Он не заплачет

Он учился с тобой в одном классе, Любил рисовать, не любил одноклассников Джек шумно и хрипло выдыхает. После очередного избиения в мыслях лишь одна мысль — дойти домой. Отключаться нельзя, потому что никто не поможет. Решат, что он очередной глупый пацан, который перепил на вечеринке и наверняка ещё и закинулся чем-то. Это же Дерри мать его, тут стереотипы и ярлыки вешают на людей быстрее, чем дают имя при рождении. И чужим людям плевать, что с тобой происходит, хоть подыхай на этом асфальте. Максимум, что могут сделать — это вызвать доктора (Да ладно, такие люди есть ещё?), но Джеку это не нужно. Можно сказать эти зашкольные акты физического насилия над его телом стали нормой, и он имеет к ним хоть какой-то иммунитет, как бы иронично это не звучало. И на портфеле прицеплен значок, Ждёт в коридоре звонок на урок Если подумать когда все это началось? Когда Джек впервые увидел Финна? Или когда в пылу юношеского максимализма он прицепил значок ЛГБТ на портфель, в попытке доказать миру, что быть геем не грех? Доказать — не доказал, но вот не нужное внимание к себе привлёк. Джек усмехается своим философским мыслям, стоя у парадной двери. Ну кто же знал, что если у тебя радуга на вещах и ты не пытаешься засунуть каждой девчонке в школе язык в рот и руку в трусы, то ты автоматически объявляешься врагом народа. ЕГО врагом. Тушили о его запястья спички, Подростки — самые жестокие обидчики О да, эта была ещё одна из забав Финна и его прихвостней, они находили в этом что-то веселое, замечая как Джек корчится от боли. Он же находил в этом что-то завораживающее, смотря, как алые раны, будто цветы распускаются на его коже. Но Джек об этом никому не скажет, ведь он не мазохист в конце концов, а может и мазохист, раз позволяет делать с собой такое. Грейзер запутался в дебрях своего сознания очень давно. На них карими глазами смотрит, И о помощи уже не просит О какой помощи может идти речь? Как уже и говорилось раньше это же Чертов Дерри — тут каждый сам по себе. Джек добрался до ванной, радуясь, что родители уехали по работе на месяц, лишние распросы ему точно не к чему. Он не имеет права даже на слезы, Ведь мальчики не плачут Джек усмехается. Нет, Вулфард такой радости не получит. Джеку много раз говорили, что стоит ему заплакать и все прекратится. Поэтому Грейзер молчал и терпел. Ведь только когда его бьют, он может поймать его взгляд непозволительно близко, рассмотреть уже въевшиеся в память черты лица за секунду до нового удара, утонуть в его глазах за эти мгновения. Именно за это Джек себя ненавидит, потому что уже ночью, смотря на стену завешанную ЕГО портретами, он понимает, что все плохо. Что все катастрофически плохо. Влюбился, не было ни ночи где не снился Тот кудрявый парень, что глумился От его ботинка рана Сложно любить своего хулигана Джек смеётся, громко, истерически, и плевать он хотел на соседей, и на то что время: два часа ночи. Ему плевать на всех, но не плевать на Финна и это пугает. Эта ненормальная зависимость пугает Джека настолько, что он гуглит доступные без рецепта успокоительные, думая, что свихнулся. Думая, что Финн ему в этом помог. Однажды это дойдет до крайности. Джеку надоест эта рутина, которая превращает его жизнь в ад. Он напишет предсмертную записку, как любой уважающий себя суицидник, и пойдет на мост. Но даже когда он будет стоять на перилах моста, не замечая темный силуэт позади себя, он не заплачет. Даже на пороге смерти он не заплачет, ведь это будет значить — что он окончательно сдался и тогда Финн победит. Нет, спасибо. Хоть какие-то капли гордости у Джека ещё остались. Он посмотрит на серый скучный город, на реку, что под его ногами, и сделает шаг вперёд с улыбкой на лице. Ведь мальчики не плачут…