По совету Зельевара

Гермиона перевела испуганный взгляд на Джинни. Мысли лихорадочно сменяли друг друга, и, казалось, она мгновенно протрезвела. — Гермиона, что с ним?! Джинни упала на колени рядом с братом. Тот, не двигаясь, лежал на кафельном полу кухни. Словно без жизни. Судорожно втянув воздух, Гермиона мысленно дала себе оплеуху и бросилась к ящику с зельями и лекарствами. — Амортенция! — громко произнесла она и вывернула коробку с лекарственными препаратами. Баночки и тюбики с шумом высыпались на кухонную поверхность и покатились в разные стороны. Гермиона застыла, взглядом лихорадочно выискивая растёртый безоар. Реакция Рона на амортенцию была неправильной. От этого зелья никто никогда в обмороки не падал. Джинни тем временем безуспешно пыталась привести брата в сознание. — Какая амортенция? — чуть ли не плача, выдавила она. Гермиону захватывало отчаяние. Она резко развернулась к Джинни и, заламывая руки, выложила всё, как на духу: — Я нашла у тебя в нижнем шкафчике амортенцию и развела для себя! Рон по незнанию выхватил ковшик у меня из рук, я даже сообразить не успела! — Гермиона, она была просроченной! — простонала Джинни. — Я купила её несколько лет назад, мы с Гарри тогда сильно ругались. Я даже забыла, что она там стоит! — Несколько лет, — пробормотала Гермиона, смотря на не на шутку испуганную подругу. Причина для беспокойства была серьёзной. Амортенция выпускалась в нескольких составах, какие-то были более простыми, — для подростковых игр, — но попадались и действительно серьёзные, которые по ингредиентам и способу приготовления можно было отнести к тёмно-магическим. А Джинни Поттер была таким человеком, которая если что-то делала, то делала наверняка и до конца. Полутонов она не терпела. Гермиона прикусила губу. — Это была русалочья амортенция, да? — тихо спросила она. Джинни кивнула. Русалочья амортенция считалась одной из самых сильных и наименее заметных разновидностей этого зелья. Она действовала медленно, привораживая постепенно и неуловимо для окружающих и самого человека, а эффект отменить было почти невозможно. Тут мог не спасти даже безоар. Если бы он, конечно, нашёлся. — Ты использовала её? — вдруг спросила Гермиона. Джинни молча смотрела на неё несколько секунд, а потом покачала головой. В тот момент Гермионе стало чуточку легче. Хотя бы Гарри это обошло стороной. Кто-кто, а вот он точно не заслуживал такого отношения. — Не смогла, — сказала Джинни. — Я купила её на эмоциях, жутко злая после очередной ссоры. Мы почти расстались, а я так сильно его люблю… Не могла, не хотела верить, что останусь без него. Но применить так и не решилась. Вероятно, если бы она была обычной, не сдержалась бы… Но тут — сама понимаешь, русалочья амортенция. Как дорога в один конец… Гермиона, что мы будем делать? Рону срочно нужна помощь, но как объяснить ребятам, что произошло? Гарри догадается и начнёт задавать вопросы. Ты же знаешь их аврорскую выправку… У меня даже безоара нет! — Я заметила, — тихо произнесла Гермиона. На лице Джинни было написано отчаяние. Вот так вот одним махом она разрушила свою жизнь и подставила подругу. Гермиону прошибла дрожь. Подошла вторая волна осознания произошедшего. Каково действие просроченной на два года амортенции? Некоторые зелья могли превратиться в смертельные яды за такое время. Сколько у них есть времени? Как помочь Рону? Что сказать остальным? Гермиона глубоко вдохнула, мысленно заставляя себя успокоиться. Она раньше не позволяла себе паниковать и теперь не позволит. — Так, — немного дрожащим голосом начала она, — русалочья амортенция начинает действие в течение двух часов. Это сложный раствор крайне медленной реакции. Левитируй Рона на кровать. Скажи остальным, что он уснул от усталости и алкоголя. Я добуду безоар и… возможно, что-нибудь ещё. — Где ты найдёшь безоар в двенадцать ночи? Гермиона перевела на Джинни взгляд. — Я найду, — твёрдо сказала она, прекрасно осознавая, что безоар мог найтись только у Малфоя или Слизнорта. Ингредиент был крайне редким и очень дорогим. Джинни заторможено кивнула. Она полностью положилась на Гермиону. Больше ничего не оставалось. Гермиона подумала и, остановившись уже на пороге кухни, добавила: — Расскажи Флёр, она поможет. Я постараюсь вернуться быстро. Гермиона незаметно вышла из дома и, почти не раздумывая, аппарировала к особняку Малфоя на окраине Харрогейта. Она сильно рисковала — алкоголь не испарился волшебным образом из организма и мог помешать сконцентрироваться. Почти пятьсот метров от ворот до дома она бежала, проклиная всё на свете, — в том числе и Малфоя с его манией гигантизма. Даже съехав из фамильного Малфой-мэнора, он умудрился купить себе дом едва ли уступающий родительскому в размерах. Взбежав по ступенькам, Гермиона приложила ладони к двери. Она молилась, чтобы с прошлого месяца, когда они неделю трудились над новым противоаллергенным зельем, Малфой не исключил её из заклинания доступа. Он жил один, без единого эльфа, и открыть Гермионе дверь в случае неудачи было некому. Сам Малфой либо заперся в подвале в лаборатории, либо уже спал. Потому что ложился спать он педантично в одиннадцать вечера. За исключением нескольких дней перед презентацией нового продукта. Тогда Малфой напоминал скорее чокнутого, чем вальяжного аристократа. Поэтому щелчок замка прозвучал лучше любимой песни. Гермиона, проверив подземелья, почти взлетела на второй этаж и остановилась. На него она никогда раньше не поднималась. Здесь располагались хозяйские комнаты, и сейчас она ступала на запретную территорию. Сложно было представить, как отреагирует Малфой на её проникновение. Лестница выводила в большой, застеклённый в пол холл с несколькими расходящимся в разные стороны коридорами. Огромный, пустынный особняк с десятками комнат. Как он здесь живёт один? А главное — зачем? — Люмос, — пробормотала Гермиона, достав палочку. Холл осветился и стал менее жутким. Она пробродила по этажу минут десять, заглядывая во все открытые комнаты. И думая, как удивительно, что Малфой сохранил такую здоровую психику после тех зверств, которые наблюдал среди Пожирателей Смерти. Даже Гермиона была большим параноиком, — она всегда заботилась об охранных заклинаниях. А у Малфоя почти всё было открыто, — заходи, не хочу. Кроме входной двери, конечно. Там чары стояли особенные, реагирующие на магический слепок волшебника. Но удача ей всё же улыбнулась. Зайдя в очередное помещение, Гермиона поняла, что находится в жилой комнате. На комоде прямо у входа лежали часы, книга и стопка пергаментов. Тут же сверху валялся бумажник. На стене виднелись ручки дверей длинного встроенного шкафа. Пройдя вглубь, Гермиона осмотрелась. Комната была оформлена по-мужски аскетично. Несмотря на украшенный лепниной потолок и декорированный карниз, оставшиеся явно от предыдущих хозяев, интерьер был сдержанным. За углом стояла огромная кровать с балдахином. Напротив — камин, в котором ещё светились угольки. Гермиона даже на несколько мгновений зависла, рассматривая тёмно-зелёный бархат, свисающий до пола. А она уже подумала, что Малфой — адекватный человек! Ну какому мужчине взбредёт в голову покупать себе такую постель? Нервная улыбка скользнула по губам Гермионы. Как принцесска, ни иначе. Она подошла ближе. Малфой спал на животе, подмяв двумя руками подушку под голову. Одеяло сползло до лопаток, и в свете люмоса было видно его размеренное дыхание. Тряхнув головой, Гермиона сделала себе мысленный пинок. Сейчас не время рассматривать Малфоя и сомневаться, Рону нужна срочная помощь. А прошло и так уже почти полчаса. Её чуть-чуть затрясло, как происходило каждый раз, стоило ей вспомнить о Роне и выпитой им амортенции. Гермиона отбросила все сомнения в сторону, и кое-как склонившись над кроватью, толкнула Малфоя в бок и тихо чертыхнулась. Он спал ровно посередине своей широкой кровати, и дотянуться до него было довольно сложно. Плюнув на всё, Гермиона сбросила туфли, залезла наверх и, подобравшись поближе, потрясла за плечо. — Малфой, просыпайся, — тихо начала Гермиона. Он зашевелился. — Пожалуйста, мне нужна твоя помощь, Малфой. — У меня нормированный график, — сонно пробормотал он. — Подвиги совершаю чётко по расписанию. Будь у Гермионы настроение, она бы улыбнулась. Но сейчас ей было не до шуток. — Малфой, прошу тебя! Мышцы спины напряглись, когда он чуть приподнялся на локтях, всё ещё склонив голову над подушкой. Рассыпавшиеся в беспорядке светлые волосы торчали в разные стороны. Наконец, он со стоном рухнул обратно. — Ночь на дворе, Грейнджер, — пробубнил Малфой в подушку, — какого гриндилоу ты ко мне вломилась? Нормальные люди спят. — Мне нужен безоар, — произнесла Гермиона и, наблюдая, как переворачивается на спину Малфой, вдруг чётко осознала, что поздно ночью сидит на коленях в постели своего начальника, одетая в яркое красное платье со свободной юбкой и круглым вырезом. Судя по кривой ухмылке устроившегося на подушках Малфоя, он тоже оценил ситуацию. Гордо вскинув голову, Гермиона решила, что не сдвинется с места. Она хоть и перенервничала за вечер, но краснеть перед гадким слизеринцем — последнее дело. А сейчас он играл роль именно гадкого слизеринца. — Зачем тебе безоар сейчас? — потянул он, складывая руки на груди и вопросительно поднимая бровь. — Кто-то умирает? И вообще, где твоя пижамка, Грейнджер? — Мне он нужен не для себя, — нетерпеливо произнесла Гермиона. У неё не было времени на глупые пререкания с Малфоем. Да и рассказывать о своём, наверное, наиглупейшем за всю жизнь поступке не хотелось. — У тебя он есть или нет? Малфой потёр подбородок рукой. — Ну, допустим. Но с чего ты взяла, что я тебе его отдам? Ты знаешь, сколько он стоит? — Малфой, эта кровать стоит больше, чем камень безоара, — процедила дрожащим голосом Гермиона. Время утекало сквозь пальцы, и думать об оставшемся в Ипсвиче Роне становилось всё сложнее. Она до сих пор ничего не сделала, а Малфой только усложнял задачу. — Убери эту мерзкую ухмылочку, ты можешь себе позволить сотню таких. — А ты проверяла мой счёт в Гринготтсе? — хмыкнул он. — Я работала с твоими контрактами. — Один-ноль, — покорно кивнул Малфой, а потом дерзко добавил: — Но вообще я могу себе позволить несколько десятков тысяч таких. Помимо того, что мой собственный счёт намного больше, есть ещё замороженная часть наследства. А в теории и всё имущество Малфоев. — Мерлин, — обалдев, хмыкнула Гермиона. Кто бы знал, что Малфоя так заденет преуменьшение его состояния. Обычно он не кичился деньгами. — Так ты дашь безоар или нет? Малфой поморщился. Настырная и прямолинейная, даром что гриффиндорка. Другая бы попыталась умаслить, пофлиртовать, почва-то была благодатная. Ночь, атмосфера. Только Грейнджер могла умудриться сидеть в чёртовом платье рядом с полуобнажённым мужчиной и чего-то дерзко требовать. — Не дам, — из вредности фыркнул он и неожиданно для себя заметил, как затряслись губы у Грейнджер. Приподнявшись на локтях, он тихо спросил: — Эй, ты чего? Гермиона медленно отползла к краю и опустила ноги на пол. По телу побежала ранее тщательно сдерживаемая мелкая дрожь. Мысли лихорадочно заметались. Она потратила уже около сорока минут из двух часов впустую. Да и кто знает, может быть, обычные законы на просроченную амортенцию не действуют? Может быть, скорость реакции зелья больше? Что делать? Где ещё можно попросить помощи? Безоар точно был в Хогвартсе, но пока она поднимет из постелей МакГонагалл и Слизнорта, пройдёт ещё сорок минут. А что, если времени уже нет? Гермиона чувствовала, как на неё накатывает лёгкая паника. Выйти из этой ситуации с минимальными потерями не получалось. Если не говорить о том, что она в принципе выхода пока не видела. — Грейнджер, ты в порядке? — спросил Малфой. Похоже, даже беспокоился. Гермиона вздрогнула от приступа раздражения, прикусила губу и вскочила с кровати. Надо было убираться отсюда. Сзади послышались чертыхания. Дверь с порывом ветра захлопнулась прямо перед её носом, а в замочной скважине щёлкнул замок. Гермиона резко остановилась, на пару секунд ошарашенно зависнув у запертой двери, а потом развернулась к Малфою. — Выпусти меня, — отрывисто, нервно. Она находилась на грани. Слишком много на неё свалилось за эти сутки. — Ты не имеешь права. Малфой в одних пижамных штанах стоял у кровати. В руке его была волшебная палочка. — Ты взвинчена, чем-то расстроена, тебе срочно нужен безоар, а на часах далеко за полночь. Я тебя не выпущу, пока ты не успокоишься и не расскажешь, что случилось. — Малфой! — надрывно вдохнув, воскликнула она, стараясь вложить в голос всю злость и уверенность и не отводить взгляд. — Выпусти. Меня. Но он лишь спокойно пожал плечами. Гермиона ощутила порыв бешенства, смешанный со страхом, беспомощностью и усталостью. Развернувшись, она схватилась за ручку двери и дёрнула на себя, умом понимая, что та не откроется. Руки дрожали, а движения были рваными. Конечно, дверь не поддавалась и даже не скрипела. Не сдвинулась ни на миллиметр. Застыла, словно её и не было. Часть стены. Гермионе хотелось разрыдаться. Какого чёрта он из себя возомнил?! Ей надо уйти! Она — свободный человек! Чувствуя себя конченой истеричкой, Гермиона судорожно, с остервенением задёргала ручку. Из груди вырвался всхлип. — Грейнджер, успокойся! — резкий голос Малфоя дошёл до неё, словно издалека, сквозь шум крови в ушах. Гермиона так и застыла, вцепившись ладонями в дверную ручку. Её колотило. Впервые в жизни. Тело сотрясала нервная дрожь, а в голове было абсолютно пусто. Хотелось только кричать, рыдать, бить руками о холодную гладь дерева, выплеснуть всё наружу! Ей никогда до этого не было так плохо. — Ш-ш, — услышала она совсем близко и закрыла глаза, почувствовав, как обнял её со спины Малфой. — Милая, всё хорошо. Отпусти ручку, ладно? Холодные пальцы разжали её хватку и, обхватив кулак, прижали к груди. — Дам я тебе чёртов безоар, не рыдай только, — тихо пробормотал он, аккуратно прижимая к себе. Гермиона прикусила губу и опустила голову. По щекам потекли слёзы. Ей было стыдно, но сил больше не осталось. Хотелось молча впитывать даруемую поддержку от самого неожиданного человека. Она не сопротивлялась, когда Малфой мягко развернул её к себе лицом и притянул к груди, опуская подбородок на макушку. Ей было больно внутри и страшно, но в его объятиях становилось чуточку легче. Не так одиноко. Теплее. Дрожь медленно затихала. Гермиона вдыхала запах кожи, уткнувшись носом в его грудь. На мгновение кольнула вина — её парень где-то там, возможно, умирает, а она наслаждается близостью другого мужчины. От этой мысли она быстро отмахнулась. Переживания утомили. Хотелось остановиться и пожить мгновениями. Прошло около пяти минут, прежде чем Гермиона подняла голову, смаргивая слёзы. Смотреть на Малфоя было боязно. Да, Гермиона Грейнджер тоже умела бояться. Но Малфой молчал. Гермиона искренне была ему за это благодарна. Что ни говори, а он обладал каким-то интуитивным чувством, что и когда нужно было говорить и делать. Далеко не все люди подобное имели. В более спокойной ситуации Гермиона решила бы, что это интеллект. — Хочешь настойку валерьяны? — тихо пробормотал Малфой. Она макушкой чувствовала его взгляд. Мотнула головой. Истерика почти утихла, лишь лёгкие мурашки бежали по телу. Но с этим Гермиона могла справиться. — Может, тогда просто чаю с молоком? Прочистив горло, она хриплым голосом сказала: — Нет, спасибо. Не надо. Вдруг свет со стороны окна озарил комнату, ослепляя на несколько первых секунд. Малфой отпустил Гермиону и обернулся. Привыкшие к темноте ночи глаза не сразу сфокусировались на пролетевшей сквозь стекло сияющей голубоватым свечением лошади. Гермиона не успела даже испугаться, патронус почти сразу заговорил голосом Джинни: «Гермиона, мы с Флёр рассказали всё остальным и сейчас на пути в Мунго. Рон совсем никакой, ему нужна медицинская помощь. Будем ждать тебя там.» Замолкнув, патронус медленно потух. Комната вновь погрузилась во мрак. На несколько секунд повисла тишина. А потом раздалось спокойное, но серьёзное: — Что случилось? Это для Уизли нужен был безоар, ведь так? — Открой дверь, пожалуйста, — тихо произнесла Гермиона, поднимая на Малфоя глаза. Вероятно, выглядела она ужасно, потому что тот поморщился и аккуратным, но точным движением стёр с её щеки слезинку. — Ты слышал, мне надо в Мунго. — Да, слышал, — сказал Малфой, — но, как я понял, ты ничем помочь не сможешь. В Мунго есть и целители, и все необходимые снадобья, включая камень безоара. Тебе не обязательно нестись туда в таком состоянии. Можно сначала отдохнуть. Гермиона шмыгнула носом. Легко ему говорить. Как она могла отдыхать, когда только её одну можно винить в произошедшем? Малфой отошёл и сел на кровать. Потёр пальцами глаза. Да, ему тоже сегодня от неё досталось. Мало того, что варил всю оставшуюся партию зелий в одиночестве, так ещё и разбудили посреди ночи. Гермиона не хотела анализировать, иначе возникало слишком много вопросов к себе. А она ведь всегда была такой разумной! — Расскажешь, что случилось, и я открою дверь, — наконец, произнёс Малфой. Гермиона, устало сгорбившись, села рядом. Смысла дальше отнекиваться больше не было. Да и сил сопротивляться его напору тоже. — Тебе как, — по губам скользнула грустная улыбка, — вкратце или историю целиком? — Мне по существу. Гермиона глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. — Мы сегодня праздновали день рождения Гарри, — тихо начала она. — Я и без алкоголя чувствовала себя разбитой, а выпив, ещё больше раскисла. Пошла на кухню попить воды и, пока искала стакан, случайно наткнулась на амортенцию. Вспомнила твои слова про пару капель. Что это — отличный способ почувствовать себя счастливым. Налила себе. Хотела уже выпить, но, как всегда не вовремя, на кухню зашёл Рон. Сказал, что дико хочет пить, и какая я догадливая умница. Выпил всё до дна и свалился. Амортенция оказалось русалочьей, да ещё и просроченной на два года… Вот и всё, по существу… Малфой внимательно слушал её. Но даже когда она закончила, он в ответ не произнёс ни слова. Гермиона, ощущая лёгкое беспокойство от такой реакции, обернулась и посмотрела в его глаза. Ночью они казались темнее. Сам Малфой хмурился. Непривычно серьёзный. Обычно он гримасничал, кривился, ухмылялся, бросал едкие комментарии и выводил её из себя. Сейчас же молча изучал взглядом, спокойным и выдержанным. — Я правильно понял… Ты себе хотела её подлить? — наконец, произнёс он. — Да, — тихо пробормотала Гермиона в ответ. — Себе-то зачем? Я говорил рыжему. Она замялась. Делиться такими переживаниями с Малфоем? — Потому что я не чувствую себя счастливой, — почти прошептала Гермиона спустя десять секунд. Ей было неловко, но мыслить разумно уже не позволяли нервы. — Потому что со мной явно что-то не так. Меня раздражает в нём слишком многое, почти всё, что делает его тем, кто он есть. Я не могу больше так жить, думая о нём плохо, и чувствуя себя виноватой за это. Он же мой парень, как я могу? — Грейнджер, — Малфой покачал головой, — ты, в курсе да, что в таких случаях люди расстаются? — Что? — Гермиона вся напряглась и повернулась к нему. Мысли о расставании иногда посещали, но очень быстро отметались. Потому что ей всегда казалось, что уходить и бросать что-то близкое и дорогое — последнее, что можно было сделать. Самое безвыходное. Потому что Гермиона искренне дорожила Роном и их дружбой, чтобы терять из-за глупых чувств. Потому что расставание — серьёзный шаг, решиться на который она не могла. У них с Роном слишком много общих друзей и долгая совместная история за плечами. Их разлад отразится не только на них двоих. Малфой похлопал по кровати, и Гермиона неосознанно подсела ближе, чувствуя, как его рука приобнимет её за плечи. Уткнулась взглядом в сцепленные на коленях пальцы. Тело Малфоя излучало жар. Она никогда бы не подумала, не почувствовав собственной кожей. Даже несмотря на свою худосочность и бледность, он оказался обычным мужчиной из плоти и крови. — Грейнджер, послушай меня внимательно, хорошо? — гулко сказал он и, только дождавшись едва заметного кивка, продолжил. — Ты большая девочка. Ты не можешь не знать, что в отношениях не должно быть плохо. Если что-то не нравится — это проблема, и её надо решать. Вместе. Не в одиночку. И уж тем более не думать, что проблема — только в тебе и ни в ком больше. Если решить не получается, люди расстаются. Это нормально. Иначе получается эмоциональное насилие какое-то, — Малфой помолчал, а потом тихо хмыкнул: — Как ты вообще с ним в постель ложилась с таким комком противоречий? — Вот так вот, — пробормотала Гермиона и едва заметно сжалась, прикусив губу. — Мерлин, я думал, ты умная, — пробормотал ей в висок Малфой. Пальцами он успокаивающе поглаживал её плечо. Закрыв глаза, Гермиона молча наслаждалась тишиной и неуловимой силой Малфоя, которой он так щедро делился. Она понятия не имела, сколько они просидели так. Ноги уже начали замерзать, но шевелиться не хотелось. Была какая-то особенная магия в этом моменте, и Гермиона совершенно не хотела её нарушать. В конце концов, хоть и нехотя, но почувствовав неловкость, она отстранилась и спросила: — Теперь откроешь дверь? Она знала, как смешно это звучит. Ей дали выплакаться, успокоили, выслушали, а она словно одолжение сделала, поделившись. Малфой, кажется, тоже оценил иронию и хмыкнул. Покосившись на неё насмешливым взглядом, он ответил: — Открою, — и, потянувшись к прикроватной тумбочке, подхватил стакан, плеснул в него воды из графина и протянул ей: — Попей. — Спасибо, — тихо сказала Гермиона, забирая стакан и делая сразу несколько больших глотков. В горле пересохло. Как Малфой догадался? Допив, она перевела взгляд на сидящего рядом некогда «гадкого слизеринца». Он выжидающе смотрел на неё, пристально так. По губам Гермиона скользнула осторожная улыбка. — И не только за воду. В глазах слегка помутнело, и Гермиона потёрла их ладонью, старательно прогоняя сон. Организм, видимо, требовал отдыха. С зевком вздохнув, она продолжила: — За поддержку тоже спасибо. Я очень ценю, правда. Я… — она мотнула головой. Глаза дико заболели, словно она не спала несколько ночей подряд. — Чёрт. У тебя нет бодрящего зелья? Или кофе? Не дождавшись ответа, Гермиона настойчиво продолжила: — Малфой? Сильно зажмурившись, она на пару мгновений прогнала боль и посмотрела на Малфоя. Один взгляд в его спокойные, чего-то ждущие глаза подействовал, как ушат холодной воды на голову. Вспышка злости всколыхнулась в груди. — Ах, ты… мерзкий жулик! — зевая, выдавила она. Закрывающиеся глаза метали молнии. — Ты обещал отпустить меня! Малфой покачал головой: — Я обещал открыть дверь, — взмахнув палочкой, он отпер замок. — Но ничего не говорил о том, что отпущу. Гермиона почувствовала, как тело наливается усталостью, дикой истощённостью. Руки и ноги не хотели двигаться, словно она пробежала двадцать километров, не останавливаясь. Рухнув на спину на мягкую кровать, Гермиона застонала. Да что же ей так не везёт! А она-то дурочка уши развесила! Рыцарь на белом коне, как же! Взгляд скользнул по ходящему по комнате Малфою. Сквозь ресницы она смотрела, как он натягивает обычную маггловскую толстовку и кроссовки. Чёрт с ним! Закрыв глаза, Гермиона думала о том, что сил нет даже на то, чтобы нормально забраться на кровать. — Малфой, — почти проскулила она. Ответа не последовало. Стало дико обидно. Ублюдок! — Драко… мне неудобно так лежать… Прошла минута, прежде чем Гермиона почувствовала руки Малфоя под спиной и коленями. Ей показалось, или он пробурчал, что ей стоит меньше есть сладкого? Уложив Гермиону на своё прежнее место, Малфой снял с неё туфли и насмешливо поинтересовался: — Всё, так нормально? — Сам виноват, — пробормотала она в подушку. — Я не просила давать мне сонное зелье. — Спи уже. — Ага.