— Тессеракт столько мне открыл! Это… больше, чем знания. Это суть! — Я знаю. Тессеракт влияет на всех по-разному. А что он показал вам, Бартон?
— Вам нужно поесть. Локи вздрагивает и удивлённо приподнимает брови, как будто только заметил его. Клинт, присевший перед ним на одно колено, настойчиво подносит ближе выцветшую и местами облупившуюся миску, от которой клубами валит густой пар. В дыре, в которой им пришлось устроиться ради сохранения тайны местоположения Тессеракта, сыро, грязно и пахнет помоями, и потому домашняя еда здесь смотрится даже чересчур неуместно. Локи на секунду воображает себя странником, после долгих скитаний по пустыне набредшим на навеянный миражом оазис. Он ещё какое-то время с сомнением переводит взгляд с Бартона на суп и обратно, но все же откладывает свой посох, с которым отчего-то ни разу на памяти Бартона не расставался надолго, и берет в руки миску. С минуту он пустыми глазами рассматривает плавающие в тарелке овощи, а затем странно усмехается, поболтав ложкой в полугустом вареве. — Сам, что ли, состряпал? Клинт растерянно приоткрывает рот. — Тут, в двух кварталах, есть кафе быстрого питания. Я там купил. — Локи поднимает голову, и Клинт поспешно лопочет: — Здесь нет подходящего оборудования, сэр, но если нужно, я могу… — Расслабься, я просто пошутил. — И, подумав, добавляет: — Спасибо. Локи уже увереннее перехватывает ложку и подносит миску ближе ко рту, и Клинт, решив, что на этом его дело сделано, с коротким кивком поворачивается, чтобы удалиться. — Что у вас там с этой шпионкой? — вдруг окликает его Локи из-за спины. Клинт замирает. Какой-то знакомый образ ворочается на переферии сознания, никак не доставая до долговременной памяти. Это происходит всякий раз, когда Клинт пытается вспомнить кого-то из своих знакомых или друзей: их лица предстают перед ним серыми и безликими, до того похожими друг на друга, что Клинт даже не может различить цвет волос или понять, мужчина это или женщина. А над этими пустышками всегда возвышается удивительно яркий образ его господина. Того, кто подарил ему новую жизнь и снабдил высшей целью, освободив от оков бренных забот обычного человека. Эту фразу, непонятно откуда возникшую в его голове, Клинт повторяет про себя слово в слово как мантру, концентрируясь на острых контурах лица и темных пронзительных глазах, чувствуя безмерную благодарность. Безликие образы при этом окончательно рассеиваются, и на этом его попытки вспомнить всегда и заканчиваются. Клинт часто моргает, как слепой котенок. Его взгляд рассеянно скользит по Локи и останавливается на пустой миске в его руках. Бартон озадаченно хмурится. Как он успел все так быстро съесть? Тем временем Локи, по-своему расценив его молчание, опускается до разъяснений: — Мне доложили, что она, как прознала про тебя, сразу бросила важное задание и примчалась на базу. Она намерена «спасти» тебя. Клинт молчит, и Локи, понаблюдав его отсутствующий взгляд еще с полминуты, недовольно щурится и манит его к себе пальцем. Клинт послушно подходит ближе, попутно пытаясь незаметно осмотреть пол вокруг Локи — быть может, господину так не понравился суп, что он его вылил? — Вы не доверяете мне? — спрашивает он, после приглашающего жеста присаживаясь рядом с Локи на ступеньки, ведущие к заколоченной двери на втором этаже. — Хочу убедиться, не перебежишь ли ты во второй раз. На пальцах Локи вспыхивают синие огоньки, похожие на свет от карманных фанариков. Он подносит руки ближе к вискам Бартона, чувствуя нарастающую злобу на эту команду недо-защитников Мидгарда. — Это очень больно? — по-детски наивно спрашивает вдруг Клинт, тем не менее не двигаясь с места. — Нет, если не будешь дергаться, — врет Локи. Клинт сидит все так же прямо, не прячась и не пытаясь избежать прикосновения, хотя, кажется, понимает, что его ждет. Глядит доверчиво, будто пес на своего хозяина. — Я предан только вам сэр, — тихо, но твердо говорит он. И на секунду за стеклом неестественно-синих зрачков мелькает что-то такое, что заставляет Локи замереть. Нечто человеческое, настоящее, неподвластное одной лишь магии. Локи не встречал ничего подобного ни разу за свою невообразимо долгую, по меркам землян, жизнь. Помедлив, он опускает руки. — Хм, интересно. — Вы больше не желаете проверить мою преданность вам? — спрашивает сбившийся с толку Бартон. — В этом нет необходимости, — Локи вдруг расплывается в широкой, пугающей улыбке. Он быстро поднимается на ноги. — Идем, нужно проверить, как идут дела со строительством моего портала. Клинт кивает и мигом подскакивает следом.***
За спиной хлопает дверь, и Локи растягивает уголки губ в широкой улыбке. У него завязаны глаза, но он без труда узнает вошедшего. — Бартон. Какая приятная неожиданность, — нараспев мурлычет он, и тут же вздрагивает и резко поворачивает голову влево от неожиданного удара по лицу. Локи смеется, слизывая кровь с треснувшей губы, и наигранно заламывает брови: — Ты пришел, чтобы снова спасти меня? — наивно вопрошает он в пустоту. Клинт кривится от контекстуально выделенного «снова» и с грохотом опускает что-то на стол перед Локи. — Что ты, только чтобы поиздеваться. С глаз слетает повязка, но Локи еще несколько секунд щурится от ярких солнечных лучей, льющихся из окна в маленькую комнатку на гелликарриере. А потом расплывается в еще более радостной улыбке, распознав в загадочном предмете на столе тарелку с супом, находящуюся, однако, вне его досягаемости. Бартон недовольно хмурится — не на такой эффект он рассчитывал. — Ты помнишь, — шепчет тем временем Локи, и глядит с такой гордостью, словно Бартон вместо тарелки супа приволок к нему все шесть Камней Бесконечности. — Забудешь такое, — фыркает он. Не удержавшись, передергивает плечами и силой воли отгоняет наровящие захлестнуть с головой воспоминания. Хмурится, напоминая самому себе о главном зачинщике всех его бед, и вновь начинает надвигаться на него, угрожающе закатав рукава рубашки до локтей. Локи наблюдает за ним с напыщенным интересом ученого, в руки которого попала диковинная зверушка, а когда Бартон уже заносит руку для удара, спокойно спрашивает: — Ты не задумывался, как моя магия повлияла на людей? — кулак проходится по скуле, оставляя яркую ссадину, но Локи, кажется, вовсе этого не замечает: — Почему кто-то помнит, что с ним происходило под действием чар, а кто-то… Нет, нет, дай угадаю! — азартно восклицает он, хотя слегка опешивший Бартон не открывал и рта. — Это… м… скажем, Сэлвиг и вся его команда ученых — я прав? — Клинт, опустив руки, продолжает угрюмо молчать, но на лице Локи отражается выражение торжествующего ликования. Он кивает сам себе и договаривает: — …чистые, как лист. Бартон как-то сникает. Опустив плечи, он с бессильной злобой взирает на Локи, а затем внезапно хватается за спинку стула и отводит ее назад — так, что пятки Локи отрываются от пола. — Ну так просвяти меня, — шипит он ему в лицо. Локи покладисто кивает. — Все дело в самом человеке, — охотно пускается в разъяснения он. — Камень Разума не искажает сущность, он лишь усиливает то, что и так таилось где-то глубоко внутри. Локи прерывается, опустив взгляд на тарелку с супом, а затем задумчиво проговаривает: — У Сэлвига это была тяга к знаниям, таким, что ваша наука объяснить не в состоянии. Ради этих знаний он был готов поступиться чем угодно — карьерой, жизнью друзей и даже своей собственной. И потому пошёл за тем, кто мог открыть ему глаза на мир, расширить его видение. — Локи коротко выдыхает и возводит глаза к потолку. — Те солдаты были преисполнены злобой. На поле боя они оказались еще до наступления совершеннолетия, а позже потеряли многих родственников и друзей. Сейчас им уже нет дела, кто окажется под прицелом… Я тоже был под воздействием чар, — поколебавшись, как бы нехотя признается он, притворившись, что не заметил, как Бартон недоверчиво щурится. — Многократно усиленная ненависть к брату придавала мне сил, чтобы не поступиться главной целью в самый важный момент. Бартон презрительно фыркает и разжимает пальцы. Ножки стула с глухим стуком обрушиваются на металлический пол. — И это, безусловно, многое тебе дало. Локи поднимает голову и как-то странно смотрит на него. — Возможно, даже больше, чем я рассчитывал. Бартону становится не по себе от этого пронзительного взгляда. Наступившая гробовая тишина внезапно сдавливает виски. Внутри зарождается тревожное чувство опасности, будто кто-то невидимый за углом достал из-за пазухи нож. Превозмогая дрожь в голосе, он незаметно для себя вытягивается в струнку и тихо спрашивает: — А что насчет меня? В противовес его собственному волнению, Локи как-то уж слишком небрежно ведет плечом и бросает: — Я уже говорил. У тебя сердце. Бартон несколько секунд хлопает глазами, ожидая то ли разъяснений, то ли слов о том, что это шутка. Но Локи на удивление больше не проявляет никаких признаков веселости, а только молча сканирует его взглядом. — И как это понимать? — все же решает осторожно уточнить Бартон. — А что можно делать сердцем? Бартон фыркает и, резко выпрямившись, начинает бездумно слоняться от стены к стене. Он думал, что помнит абсолютно все, что с ним тогда происходило, но сейчас, когда он вновь оказывается наедине с Локи, в кладовой его памяти словно открывается потайная дверь. С невообразимой ясностью он вспоминает, с каким благоговением смотрел на Локи, которого почему-то мысленно называл «господином», и как, подобно преданному псу, внимал каждому его слову. Все его приближенные в этой маленькой, но взаимосвязанной системе стремились к одной задаче — открыть портал в иное измерение, в то время как единственная цель Клинта звучала как наивная изуродованная мечта пятилетней девочки. …"Увидеть господина счастливым». Вы больше не желаете проверить мою преданность вам? В сознании как из тумана выплывает задумчиво-удивленное лицо Локи. В этом нет необходимости. И все же Бартон предал его. Ведь так? — Чувства никуда не исчезают, даже если зарыть их на дне самой глубокой пропасти. Поэтому они сохраняются вместе с памятью, — голос Локи становится мягким, как вата, и полуобернувшийся к нему Клинт чувствует себя ребенком, которому родитель вынужден объяснять прописные истины. Локи подается вперед и вкрадчиво произносит: — Я не забирался в твою голову. Я изначально был там, не так ли? Бартон вздрагивает. Волна ненависти и странного отчаяния захлестывает его с головой и, задыхаясь в ней, он трясущейся рукой выдергивает из кобуры пистолет. — Я убью тебя, — гневно выплевывает он, снимая предохранитель. Локи качает головой и заламывает уголок губ. Сам же покладисто прислоняет лоб к дулу, но смотрит с жалостью, как на раненого, загнанного в капкан зверька. Клинт рычит от негодования и ставит палец на ледяной курок. Голова идет кругом, и ему отчего-то кажется, что пистолет вот-вот выпадет у него из рук, хотя он вцепился в него, как в спасательный тросс. Пальцы уже начинают побаливать от напряжения, на лбу выступает испарина. Курок он не спускает. Сердце подпрыгивает и начинает лихорадочно колотиться у горла от осознания того, что он не может это сделать. Вдоль стен погруженной в тишину комнаты прокатывается вздох. — Брось. Лучше покорми меня, — Локи складывает брови домиком и корчит умилительную мордашку. — Ты ведь за этим пришел, правда? Клинт прикрывает глаза и до скрипа сжимает зубы. Но отчего-то по-прежнему медлит. Странная мысль посещает горящий от отчаяния и негодования мозг: словно два сознания — его собственное и то, что было «у руля» во время контроля разумом, вновь сражаются за первенство. — Ну же. Пожалуйста, — растягивая буквы, просит Локи. Его улыбка — само воплощение нежности и участия, и только глаза — холодные, как два айсберга, с насмешливо-злым прищуром, разбивают иллюзию доброты и напоминают о том, что перед Бартоном сидит настоящий монстр. Клинт хочет рассмеяться ему в лицо, хочет вылить содержимое треклятой тарелки на так и сверкающий чистотой и опрятностью (даже после того, как Халк отшлифовал им пол) костюм, и с запальчивой гордыней ребенка во всеуслышание объявить, что в этот раз Локи не удалось его обмануть. Но тут же с ужасом осознает, что не может оторвать взгляда от этих ледяных глаз. Они как магнитом тянут к себе, завораживают, остужая жгучую ненависть в груди, и Клинт, как завороженный, послушно шагает к пленнику. По молчаливому знаку Локи поднимает миску к его рту, и тот, чуть откинув голову, опустошает её за один глоток. А на удивленный взгляд Бартона только небрежно морщится. — Божественные штучки, — он обезоруживающе улыбается.* Клинт отрешенно смотрит вглубь пустой миски. Выходит, и правда не вылил ни капли тогда — почему-то это знание сейчас имеет для него огромное значение. Локи подается чуть вперед, и Бартон так же неосознанно наклоняется ближе к нему. — Ты думал, что избавился от гипноза. Что вы одержали верх надо мной, — горячо шепчет Локи ему в ухо, — но отныне куда бы ты ни пошел, что бы ни сделал, ты навеки будешь принадлежать мне. Бартон отчетливо ощущает укол в груди, будто тонкая игла насквозь прошивает его тело. Задохнувшись, он отшатывается к противоположной стене. Локи вдруг начинает ворочать скованными за спиной руками, и сердце Бартона со свистом ухает вниз при мысли о том, что он вот-вот освободится. Но характерного звона оборванных цепей так и не следует, Локи продолжает сидеть, прикованный к стулу, и лишь слегка, насколько это позволяет его не слишком мобильная позиция, отодвигает правую руку. Бартон наконец различает кольцо, которое он, вероятно, только что снял с пальца. — Возьми, — велит Локи. — Это на случай, если захочешь связаться со мной. Бартон, сжавшийся, как при сильном холоде, озлобленно сверкает глазами из своего угла. — Мне оно ни к чему, — вопреки надломленному голосу, твёрдо заявляет он. Происходящее больше напоминает сюрреалистичный сон, но он отчего-то никак не может проснуться. Страх от вмиг принятых на веру слов жидкой сталью собирается вокруг горла, оставляя все меньше кислорода. Больше всего хочется, наплевав на возраст и статус какого-никакого защитника Земли, свернуться в клубочек на полу и закрыть руками глаза и уши — только бы не слышать этот тихий, до жути вкрадчивый голос, отголосками разбивающийся где-то внутри его головы. Локи насмешливо улыбается Клинту, как вредничающему ребенку, который отказывается есть овощи. Локи открывает рот, но тут же захлопывает его, когда за дверью вдруг раздаются чьи-то тяжелые шаги. Локи, встрепенувшись и мгновенно позабыв о Клинте, выпрямляется и щелкает пальцем по кольцу. Отскочив от стены, оно закатывается под стол и, задорно покружившись на одном месте, останавливается в метре от застывшего Бартона. Дверь резко распахивается, ударившись о стену, и помещение оглашает воодушевшенный призыв Старка: — Ну что, Северный Олень, пришёл твой час! Пора тебе возвращаться в свою страну оленью, где сосны… Тони осекается, наткнувшись на недобрый прищур Тора, и смущенно прочищает горло. — К-хм, ну ладно. Надеюсь, ты никого не успел свести с ума ещё одной нудной речью, а? Они берутся было за цепи, которыми Локи был прикован к Мьельниру, но тут замечают впечатавшегося в стену бледного как смерть Бартона. — Эй, приятель, с тобой все в порядке? Выглядишь, честно говоря, так себе. Бартон скованно кивает, но с места не сдвигается. — Все хорошо. Просто зашел попрощаться, — его лицо искажает нервная ухмылка, которая, разумеется, друзей нисколько не убеждает. Тор негодующе наклоняется к Локи и шипит ему в ухо: — Если ты хотя бы пальцем его тронул… — Будет тебе, братец, — беззаботно прерывает нотацию Локи. — Кто я, по-твоему, монстр какой-нибудь? Как же можно обидеть эту милую мордашку? Всё трое вновь невольно обращают взгляд на Клинта, и тот сконфуженно сжимает зубы. — Ладно, — Тор, не желая концентрироваться на странноватом поведении брата, рывком вздергивает того на ноги. Другая его рука с готовностью сжимает молот. — Рад был снова повидаться. Надеюсь, еще увидимся! — невинным голоском обращается к Бартону Локи и, прежде чем скрыться за дверью, хитро подмигивает ему. — Надеюсь, больше не придется, да, Клинт? — фыркает Тони. С его лица на миг словно снимается завеса, и из-за нее показывается настоящий Тони: уставший от битвы, в которой он, вопреки своим принципам, сражался плечом к плечу со всеми остальными Мстителями. Гений, миллиардер, тот, в чьих руках находится практически весь мир, — он так же, как и все, был в ужасе от произошедшего. Но показать это команде — сейчас или прежде, — значило сломить ее. Бартон вымученно улыбается ему, а в ответ на выжидающий взгляд поспешно мотает головой: — Идите, я догоню. Тони подозрительно хмурится, но все же выходит в коридор в гордом одиночестве. Оставшись наедине с собой, Клинт подпирает спиной стену и медленно скатывается вниз, до боли сжав голову руками. Внутри все разрывается от противоречащих друг другу эмоций, начиная необузданной, почти животной яростью и заканчивая непонятной тягой спасти того, кого спасать ни в коем случае не следует. Лишь бы только снова быть рядом. Клинт беззвучно стонет и разлепляет влажные ресницы, бездумно блуждая взглядом по комнате. На границе поля зрения ему вдруг мерещится странный блеск. Клинт, вздрогнув, щурится, сквозь туман перед глазами силясь разглядеть источник света. Сердце екает и боязливо сжимается. И Клинт, поколебавшись всего секунду, бросается вперед. С непрогибаемой решимостью жадного до власти убийцы ползет к своей цели через полкомнаты, словно боясь, что кто-то успеет раньше него. Порывисто хватает вожделенное кольцо, до побелевших пальцев сжимая его в ладони, и тут же с воем складывается пополам, уткнувшись лбом в пол. Голову наполняет громоподобный издевательский хохот. Куда бы ты не пошел… …Принадлежать мне… По пустому помещению разносится тихий всхлип. На холодный пол одна за другой капают несколько слезинок.***
Шлем, больше, правда, похожий на жестяную кастрюлю, покачивается и слетает с головы одного из задремавших заключенных. Тот мгновенно распахивает веки и резво вскакивает на ноги с видом обобранного до нитки потерпевшего. Вычислив самого ближайшего к нему сокамерника, которым оказывается немолодой, крепко сбитый воин с длиннющей бородой, увлеченный разговором с таким же бедолагой, он недобро зыркает в его сторону. — Нарвешься, парень, — шипит он сквозь зубы и нагибается, чтобы поднять свой трофей. Бородач вскидывает бровь, но, видимо, интерес к прерванной беседе берет верх над желанием наказать балабола. Ровно до тех пор, пока только очищенный от пыли шлем не пускается в полет вновь, на этот раз еще и с силой ударившись о стену. Несколько стражников подскакивают и бросаются разнимать буянов. Локи, сидящий прямо на полу в соседней камере, зевает и тянется к книге. Смотреть, чем закончится устроенная им драка, не остаётся никакого желания. В очередной раз он пытается вспомнить, сколько дней он уже здесь торчит, но сбивается после второго десятка. Кажется, понятие «время» для царской темницы так и осталось одним лишь термином — сколько бы ни прошло лет, а в ней меняются разве что заключенные. Локи кривит губы и скучающе переворачивает страницу. «Локи?» — вдруг врывается в его мысли знакомый голос. Локи охватывает странное чувство — словно кто-то чужой поселился в его голове. И пока Локи пытается свыкнуться с новыми ощущениями, голос раздается вновь: «Локи, ты слышишь меня?» Клинт в неуверенности замолкает, и Локи ощущает его внутреннюю борьбу с собой. Наконец, собравшись с силами, он цедит сквозь зубы: «Кажется, я придумал, как вытащить тебя». Локи, не отрываясь от чтения, широко улыбается. «Я слушаю?»