Бэкстейдж

      За сценой было тихо, насколько это возможно, если учесть, что концерт должен был начаться через полчаса.       А вот в единственной остающейся занятой гримерке творилось нечто невообразимое. К счастью, те, кто находился за сценой, видеть сие действо не могли, но периодически слышали его результаты. Последние выражались в редких ударах в стену явно тяжелыми предметами, звоном чего-то бьющегося, яростным рыком и дикими воплями «Нему, идиотка, куда ты опять испарилась?!». Нему, даже учитывая ее происхождение, никуда испариться не смогла бы, потому она поднималась с кресла, одного из тех, на которых устроились собравшиеся за сценой, и шла в гримерку, не проявляя при этом ни тени страха.       Так что было тихо, но редко.       Полумрак, царивший в помещении, окутывал замершие фигуры тех, кто восседал на мягких и удобных элегантных креслах, сгодившихся если не для рок-звезд, то для их приближенных точно.       Немного в стороне от всех на сидении развалился мужчина, весьма молодой, но парнем его называть было уже поздно. Причина его обособленности от остальных была в том, что он курил. Хотя курить тут было запрещено. Но учитывая сложившиеся обстоятельства, не возражал никто, даже те, кто в своей жизни сигареты ни разу в руках-то и не держал.       Не возражал даже нервный юноша (тут с определением возраста проблем не было), то отчаянно вжимавшийся в кресло и стискивавший голову руками, то в изнеможении откидывающийся на его спинку, то начинающий усиленно протирать и без того чистые очки. Перед ним на полу валялись большие студийные наушники, которые он периодически с остервенением пинал ногой в изумительно белом ботинке.       Слева от юноши примостилась девушка. Именно она откликалась на имя Нему, но при этом умудрялась сохранять ледяное спокойствие.       Справа же восседал еще один мужчина, и он явно наслаждался происходящим. Может быть, дело было в том, что он совершенно не боялся разбушевавшегося за стенкой капитана Куротсучи, а может... Впрочем, у всех свои методы релаксации. Во всяком случае, он наблюдал за окружающими его нелюдьми с довольной ухмылкой. Пол-лица его закрывала полосатая разноцветная панама, отчего казалось, будто владелец головного убора старался изобразить улыбку чеширского кота.       Обстановка была крайне нестабильная.       Внезапно дверь, ведущая в проход к главной сцене, распахнулась. Хлынувший из проема свет на мгновение ослепил всех, кто сидел в помещении. На пороге возник невысокий силуэт, нетерпеливо через этот порог перепрыгивающий.       — Чего сидим, кого ждем? — влетевшая девушка наконец захлопнула дверь, и комната снова погрузилась в полумрак. — Почему не репетируете?       В руках вновь прибывшая мяла и без того измочаленную папку, из которой то и дело выпадали листы, исписанные корявым почерком и обильно нашпигованные исправлениями.       Акон глубокомысленно затянулся и выдохнул дым в ее сторону.       — То есть, я хотела сказать, — тут же залебезила (впрочем, с ноткой сарказма) девушка перед старшим по рангу, — почему господа изволят отдыхать вместо того, чтобы готовиться к грядущему выступлению. То есть, это не я хочу знать, а там, — она кивнула в сторону сцены.       — Мы бы с удовольствием, но… — выразительно развел руками Урахара, косясь из-под панамки.       — Но мы не знаем, как это делать! — с вызовом закончил за него Урюу, поправляя очки.       Нему молчала, но как-то невразумительно. То есть, не было понятно, поддерживает она «бунтующих» или нет.       — Я понятия не имею, что делать с этой всей электроникой! — продолжал возмущаться Урюу.       — Ди-джейский пульт куда проще освоить, чем, к примеру, игру на синтезаторе, — пожала плечами девушка. — Правда ведь, лейтенант Куротсучи?       Нему молчала, никак не реагируя. Казалось, она прислушивается к происходящему за стеной. Не найдя поддержки в ее лице, девушка с папкой как-то сникла.       — Проще, особенно если ОН имеет доступ к твоему телу, — зло прошипел квинси.       — Да если бы я не сказала, что прикид для сегодняшнего выступления шил Заэль, а не ты, твоя бренная тушка сейчас покоилась бы в песках Уэко в позе краба и с осколком Ашисоги в заднице! — раздраженно отрезала девушка.       — Да это вообще нарушение авторских прав!.. — возопил квинси.       Девушка устало вздохнула.       — Слушай, ты весь такой умный и бишонистый, но еще 5 минут в таком духе — и я тебя убью. — Урюу недоверчиво фыркнул, и она продолжила. — Нет, не зампакто. Папкой! — она помахала перед носом у юноши видавшей виды офисной принадлежностью. — Забью насмерть и уйду в Руконгай, потому что капитан мне этого не простит. Впрочем, и я себе тоже.       — Ну-ну… — не нашел, что ответить на такое квинси.       — Ладно, — наконец сменила гнев на милость девушка, — все равно работаете под минус, так что не напрягайся. Закрой глаза, тряси головой в такт да перебирай тумблеры на пульте в порядке нормального распределения. У установки питание будет вырублено, — она подмигнула парню.       — А мне, я так понимаю, надо будет в том же порядке нормального распределения бить в барабаны? — усмехнулся шляпник.       — Верно, Урахара-сан. — Улыбнулась девушка. — Наш отряд разработал специальные силиконовые палочки, которые при ударе не издают звуков. Так что барабаньте, сколько влезет — ничего слышно не будет. Только осторожнее с самой большой тарелкой, пожалуйста, она почему-то плохо держится. Уже были жертвы.       Она протянула экс-шинигами узкую коробочку. Тот ее открыл и неуверенно извлек оттуда две длинные «палочки».       — Какая у них… у этого… странная форма, — изумленно протянул он.       — Мой дизайн, — неожиданно подала голос Куротсучи-младшая.       — А, тогда понятно, — Урахара быстро спрятал палочки обратно в футляр.       Девушка еще потопталась немного, потом обратилась к Акону.       — С гитарной партией, думается, проблем не будет?       — А какая разница? — равнодушно пожал плечами шинигами. — Минус нас спасет. А если не спасет, то потом от кэпа все равно ничем не спасешься, — Акон затушил сигарету в похожей на ежа от количества окурков пепельнице.       Девушка обреченно вздохнула. Спрашивать у лейтенанта смысла не было: кто-то, а она уж наверняка знала свою партию от и до. Тут дверь на сцену вновь распахнулась, и из слепящего прямоугольника донесся робкий голос:       — Юка-сан, оно начинается…       — Просто замечательно, Рин, — по голосу шинигами было совершенно ясно, насколько «замечательным» она это считает.       Дверь захлопнулась. Юка умоляюще посмотрела на Нему. Та молча кивнула, встала с кресла и направилась к гримерке. Когда ее фигура скрылась за дверью, Юка облегченно вздохнула. В наступившей тишине был слышен приглушенный голос Куротсучи-младшей, докладывающей «отцу» о начале концерта. Тишина повисела еще немного, а потом громкий, почти не сдерживаемый стенами гримерки, ор возвестил присутствующим о том, как капитан «рад» сообщению. В частности он рад был Нему, передавшей его, всем, кто сидел за стеной (вместе и каждому по отдельности), особенно рад тому, кто это всё организовал (Юка втянула голову в плечи), тому, кто владел этим зданием, продавал билеты, покупал их и намеревался сегодня прийти. Самые витиеватые комплименты достались начальству Готей 13 и бывшему капитану 12-го отряда, «потому что такая @#$%& без него точно не обошлась».       Урахара продолжал снисходительно улыбаться как ни в чем не бывало. Поток ругани прекратился так же внезапно, как и начался. Дверь гримерки распахнулась, оттуда вышла Нему, за ней — капитан. Разглядеть его внимательно не представлялось возможным, во-первых, потому что дверь на сцену снова открылась, во-вторых, Маюри успел быстро, но убедительно предупредить всех о том, что этого делать не стоит.       — Кто будет пялиться сейчас, там или после — собственноручно нашинкую Ашисоги до состояния фарша и скормлю последнему искусственно выведенному арранкару, — ядовито прошипел он, позвякивая по направлению к сцене.       Юка, косившая глазами больше остальных, уже видела «прикид» отдельно от капитана и, заметив нечто мохнатое на плечах последнего, натужно закашлялась, пытаясь скрыть громкий фырк. Капитан на пороге обернулся, нашел ее взглядом, отчего девушка подавилась собственными слюнями и побелела.       Дверь на сцену захлопнулась, оставляя сидящих (и полулежащих на полу в полуобмороке) в темноте. Урахара первым встал с кресла и окинул взглядом присутствующих.       — Ну что, судный день настал? — ухмыльнулся он. — Давайте, топайте за своим капитаном, — квинси презрительно хмыкнул, — а то вам и правда не поздоровится.       Члены «группы» начали по одному выходить. Шляпник выходил последним, задержавшись, чтобы растормошить все еще пребывающую в шоке Юку. «Она не простит себе, если пропустит такое зрелище», — довольно улыбался он сам себе.