Ладони

      Пара часов сна сделали своё дело. Мастер уже не выглядел таким нервным. К тому же сон освежил мысли, поэтому обсуждение и разработка плана побега прошли быстро.       До рассвета ещё оставалось немного времени, и оба решили, что разумнее его провести, расслабившись. Доктор и Мастер уселись на мешке, который стянули с кровати на пол, и переговаривались то об одном, то о другом.       – Почему ты всегда в перчатках? – неожиданно раздался голос где-то над ухом.       Мастер молчал. Доктор терпеливо ждал ответа, потому что знал, что собеседник не игнорирует его. Возможно он задумался, а может подбирал нужные слова. Мастер едва заметно пошевелился и наконец ответил:       – Как ты знаешь, специфика моей деятельности предполагает, что я должен оставлять после себя как можно меньше следов. И к тому же, перчатки – это всегда элегантно.       – Хм. Я почти и не видел тебя без них. Разве что пару раз, когда ты одевался, как типичный землянин.       Они снова замолчали. Доктор вспоминал те редкие моменты, когда он видел руки Мастера. И один вопрос никак не давал ему покоя.       – Я ни разу не видел, чтобы ты без перчаток жал кому-либо руку, или ещё что-то вроде того.       Мастер усмехнулся.       – Но я прикасался к тебе. Как ты мог это забыть? Помнишь случай с «машиной Келлера»?       – Едва ли тогда мне было до этого, – ответил Доктор с укором. – Если ты не забыл, то из-за твоей машины я отключился. Поначалу я даже не понимал, где нахожусь, а уж тем более, кто передо мной стоит.       На самом деле Доктор помнил одно: как едва ощутимо чьи-то пальцы прикасались к его шее в попытке нащупать пульс. Пальцы были холодные, а кожа Доктора так горела, что хотелось продлить этот контакт, который так успокаивал разгоряченную кожу. Он всё цеплялся за реальность, чтобы схватить чужую ладонь, прижать её ко лбу и не отпускать. Но руки сковало болью (а точнее, верёвками, как он потом понял, очнувшись).       – Вспомнил! – встрепенулся Доктор. – Вспомнил ещё, как ты тогда лепил мне за ухо усилитель сигнала машины.       – Да, и это тоже, – утвердительно кивнул Мастер.       Настойчивое желание снова увидеть эти руки всё не давало покоя Доктору. Поэтому он и расспрашивал: не столько для того, чтобы скоротать время, сколько для того, чтобы освежить те немногочисленные воспоминания о руках заклятого врага. Однако расспросы и разговоры не помогли. Оставалось только одно.       – Позволишь?.. – после недолгих колебаний решился спросить Доктор. Он протянул свою руку к руке Мастера, чуть касаясь чужих пальцев, облачённых в перчатки, и вопросительно посмотрел.       Мастер понял его просьбу, и бровь его дёрнулась в удивлении. Но отказа не последовало. Стянув перчатку, он протянул руку в сторону Доктора, повертел ею пару раз – вот, смотри, совсем обычная. Доктор поднял свою раскрытую ладонь, не надеясь, что терпения Мастера хватит и на эту странную просьбу. Но случилось обратное. Мастер взглянул сначала на руку, затем на самого Доктора, и коснулся своей ладонью в ответ.       Это было трепетно – вот как можно было описать этот момент. Рука Мастера уступала в размерах огромным ладоням Доктора, поэтому он чуть согнул свои пальцы, создавая ещё больше контакта. Мастер замер. Казалось, он даже перестал дышать. Но ладонь он так и не отдёрнул. Доктор решил воспользоваться моментом, и перехватил другой рукой чужую ладонь, спрятав её в своих. Руки Мастера были всё такими же прохладными, как тогда, в воспоминаниях из лаборатории.       – Поэтому ты носишь перчатки, да? – хрипотца прорвалась в голосе, чего Доктор никак не ожидал. – Мёрзнешь?       – Да, – Мастер вздохнул и прикрыл глаза. – Терпеть не могу особенность этой своей инкарнации.       – Почему? – спросил Доктор, поглаживая маленькие, но аккуратные пальцы.       – Знаешь ли, это неприятно вообще-то, – проворчал галлифреец, будто ему приходилось говорить с непонятливым ребёнком. А так, кажется, и было. – Да и пальцы плохо слушаются, когда мёрзнут.       – Дай вторую, – Доктор вытянул руку в приглашающем жесте. Ждать его долго не заставили. Мастер тут же протянул другую руку, всё ещё затянутую в перчатку, устраиваясь поудобнее. Он придвинулся ближе, прислоняясь спиной к плечу Доктора. Тот, поняв замысел Повелителя Времени, отпустил ладонь Мастера и протянул свою руку сзади, приобнимая, и тут же поймал вторую ладонь снова. Он осторожно снял перчатку, положил её к себе на колени и, взяв в руки обе ладони галлифрейца, принялся их рассматривать. Руки Мастера были не такими уж большими, что естественно при его росте. Ладони были не слишком широкими, но крепкими. Кожа – чуть шероховатая, отчего касаться было ещё приятнее. Доктор провёл подушечками пальцев по костяшкам, продолжая рассматривать. Его ладони чуть сжали в ответ, и он поднял взгляд.       – Почему ты спросил?       Доктор смотрел какое-то время в вопрошающие глаза, а затем ответил:       – Просто.       За этим «просто» крылась целая цепочка мыслей: «просто потому, что не мог забыть твои ладони, когда увидел их впервые», «потому что думал о них часто и представлял, какие они на ощупь», «потому что они мне нравятся, такие маленькие и изящные», «потому что…»       Мастер понимал это и не стал задавать лишних вопросов. Ему даже не нужно было читать мысли Доктора, чтобы понять – у того итак всё было написано на лице. Поэтому он лишь высвободил руку из ладони Доктора и аккуратно коснулся его щеки. Доктор блаженно прикрыл глаза, а затем накрыл чужую ладонь своей, прижимая её увереннее.       – Мне нравится.       Мастер усмехнулся. И несмотря на закрытые глаза, Доктор мог поклясться, что тот сейчас ехидно улыбается.       – Прости, но мне придётся тебя потревожить, – раздался голос Мастера спустя какое-то время, и Доктор открыл глаза. Наступал рассвет. Пора было приводить их план побега в действие.       Доктор поднёс ладонь Мастер к лицу и быстро коснулся губами пальцев. Раздался порывистый вздох, а затем ладони Доктора мягко сжали в ответ, и контакт прервался.       Не глядя друг на друга, каждый молча приступил к своей части плана. Солнце лениво выплывало из-за горизонта, неумолимо приближая момент освобождения, после которого последует расставание. Они снова разбегутся, каждый в свою сторону и в то же время вслед за другим: один – разрушать, а другой – созидать.