This pain Inside

Порыв. Её сердце охватывает такая обида, которую как ей кажется она не испытывала в своей жизни еще ни разу. Она сама не понимает, как ею овладевает мысль «Как он посмел?», а внутренний голос заглушает любые проблески разума «И это после того, как он сделал предложение другой?». Энн без понятия, как и главное где находит в себе духу разорвать его письмо. Раз. Два. Три. Десятки маленьких кусочков и все как один умещаются в ладошках ее маленьких тоненьких ручек. Ей нет дела до аккуратных букв, которые с нежностью были обращены к ней, которые кричали о силе любви. Ей нет дела и до внезапно промелькнувших перед глазами слов: «Ты и только ты…», она полностью сконцентрирована лишь на жгучем чувстве обиды в душе. Осознание приходит только когда она наблюдает, как каждый из этих кусочков разлетается по территории «Зеленых Крыш» - одни оседают на землю, а другие, улетают подхваченные ветром. Разум, горевший огнем злобы, вдруг остужается, а сердце уходит в пятки. Наступает полное понимание происходящего. Она только что собственноручно разорвала письмо от Гилберта Блайта. И все её дальнейшие действия происходят совершенно на автомате. Вот она собирает бумагу, всем своим нутром моля отыскать каждый её клочок, вот складывает отдаленно напоминающий отказ на ее чувства, а вот она оказывается в амбаре, где Джерри послушно выполнял свою работу, насвистывая себе под нос, до боли уж знакомую мелодию. Француз не удивляется ее внезапному появлению. Он приветливо улыбается, глядя на рыжеволосую девушку, в ожидании услышать очередной поток слов, с которыми он не сталкивался до этого раньше, но которые он старательно будет пытаться понять. Но он удивляется, чувствуя беспокойство, которое резко одолевает его, ведь она молчала и явно не собиралась говорить вовсе. - Что случилось? – Джерри уже был готов сорваться незамедлительно за помощью, но Энн внезапно находит силы на вялое покачивание головой. А затем её ноги словно наполняются свинцом и в ту же секунду соприкасаются с землей, и Ширли чувствует, что в ней нет ни сил сдвинуться с места, ни желания. Байнард в мгновение преодолевает расстояние между ними, опускается на колени рядом и заглядывает в бледное веснушчатое лицо. И всё, что он мог понять - она выглядит разбитой и отчаянной. Ее голубые глаза, наполненные слезами, смотрят в одну точку, не выражая совершенно ничего, но куда вдруг делись все живые искорки надежды? Почему лицо вдруг стало таким суровым, принадлежащим совершенно чужой незнакомой ему девушке? Юноше даже кажется, словно её яркие рыжие волосы стали тусклей. И Энн не нужно было что-то говорить, чтобы он догадался. Ей разбили сердце? Её столь хрупкое и измученное сердце, кто-то вновь сумел отыскать в себе наглости растоптать? Он, как никто понимал, что значит это убивающее чувство внутри, и чем больше Джерри отмечал странностей в девушке, тем больше сопоставлял с происходящим с ним и убеждался в правдивости своей догадки. Парень неуверенно обнимает её, тут же ощущая, как она жадно вдыхает ртом воздух, хватаясь за его плечи, будто бы он – её спасательный круг. Он понимает, что она хочет кричать и плакать, но сдерживает все свои порывы гнетущей боли, выдавливая из себя последнюю возможность что-то говорить. Познав эти чувства самой, Энн становится ещё больней от мысли, что лучшая подруга смогла поступить так с ним. Как в девушке, которую она так любила, мог таиться такой холод, такое безразличие к чужим чувствам? - Мне так жаль, – Произносит Катберт срывающимся голосом, явно намекая на его сердце, с которым так безжалостно позволила себе играть Диана Барри. Байнард безуспешно пытается приложить усилия, чтобы вспомнить с каких именно пор Диана стала для него предметом его обожания, которое с каждым днем росло к ней всё сильней. Даже сейчас, после того, как она смогла смешать его любовь с грязью, он не мог отказаться от неё и своих светлых чувств. «Может быть не сегодня, но однажды смогла бы она полюбить меня?» в сотый раз отдавалось глубоко в его сознании. Он просто продолжал терпеливо надеется, покорно ожидая лучшего, а даже если бы он вдруг захотел, то не смог бы позволить себе иного. И теперь «о лучшем» он точно будет просить не только для себя. - Мне тоже, - Соглашается Джерри таким же дрожащим голосом. Два влюбленных человека, крепкие объятия и тишина. Их не волновало время, обязанности или внезапное появление одного из Катбертов в амбаре. Сейчас в этом нуждались их разбитые сердца. Они нуждались друг в друге.