***
Неделя пролетает стремительно. Они с Вилл ходят к нему по очереди. И девушка, привыкает к нему. Иногда они смотрят какие-нибудь фильмы, изредка- говорят. Но чаще всего Корнелия просто читает или готовит задания к университету. В такие моменты она невольно начинает забывать- что он, когда-то свергнутый король. Ти-ра-н. Корнелия — старается никогда никого не осуждать. Но его- стоило бы. Она все еще глазеет на него, но внутренний компромисс все-таки найден- и ей легко от этого. Сегодня на улице холодней, чем бывает в середине сентября, но ей кажется, что все вокруг- пылает. Она со всей дури хлопает дверью дома. Получается громко, но все же- недостаточно. Вилл уже ждет ее в коридоре. — Прости, что задержалась, — Корнелия виновато опускает глаза. Вилл улыбается ей ободряюще, мягко гладит ее по руке. — Не переживай, все нормально. Корнелии стыдно- ее личная жизнь не должна доставлять подругам такие неудобства. И все же- доставляет. Они с Калебом- как из разных миров. Хотя почему как? Оракул, наверное, жалеет ее, мучая снами каждую ночь. В каждом из них- тысячи сценариев, где они вместе. И ни одного- счастливого. Все-таки он повстанец. Вождь. Он старше ее. А теперь он еще и дворянин. Ему нужна жена — леди. Которая была бы рада запереть себя в огромном особняке и вести хозяйство. Но это- не Корнелия. Она не рада. Она не хочет и не будет. У нее конечно же сел голос: они громко кричали друг на друга сегодня. Она закрывает дверь и поворачиваясь к лестнице, бросает взгляд на Фобоса. На нем- черные джинсы и такая же футболка. И он очень похож на обычного парня, и совсем не- на бывшего правителя Меридиана. Словно всю жизнь прожил здесь, на Земле. Калеб даже в земной одежде- никогда не походил на местного. Он стоит в проходе и внимательно смотрит. Прикрывает рот ладонью, усмехаясь. — Я всегда думал, что ты стражница земли. Корнелия загорается. Она смущена- он видел ее бешенство. Она негодует- ведь это не его дело. — Вообще, между нами, странно, что ты стала не стражницей огня. Корнелия пинает ящик для обуви. — Да пошел ты. Она говорит это с таким удовольствием. Облегчением. И адресовано это не только ему, но и чудному принцу повстанцев на Меридиане. Пусть запихает себе свои предложения в жопу. Пихает Фобоса плечом, проходя к лестнице. И поднимается в комнату.***
На улице- почти октябрь. И желтые, уже опавшие листья, липнут к обуви мимо проходящих людей. Она давно облюбовала себе это место в доме. Кресло, прямо напротив окна. Корнелия кутается в свой толстый шерстяной свитер, откладывает книгу и просто наблюдает за прохожими, идущими мимо. Ей нравится осень. И не нравится (очень нравится) как Фобос смотрит на нее в последние дни. Хотя ее ссоры с Калебом наконец закончились — их отношения закончились еще раньше. Время потекло легко и неспешно. И прежде, чем она сама осознала это-апатия накрыла ее с головой. И в этой веренице тихих дней- она искала в себе силы отпустить. Не совершать подобных ошибок — таких обещаний Корнелия себе не давала. Сегодня- она не должна была дежурить. — Здесь что-то есть. Голос Фобоса словно выдергивает ее из дремы, и она почти мгновенно кидается в гостиную. Но оказавшись на пороге- видит только его. Он сидит на диване, и выглядит вполне спокойным. — Что случилось? — Посмотри сама. Он подзывает ее жестом, но стоит ей подойти- ловит за руку- дергает- заставляет неуклюже наклониться. Его губы- горячие и мягкие. Но прежде чем она понимает, что Фобос целует ее- его язык уже у нее во рту. Собиралась ли она ему отвечать? Определенно нет. Ответила ли она ему? Абсолютно точно да. Он больно прикусывает ей губу, и она- не может не ответить. Все это — совсем не похоже на ее прошлое. Все же- она отталкивает его (можно было уже этого не делать?), рвано дыша, и Фобос вовсе не выглядит смущенным. Он — отпускает ее руку и откидывается на спинку, закидывая голову. — На самом деле, тебе не стражницей надо было быть. Она — тупо таращится на него. — Ну как, Корнелия? Я целуюсь лучше твоего друга с Меридиана? Его тон-чистая издевка, но Корнелии хочется ему вдарить. — Ты поцеловал меня, чтобы получить ответ на это? Вопрос получается жалким: она и сама это чувствует. Фобос пожимает плечами. — Возможно. Корнелия задумчиво наклоняет голову в сторону. — Нет. Хоть это и не правда, конечно. Но тешить чьё-то самолюбие она, конечно же, не станет.***
Корнелия после поцелуя- стремительно теряет равновесие. Но апатия оставляет ее. Их отношение теперь как вода: неспешный поток ручья, оканчивающийся водопадом. Или гладь озера с неизведанной глубиной. Она не может найти в себе силы для того, чтобы отвернуться. Оторваться от того, чего у нее собственно и нет: он больше ее не целует. Совсем нет. И Корнелии не чуть-чуть жаль, что это так. Потому что видения из того, чего у нее нет- обступают ее. Фобос умеет играть в эти игры: улыбаться ей, касаться волос, задевать плечом или бедром. Всегда проходить близко (слишком и недостаточно). Она — тоже умеет. Но тут проигрывает даже не начав. И когда, ахнув выливает на него чашку горячего чая, и мягко касаясь его, оттирает джинсы — он всего лишь напряжен — но она думает о другом. И когда встает на цыпочки, и касается его щеки губами, она мысленно уже давно лежит. И когда дразнит его, откровенно и наверно, наивно, она- словно бьет его, но удар остается без ответа. Ее желания читаются словно открытая книга, от которой у Корнелии нет сил оторваться. Она готова поспорить сама с собой: Фобос манипулирует людьми лучше, чем даже Оракул. О том, что эта яма- даже глубже предыдущей, она старается не думать. И, конечно, же Вилл все замечает. Не одобряет этого. Она прямо вся светится неодобрением, как новогодняя ёлка. Вилл даже собирает их всех в кафе, чтобы убедить ее в глубине этой новой ямы (как будто Корнелия сама не знает) — она просто все отрицает. Ведь между ними правда ничего нет. Вряд ли один поцелуй- это серьезно. Ирме надоедает первой, и она просто пожимает плечами. — По крайней мере, ее увлечения идут по нарастающей. От главаря повстанцев- к королю. Хоть и бывшему, — она зачерпывает ложкой особенно большую порцию мороженого, — в любом случае, я уверена, она разберётся с этим сама. Корнелия не может сдержаться от благодарного взгляда.***
В середине декабря Кондракар присылает сообщение о том, что опасность миновала и Фобос должен вернуться. Когда она заходит в дом- там необычно суетно, несмотря на то, что он по-прежнему один. Вид того, как он собирает свои вещи, вынимая с полок любимые меридианские книги — почти не трогает ее. Корнелия Хейл слишком гордая, чтобы признать это. Он ведь ей ничего не обещал. Поэтому она просто берет книгу- и уходит читать. Но сегодня страницы пролетают незаметно. Когда время пробивает 12 и шум в гостиной стихает окончательно, она все-таки решается отложить книгу. А потом долго мнется с ноги на ногу на пороге его комнаты. И Фобос не выдерживает первым. — Ты что-то сказать хочешь? Корнелия наконец делает шаг, переступая порог. Он сидит на кровати, но видя, что она зашла, встает. Кровать противно скрипит. Дурацкая кровать. — Нет, не хочу. Он стоит прямо напротив нее. Корнелия знает- ждет того, что она скажет дальше. Она давно хотела, но это как проиграть битву не начав. — Хочу. Хочу сказать, — у нее во рту отвратительно пересохло, словно ей опять 15, — поцелуй меня еще раз. Этот поцелуй совсем не такой- как прошлый. Слово нежность- не то, что следует приписывать Фобосу. Но уже поздно- она это сделала. Он- не спешит. Мягко скользит по губам, несильно прикусывает их. Легко касается руками ее волос. Корнелия- замирает. Во всей тишине комнаты- она слышит только стук своего собственного сердца. И потом, уже позже, его голос. — Я не думаю, что поцеловал тебя ради сравнения с повстанцем, — он хмыкает, — но вряд ли это хорошая новость. Битва проиграна, так и не начавшись, но противник капитулировал. Корнелии, на самом деле, нечего сказать. — И, если бы я даже хотел, чтобы ты посещала меня на Меридиане, не уверен, что это правильно, -он прикрывает глаза, — это не твое место, но ты вряд ли когда-то перестанешь быть стражницей. А я никогда не перестану пытаться вернуть себе то, что мое по праву. Корнелия на секунду сжимает ладони. — Но, я бы хотел увидеть тебя снова. Вместе с ледяной зимней дымкой — ситуация виснет в воздухе.