***
— Нее, сегодня мы втроём будем, — смеясь, ответил Карпов Дивееву, а Акинфеев совсем случайно зацепился ухом за разговор по пути из раздевалки в столовую. — А чего он приходил-то? — спросил весело Дивеев. — Я не знаю, но они с Томасом сидели до ночи, потом когда Томас пришел, мы спали уже, разбудил. Он у нас уже несколько дней ночует, — Вадим говорил не очень громко, Акинфеев, который шёл прямо за ними, не прислушивался, но слушал очень внимательно. — А вы у Цорна не спрашивали, что происходит и почему он у себя дома устроил общагу для молодых игроков? — Дурак ты, Игорь, — вздохнул Карпов и дал сокоманднику лёгкий подзатыльник, — у нас не общага! Просто у Саши что-то происходит в жизни, а Томас ему помогает. Только никто не знает, что. Вроде как, он заболел сильно или что-то такое. Я не знаю, но надеюсь, что это лечится, — Карпов стал говорить чуть тише, — на нём нем нет лица, он почти не ест и мне действительно жалко на него смотреть. Мы с ним в настолки вчера пытались поиграть с Мишей, растормошить его как-нибудь, но он не сильно-то отвлёкся, хотя Миша говорит, что он всегда смеялся до боли в животе над любой хренью. Акинфеев заулыбался, когда Вадим сказал про смех Сашки и вспомнил, как его мальчишка краснел, смеясь и закрывал лицо руками, как он долго не мог успокоиться и держался за него руками, сгибался пополам, а когда немного успокаивался, мог снова засмеяться, стоило пошевелиться как-то не так. — Да, смеётся он всегда, — ответил Дивеев, вспоминая общие тренировки с Сашей в сборной, — вообще очень позитивный парень, — грустно вспомнил о Саше Дивеев. Капитан команды действительно запереживал ещё сильнее, когда узнал, что диагноз Сашки настолько серьёзный, что он не может ни с кем поделиться. Но почему он смог рассказать Цорну, а с ним даже на связь не выходит? А Игорь каждый день писал и звонил. Сообщения были практически одинаковыми и содержали в себе вопрос о том, что с Сашей происходит, могут ли они поговорить и дополнение о том, что Игорь очень скучает.***
С первого сообщения Игоря после «пропажи» Сашки прошло уже больше полутора недель, а ничего путного о Максименко Игорь так и не узнал. Он бывал около его дома и пытался караулить, даже приезжал на машине, взятой на прокат, чтобы с окон его нельзя было заметить. Сашка был дома, Акинфеев видел свет в его окнах по вечерам иногда, но дверь он не открывал и голос не подавал. Стоя в очередной раз под дверью с букетом цветов Игорь был уже готов оставить его как всегда под дверью и уйти, но решил попробовать постучать ещё раз. — Саш? — позвал Игорь, зажимая звонок, — Сааш, — снова позвал Игорь, — почему ты не хочешь поговорить? — Игорь ударил в дверь рукой и через пару секунд получил ответный удар, — Саш? — вдруг оживился Игорь и прислонился к двери, — Саш, пожалуйста, давай поговорим? — попросил он довольно громко, чтобы его было слышно. В ответ он услышал сначала какое-то шебуршение, а потом Сашкин голос. «Пожалуйста, ты можешь не приходить?» только попросил Максименко и Игорь, вздохнув, ушёл вниз. Он ничего не ответил, только порадовался где-то в глубине души, что услышал голос своего вратаря. Своего ли теперь уж? «Я рад тебя слышать» написал Игорь даже не выйдя ещё из подъезда. Ответа, как Игорь и ожидал, не последовало. Уже дома Акинфеев снова позвонил Томасу Цорну и попросил его о встрече. Он решительно был готов если не на всё, то на многое ради того, чтобы всё же выяснить, что же происходит в жизни его (бывшего?) парня. После некоторых «мыканий» Томас всё же согласился на встречу на неделе. Конца недели Игорь ждал и переживал, пересилив желание зайти в интернет и прочесть кучу ложных новостей о спартаковском вратаре. — Здравствуйте, — Игорь поднял взгляд и проследил, как Томас садится напротив. Напряжение вратаря буквально передалось Цорну. — Игорь Владимирович, — Томас захотел как можно быстрее выйти из образа гендиректора, — давайте перейдём на ты? Расслабьтесь, пожалуйста, — даже не здороваясь предложил он и взял у подошедшего парня меню, сказав, что заказ они сделают немного позже, — Какой у тебя вопрос? Цорн примерно понимал, что у него спросит Акинфеев и даже знал уже, что ему ответит. — Скажи мне, пожалуйста, что с Сашей? — попробовал спокойно говорить Игорь. — С Сашей всё хорошо, чувствует себя нормально. Сегодня мы с ним созванивались, в порядке он, — сказал Цорн и улыбнулся, а когда официант снова подошёл, попросил два пива и чесночных гренок. — Я не пью, — сказал Игорь, но получил в ответ только короткое «расслабься». — А сам-то ты как? — Спросил Цорн, расставляя ноги чуть сильнее. — Томас. Том, ты прекрасно понял, что я хочу знать, чем Сашка болен? — А ничем не болен, — Томас сразу взял кружку в руки и сделал пару глотков, — Слава богу. — А почему он тогда на связь не выходит? — Игорь кружку со стола не взял, только на спокойного Томаса смотрел и не понимал практически ничего. — Понимаешь, друг, — он выделил это слово, — бывает у мальчиков такое, что они глупят. Ну вот твой сейчас глупит, причём очень серьёзно. Есть причины, период такой. Ты, главное, рядом будь. Я тебя уверяю, что он тоже скучает. А по поводу болезни: ну ты знаешь, что в прессе иногда таку-у-ую пургу молотят, не маленький же. — Он не играет и из дома не выходит, — напомнил Акинфеев и всё же сделал глоток пива. — Выходит. У нас в гостях был недавно, дня два назад. О тебе говорил. Ты ему под дверью цветы с записками оставляешь и чуть ли не ночуешь на коврике. Цорн опять отвечал не на поставленный вопрос и пытался заговорить Игоря. Получалось частично избежать ответов на вопросы. — Я когда позвонил тебе, тогда он меня попросил уйти. Я его голос вообще не слышал давно, я же переживаю. Мне на работе сложно сконцентрироваться, — признался Акинфеев, — почему он так себя ведёт? — Ну я говорю же, Игорь, он там сложный. У меня вообще двое таких, представляешь? — Цорн заулыбался, — А ты попроще ко всему, попроще. Он жив и здоров, просто немного сейчас запутался. Точнее как, запутался сильно, но ты не переживай. Мы с мальчишками рядом. И я уверен, что он дойдёт до того, чтобы поговорить с тобой. Не парься и не читай эту помойку всемирную, — Томас поставил на стол пустую кружку и жестом подозвал официанта, заказал ещё пива, а Игорь ещё гренок. Они ему понравились жутко, — Ты мне скажи лучше, — обратился мужчина снова к Игорю, — Почему вы об отношениях о своих не говорили никому? Кто знает-то, мы с малышами, Калугин, брат Сашкин, ОПГ Ромашка и Жуков. И прошу заметить, что из нас из всех ты сказал только Жукову, а вот всем остальным Сашка. — Я? Ну, а кому мне ещё говорить? — Игорь даже удивился, — Некому, наверное. Зачем другим знать? Мы не обсуждали это никогда. — А может ты его стесняешься? — спросил Томас и ожидаемо увидел удивлённое лицо Игоря. — Чего? Это Сашка тебе сказал? Дурачок блин. Ну он совсем что ли? — Нет, не совсем, просто так вопрос задал, от себя, — ответил Цорн, — в общем, мужик, будь просто внимательнее ко всему, что происходит вокруг. Я б в твоей ситуации тоже от жизни охуел, расслабься. — Если его что-то смуща… — Да ничего его не смущает! Доедай свои гренки и езжай домой на такси, тебе вызвать? — Цорн снова позвал официанта и попросил счёт побыстрее, а потом вытер руки и, отказавшись этот счёт делить на двоих, расплатился и уехал. Игорь остался один. Пиво было действительно вкусным, немцы в этом понимают, что ни говори, Игорь очень давно не пил и не понимал, что же ему помогло расслабиться, алкоголь или убеждения Томаса о том, что с Сашей всё хорошо. Всё вместе.***
— Привет, малыши мои, — прижимая к себе мальчишек и целуя их, довольно произнёс Цорн. — Фу, чеснока наелся, а теперь целоваться лезешь, — сказал Миша. — Иди зубы теперь чисть, — хихикая, произнёс Вадим. Цорн поздоровался с Сашкой в гостиной и ушёл зубы чистить. А что делать? Попили пива с гренками. Когда он зашёл в гостиную, то увидел прекрасно играющих деток. У них на лбах были приклеины таблички с персонажами, которых надо угадать. У Вадима было написано «Цорн», у Миши «Мики Маус», а у Саши, который вопросы и задавал, на лбу было «Фунтик». — Так, значит я животное, я мальчик, я добрый, я из русского мультика, книга про меня тоже есть, я главный персонаж. Я существующее животное? — Да. — Я нормального цвета? То есть, не как голубой щенок или фиолетовая сова? — Да. — Ну вы ему и загадали, конечно, — прокомментировал это Томас и уже без запаха чеснока изо рта поцеловал своих мальчишек, хитренько улыбнувшись Мише, за «Цорн» на лбу Вадимки. — Сложно? — спросил подняв взгляд, Сашка. — Так просто, что даже сложно. — Ну не подска-а-азывай! — возмутился Миша и поднял голову. — Я домашнее животное? — Да. — Я собака? — Нет, — ответил Вадим и забрал эстафету. — Значит так, я — сексуальный мужчина средних лет, довольно известный, умный, ко мне почти все хорошо относятся, я состою в отношениях, но я не актёр, не певец, не футболист и не тренер, — напомнил «Цорн» и настоящий Цорн решил пойти на кухню, чтобы случайно не спалиться. Через пару минут в комнате послышался звонкий смех и выкрик Вадима «Ну вы серьёзно что ли?». За ужином Томас очень тихо спросил у Сашки, как он себя чувствует, а ночью долго не мог успокоить Вадима и Мишу, которые опять не поделили какую-то ерунду. Когда все уснули наконец, он довольный прижал к себе малышей и наконец уснул сам.***
Дома Сашка сидел в одиночестве и без особенного любопытства глядел в экран телевизора. По обе стороны от телевизора были большие вазы с букетами цветов, на полу по несколько букетов в одном ведре и в композициях тоже стояли цветы. Честное слово, хоть бы в вазах приносил, ставить же некуда. Но жалко же просто так оставлять, погибнут, а ванну вечно занимать невозможно. Пожалуй, эти цветы тогда были единственным, что поднимало настроение. Меланхолично и неозабоченно Максименко прижал колени к груди и практически задремал, но его разбудил звонок в дверь. Саша даже вставать не хотел, но посмотрел на время и решил, что слишком для Игоря рано. Он подошёл к двери и посмотрел в глазок, где не увидел, кого это принесло. Прозвучал ещё один звонок. — Саш, открой, — попросил знакомый голос Игнатова. — Ты один? — спросил Максименко и прислушался. — Нет, не один, — Вадимка, улыбаясь, встал на носочки, почему-то решив, что его так слышнее. — И всё? — с недоверием ещё раз спросил Максименко. — Да, открывай уже, — Карпов засмеялся. Сашка всё же открыл и сразу заулыбался, увидев обвешаных мишурой парней, которые быстренько забежали в квартиру вратаря. — Вы чего это? — удивлённо спросил он. — Мы? Мы вам привезли новый год, — стряхивая снег с одежды и раздеваясь, ответил Миша. — Рано же ещё— Максименко улыбнулся, но был очень рад, что о нём помнят. До вечера мальчишки украсили комнату и поняли, что слишком мало всего принесли, что нужно было ещё больше. После работы сразу с самолёта к Саше домой пришёл и Томас, обеспокоенный его самочувствием. Пока Ингарповы выясняли в комнате, кто из них имеет лучшее чувство вкуса в украшении дома, Максименко и Цорн сидели на кухне и ели пончики из аэропорта. Сашка вместе с пончиками ел кукурузу ложкой прямо из банки. — Врач давно приходил? — спросил Томас, глядя на Сашку. — Завтра днём придёт. — Как сам себя чувствуешь? — Живот болит, — признался Максименко. — Саш… ты не передумал? — вдруг спросил Томас то, что в голове зрело давно. Сашка сразу помрачнел и опустил голову. — Нет, не передумал, — ответил тихо он и посмотрел на Томаса, а после снова опустил голову. — Ну ты хоть с Игорем поговори. Представь, как он отреагирует, если вдруг он хочет этого ребёнка? — Томас, я уже сто раз сказал, что это Я! Я не хочу никого рожать. Я и представить себе не могу, как из меня достанут человека, который первое годы жизни ничего не умеет делать и питается мной. О том, что ему придётся отдать всё своё время и забыть о спокойной жизни, о футболе, обо всём вообще. И хватит, пожалуйста. называть это ребёнком. Это не ребёнок, — Сашка стал тяжело дышать и бегать глазами по кухне, чтобы не заплакать, — это незащищённый половой акт, ясно тебе? — ответил со злостью Максименко. — А представь, если вы с Игорем поженитесь? — тихонько, гладя Сашку по волосам, успокаивающе пригревая на плече, проговорил Томас, — и у малыша будут его глаза и твои волосы? И он будет агукать, тянуть к вам ручки и смеяться? И вы будете второй раз изучать этот мир вместе с малышом, переживать всю жизнь. У вас будет семья. Сашка в ответ только тихо заплакал, и Томас понял окончательно, что Максименко только больше путается с каждым днём, и его задача сейчас как старшего товарища просто направить его в верное русло, а единственно верным было поговорить с Игорем и вдвоём всё решить. Но как уговорить его перестать бояться? В голове у Томаса уже возникала неоднократно мысль рассказать армейцу всю причину сашкиного поведения, но он обещал не говорить, да и это действительно не его забота. У него попросили поддержки, а не помощи. Вот своих двоих ему не хватало, будто. С другой стороны, и Сашке после ухода Глушакова и Комбарова из команды, идти особенно некуда: Ещенко он немного шугался, а Ребров вряд ли смог бы поддержать лучше Цорна. И Томас прекрасно понимал, что в первом триместре беременности от юноши, практически подростка, нельзя ждать таких серьёзных решений, как оставить ребёнка или сделать аборт. Цорн, воспитанный в Германии, не знал, где кончается «я хочу ему добра» и начинается «я лезу в их частную жизнь». Сложно было всем.***
Сашка снова с снова вертелся в кровати и не мог уснуть. Раньше такого с ним не происходило, он всегда спал крепко, прижимался к любимому вратарю или обнимал подушку, а на утро ставил по 10 будильников: дай Бог услышит один. Всё изменилось с появлением стресса для организма и для психики, режим сна сбился, каждодневные переживания сказывались. Да, Сашу отвлекали всеми способами, но не мог же он переехать к любимой троице навсегда. Он принимал снотворные. Врач запрещал, но Максименко доплачивал аптекарям за отсутствие рецепта и всё равно принимал. И в ту ночь тоже сделал себе исключение второй раз за неделю. — Почему нельзя, всё равно аборт делать буду, — хриплым голосом спросил Саша и в ответ получил небольшую лекцию, что на его гормоны эти таблетки влияют тоже, что организм не готов к такому тройному стрессу, что это может если не убить, то вызвать осложнения точно. Врача Максименко выпроводил довольно быстро. ГХМ! Он чувствовал себя плохо, потому что его никто не мог поддержать в его решении. Аборт поставили сразу после Нового года, 4 января на седьмой-восьмой неделе. «Ещё и выпить не смогу» — подумал Саша, но сразу подписался везде. За врачом дверь он буквально захлопнул, а потом сразу позвонил Томасу. — Да, привет. Врач только что ушёл. Говорил, что всё развивается в пределах нормы, прописал витамины и запретил, как всегда, таблетки для сна. — Ты их ещё принимаешь? — Я не могу засыпать по ночам нормально. — Саш… — неодобрительно произнёс мужчина и тяжело вздохнул. — Какая разница, какой плод умрёт, больной или здоровый? — нервно, сбивчиво проговорил Сашка, а в ответ получил только просьбу быть аккуратнее. Максименко бросил трубку и снял со стены большое зеркало. Ему не хотелось на себя смотреть, не хотелось видеть свою фигуру. Он не понимал, это он от отсутствия тренировок так поправился и о того, что ест как не в себя или это уже ребёнок в нём растёт. Конечно, никакой ребёнок в нём ещё не рос, просто он действительно стал гораздо больше есть и перестал тренироваться. — Зачем ты во мне поселился? — вдруг, взявшись аккуратно за животик, спросил Саша. Животик, конечно, не отвечал. — Ну никаких проблем бы не было, если бы не ты. Я с твоим отцом бы остался. Ты же знаешь, что он считает главной ценностью в жизни работу. А мы с тобой ему жизнь портить бы стали. Видишь, как из-за тебя проблем много? Я бы может тебя и любил, если бы не был футболистом. У меня же карьера, знаешь. А если ты родишься, то я буду только за тобой смотреть, а как мы жить будем? И папа будет переживать за нас, а не за работу, а потом скажет, что мы ему конец карьеры загубили. А нам с тобой не надо, малыш, чтобы мы были виноваты. Лучше я тебя сейчас отменю и папе мы не скажем, хорошо? Ты, — Сашка чуть сильнее сжал свой животик и погладил, — Не обижайся на меня, я знаю, что я никудышный, — Максименко закрыл лицо руками и захотел скрыться от собственного живота. А как Цорн говорил… свадьба, агуканье малыша, одна фамилия… Сашка который раз поставил под сомнение собственное мнение.***
Мальчишки сидели на полу в гостиной рядом с ёлочкой и разбирались с подарками: Миша складывал всё в коробки и подписывал понятным почерком открытки, а Вадим упаковывал коробки в крафтовую бумагу и привязывал бантики с ярлычками для адресатов. Самый главный подарок, который нужно было упрятать поскорее, был, конечно же, для Томаса. Они сначала долго думали, что же подарить своему джентльмену, а потом сошлись на очередной классической рубашке с серебряными запонками, на одной из которых была гравировка с буквой В, а на другой, соответственно, М. Из всего, что мальчишки перерыли, они решили, что это самый полезный подарок именно для него. Для своих матерей пацаны выбрали украшения на свой вкус, Миша отцу купил коллекционное издание книг по истории, а вот с отцом Вадима было очень сложно. Карпов боялся, что будет так же, как и с подарком на день рождения, который он отправил назад, даже не вскрывая. Но Вадимка точно знал, что дарит нужные вещи, набор инструментов и коллекцию дисков в машину с хорошей записью папиных любимых групп. В ответ он больше всего боялся получить резиновую куклу из магазина для взрослых, подобную той Анфисе, что нераспакованная валяется на балконе ещё со дня рождения. Мишке как всегда пришлось успокоить армейца и утешить в своих объятиях. — Интересно, а что нам подарит Томас? — спросил Миша, ставя на пол кружку с глинтвейном. — Не знаю, честно, но думаю, что он придумает что-нибудь интересное, — Вадим заулыбался — Может поездку куда-нибудь? — предположил Игнатов. — То есть про океан ты говорил, намекая ему? — Вадим рассмеялся, — может быть. Но я ставлю на те ржачные пижамы, — ответил ему парень и взял его кружку с глинтвейном. — Ну да, может действительно что-нибудь новогоднее. Я думаю, что мы можем думать миллион лет, но не додумаемся, потому что мы подумать обычно не успеваем, а он уже всё знает, — Миша пожал плечами, а Вадим снова засмеялся, соглашаясь. Да уж, про новую плойку с играми, которые ещё даже в России не вышли, парни точно не подумают. А ещё они не подумают, что друг для друга у них абсолютно одинаковые кроссовки, но Вадим в дополнение к ним получит тёплую синюю толстовку, а Миша небольшую серию комиксов по Рику и Морти. Когда все подарки мальчишки упаковали, в спокойном расслабленном настроении с глинтвейном и гирляндами, они стали ждать Цорна с работы. Ему не так повезло с отпуском, работы стало только больше, межсезонье ведь. То туда, то сюда дёрнут. Казалось бы, всё хорошо, и дальше должно быть так хорошо, но после ночного перелёта Цорн вошёл в квартиру к двум неразговаривающим друг с другом мальчишкам. Да твою мать, когда же они прекратят? Уже через час, нежно целуя друг друга и Томаса, они шептались о любви и о том, как скучали по Цорну. И так всегда. Все уже привыкли.***
— Ну, в общем, вот так вот, — немного нервно улыбаясь, закрывая глаза рукой и лёжа на кровати в трубку говорил Сашка. — Малыш, ты ебанулся? — спросил его Глушаков на другом конце провода. У него не было никаких других слов. Так долго Сашка скрывал от него эту информацию, что стало даже обидно, но он, с другой стороны, понимал его. — Денис… — Сашенька поджал губы, ожидая продолжения монолога. — Ох, мальчишка ты мой, — Денис на другом конце трубки не знал, что и сказать, — Артём и Андрей знают? — Нет, только тренер, врач и Цорн с ребятами, — ответил Максименко. — Ну ты даёшь, конечно. Слушай, я всё конечно понимаю про Игоря, он человек серьёзный, во взглядах жёсткий и уверенный, но ты уверен, что ему не надо говорить? У него уже при всём уважении, как и у нас, последний-предпоследний контракт. Может он будет рад? — Денис, да причём тут он? Я сам не хочу ребёнка! Не хочу же! Почему вы так удивляетесь, когда это слышите? — Сам не хочешь? Ты в этом уверен? — Глушаков казался Саше спокойным. — Я не знаю! Денис, я правда не знаю, я запутался! Я с одной стороны очень хорошо к детям отношусь, а с другой, вы с Димой сами ко мне как к ребёнку относитесь. — Ну для нас ты так же, как и для родителей, ребёнком останешься навсегда. Но со стороны закона ты уже взрослый человек с полной уголовной и социальной ответственностью. Мы с Димой, Томас, Артём, Андрей и даже, бог бы уже с ним, Каррера, я уверен, помогут тебе воспитать ребёнка одному, если это потребуется. Ты вот скажи мне честно, ты между ребёнком и работой с абсолютной вероятностью выберешь работу? Слушай-ка, давай я прилечу, и мы поговорим? — Не надо. — Просто никакой Акинфеев, никакой Цорн или Я не сможем точно сказать, нужен тебе малыш или нет. З… знаешь, я один раз сделал выбор. Сейчас думаю, что неверный — Ты хочешь сказать, что ты… — Я хочу сказать, что после аборта могут быть проблемы с зачатием. Да и со здоровьем тоже могут. Зато карьера, да. Вон как из Спартака выгоняли… Но ты прекрасно знаешь, что бывают разные случаи, и с детьми, и с травмами. Сашка, подумай и реши. Но я бы сказал Игорю. — Тогда ты сказал? — Нет, — выдержав небольшую паузу, ответил Денис, — но мой опыт — не обязательно твой опыт. — И он до сих пор не знает? — Не знает. Поэтому сын у нас один — ты. Сашка почувствовал ком в горле и по его дыханию было понятно, что он вот-вот расплачется. — Ну что ж ты, Симба, плачешь? — Денис на другом конце провода через некоторую боль улыбнулся, — Кто б за тобой следил, если б всё в нашей жизни сложилось иначе? Я судьбе благодарен, что у нас есть ты. Глушаков услышал, что Сашка совсем не сдерживает слёзы. — Ну вот плакал бы ты, если бы совсем не хотел малыша? Представь, как ты его на ручках качаешь ночью и кормишь? Не всем это удаётся испытать. А потом он расти будет, прикинь как классно? Он будет делать первые шаги в жизни, пробовать новое, постепенно сможет сам себя обслуживать, будет сам есть, ходить, говорить, у него будет своё мнение и свои мысли? Это уже будет другое поколение, у них будут другие убеждения, но твой ребёнок будет приходить к тебе за советом, как ты ко мне, и расстраиваться, когда не послушал, а ты оказался прав. А потом он приведёт в семью нового человека и ты поймёшь, что он совсем уже вырос. На твоих глазах вырос второй ты, твоё продолжение. Максименко не мог ничего ответить и Денис ещё несколько минут слушал только всхлипы и шмыганья. — Прости меня, если я тебя только больше запутал, — извинился старший товарищ, но в ответ от сына получил только «спасибо» и обещание перезвонить и беречь себя.***
— Ало, Томас? — Да, Саш? — Я буду рожать, — сжав руку в кулак и второй крепко прижимая телефон к уху, убедительно проговорил Максименко. Томас улыбнулся. — Я с Денисом говорил, — пояснил Саша и Томас мысленно дал себе подзатыльник за то, что этот разговор не состоялся раньше. Как же это он мог не подумать о папашах-то?! — Я приеду? — Конечно… да, давай, я ждать буду. — Я только к ночи освобожусь, — предупредил Цорн. — Ничего, Том, я всё равно не буду спать. Вечером в инстаграме появилась фотка Сашки и Томаса, где они сидят рядом и улыбаются, а в карусели была фотка, где Сашка сидит около ёлочки и смеётся.«Для тех, кто волнуется о Сашке. Всё хорошо, смотрите. Жив, здоров, передаёт всем привет и поздравляет с наступающими праздниками»
***
«Саш, привет. А можно у тебя сегодня переночевать?»
Сообщение пришло от Игнатова, поэтому уведомление было громким и характерным, Максименко сразу обратил внимание и получил дополнение«Мне и Вадиму»
«Да, конечно, а что произошло?»«Да ничего. Так, поссорились…»
«Ну я тогда жду вас :) Можете мне купить, пожалуйста, шпроты?»«Хахахахахахахх, купим! А ананас не хочешь?»
«Вот тебе смешно, а я захотел»«Будет!»
Мальчишки приехали и как всегда громко-громко и эмоционально начали рассказывать о том, что произошло. Дело было за день до того. Томас сначала сказал, что придёт поздно, а потом не пришёл вообще и остался ночевать на базе. Мальчишки обиделись и на второй день сами свинтили к Максименко, оставив записку.«Ну и переезжай к своему ТЕДЕСКО»
Сашка рассмеялся, поедая бутерброд с кусочками ананасов и шпротами. — Ну вы даёте. Ну у них же реально много работы, неужели вы думаете, что он от вас прячется? — он ещё довольно улыбался. — Да нет, скучно просто, развлекаемся, — ответил Вадим и весело пожал печами, — и тебя навестить надо бы уже. — Фу, как ты это ешь вообще? — не выдержал Миша и сделал замечание. — Да я сам не знаю. Я вчера салат делал из сырой картошки, солёных огурцов, варёной свёклы и лука с маслом. — Вот ты сейчас просто говоришь, а мне уже плохо. — Я думаю, что пару месяцев назад мне бы тоже плохо стало, — Максименко улыбнулся и посмотрел вниз на свой живот. — Тебе после такого плохо правда не становится? — Ой, мужик, мне сейчас только хорошо от такого, ты этот кайф не представляешь. — Уж куда мне… Мальчишки были рады, что Сашка родит, но считали нетактичным вопрос о том, какие конкретно слова Дениса его сподвигли на такое решение. Поговорили и слава Богу. В любом случае, Сашка бы не ответил. Это слишком личные вещи. Скоро мальчишки сменили тему для разговора и уже под очередную чашку чая смеялись и прикалывались над всем подряд. Совсем к вечеру в дверь позвонили и Сашка аккуратно пошел проверять, Томас за мальчишками пришёл или Игорь снова. С ним пошёл Мишка, который спросил, кто там. Оказалось, Игорь. Тогда мальчишки притихли. Игорь же и сам не задавал много вопросов. Приходил немного реже, немного уже даже привык, что они расстались. Только слова Цорна не давали покоя, он просил быть внимательнее к парню. Ну, а как ещё можно быть внимательнее, если парень не выходил на связь. Игорь постоял перед дверью со своим букетом и уже собрался уходить, положил цветы на коврик, развернулся и увидел Цорна, который тоже пришёл с букетом чайных роз. На самом деле, это были два букета, которые он соединил в один, чтобы было удобнее нести. — Это ты к Сашке с цветами? — нахмурившись, спросил Игорь. — Нет, там у него мои пацаны сидят, я к ним, — просто ответил Томас. — Я смотрю, ты часто тут появляешься. Двоих мало стало что ли? — Игорь встал, буквально не пуская мужчину к двери. — Игорь, это не то, что ты думаешь! Я не к Сашке — Поэтому он с тобой в ночи фотки выкладывает без твоих парней, а со мной на контакт уже месяц не выходит? — Акинфеев сложил руки на груди. — Не общаться с тобой Сашка сам решил, мы его уговаривали встретиться с тобой, — уже будто бы начал оправдываться Цорн, — Ты делаешь поспешные выводы. — Поспешно через два месяца полного игнорирования даже не найти слов, чтобы сказать мне, что нам нужно расстаться, что он уходит к тебе? — Игорь, вот только ты себя не веди как ребёнок, ладно? — уже резко произнёс Цорн. — У тебя на всё найдётся объяснение, бизнесмен ты наш! Пусть приходит или звонит сам, если хочет что-нибудь сказать. Так ему и передай. И тебе так, на будущее, Сашка не любит чайные розы; он любит, когда ему рот во время секса закрывают руками, — чуть ли ни огрызаясь, сказал Акинфеев и, отталкивая Цорна, направился по лестнице вниз. Томас поднял букет с коврика, закусив губу, посмотрел вслед армейцу и позвонил в дверь. Ему открыли. Собравшись, Цорн практически сразу рассказал мальчишкам о разговоре, который состоялся на лестничной клетке. Сашка лишь пожал плечами и почему-то извинился, а мальчишки рассмеялись. Сашка сказал, что звонить он никому не будет, а Томас, что его статус в глазах Игоря Акинфеева не так важен. В этот раз все остались ночевать у Сашки. Уже в ночи. когда малыши спали по обе стороны от Цорна, он решился на нечто совершенно предательское и незаконное.«Доброй ночи. Игорь, я перед тобой оправдываться не хочу, но уверяю, что Саша сам всё расскажет. Приходи в новогоднюю ночь к нему в половине двенадцатого или минут за 20. Обещаю, что новый год вы будете встречать в обнимку. Очень удивлюсь, если не так. И я не сплю с ним, чтоб ты знал»
«Не Спартак, а скандалы, интриги и расследования»«Ну, мужик, извини, как есть»
***
В доме Максименко уже к шести часам стали собираться друзья. Пришли, конечно же, ребята с Томасом, родители в лице Глушакова и Комбарова, сокомандники Ребров и Ещенко, прилетел Калугин, пришёл Ломовицкий, с которым Вадим всеми способами пытался не позволить Мише остаться наедине и не мог нормально расслабиться и отойти хоть на шаг. Сам Сашка выглядел счастливым и был рад, что все приехали. На глазах выступили слёзы, когда он бросился в объятиях Дениса и Дмитрия. Они его потрепали по голове и перекинулись парочкой шуток. Вообще, самой распространённой была шутка про «а вы когда уже? Вон Сашка молодец. А с кем ребёнок в один класс пойдёт?» Сашка в это время переглядывался тревожно с Денисом, а тот лишь спокойно улыбался и кивал немного в знак того, что всё хорошо. Глянув на часы к одиннадцати где-то, Томас стал тусоваться где-то ближе к прихожей. Мальчишки удивлённо переглядывались, но не стали акцентировать на этом внимания. Игорь, видимо, задерживался. Но без десяти минут новый год он уже зажимал звонок. Томас открыл сразу, а в комнате стоял такой гам, что никто и не услышал этого звонка. Стряхивая с шапки московский снег, которым погода всё-таки порадовала москвичей в новый год, Игорь прошел в квартиру. — Привет, — тихо сказал гостю Цорн, а Игорь тоже поздоровался и протянул ему холодную бутылку шампанского. — В пробки попал, — пояснил Игорь. — С наступающим, — меланхолично ответил спартаковец. Томас привлёк внимание всех сидящих в комнате, когда остановился с Игорем в дверном проёме. Завидев Акинфеева, Сашка сразу поднялся со своего места, хотел уйти или хоть выйти, хоть и понимал, что выход из комнаты один, он же и вход, и там сейчас стоял Игорь. Он увидел сразу, как Максименко заметался и подошел к нему. Все затихли сразу, Игнатов выключил звук у телевизора, чтобы мужчины не выясняли отношения под обращение президента. — Саш, может скажешь хоть слово? — попросил Игорь. — Давай с тобой в следующем году поговорим? — Давай сейчас, у нас ещё четыре минуты, — ответил Акинфеев и схватил Сашу за руку. — Игорь… давай, может, не при всех? — Тут все, как я понял, знают что-то, чего я не знаю. Ты мне скажи, чем я тебе не мил, что между нами происходит последнее время? — Игорь, знаешь, — он встретился взглядом с Денисом, но только заикнулся, — всё очень сложно. Акинфеев поддержки искал в другом человеке и глянул уже на Цорна, а потом стал перед мальчишкой на колени. — Если ты думаешь, что я. Максименко закрыл лицо руками и перебил Игоря, попросил встать. Игорь поднялся, но взял его за руки, как бы убирая их от лица. — Если ты думаешь, что я тебя стесняюсь или не люблю, то это не так. Выходи за меня, пожалуйста. Гости Сашкины заулыбались и зашептались. Сам парень смутился сильно и даже покраснел. Акинфеев счастлив был видеть эти розовые щёки и, поцеловав одну из них, сказал, что ждёт ответа в следующем году. Будто бы опомнившись, он попросил Игнатова включить звук в телевизоре, но практически всё обращение они уже прослушали. Под бой курантов Акинфеев, стоявший как бы во главе круглого стола овальной формы стал разливать всем шампанское. Протянув второпях Сашке бокал, он получил совсем спокойное и немножко тихое «А мне нельзя». — То есть как это, нельзя? — уже догадываясь, растерянно спросил Акинфеев. — Вот так, — уже испугавшись, произнёс Максименко. Он немного даже сжал плечи в своей обычной манере, — от тебя, — зачем-то добавил Сашка, хотя у Игоря не возникло тогда такого вопроса. — Завтра мы идём за кольцами, а послезавтра расписываемся, — уверенно сказал Акинфеев, — возражения не принимаются, — он улыбнулся мальчику, который всё ещё растерян был, а потом кончиками пальцев коснулся его живота под футболкой и поцеловал.***
Расписались. И родили потом прекрасного мальчишку, Альберта Игоревича. А вот пророчество Цорна по поводу глаз Игоря и волос Сашки сбылось с точностью до наоборот. Только взгляд был Сашкин, а так, копия Игоря. Сашка даже иногда говорил обиженно, что как принтер его использовали. Но вот характер у новоиспечённого Акинфеева был Сашкин, это отмечалось сразу и каждым. Нельзя сказать, что без ссор жили, иногда даже самого «непробиваемого» папашку из себя выводили. Что же касается футбола, один Акинфеев по истечению контракта карьеру закончил, а второй вышел на работу. Шутили все про абсурд, мол Акинфеев и в Спартаке, а Сашка улыбался смущённо и говорил, что сам его союз с Игорем — абсурд, но они женаты и теперь спартаковские болельщики мечтали о футболке Акинфеева. Правда не сразу так получилось. Ещё года два с половиной вратарь в основу и сборную пробивался.