* * *
– Вы запрещаете своему мужу... – Мы не женаты, – поправила психоаналитика Настя. Она в задумчивости посмотрела на сидящую напротив голографическую женщину средних лет, та в ответ мягко улыбнулась, и Настя продолжила: – Я не запрещаю. Не то, чтобы прям «запрещаю». Я же не семейный тиран из мыльной оперы. Просто, вы вообще видели, какими сейчас стали видеоигры? Огромные, сложные, аддиктивные, невероятно комплексные миры, в них уже можно жить. Сережа всегда погружался в такое с головой. Он в них буквально утопал, не интересовался реальностью, настоящей, вот этой, жизнью, будто бы настоящая его жизнь там, в нейрошлеме и на голо-проекторе. – Вы никогда не думали, что вы, может быть, слишком строги к нему? Девушка сразу посерьезнела. – Строга? Я могу быть иногда чуть-чуть требовательной, но эта требовательность означает, что мне не все равно. Я думаю о будущем, через десять, через двадцать лет. Вот вы, наверняка, требовательны к своему мужу, вы что-то хотите от него, потому что так работает функциональная семья. Я пытаюсь сказать, что это нормально – чего-то хотеть от своего партнера, от взрослого, полноценного человека. Но Сережа этого не понимает. Хотя, скорее, понимает, но не принимает. Он рассказывал мне, – вы бы видели, с каким огнем в глазах, – о том, как в детстве сутками бродил по вымышленным мирам и в какие приключения ввязывался. Как это было весело. И я рада, правда, рада, что ему тогда было весело, но теперь нельзя просто пропасть на неделю в видеоигре. Мы, все-таки, уже не дети. Настя выдала свои мысли одним монологом, будто бы заучила, будто бы столько раз пережевывала их в голове, что они сами выстроились в стройные предложения и вылетели наружу. Психоаналитик на это понимающе кивнула, – хотя сама девушка не была уверена, что та ее сейчас действительно понимает, – и сделала заметку в планшете. – По поводу животного, питомца. Вы в старой анкете указывали, что у вашего мужчины… – У него нет аллергии. Он всем говорит… – Тут Настя запнулась. – Мы всем говорим, что у него аллергия, но на самом деле у него ничего такого нет, ни на животную шерсть, ни на что бы то ни было еще. Проблема психологическая. Его в детстве покусала собака, и все эти годы, вместо того, чтобы сходить к психологу, он накручивал себя, и все по итогу вылилось в беспричинный страх. Он боится собак, кошек, и я ничем не могу ему помочь. Мы говорили. Думаете, мы не говорили? Сережа не пойдет к психиатру, он вбил себе в голову, что его будут пичкать нейролептиками, так что я даже уже не прошу. Психоаналитик уткнулась в планшет, и девушка вдруг подумала, что, наверное, эти сеансы бессмысленные. Она будет снова говорить о своих переживаниях с врачом, и в кратком моменте ей, может быть, и станет легче, но в глобальном, общем, ничего не изменится. – Вы обсуждали с ним механических питомцев? – Модели, неотличимые от обычных животных, стоят слишком дорого, а еще прибавьте обслуживание. Наш семейный бюджет не выдержит. Если же говорить о простых роботах, с металлическими лапами и малоподвижной пластиковой мордочкой, то я сама их не хочу. Вы знаете, когда я была маленькой, я мечтала о собаке. О щенке, таком, знаете, крошечном, беззащитном, с которым нужно не только играть, о котором нужно заботиться. По-настоящему. Кормить, учить ходить. Любить. Но как можно заботиться, как можно любить механическую куклу? – В анкете вы писали о страхах, о страхе беременности, если быть конкретной, но по нашей прошлой беседе у меня сложилось впечатление, что вы больше боитесь не самой беременности, вы боитесь материнства. Вы думали когда-нибудь, что можете не справиться с ребенком? Извините меня за предположение, но спросите себя, может ли ваша текущая потребность в живом питомце, о котором нужно обязательно заботиться, происходить из другого желания. Из желания опробовать на ком-то материнскую заботу, убедиться в своей состоятельности. – Состоятельности как мать? Девушка откинулась в кресле и демонстративно сложила руки на груди. Когда молчание затянулось, психоаналитик заговорила первой: – Вам нужно подумать, я понимаю. Ответьте на один последний вопрос. Предположим, ваш мужчина возвращается домой, уставший, раздевается, целует вас, и говорит, как ни в чем не бывало, что купил видеоигру. Как вы на это отреагируете? Дверь щелкнула, послышалось привычное «Я дома». Настя спешно отключила проектор и вышла в прихожую. Сергей выглядел бодрым и довольным, он обнял ее крепче, чем обычно, поцеловал чуть дольше, чем обычно, игриво погладил по попе, улыбнулся и сказал: – Я купил самую крутую игру.* * *
– Мы же договаривались. – Здесь столько всего, ты не поверишь. Ледяные просторы Гримуара, со снежными монстрами, бродячими волками и маленькой теплой гостиницей, где можно укрыться от холода. А рядом вечно цветущий планетоид Кокон, полный самой невероятной живности. Помнишь, ты рассказывала, как в детстве была на выставке дополненной реальности, и среди всех оцифрованных экспонатов тебе больше всего запомнился мамонт – пятиметровый великан, медленно бредущий среди прочих вымерших видов. Какой он был огромный, как дом, и у тебя начинала кружиться голова, когда ты стояла рядом и смотрела на него. На Коконе водятся адамантоизы, и они в десять раз больше любого мамонта. Представь себе бронированную гору с бивнями, одна нога которой размером с башню, представь, каково это будет – забраться на такое существо и посмотреть вокруг. Как думаешь, у тебя закружится от такого голова? – Ну мы же договаривались. – А магазины. Ты же любишь ходить по магазинам. Знаешь, сколько магазинов в Палумполуме? Сотни и тысячи, бутики и барахолки, игрушки и оружие, броня и аксессуары, ветцентры и аптеки с поушенами и эликсирами, есть даже автопрокат. Можно закупиться и пойти, куда захочешь – воевать с Лунатиками, гулять по мертвой планете Терре, или спуститься в подземный мир. Там, посреди океана лавы, на маленьком островке выжженного камня, сидят правители монстров. В одном замке – старик Грандмастер Нимзо, в другом – трехглазый Эстарк, король всей нечисти Драгон Квеста, в третьем – покоритель эволюции Псаро, обреченный вечность оплакивать возлюбленную эльфийку. И еще тысячи злодеев с предысторией, и каждого можно победить. – Сережа, ну мы же говорили об этом. Мужчина достал из шкафа нейрошлем, подумал секунду, прихватил второй и еще взял геймпады. Подключил, проверил электропроводимость, прогнал картинку через визуальные рецепторы шлема, разобрал и почистил так называемые «луковицы» – контакты в форме раскрытого бутона, которые соединяются со спинно-мозговым нервом. И напоследок, чтобы продемонстрировать все виртуальные красоты, вывел изображение на голо-проектор. – Пока шел домой, пересмотрел кучу видео про эту игру. И я не выдумываю, там столько всего, ты себе даже не представляешь. Мне понадобятся часы, просто чтобы рассказать. Просто перечислить. Но, может, лучше я тебе покажу? Хочешь? Настя села рядом. Какая, все-таки, изумительная картинка на проекторе, какие сочные цвета, какое визуальное пиршество, сколько удивительных приключений, которые невозможно представить в скучной реальности, скрывается за цветастым виртуальным покровом, и как же сложно ему, наверное, такому не поддаться. Она отогнала любые возможные сомнения, что пиявкой высасывали ее решимость, ее уверенность в своей правоте, улыбнулась и нежно взяла его за руку. – Помнишь, мы обсуждали, как на тебя влияют видеоигры. Сегодня один часик, завтра два, три, а у нас ведь работа, хобби, планы. Отношения, над отношениями тоже нужно работать. А еще отпуск, к которому, я напоминаю, у нас ничего не готово. Мы хотели слетать на луны Юпитера, неужели ты обменяешь настоящее приключение в ледяных мирах на эрзац в нейрошлеме? Сергей удивился. – Мы точно летим? Просто, я думал, это был даже не план, мечта. Настя посмотрела ему в глаза. – А давай полетим, через месяц, как раз сделают скидки. Возьмем отпуск, и будем гулять по застывшей лаве Ганимеда[1]. Спустимся в подземный океан, посмотрим на горячих амфиподов[2], которые нагревают воду вокруг себя, на монструозных дамбо[3], таких огромных, что один как-то попытался заглотить целиком боковой флигель подводного отеля. Зачем тебе виртуальные великаны, если мы можем увидеть настоящих? – Ты так сильно туда хочешь? – Стоит только начать готовиться, и ты тоже захочешь. Аппетит приходит во время еды. Такую фразу говорили мне родители, она значит, что если начать что-то делать, со временем войдешь во вкус. Старая земная поговорка. Мы будем планировать, собирать вещи, фантазировать о том, что нас там ждет, и ты в какой-то момент тоже захочешь лететь. Вот только у нас совсем не останется времени на видеоигры. Сергей улыбнулся, погладил девушку по руке, а затем, совершенно неожиданно, протянул ей нейрошлем. – Полетим. Раз ты вдруг загорелась. Только давай сперва я тебе покажу игру. Не снаружи, не на проекторе – изнутри. Так, как я привык ее видеть. Как я привык ощущать ее – через все чувства, через свое, особенное восприятие времени. Ты знала, что время в нейропроекции ощущается по-другому – за десять реальных часов в игре проходит несколько дней. Представляешь, сколько всего можно сделать? Пожалуйста. Настя нахмурилась, но шлем взяла. Тот лег в руки приятной тяжестью, она повертела его, провела пальцами по матовой поверхности пластика, проверила прорезиненные элементы. С отвращением потрогала центральный шнур – луковица напомнила ей хищное щупальце из древнего фильма, которое нападало на жертв, раскрываясь полной клыков пастью. – Эта штука крепится на затылок? – Чуть ниже. Это не больно. Автодом, лежаки. Из отверстий в полу потек жидкий полимер, он образовал два широких матраса, напоминающих по форме надувные, с углублением для тела и подголовником. Через несколько минут полимер затвердел, девушка проверила материал на прочность, убрала волосы в хвост, оголила шею, проглотила калорийную таблетку, заменяющую полноценный обед, легла и посмотрела на мужчину: – Нам нужно хорошо поговорить. Сергей водрузил на нее шлем, инициализировал передачу данных, подключил луковицу, запустил прямое соединение, и Настя вдруг из темноты провалилась на цветущую лужайку. По ощущениям это напомнило стремительный спуск по водным горкам, она рухнула на четвереньки, но тут же поднялась и, чтобы прийти в себя, вдохнула полной грудью. Воздух здесь показался ей совсем другим, отличным от той очищенной безвкусной кислородной смеси, что пускали на станции, хотя его и сложно было описать – он дышался ровно так, как и должен был дышаться воздух в волшебной стране. Он казался одновременно сладким, освежающим и бодрящим – такой воздух, наверное, остался только на Земле, в отдаленных горных районах. Слева несла свои холодные воды река, такая прозрачная и чистая, что можно было в мельчайших деталях разглядеть копошащихся на дне крошечных рачков. Можно было увидеть, как маленькая золотистая рыбешка с бледным брюшком глотает рачка, затем ее проглатывает другая рыба, побольше, с темно-синей чешуей и черными плавниками, а после уже и она оказывается в желудке угря. Такая быстрая, такая яростная жизнь, что можно даже на секунду забыть, что все тут ненастоящее. Из кустов вышел, странно подергиваясь, будто бы для его анимации забыли нарисовать большую часть кадров, маленький антропоморфный кактус, весь покрытый тоненькими острыми колючками. Девушка сделала шаг назад, оглянулась в поисках чего угодно, что могло бы сойти за оружие, но кактус оказался проворнее – с невероятной скоростью он впился ей колючками в ногу, а затем так же стремительно исчез в кустах. Она схватилась за раненое место, но боли не было. – Обживаешься? Сергей появился прямо из воздуха, взял ее за руку и повел к подвесному мосту. Тот простирался над озером, в котором резвились невиданные водоплавающие диковины – антропоморфные кальмары, разодетые в шелка, миниатюрные панцирные драконы, что вместо огня плевались фонтанчиками воды, синие лоснящиеся кошки, рядом с которыми на озерной глади образовывалась тоненькая корочка льда. – Мне здесь не нравится. Настя произнесла это громко и четко, но мужчина не отреагировал. Тогда она выдернула руку и повторила еще раз. – Сережа, мне здесь не нравится. – Да ладно, ну что опять? Он уже даже не пытался скрыть раздражения. – Я не играл полтора года, я готов лететь на твой Ганимед. Довольна? А тебе вообще когда-нибудь было интересно, чего хочу я? Может быть, мне нужно что-то, кроме ежедневных фантазий про наше совместное будущее? Оглянись, сколько здесь всего вокруг. Я собирался все это тебе показать, хотел, чтобы тебе понравилось, чтобы ты меня поняла. Поняла, чего мне не хватает. Но что я слышу в ответ? – Сережа, хватит. Не надо. Я хочу уйти отсюда. – Ты это специально, назло делаешь? Из-за своих животных проклятых? Из-за того, что я не могу… – Справиться с детской травмой? Сходить к врачу, как взрослый мужчина? Этого ты не можешь? Сергей оторопел. – Так вот, как ты обо мне всегда думала. Вот значит, какая она, твоя любовь. Ты сколько сдерживалась-то, чтобы мне это в лицо выдать? – Нет, правда. Хватит. Настя ушла в свою комнату, перевела дверь в режим «не беспокоить» и рухнула на кровать. Настроение было такое, что хоть вообще не выходи, и она лежала и смотрела в потолок, а на потолке, вместо привычных ток-шоу, проецировалось изображение вселенной. Там взрывались сверхновые, горели в пламени термоядерной реакции бесконечные звезды, сверхмассивные черные дыры поглощали материю, а она смотрела на всю эту далекую красоту и думала, насколько же крошечной и бессмысленной в понятиях вечности окажется их ссора. Девушка сама не заметила, как заснула, а проснулась уже ночью, от шума. Снаружи раздавались приглушенные звуки, мультяшные звуки боя под бравую оркестровую музыку, вскоре к ним прибавились возгласы и визги, отстраниться от этого гомона стало совершенно невозможно, так что Настя встала и отправилась в гостиную. За мгновение она прокрутила в голове все, что собиралась высказать своему мужчине, всю ту обиду, облеченную в слова, однако стоило ей только переступить порог гостиной, как гневные мысли тотчас исчезли. На диване с геймпадом в руках сидел мальчишка лет двенадцати, совсем ребенок. На нем была синяя рубашка, точь в точь такая же, какую носил Сергей, только меньше, темные свободные штаны, точь в точь такие же, какие носил Сергей, только меньше, и сам он словно сошел со старой школьной записи, той самой, на которой Сергей показывал Насте себя в детстве. – Ты кто? – испуганно спросила девушка. Мальчик раздраженно покачал головой. – Что ты хочешь этим сказать? Тебе мало было одного скандала? Это был родной знакомый голос, чуть тоньше, звонче, но это точно был он, и от внезапного осознания у девушки подкосились ноги. Она облокотилась о стену, тяжело задышала, а когда паника немного прошла, дрожащим голосом спросила: – Сережа? _________________________________________________________________________________________ 1. Спутник Юпитера, самый большой спутник в Солнечной системе. 2. Амфиподы, также известные как бокоплавы – отряд беспанцирных высших раков, некоторые виды амфиподов являются глубоководными. 3. Гримпотевтисы, также известные как осьминоги дамбо – род глубоководных осьминогов, на Земле их размеры варьируются от 20 до 180 см.