Исповедь

      - Я был так строг...так несправедлив к ней.       Голова Вильяма покоилась на коленях Сары, будто не на этой же поляне Фавн терзал её друзей и невинных детей. Она смотрела только на него, будто весь остальной мир не достоин её внимания, и слезы крупными каплями падали ему на лицо. Она перебирала одной рукой его волосы, а второй прижималась к его руке, прикрывающей кровоточащую рану. Сара слушала его исповедь.       - Моя сестрёнка...Моя Аннет…       Перед глазами Вильяма шли блики, и волосы Сары то становились намного светлее, то принимали свой первоначальный вид. Сестра смотрела на него печальными глазами О’Нил.       - У неё были такие белоснежные волосы...       Вильям из последних сил запустил пальцы в волосы девушки, извиняясь то ли перед сестрой, то ли перед своей последней любовью. Для него они обе внезапно стали единой болью, которая не умещалась в его вновь обретённое сердце.       - Я так сожалею. - сорвалось у него прежде, чем он потерял сознание.       В темноте не было ожидаемого покоя. До ушей доносились крики, плач. К своему несчастью, он узнавал голос О’Нил. Сопротивляться тьме было невыносимо, но он не переставал пытаться, потому что больше не чувствовал на лице девичьих ладоней, потому что она умоляла кого-то о чём-то слишком надрывно и отчаянно, и он боялся, он впервые за сотню лет, кажется, так боялся за кого-то.       Он открыл глаза, и первое, что ему привиделось, будто земля раскалывается на две части. Вот сейчас, она сожрёт его, и не будет больше этой давящей боли за грудиной и острой, более реальной боли, в животе. Вильям уже готов был оказаться пережёванным стихией, но где-то в нескольких шагах Сара, оторванная от земли, хрипит в руках божества, которому он сам отдал своё сердце. И которое ему обратно вернула О’Нил.       Откуда-то появляются новые силы, и он хрипит, теперь его очередь надрывать голос, умоляя второй раз за этот час у безжалостного бога оставить её в живых:       - Сара! Отпусти её!       Что-то стекает по его подбородку, а он продолжает плеваться кровью. Он снова теряет близкого человека, неужели он снова станет наблюдать за смертью кого-то дорогого?       Он не успевает сделать хоть что-то. Её спасает не он. Майкл, восставший почти из мёртвых, только благодаря её крику, как и сам Вильям, оказывается проворнее. Фавн падает к ногам О’Нил с торчащей из-за спины иглы. Он никогда не умел спасать, а вот Тёрнеру это удалось.       - Джон?       Вильям смотрит на её шокированное и несчастное лицо и не сразу понимает, в чём дело. Его кожа вдруг становится дряблой, морщины на руках рисуются прямо на глазах. Но волнует его не это, он знал, что так будет, его молодость зависела от того, чья кровь сейчас омывает сухую землю, проклиная этот город с новой силой. Он не понимает, почему Сара смотрит на него, почему не бежит к своему спасителю, который снова провалился в темноту. На него с такой нежностью в последний раз смотрела сестра.       Разве он заслужил эту обеспокоенность в их глазах? Монстр заслуживает, чтобы по нему скорбели?       - Спасибо за всё, Сара. - это его последние слова, сказанные шёпотом, перед тем, как он распадётся пеплом и разнесётся по округе.