятия. К тому же, это отличный шанс исправить оценки.
Тэхён обречённо вздохнул. Когда Чимин смотрел таким взглядом, спорить было бесполезно. Поэтому Ким пошел в прихожую и принялся натягивать шапку: совсем скоро сюда же влетел его друг и с реактивной скоростью оделся, после чего помчался к своему ненаглядному. Рано или поздно он во что-нибудь вляпается с таким настроем. И вон он, едва поспевая за Паком, провожал того до школы, чтобы быть уверенным, что хотя бы до туда он дойдет без приключений. Помахав на прощанье ручкой, радостный до невозможности юноша вбежал по ступенькам в здание. Все те же бахилы и все та же недовольная вахтерша, вот только кабинет оказался закрыт, а Юнги уже не сидел за учительским столом, а, устало подпирая стену, поджидал его около двери.
— Прости, на сегодня занятия отменяются. В классе затеяли небольшой ремонт перед Рождеством, — Мин виновато теребил отросшие волосы на затылке, немного потупив взгляд.
Он извинялся. Перед Чимином. И наивное влюбленное сердечко тут же решило, что это неспроста.
— Мы можем позаниматься у Вас дома? — за свой последний вопрос парень не ручался. Совсем. Это не он сказал. Не он.
Как только до Чимина дошел смысл сказанного, ему захотелось сбежать. Из города. А лучше — с планеты. И закопаться заживо где-нибудь на Марсе. Какой же он идиот! Его сейчас пошлют. Далеко и надолго. Глупый, глупый Пак Чимин. Хотелось побиться головой об стену. Ну вот что ему спокойно не сиделось? Последняя неделя учебы, а потом каникулы. Нельзя было это чуть позже сморозить? И юноша уже почти было сделал шаг к выходу, когда его остановила чужая ухмылка и какой-то неправильный блеск в глазах.
— Так вот к чему все твои наряды. Ты меня добиваешься, не так ли? — лёд потрескался и осыпался почти осязаемыми осколками. Хищный и заинтересованный взгляд скользнул по обтягивающим штанам.
— Из-звините, — Чимин было попятился назад, но уже через шага полтора ему сказала «привет» стена. Он в ловушке. Ему конец.
— Что ж. Вынужден тебя огорчить: я не трахаюсь с учениками, — юноша покраснел ещё гуще.
Тэхён был прав. Как же он был прав. Хотелось прибежать к нему, извиняясь, и прореветься из-за неразделённой любви и разбитого сердца. Или сразу застрелиться.
— Но я могу пригласить тебя на свидание, — он смотрел уже на лицо, причем намного мягче. — Не откажешься?
Чимин было успокоился. Теперь на него не давил изучающий взгляд, в котором читалось, что его владелец раскрыл все его тайны. Но потом он понял смысл прозвучавших слов. Его пригласил на свидание Мин Юнги. Кошмар. Снова хотелось биться головой об стену или сбежать. Но тело решило иначе. Тело неуверенно кивнуло головой, и парень будто со стороны услышал свой голос: «А куда?» Вот теперь точно конец. Сначала спалился, а теперь повелся на провокацию. Такими темпами уже завтра он будет посмешищем для всей школы.
— Увидишь.
Юнги улыбнулся, потянув юношу за рукав, а Чимин вдруг сделался таким податливым-податливым. Юнги красиво улыбался. Чертовки красиво. И губы Пака в ответ сами по себе растянулись в самой широкой улыбке, на которую он только был способен.
— Подождёшь на парковке? Нас не должны увидеть, — он снова виновато и нежно-нежно улыбнулся, направляясь к учительской, как решил парень, за вещами.
Чимин был готов растаять. Здесь и сейчас. И с совершенно нелепым лицом поплелся на первый этаж и так бы и вышел на улицу в бахилах, если бы ворчливая вахтерша ему не напомнила. Он ей улыбнулся и благодарно поклонился, чего она явно не ожидала. Юноша был счастлив. А Тэхён все же не прав. Юнги ни разу не злой и не самовлюблённый, у него нет девушки, а Чимин очень даже смог его заинтересовать. Вот только на улице было холодно. Особенно, без шапки. А ещё зимой темнело рано, и снег валил, как из ведра. Видно было только то, что происходило метрах в двух-трёх, максимум. А Юнги все не шел. И Чимина пугала мысль о том, что над ним просто подшутили. И он уже не был счастлив. И ему снова хотелось к Тэхёну. Юноша воевал сам с собой: живущий внутри Ким грустным голосом объявлял о том, что над ним, мягко говоря, поиздевались. А собственное упрямство, вкупе с наивной влюбленностью, твердило о том, что все нормально, и Юнги ещё придет.
— Замёрз? — его обняли со спины, утыкаясь носом в намокшие от снега волосы. — Пойдем.
Нежно. Чимин даже мечтать о таком не смел. Мин держал его за руку и вел к своей машине. Вопросительный взгляд в котором читалось: «Не боишься?» И парень без колебаний забрался на заднее сиденье. Он не настолько глуп чтобы сейчас идти на попятные. Хотя да, садиться в машину к почти незнакомому мужчине было чертовски неосторожно. Но Чимину все равно. Чимин влюблен. И Чимин пойдет с ним и на край света.
— Пристегнись, — коротко бросил мужчина, блокируя двери автомобиля, а у Пака проскользнула мысль, что за рулём он выглядит ещё привлекательнее.
Они подъехали к небольшому кафе, где стояло несколько маленьких ёлочек и повсюду висели всякие гирлянды и прочие украшения. Юнги придержал для него дверь, а Чимин подумал о том, что теперь уж точно его не разлюбит. Сопливая сентиментальность и романтика милого неприметного кафе. Не хватало только букета и ленивых поцелуев с утра. Но, парень уверен, это у них впереди.
Мужчина снова улыбался, признавшись в том, что милашка Пак давно привлек его внимание. Но из-за того, что юноша всегда садился на последние парты, он решил, что тот просто возненавидел его за плохие отметки. Еще оказалось, что Мин — безнадёжный кошатник, который пил невозможно крепкий и холодный кофе и не любил сладкое. Ему нравилась грубая музыка, ужасы и то, как Чимин смущался. Парень впервые был так близко к нему и хотел узнать как можно больше. Да и сам охотно отвечал на все вопросы: и про лучшего друга, и про отношения с родителями и даже про свою влюбленность. Из колонок лилась какая-то рождественская музыка, за окном снежинки складывались в сугробы, а внутри было тепло и уютно — идиллия. Чимин бы хотел провести Рождество с ним. А ещё лучше — всю жизнь. Чтобы завтрак на двоих, совместные вечера за просмотром сериалов и ленивые поцелуи. Но, как говорится, хорошему всегда приходит конец, и его идиллии тоже пришел, когда Юнги предложил выпить. Совсем немного. Меньше бокала какого-то не слишком алкогольного, по словам мужчины, коктейля, и Чимину стало как-то подозрительно весело. До парня совсем не доходил тот факт, что идти домой и показываться родителям в таком виде нельзя. И кто же знал, что его устойчивость к алкоголю равна нулю? Правильно: никто. Поэтому Юнги подозвал официантку, проговорил что-то о том, что ему бы заночевать у него, и снова потащил к своей машине. Мысль о том, что его просто опоили, а сейчас просто оттрахают, если, конечно, не продадут в бордель, гуляла где-то по тонкому карнизу распоявшегося сознания, но Пак все равно послушно шел за ним.
Квартира Юнги оказалась на десятом этаже. Сделанные под золото цифры 7 и 5 выделялись на угольно-черной двери. У Чимина медленно всплыла в голове задача номер 10 на странице 75. Но все возмущения по поводу «так ты все знал с самого начала» были прерваны поцелуем. Окончательно растерявшийся юноша послушно приоткрыл рот, когда от него того потребовал чужой язык, и неумело зашевелил губами. Пока что все шло по сценарию Тэхёна, к сожалению, имеющему не самый лучший конец. Но пьяное сознание говорило, что, если хорошо постараться, его все же оставят себе, а не выкинут на улицу использованной игрушкой. Замёрзшие руки потянулись к замку куртки, вспоминая то, что делалось в «фильмах для взрослых».
— Я не трахаюсь с учениками, — напомнил Юнги, перехватывая маленькие ладошки и видя в глазах напротив неподдельное облегчение, поцеловал сначала их, а потом оставил лёгкое прикосновение мягких губ и на лбу. — Хочешь какао?
Чимин коротко кивнул, хоть теперь и не понимал, зачем он тут. Было по-прежнему весело, и, когда он спросил про кота, заметил и то, что неестественно тянул гласные. И от этого становилось ещё смешнее. А вот исправить ситуацию он не мог. Да… Родители бы точно закрыли его под домашним арестом на все праздники.
— Прости, что напоил. Я не думал, что на кого-то может так повлиять слабый коктейль, — Юнги снова выглядел виноватым, ставя перед юношей на стол кружку с горячим напитком. — Мне нужно проверить контрольную. Ты не против?
Чимин отрицательно помотал головой, отпивая из бокала. Мин же достал из холодильника кошачий корм, и на зов хозяина явилась белоснежная мохнатая морда. Кошка, которую звали Холли, совершенно умильно потерлась о ноги хозяина, а доев ужин, отправилась за ним в комнату, оставляя Чимина в гордом одиночестве. Парень наскоро допил остатки, сполоснул бокал, оставляя его около раковины, и поспешил к хозяину квартиры. Тот уже сидел на кровати в домашней одежде и действительно проверял тетради с самым недовольным лицом, что только могло быть у человека. Мило. Чимин тепло улыбнулся, садясь рядом. Юнги, конечно, предложил ему посмотреть телевизор, но юношу вполне устраивало просто наблюдать. Он у него дома. И все это так похоже на романтичные мелодрамы. И Пак бы очень долго витал в своих мечтах, но мужчина решил хоть как-то занять гостя, доверив ему выставление оценок в электронный журнал. Все было предельно просто даже для немного пьяного человека. И Чимин с этим неплохо справлялся. Когда дело было сделано, тетради отправлены на рабочий стол, а яркий свет приглушен, Юнги устало помассировал переносицу, возвращаясь с извинительным поцелуем к юноше. Все выглядело так, будто они встречаются совсем не первый день, а, как минимум, год. Так тепло и уютно. И, главное — все ощущалось так правильно, когда Мин протянул ему свою пижаму, а парень даже не подумал уйти переодеваться в ванную. Краска смущения прилила к щекам, и Юнги ласково улыбнулся.
— Мой, — прошептал мужчина, оставляя метку на юном теле между лопаток.
Чимин готов отдать все на свете, чтобы действительно стать его. Откинулся назад, падая в объятия, а после так правильно умещаясь в них, уткнувшись носом в шею и вдыхая запах почти выветревшегося одеколона.
— Я люблю тебя, — нежный поцелуй в макушку, и Пак невнятно промычал, что тоже любит, уже на силу удерживая себя в бодрствующем состоянии. — Спи, малыш.
Чимин не уверен, что правильно расслышал последнее слово. Но если да — Санта Клаус в этом году останется без письма. Мечты и так сбылись, а больше ничего и не надо. Осталось только сделать милое селфи и ткнуть им в лицо Тэхёну. Пусть завидует. И юноша уже не жалел, о том, что так глупо выдал в школьном коридоре. Юнги же, видя мирно сопевшее в своих руках создание, окончательно убедился в том, что парень не был нацелен на секс ради оценки, что, безусловно, радовало. Иметь под боком такой милый и нежный комочек, дарить ему заботу и любовь — чего ещё желать под Рождество? Разве что того, чтобы этот самый комочек поскорее окончил школу и их отношения уже не нужно было скрывать. Мин сильнее прижал к себе парня, от которого так приятно пахло чем-то сладким, мягким и домашним. Краем сознания почувствовал, как на кровать забралась Холли и устроилась где-то в ногах парочки. Очень странно, но кошка не ревновала хозяина к чужому для себя человеку. По крайней мере, он так думал до того, пока утром не обнаружил, как эта наглая белая морда кусает его руки, обнимающие парня. Ей это все же не нравилось. А Мину не нравилось то, что пора вставать. Да ещё и идти в школу. Дрянь.
Лениво встав и приготовив завтрак, будто по уже старой привычке, на двоих, он так и не смог заставить себя разбудить юношу. В голове крутилась мысль о том, что на него и так навалилось слишком много чувств и событий за прошедший день, а возможно, мужчина просто хотел оставить его себе, и это выражалось как подсознательное решение. Но тем не менее, оставив небольшую записку и тщательно заперев дверь, будто Чимин был каким-нибудь сокровищем, которое могли похитить, покинул квартиру с желанием вернуться сюда как можно скорее.
Очень радовало то, что уроков у него сегодня было всего три, а первый был у класса Пака, и его друга он отлично видел на входе в школу. Тот одарил его таким злющим взглядом, что сомнения на счёт того, что учитель мог обознаться, пропали, как по взмаху волшебной палочки. Он же первым вошёл в класс, занял первую парту, которая с недавнего времени полюбилась Чимину, и нервно озирался по сторонам, видимо, в ожидании оного. Но Юнги-то знал, что он не придет. Ведь он был у него дома. В его кровати. В его одежде. Теплый, родной и любимый. И Юнги кое-как удержался, чтобы не расплыться в глупой улыбке. Если так пойдет и дальше, то скоро в школе появится новая легенда о том, что учителя химии не иначе как подменили инопланетяне.
— Пак Чимин? — уже заканчивая перекличку спросил мужчина, пряча ехидную усмешку от Тэхёна, в чьих глазах читалась чистая паника.
— Отсутствует.
— Где он?
— Может, проспал? — парень сам не верил своим словам, которые, кстати, были не так уж далеки от правды.
— Что ж. Больше не будет, — у Кима паника стала ещё больше, ведь он прекрасно знал, какую взбучку директор устраивал тому, кто прогулял уроки без видимой причины.
А Юнги что? Юнги не идиот, чтобы валить свое же чудо. Поэтому рядом с «энкой» появилось уточнение, что юноша приболел. Так же Мин решил пожалеть и друга своего ненаглядного, не задавая ему вопросов относительно предмета, видя, что с него и так достаточно переживаний.
— Ким Тэхён. Подойди, — учитель подозвал растерянного и перепуганного за друга парня к себе, убедился, что лишних ушей нет, и заговорческим тоном продолжил: — Позвони родителям Чимина и скажи, что он ночевал у тебя.
— Н-но это не так, — попытался возмутиться парень, очень медленно понимая, что миссис Пак, в самом деле, неплохо было бы и успокоить.
— Я знаю, — невозмутимо отвечал мужчина, наблюдая за тем, как у юноши в мозгу заторможенно крутились шестерёнки, что отражалось в сменяющемся с непонимающего на разозленный взгляде.
— Вы знаете… — как в замедленной съёмке повторил ученик, пытаясь прикрепить новый кусочек пазла к собирающейся картинке. — Где он?
— У меня дома, — мужчина на это только пожал плечами, будто у него спрашивали очевидные и давно всем известные вещи.
— Что он там делает?
— Когда я уходил, он спал, — Юнги позволил себе слабую улыбку, вспоминая, как оставил невесомый поцелуй на пухлых губах, а Чимин в ответ потянул к нему запутавшиеся в одеяле ручонки, но, увы, не поймал и обиженно пробурчал что-то, переворачиваясь на бок и сворачиваясь калачиком.
— Что Вы с ним сделали? — Тэхён был в шаге от того, чтобы забить на вежливость и оттаскать учителя за волосы, собирая все углы помещения, которых, скажите «спасибо» партам, было предостаточно.
— Ничего. Он просто спит.
— Не верю. Мне нужны доказательства, — в ответ на это заявление со стороны мужчины послышался обречённый вздох, и он лениво начал что-то искать в своем телефоне.
Тэхён краем глаза увидел примерно 10 последних фотографий в галерее учителя. И на них всех была до боли знакомая мордашка его друга. Вот Чимин сидит в кафе. Вот он смотрит в окно машины. А ещё на нескольких он, видимо, уже у Юнги. Сидит за столом и с довольным видом дует на кружку с чем-то молочно-коричневым. Честно признаться, подобное пугало. Хотя, если учесть то, с каким видом на него смотрел сам Чимин, табличка «идеальная пара» так и норовила оказаться здесь. И вот перед ним предстала та самая фотография, которая окончательно доказала чистоту намерений мужчины. Пак действительно просто спал. Мило приоткрыв рот и слюнявя подушку. Из-под заботливо подоткнутого со всех сторон одеяла торчал воротник полосатой пижамы. Руки, сложенные под головой так же были все в той же пижаме. И, что Тэхёна обрадовало больше всего — он увидел и край штанины. Ещё раз оглядев подозрительно довольного учителя, он кивнул, давая понять, что неохотно, но все же верил.
— Но, если с ним что-то случится, я…
— Не забывайся, Ким Тэхён. Я всё ещё твой учитель, — в глазах мужчины блеснули озорные искорки, совершенно не вяжущиеся с тем портретом, который нарисовал себе каждый ученик этой школы. — И на Рождество он также будет со мной.
Парень напоследок злобно зыркнул, но все же потянулся к карману пиджака, дабы достать телефон, и направился к выходу из этого пропахшего реагентами кабинета. Больше всего в этой истории его смутило уведомление о пришедшем сообщении от контакта «малыш», и у Тэхёна закрались совсем не смутные предположения, кем этот «малыш» мог быть. Парень дал себе обещание устроить этому придурку взбучку за то, что даже и не подумал предупредить своего лучшего друга. Было даже немного обидно.
Сам же друг, проснувшись, не сразу понял, где он и зачем. Минут 10, сонно потирая глазки, осматривал большую кровать, плотно закрытые шторы и скромное убранство чуждой ему спальни. Когда же события вчерашнего дня всплыли в голове яркими картинками, щеки покрылись румянцем, а на губах расцвела счастливая улыбка.
— Хён! — Чимин, путаясь в одеяле, свалился на пол и побежал на кухню, спотыкаясь по пути об оставленную на проходе коробку с елочными игрушками. — Уже ушел?
Пак посмотрел на время. Дело близилось к девяти часам утра, и это означало, что у Юнги уроки уже в самом разгаре. И что ему прикажете тут делать? Может, Мин и вовсе хотел, чтобы юноша ушел с глаз долой, пока его нет? Взглядом обиженного ребенка обвел помещение. Записка. Подорвался с места, вчитываясь в знакомый учительский почерк.