Лисьи истории. Неугомонный

      Теолин Адзумаи устал ждать свою пару. И уже готов был поверить в то, что великий Инари, наградив его талантом гениального стратега и подлинным бесстрашием воина огня, лишил дара соединить судьбу с Истинным ради баланса сил. Более тысячи лет Тео провел в гордом одиночестве, изредка расходуя пыл жаждущего ласк тела на случайных любовников, а красная нить, призванная помочь ему найти вторую половину своей души, так и не появилась.       Свет надежды почти погас, и Теолин почти смирился с тем, что обретя могущество и славу второго после старшего брата Габриэля воина огня, он так и не узнает, что значит «любить». Вероятно, это его Предназначение — охранять лисий мир и служить Инари, а не растрачивать пламя сердца на любовь.       Вероятно, это даже милость бога Инари, ибо… Пример Габриэля, красного девятихвостого лиса, достигшего последней ступени зрелости Инари, доказывал, что невозможно выбрать между долгом и любовью, а этот выбор неизменно встанет перед воином и полководцем. И у этого выбора нет правильного варианта: старший брат отказался от любви, решив следовать долгу, в итоге до сих пор живет с кровоточащей раной в сердце, с располовиненной душой и призраком прошлого, что не дает ему покоя. Ну и…       Характер у него испортился так, что Тео предпочел бы месяц ужинов в компании блаженного младшенького Анники и его не менее блаженного человека Адама (а он предпочел бы не делать этого никогда!), нежели получасовую беседу с Габи.       Тео в редкие минуты тоски порой всерьез думал о том, что, может быть, это не Предназначение Инари, а какое-то проклятье их рода: Истинным Габриэля был человек, и эта связь не дала ему ничего, кроме несчастливой, приносящей следом боль и страдание любви.       Все шансы любить и быть любимым имелись у младшенького Анники, однохвостого серебристого лиса, находящегося на первой ступени зрелости Инари. Несмотря на непутевость, Анники — как луч солнца на заре. Ему не нужно быть воином и стратегом, чтобы заслужить обожание старших братьев. Габриэль, конечно, был порой не в меру строг с младшим, но строгость эта — показная. Пожалуй, единственная вещь, что помогала Тео мириться с характером Габи — общее беспокойство за Анники.       Он сбежал в мир людей, как только на его руке появилась красная нить. Бестолковый и непутевый Анники, чье главное достижение на пути служения великому Инари лишь в том, что он при этом умудрился нарушить пятьсот тридцать одно правило лисьего устава рода Адзумаи.       И ради кого? Ради презренного человека!       Тео не любил людей. Поэтому не мог в полной мере порадоваться за брата и после воссоединения с Истинным избегал общения с ним. Чтобы не портить ему настроение открытым пренебрежением по отношению к Адаму, которое не умел скрывать. Тео видел, что этот человечишка делает Анники по-настоящему счастливым, но…       Люди — слабые, хрупкие, бесполезные существа.       Теолин предпочтет одиночество, чем связь с человеком. Уж лучше пусть останется все как есть.       Достигший среднего уровня зрелости Инари, черный пятихвостый лис Теолин из рода воинов огня Адзумаи почти смирился с одиночеством. Но смирение не было сильной стороной Тео, поэтому иногда… иногда он все-таки мечтал о том, что когда-нибудь на этом свете появится его Истинный. Такой же сильный, храбрый, умный воин, что вступит с ним в равноправный союз.       Лис или демон. Определенно Тео превосходно подошел бы лис или демон. Некто его уровня силы.       Только не человек.       Правда… Теолин не учел того факта, что у великого Инари свои способы обучать смирению и чувство юмора, похоже, отменное.       Спустя тысячу лет одинокого существования на запястье Тео замерцала алым красная нить — на свет появилась его пара. И этой парой оказался…       Человек.       Возможно, это все-таки проклятье. Ибо… дела обстояли еще хуже, чем мог представить себе Теолин.       Это был не просто человек, это был…       …крохотный, надрывно орущий младенец, пахнущий молоком и присыпкой, беспомощно сучащий ручками и ножками в кроватке-колыбели. Именно к нему привела Тео красная нить.       Черный лис невидимой тенью проник в тесную квартиру пятиэтажного дома-коробки в скромном провинциальном городке, пропахшем морской солью, сосновой смолой и выхлопными газами, и долго с недоумением пялился на неведомое нечто, похожее на сморщенный комок отвратительно розовой плоти. К слову, человеческий мир не сильно интересовал Теолина, поэтому на его территории он не особенно ориентировался и даже поначалу не сообразил, что это тот самый городок, где живет сейчас Анники с Адамом.       Его беспокоила несколько иная проблема… ЭТО предназначено ему судьбой?       Нет. Нет-нет-нет! Не может быть!       Обычно нить проявлялась в тот момент, когда предназначенные друг другу существа могли в ближайшем времени вступить в брачный союз. Сделайте милость, поясните же неразумному Тео как можно соединить свою судьбу с…       Оно ужасно. Просто ужасно! Это какая-то ошибка! Прождать тысячу лет, чтобы получить в пару невразумительных размеров человеческий комок?! Что он с ним делать будет? И ничего путного из этого комка точно не вырастет — люди бесполезные существа, абсолютно бесполезные существа для воинов огня. О великий Инари, за что?       И какие же противные звуки издает мелкое недоразумение! Аж уши глохнут! Отчего мысли разлетаются, как стая диких птичек. Тео, приняв человеческий облик, нахмурился и стиснул челюсть. Склонился над кроваткой младенца и грозно рыкнул:       — А ну тихо!       Человеческий комок неожиданно замолк, обвел расфокусированными мутными глазками пространство перед собой и вдруг вполне осмысленно остановился влажным взглядом на лисе. А затем потянулся к нему крошечной ручкой — той, на которой струилась вокруг запястья красная нить. Тео нахмурился и пожевал губу, разглядывая младенца. Осторожно выпутал его из пеленок, прихватил за пухлые бочка, поднял до уровня своих глаз — отметил, что у комка есть микроскопический стручок. Ладно, не спасает ситуацию, но это хотя бы мальчик. Тео потряс его, как куклу — младенец потешно булькнул, икнул и рыгнул на Тео белой вонючей жидкостью. Вслед за этим черный лис почувствовал, как на его ногу шлепнулось нечто еще более вонючее, а стручок напрягся и оросил грудь озорной желтенькой струйкой.       — Пресвятой Инари… — простонал Теолин. — Ты! Ты же меня всего уделал, маленький засранец!       Малыш, радостно пуская пузыри, издал нечто вроде «Ага» и вновь потянулся ручками к Тео. Сердце черного лиса пропустило удар, грудь сдавило тисками, ноздри хищно напряглись, почуяв теплый, ласкающий осязание запах, а в голове промелькнуло нечто вроде: «Ну, может быть… он немного… милый».       — Не-е-ет! — отпрянул Тео с ужасом, вникнув в смысл промелькнувшей мысли. — Ни за что! — поспешно уложил младенца в кроватку, обратился в лиса и сбежал, игнорируя жалобный плач, преследовавший его до границы лисьего мира.       Однозначно лучше и дальше жить в одиночестве! Он — воин огня, а не нянька!       — Как избавиться от связи с Истинным? — с таким вопросом пришел Теолин к старшему брату. Он мог знать — Габриэль достиг той ступени зрелости, на которой ему доступны все тайны лисьего мира и вся мудрость Инари.       Габи возлежал, как в гамаке, на лунной дорожке, протянувшейся серебристой пылью от неба до уединенного озера в глуши леса, дымил изящной трубкой и считал звезды, как обычно размышляя о чем-то своем. Его длинные огненные волосы струились рекой вдоль лунного полотна, завораживающе красиво вплетаясь в пыль серебра, а девять хвостов лениво двигались в такт слышимой только ему музыки.       — А ты уверен, что хочешь избавиться от того, кого ждал тысячу лет? — равнодушно уточнил Габриэль спустя несколько долгих минут, заставивших Теолина потерять всякое терпение. Старший брат умел выводить из себя, просто ничего не делая.       — Он человек, — сквозь зубы процедил Тео.       — Моей парой был человек. Пара Анники — тоже человек. И что? — зевнув, певуче проговорил Габриэль и перевернулся на бок, подперев ладонью щеку и уставившись насмешливым взглядом на Тео. Насмешливым и раздражающе… незаинтересованным. После потери Истинного Габи, казалось, в принципе ничто не могло взволновать и вывести из состояния безучастной созерцательности.       Теолин вперился тяжелым взглядом в невозмутимое лицо брата, поджав губы. «Не беси меня», — читалось в его взоре. Тео надеялся, что именно это там читается. Габи явно издевался: его человек погиб. Человек Анники… У младшенького на лбу написано Предназначение: жить безоблачной мирной жизнью в стране сахарной ваты и карамельных леденцов вместе с любящим его без памяти Адамом. Но он-то не Анники!       — Ты сам бесишься, — фыркнул с тихим смешком Габриэль. — А должен радоваться и все такое. Ты дождался Истинного. Ты должен быть благодарен. Вознеси молитву великому Инари. Иди и будь счастлив, — добавил старший брат и снова улегся на спину, с безмятежным видом закинув ногу на ногу и выпустив в небо очередную струйку ароматного дыма.       — Это ребенок! — прорычал Тео. — Ребенок! Крохотный такой младенец!       — Занятно, — Габи снова зевнул, продолжая созерцать звезды. — Тебе не кажется, что сегодня Нептун сияет слишком ярко? Надо бы посмотреть звездные карты…       — Габриэль!       — Теолин! — с той же интонацией выкрикнул красный лис и, прищурив один глаз, хитро глянул на черного лиса. — Это ведь игра такая, да? Я угадал? Ты кричишь мое имя, а я твое… Кто громче, так?       Тео выразительно приподнял густую бровь. Зачастую ему не нужно было говорить — за него это делали брови. И сейчас этими бровями он демонстрировал брату крайнюю степень бешенства и, безусловно, всей своей искренней любви к нему.       — Такое бывает, — наконец соизволил лениво пояснить Габриэль. — Редко, но случается, что один из пары узнает о своем Истинном сразу после его рождения. Значит, ты ему нужен уже сейчас.       — Но мне не нужна ТАКАЯ пара! — взорвался Теолин, вконец взбешенный насмешливым равнодушием брата. — Он человек! Бесполезный, слабый человечишка! У нас безумная разница в возрасте! Ноль точек схождения! Мне даже смотреть на него противно! А прикасаться попросту боязно — вдруг он поломается! И я не собираюсь жить в его человеческом мире в человеческом облике до тех пор, пока он не соизволит сдохнуть, чтобы я смог вернуться в мой мир! Мир, где мне все равно придется жить с ним, потому что он — моя пара! Я… Я воин огня, а не нянька!       — Ты такой шумный, — с досадой протянул Габи. — Не хочешь с ним жить — не живи. Обрежь у главной жрицы нить судьбы и дело с концом.       — Так просто? — приподнял бровь Тео, насторожившись. Потому что не может же быть все так просто, верно?       — Бака, — удрученно вздохнул Габриэль. — Конечно, не ТАК просто. Иначе не было бы никакого смысла в Истинных, если в любой момент можно избавиться от своей пары только потому, что ты — бака, — протяжно зевнув на середине фразы, пробормотал брат и прикрыл глаза, будто устал от этого разговора. Хуже демона, честное слово.       Впрочем… Нельзя в таком смысле думать о брате. Габриэль раздражает, но он стал таким несносным после гибели Истинного.       — Ты мне расскажешь, в чем подвох? — стиснув челюсть и постаравшись взять себя в руки, ровным голосом спросил Тео.       — Если ты обрежешь нить сейчас, то умрешь в муках, — выдержав томительную паузу, неторопливо пояснил Габриэль. — Потому что нельзя до достижения совершеннолетия лишать безнаказанно свою половину ее законной части души. Истинные на то и Истинные, что связь между ними происходит на уровне душ. А точнее, это не просто связь: Истинные и есть одна душа, поделенная надвое — в этом смысл. Но если ты до совершеннолетия пары обрежешь нить — Инари тебя покарает смертью.       — То есть… — Тео помолчал. — Мне нужно дождаться его совершеннолетия?       — Для начала тебе на сто процентов надо убедиться в том, что ты не хочешь воссоединения со второй половиной своей души. Такое тоже бывает, — Габи со вкусом затянулся и выпустил струйку дыма. — Не всем нужна целостность. Некоторым и так хорошо. Возможно, это твой случай. Но если ты не будешь в этом уверен на сто процентов, ничего не выйдет. Нить нельзя обрезать, если есть хоть толика сомнения. Путь любви трудный, и любое сомнение означает, что ты нуждаешься в паре. Просто еще не понял, как стать с ней единым целым.       — И? — Тео подтолкнул Габи к продолжению пояснений, так как тот вновь взял длительную паузу, чтобы полюбоваться созвездием Большой Медведицы.       — Если ты уверен в своем решении, то тогда… По лисьему уставу нашего рода разорвать связь можно только с тем, кто уже достиг первой ступени зрелости Инари, то есть совершеннолетия. На этом этапе ты можешь обрезать нить почти безболезненно для своей пары — его душа уже достаточно окрепнет для возможности раскрыться без поддержки второй половины… Типа того, — чуть качнувшись в своем импровизированном гамаке, бросил Габриэль. — Это восемнадцать человеческих лет.       — То есть мне ждать до тех пор, пока этому неразумному комку плоти не исполнится восемнадцать человеческих лет? — опять сбившись с ровного тона, гневно выплюнул Тео.       — Ты можешь не ждать и откинуться своим симпатичным черным брюхом кверху прямо сейчас, — пожал плечами Габи. — И хватит портить мой безумно бессмысленный и потому прекрасный вечер бестолковыми воплями. Что такое восемнадцать лет в нашем мире? Пф… Глазом моргнуть не успеешь.       — То есть… Как ни крути, мне все равно придется нянчиться с ним… Мило, — Тео глубоко вдохнул и выдохнул. — Ладно. Я сделаю это. Трудности закаляют характер. А потом обрежу нить.       — Тогда постарайся, чтобы он не узнал о тебе — так ты не причинишь ему боль. Думаю, твой Истинный не сильно обрадуется, если узнает, что ты его не любишь. И не смог полюбить. Вот весомая причина для разрыва связи. Все остальное не имеет значения для Истинных, бака, — уточнил без особых эмоций Габриэль. — Но ты, видимо, настоящий бака, раз думаешь, что это действительно важно, кто твоя пара — лис, демон или человек.       — Я думаю, человек — не пара воину огня. Вот и все, — поджав губы и нахмурившись, тихо проговорил Тео и пристально посмотрел в глаза брата. — И ты это знаешь. Как никто другой.       — Еще одно слово, и я вырву тебе горло, — лишившись маски безразличия, прошипел Габриэль, в одно мгновение подскочив с гамака и оказавшись перед Теолином.       — Ты просто так и не принял эту правду, — твердо произнес Тео, будучи абсолютно уверенным в своих словах. Габриэль не должен был… связываться с человеком. А теперь… От брата осталась лишь тень.       — Да. Я живу с этим! Постоянно! Каждую секунду! — проорал Габриэль. — Но я ни о чем не жалею! То время, что я провел с ним… Никто его у меня не отнимет! Ясно?!       — Прости, — Тео опустил покорно голову перед старшим. — Не мне судить тебя. Но и не тебе разубеждать меня в том, что я делаю неправильный выбор. Потому что это мой выбор.       — Главное, проследи, чтобы твоя половинка не загнулась до восемнадцати от случайного недоразумения — люди ведь и правда так слабы, — внезапно небрежным тоном, но в котором прозвучало вполне осязаемое ехидство, проговорил Габриэль. — Иначе исход будет не из приятных… — брат ядовито оскалился, отчего у Тео пробежался холодок по позвоночнику. — Ты будешь уже мечтать о том, чтобы сдохнуть. Но не сдохнешь, потому что эта связь… неразорванная связь с тем, кто погиб не своей смертью… будет медленно, но верно разъедать твое нутро нестерпимой болью.       Теолин вскинул голову и внимательно посмотрел на Габриэля. Его лицо исказила гримаса ужасающего страдания, а привычное равнодушие треснуло уродливой маской и осыпалось осколками в изумрудную зелень травы.       — Но я ни о чем не жалею, — еле слышно добавил Габриэль. — И готов дальше жить с этой болью. Она… напоминает мне о Нем. Что Он был. Что я любил. И что люблю до сих пор. Я не мог поступить иначе. Тогда. Не мог. Это был Его выбор. Он решил, что из нас двоих дальше жить буду я. Он хотел, чтобы жил именно я. Не знаю, почему. Но Он так решил. И я живу. С этой болью. С этой памятью. С этим выбором. С этой любовью. Она еще жива, во мне, в моем сердце. И я не жалею. Ни о чем не жалею, понимаешь?       — Ты не рассказывал. Раньше. Об этом, — пробормотал Теолин, пораженный до глубины сердца откровенностью брата. Это случалось редко в последнее время… Никогда.       — Не было повода, — пожал плечами Габи. — Ты из-за собственного упрямства, нелепых предрассудков и глупых страхов хочешь лишить себя величайшего дара Инари. Меня это злит.       — Я тебя услышал, брат, — сдержанно ответил Теолин. — Я обещаю, что приму взвешенное решение, — предположив, что это необходимо сделать, добавил он.       — Хорошо, — скучным голосом бросил Габриэль, словно это не он только что продемонстрировал спектр ярких эмоций, коих Тео давно не видел у брата. — Но это твоя жизнь — мне эти обещания не нужны. Ты пятихвостый лис — достаточный уровень зрелости для того, чтобы отвечать за свои поступки.       И красный лис в одно, неуловимое глазу движение, вернулся в свой лунный гамак. Вроде как дал понять, что разговор закончен.       — Ну да… Я тебя тоже люблю, брат, — пробормотал Тео, вздохнув. Как же с Габи сложно! — Ладно. Как-нибудь увидимся. Лет через… двести, — пробурчал себе под нос черный лис.       И он уже развернулся и почти покинул уютный берег озера, когда до него донеслось:       — Думаю, мы увидимся гораздо раньше. Например, на твоей свадьбе. Где я вдоволь налюбуюсь меткой, что ты оставишь в порыве страсти на шее Истинного.       — Я не собираюсь его помечать! — взорвался Теолин. Уж что-что, а кусать за загривок этот комок человеческой плоти, а тем более закреплять с ним связь интимной близостью… Не было такого плана. — Я хочу избавиться от него!       — Тебе пойдет черный смокинг, — до слуха Тео долетел перезвоном колокольчиков легкий смех Габи.       — Ненавижу тебя, — фыркнул Теолин и передернул плечами.       — Береги себя, брат, — коснулись сердца печатью тепла беззвучные слова Габи. Тео дотронулся до груди и едва заметно улыбнулся.       — И ты себя, — послал он в ответ печать тепла брату.       Габриэль невыносим, порой абсолютно невыносим, но Теолин соврал бы, если бы не признал, что если кого и любит чуть больше Анники, совсем капельку… Так это красного лиса.       План был прост: Теолин время от времени наведывается в человеческий мир и проверяет, как там поживает человеческий комок. А как только тот достигнет возраста первой ступени зрелости, с чистой совестью обрежет красную нить. С чистой — потому что человеческий комок не вызывал у Тео никаких эмоций, кроме брезгливости, как бы он в него ни вглядывался и ни принюхивался к нему. Больше того странного, мимолетно возникшего трепета в сердце не возникало.       Они оба будут свободны от ненужных обязательств. Комок продолжит свою бесполезную человеческую жизнь с какой-нибудь бесполезной человеческой самкой, чтобы наплодить в перспективе массу таких же бесполезных крошечных комков. А Теолин продолжит служить Инари и постигать ступени зрелости. Он очень хотел когда-нибудь достичь уровня Габриэля.       Правда, при обдумывании этого до гениальности простого плана Тео почему-то постоянно слышался язвительный смех Габи, как бы намекающий на то, что стратег из черного лиса вышел так себе, когда дело коснулось личных отношений.       Ну… наверное, этому есть логичное оправдание — у Тео их никогда не было. Поэтому и план оказался в корне провальным.       И проваливаться он начал в тот самый момент, когда Теолина накрыло безрадостным откровением: ему придется каждый день наведываться в человеческий мир, потому что демонов комок плоти не желал расти спокойным, тихим и ответственным ребенком.       Родители назвали комок Богданом, то есть «богом данный», но когда Тео в тысячный раз за день вылавливал мелкого паршивца, каждую минуту норовящего влезть в неприятности за секунду до совершения новой глупости, он был на миллион процентов уверен, что заслан Дан в этот мир не богом, а человеческим сатаной!       И, между прочим, шнырять по миру людей в лисьем обличии, да еще с пятью хвостами, пытаясь для всех остаться невидимым, — задачка не из легких и отнимающая массу сил. Теолин порой оставался ночевать в комнате, под кроватью мелкого паршивца, просто потому, что на переход в свой мир у него не оставалось энергии. Ну и… так спокойнее. Мало ли что взбредет в голову Дану посреди ночи.       А взбредало ему многое!       Тео диву давался изобретательности пацана: глазом моргнуть не успеешь, а он уже то играется с отцовской зажигалкой, пытаясь понять, как она устроена, то колотит ртутным градусником о пол, чтобы достать из него пластичные шарики, то засовывает в нос детальки от разобранной на запчасти игрушки. И это так, парочка скромных примеров.       Взорвать кухню, свалиться с дерева, заплыть на середину бурной речки, кувыркнуться с крыши пятого этажа, заблудиться в лесу, попасть под машину, влезть в опасную драку — короткий список тех способов, которыми Дан активно стремился сократить срок своей жизни. Ну и, видимо, за компанию испортить жизнь Теолину, ибо его никогда ранее не мучили кошмары.       Теперь мучают. И, кажется, из черного лиса он скоро превратится в седого!       Дан рос невероятно болтливым, супер-мега-гипер-активным ребенком с синдромом дефицита внимания и полным отсутствием инстинкта самосохранения. Родители с ним не справлялись, за что Тео не мог их винить. Он мог только носиться невидимой тенью за Даном, спасая его от переломанных костей и прочих членовредительств. В связи с чем Дан, видимо, возомнил себя несказанно удачливым сукиным сыном и, вероятно, бессмертным, потому что с возрастом легче не стало. Он на регулярной основе влипал в неприятности, а Теолин на регулярной основе зарабатывал нервный тик и непроходящий стресс. И изучал человеческие ругательства на всех языках, чувствуя, что они ему пригодятся.       Пригодятся в день, когда Дану исполнится восемнадцать, и Теолин придет к нему в образе грозного пятихвостого лиса, воина огня, и на понятном человеческом расскажет, в каком красивом гробу он его видит! Как дороги были ему эти восемнадцать лет, что он провел нянькой в человеческом мире вместо того, чтобы двигаться вперед на пути постижения уровней зрелости и с честью служить Инари!       И плевать на правила лисьего устава рода Адзумаи. Плевать!       Тео возненавидел свою пару всеми фибрами души, потому что этот несносный ребенок превратил его жизнь в ад! Впрочем, черный лис иногда думал о том, что в аду мира демонов гораздо тише и спокойнее. И он мог бы там хотя бы выспаться.       Теолин Адзумаи искренне не понимал, за что ему такое наказание, чем он провинился перед Инари, что ему досталось такое непосильное счастье в хрупком теле беспокойного человечка с лицом дурашливого ангела.       — Очаровательный ребенок, — как-то заметил Габриэль, решивший однажды составить компанию брату. От скуки посмотреть на Истинного черного лиса. Они расположились невидимками на подоконнике комнаты Дана: Тео сосредоточенно нес вахту, Габи легкомысленно болтал ногами, закидывал в рот украденные с кухни конфеты и донимал праздными разговорами.       — Исчадие ада, — пробурчал Тео, внимательно наблюдая за Даном, ерзающим за рабочим столом в попытках сосредоточиться и сделать домашнее задание. А сосредоточиться у него не получалось, потому что он постоянно отвлекался на молниеносно мелькающий в руках кубик Рубика, который умудрялся собирать за десять секунд, ловко ворочая подвижные грани быстрыми, тонкими пальцами. И домашку ему делать было скучно — Теолин уже догадался, что ко всему прочему Дан еще и демонов вундеркинд, которому не очень хочется демонстрировать свою гениальность, так как его заставят по-настоящему учиться. И тогда у него не останется времени на хулиганские проделки. А они ему на данном этапе взросления были куда интереснее, чем учеба.       — Тогда это весьма очаровательное исчадие ада, — заметил Габриэль и принюхался. — И пахнет божественно.       — Тебе какое дело до того, как он пахнет? — буркнул Тео, с неодобрением покосившись на брата. Принюхался следом — Дан пах… никак. Собой. И этот запах ничуть не тревожил обоняние Теолина. А, по идее, должен был. Как в тот первый раз. Но больше не тревожил. Ни разу. Что убеждало Тео в том, что по истечении срока своей няньковской повинности он с легкостью обрежет нить.       — Никакого, — пожал плечами Габи. — Но если ты всерьез намерен от него отказаться, я был бы не против забрать его себе, — понизившимся до звериных обертонов голосом договорил брат, вдруг хищно оскалившись. — Может, этот мальчик внес бы некоторое разнообразие в мою жизнь. Не уверен. Но я бы попробовал.       — Забирай, — фыркнул Тео. — Не очень, правда, понимаю, как это вяжется с твоей скорбью по Истинному.       — Никак, — Габриэль качнул ногой и склонил голову набок, неожиданно с видимым удовольствием разглядывая Дана. — Но мне хочется о ком-нибудь заботиться. Анники в моей заботе больше не нуждается. Ты вообще никогда не нуждался… Ну и знаешь ли, тело тоже требует своего. А этот мальчик… Когда вырастет… У него бесподобно нежная… белая… гладкая… кожа — я бы вылизывал его с ног до головы. И обводил языком каждую прелестную родинку на его теле. У него совершенно чудесные родинки — ты заметил? А те, что на левой щеке, похожи на созвездие Кролика. Кролика… — Габи многозначительно подвигал бровями с глумливым выражением на лице. А затем пошло облизнулся. — Так бы и съел его.       — Не работает — слишком топорно, — качнул головой Тео, усмехнувшись. — Теряешь хватку, красный лис.       — Ммм? Правда? — спросил Габи, и в его голосе Тео уловил нотки слабого удивления. — Нигде ничего не екнуло? Ни капли ревности?       Черный лис быстро глянул на брата и вернулся к наблюдению за Даном. Тощий, нескладный, словно состоящий из острых углов и неправильных линий. Неусидчивый, дерганный, весь какой-то… нелепый. В глубине души шевельнулось лишь глухое раздражение — и все.       — Нет.       — Да ладно тебе, — подначивал Габи, не желая успокоиться и оставить тему. — Просто посмотри на это обворожительное в своей непосредственности существо… — он грациозно взмахнул рукой в сторону Дана — тот с глубокомысленным видом ковырял указательным пальцем в носу, что-то выискивая взглядом на потолке. Домашняя работа по математике не продвинулась ни на одну строчку. Черный лис недовольно фыркнул и закатил глаза. — Разве он не прекрасен? Скажи честно. Мне. Сейчас. Разве твой Истинный не самое совершенное создание на свете, что ты когда-либо видел?       — Нет, Габи. Точно нет, — ухмыльнулся Тео. — Он жутко болтливый, надоедливый, шумный, гиперактивный подросток, сводящий с ума меня, родителей, учителей, соседей и друзей. Я удивлен, что они у него вообще есть. Подросток с явными склонностями к членовредительству. И я… Я точно не тот, кто ему нужен. Как и он мне. Ошибки случаются. Он и я — это ошибка. Я ничего к нему не чувствую. Честно.       — Где-то и в чем-то ты сам себя обманываешь, — Габи соскочил с подоконника и подошел вплотную к Дану. — Ты улыбаешься.       — Что?       — Ты улыбаешься. Глазами. Когда говоришь о нем, — Габриэль пробежался невесомо пальцами по коротко стриженым волосам мальчишки.       — Не выдумывай, — отрезал Тео, молниеносно перехватывая опасно качнувшийся стул и возвращая его на место, иначе кое-кто сейчас грохнулся бы на пол и получил сотрясение. — Тебе просто нравится меня провоцировать. Всегда нравилось.       — И все-таки я ее видел — улыбку в твоих глазах… — задумчиво проговорил Габи. — Я пошел. У меня еще дела. Нужно пересчитать звезды на южной части неба, — знакомым равнодушным голосом протянул красный лис и, щелкнув пальцами, исчез. Завидная способность. Пятихвостый черный лис пока так не умел.       — Нет никакой улыбки — тебе показалось, — прошептал Тео. И тут же сердито оскалился: Дан в считанные минуты доделал домашнюю работу, с фантастической скоростью выписывая решения уравнений, затем откинул ручку и потянулся к учебнику химии, который, с промелькнувшим в глазах азартом, открыл на середине и принялся читать о всякого разного рода химических реакциях.       Тео тяжело вздохнул — это не к добру…       Дни летели, складываясь в месяцы и превращаясь в годы. Дан рос и менялся — все нескладности и неровности его внешности постепенно сглаживались, трансформируясь в законченный образ интересного чертами юноши.       Черный лис вынужден был признать, что сейчас Дана по всем меркам — и лисьего, и человеческого, и демонического миров — можно смело назвать красивым. И это не какая-то приторная, поддельно-искусственная красота, а красота живая, искренняя, отражающаяся в блеске озорных карих глаз, застывшая в уголках больших улыбчивых губ, притаившаяся в ямочках на щеках, срывающаяся громким смехом, ласкающим слух. И сам он живой, искренний… До умопомрачения настоящий. И вся его беспокойная натура — лишь следствие неукротимой жажды жить, жажды познавать, жажды искать ответы на вопросы.       Дан впитывал в себя мир, как губка, с любопытством первооткрывателя выискивая приключения на свою пятую точку, потому что того требовал его деятельный мозг. Теолин, увы, с каким-то удивлением вдруг понял, какова его роль при этом мальчишке — роль защитника, хранителя, того, кто позволит ему, не оглядываясь и не перестраховываясь, открывать те тайны человеческого мира, что еще не открыты. Потому что Дан может. У него невообразимый потенциал. И ему точно нужен тот, кто проследит, чтобы при этом с ним не случилось какого-нибудь… членовредительства. Но Теолин по-прежнему не был готов признать, что хочет сыграть эту роль.       Да, Дан заставлял его улыбаться — последнее время Тео, наблюдая за мальчишкой, то и дело ловил себя на том, что его губы против воли ползут наверх. Но…       Но больше ничего не было. Тео не беспокоил запах Дана, его не волновали неуклюжие попытки мальчишки завести себе подружку, а потом, после принятия своей природы, близкого друга, не возникало желания присвоить его себе, а тем более поставить метку. Все его отношение к Дану сводилось к ворчливой заботе над ходячей катастрофой.       Его суть воина отторгала идею вечной няньки при человеческом детеныше. И никак не могла смириться с тем, что у него наконец-то появилась вполне осязаемая цель: не роль няньки, а роль хранителя. А это долг воина огня — защищать. Защищать свое.       Но Дан не был своим.       Тео не чувствовал его своим.       Тео чувствовал иное — что их соединили красной нитью по ошибке. И окончательно убедился в этом, когда познакомился с Аланом Адероном — прекраснейшим демоном, сильнейшим воином и ненасытным любовником.       Страсть, сильнее которой Теолин не знал, накрыла его с такой силой, что разум ему перестал подчиняться — он готов был выполнить любую прихоть Алана, умереть за него не раздумывая и даже отречься от братьев. Если бы тот его попросил.       Это была та любовь, которой жаждал Тео. И он ее получил.       А мальчишка… Недоразумение.       — Бака, — с четким разочарованием в заледеневшем голосе бросил Габриэль после знакомства с Аланом. Неудачного знакомства во время специально устроенного по этому поводу семейного ужина в имении Адзумаи. — Слава богу, ты не пригласил Анники — он бы расстроился.       — Я и тебя перестану приглашать, если ты так откровенно будешь высказывать свое неодобрение, — отрезал Теолин. — Алан — моя пара. И я требую относиться к нему и моему выбору с уважением.       — Я не могу относиться с уважением к лжецу и обманщику, — упрямо произнес Габриэль. — А твой Алан — лжец и обманщик. Ты под влиянием чар, Тео. Демонических чар суккуба. Он поймал тебя в ловушку твоей же фантазии.       — Убирайся! — прорычал черный лис. Все его нутро сопротивлялось словам брата: Алан — его пара. Алан! Он идеален настолько, насколько Тео об этом мечтал.       — Я и так ухожу, брат, — Габи прикрыл глаза. — Но я буду рядом. Когда понадоблюсь тебе. Обещаю. Ты сильный. Ты справишься. Эти чары… не смогут держать тебя в плену долго. Просто помни: я рядом.       Тео забыл о словах брата сразу после его ухода — Алан стер их из его памяти пламенным поцелуем. Как и необходимость помнить о том, что у него есть братья. И тем более какой-то там мальчишка Истинный.       А ведь именно он и разрушил чары.       Чары демона-суккуба, для которого Теолин был… наверное, развлечением. Приручить черного пятихвостого лиса, заставив его позабыть обо всем на свете, заставив поверить, что он любим… Наверное, неплохое развлечение для демона, чей смысл жизни — соблазнять. Соблазнять и разрушать чужие судьбы, уничтожать чужие связи.       Такова его сущность. Мог ли Тео его винить? Мог ли винить себя за то, что, выстроив себе идеальный образ возлюбленного, попался, встретив его вживую? Пускай этот образ и был иллюзией?       Тео не знал. Он знал только одно: из-за плена его безумия Дан едва не погиб.       В автомобильной аварии.       В машине, битком забитой едва достигшими совершеннолетия человеческими придурками. Они летели по трассе, не соблюдая скоростного режима, считая себя в тот момент очень крутыми. Неслись на вечеринку в клуб — праздновать день рождения Дана. За рулем сидел его приятель, и он отделался лишь парой царапин. Все они отделались лишь парой царапин. Кроме Дана…       Дана привезли в больницу в состоянии комы. Он умирал.       Об этом будничным голосом и сообщил Габриэль, заявившись с равнодушно-скучающим видом в спальню, где Тео нежился в объятиях Алана после долгой ночи постельных утех.       Дан…       Тео с трудом вспомнил, кто это. Пристально смотрел на медленно проступающую красную нить, которую в упор не видел пару лет, и мучительно долго вспоминал, кто такой Дан.       А когда вспомнил, обернулся в недоумении к Алану. И непонимающе несколько раз сморгнул — перед ним сидел все еще прекрасный демон. И Тео знал, кто он. И почему находится в его постели. Но не мог понять, как допустил это.       Ведь…       Алан отталкивающе пах. Отвратительно. Похотью. Жадностью. Надменностью. Циничностью. Злобой. Ложью и обманом. Всем тем, что презирают воины огня. Наваждение схлынуло, обнажив подлую натуру демона… и его собственную — предателя. Теолин всегда придерживался четких принципов, и понятие чести и верности было ключевым. Согласно законам рода Адзумаи лис мог отказаться от своей пары, мог, если действительно не чувствовал предписанной Инари связи. Но не имел права изменять ей, пока их связывала красная нить судьбы. Это не то, за что покарает Инари, но это тот проступок, за который Тео покарает себя сам. Он предал не только Дана, он предал себя.       И Тео впервые в жизни ощутил полную беспомощность и растерянность, а еще… невыносимое бремя вины.       — Нет! Я тебя не отпущу! — вдруг противно взвизгнул демон и обнажил клыки. — Ты мой! Мой!       — Увы, нет, детка, — в ответ оскалился Габриэль и сверкнул полыхающими огнем глазами. — Я долго ждал этого момента — когда смогу с тобой вдоволь поиграть. В охотника и жертву. И это не про секс. Даю тебе фору в одну минуту, — и в его руках блеснула сталь меча рода Адзумаи.       Алан, сообразив, что от Теолина не последует защиты, подскочил с кровати и пулей вылетел из спальни.       — Я сам с ним разберусь, Габриэль, — бросил Тео, останавливая брата.       — Нет, — мотнул головой Габи. — Дан! Ты еще можешь его спасти! Поторопись! — бросил он и, оживившись от предстоящей охоты, с боевым гиканьем ринулся за демоном.       Тео быстро кивнул, обернулся лисом и рванул в мир людей.       Теолин успел. Успел удержать Дана на краю этого мира.       Пробравшись невидимкой в его палату, он долгие часы провел перед его кроватью, сжимая худые, длинные пальцы Дана в своих руках. Вытягивая из него боль физическую и возвращая ему энергию жизни. Магию жизни.       И в эти же часы принимая уничтожающую достоинство истину…       Не уследил. Не уберег. Не защитил.       Тео оглаживал тонкие запястья Дана, удивляясь их изящности и красоте, любовался забавными, но оттого еще более привлекательными чертами лица: открытым лбом, выразительным разлетом подвижных бровей, застывших сейчас в болезненном изломе, неправдоподобно густыми ресницами, очерчивающими красивый разрез глаз, смешным вздернутым носом, пухлыми, влажно-розовыми губами, имевшими привычку растягиваться в большой, кривоватой улыбке до ушей, россыпью родинок, хаотично раскиданных по всей его бледной, чистой коже.       Тео с удивлением понял, что знает каждую деталь, каждый нюанс этого лица. И очень хочет увидеть, как Дан откроет глаза, чтобы насладиться их цветом — чайно-медовым, с крапинками янтаря.       Только Теолин не заслужил… Не заслужил того, чтобы эти глаза увидели его. Как жаль, что Тео слишком поздно понял: Дану… не нужно быть самым совершенным созданием на свете. Ему достаточно быть просто… Даном. И как жаль, что Тео так и не узнает — каково это: без шор и предрассудков взглянуть на Истинного, познакомиться с ним по-настоящему и понять, почему же именно этот раздражающий до зубовного скрежета мальчишка — его вторая половина. Он так зациклился на собственных эгоистичных желаниях и несоответствии им Истинного, что пропустил важное: Дан — единственный, кто умел вызывать у Тео улыбку. Об этом и твердил брат. Постоянно.       Тео почти никогда не улыбался. Но он улыбался, когда наблюдал за Даном.       И теперь он не узнает главное: почему только сейчас он понял значение этой улыбки.       Не узнает, потому что больше не имеет на это права.       Теолин Адзумаи — предатель. И лучшее, что он может сделать для Дана, — освободить его.       — Бака! — Габриэль откинул окровавленный меч и спешно подошел к Теолину, застывшему на берегу любимого озера брата с отсутствующим выражением на лице. — Где она? Где твоя нить?       — Я перерезал ее, — ответил Теолин, пожав плечами. Сердце отозвалось на эти слова пустотой. Гигантской черной пустотой, обосновавшейся где-то в районе солнечного сплетения. — Я жалок. Я позволил себя обмануть. Какому-то суккубу. Я предал тебя и Анники. Я не выполнил свой долг перед Истинным. Я его не любил. Он мне был не нужен. Но я обязан был его беречь. И не уберег. Я не имею право носить звание воина огня. Имя рода Адзумаи.       — Какие глупости! — Габриэль топнул ногой от досады. Это было настолько несвойственно ему сейчас и так напоминало прежнего Габи, что Тео против воли ласково усмехнулся.       — Я отпустил его, брат, — печально и тепло улыбнулся Тео. — Я… Он… Дан будет в порядке. С ним все будет хорошо. Я облажался, но я постарался немного… исправить ситуацию. Мой подарок ему на совершеннолетие: я не только освободил его от недостойного Истинного, но еще… Кое о чем попросил. Пока он глубоко и мирно спал. Теперь он будет осторожен. И всякий раз трижды подумает, прежде чем влезть в очередную неприятность и совершить рискованный поступок. А еще… Еще постарается найти того, кто его полюбит и оценит. Постарается стать счастливым. Я попросил его. Стать счастливым.       — Ты воспользовался магией заговора лис-оборотней… — выдохнул ошарашенно Габи и беспомощно взмахнул руками.       — Да. Я заговорил его. На удачу. На любовь. На хороших и добрых людей. Беды будут обходить его стороной. С ним все будет хорошо.       — А с тобой, дурацкий ты оборотень?! — Габи присел рядом и устало вздохнул.       — Я жил тысячу лет в одиночестве… Мне не привыкать, — Теолин закинул голову назад и уставился на звездное небо. Расслабился. И моментально сник плечами, упав на спину — тело ему отказало в послушании. — Мне нужно поспать. Я без сил.       — Пресвятой Инари! Сколько же ты вкачал в мальчишку магии? — Габи раздраженно хлопнул брата по лбу ладонью.       — Много? — Тео слабо улыбнулся.       — Почти всю! — разозлился Габи, прощупав пульс брата. — Ты же не восстановишься!       — Это уже неважно, — пробормотал Теолин, закрывая глаза. — Совсем неважно. Если я не проснусь… пожалуйста, Габи… передай Анники, что я просил прощения. Я очень хочу… чтобы он и Адам… просто жили. Как в сказке. И еще… Габи… На месте твоего Истинного я бы тоже хотел, чтобы жил именно ты. Я тебя очень люблю, брат.       И Тео провалился на дно черной пустоты, так и не расслышав, что сказал ему красный лис. ***       — Ты правда хочешь обосноваться в человеческом мире? — Габи скептически разглядывал скромную однокомнатную квартирку на первом этаже в пятиэтажном доме, располагающемся чуть поодаль от центра крохотного курортного городка, прямо возле озера.       — Да, — уверенно кивнул Тео, едва заметно хмыкая. После имения черного лиса эта коробочка в глазах Габриэля должна выглядеть более чем скромным жилищем. Особенно для кого-то из рода Адзумаи. В свое время, пока красный лис находился в мире людей, он себе в роскоши не отказывал и жил со своим Истинным в огромном шикарном замке.       — Но… ты мог бы позволить себе нечто более приличное, — недовольно фыркнул Габи. — И более стильное, — он с немым укором в глазах ткнул в цветастые обои на кухне. — Это же кошмар.       — А мне нравится, — пожал плечами Теолин. — В этой квартирке хорошая энергетика. Здесь тихо. Отдельный подъезд всего на две квартиры. Отличное преимущество. И я еще до сих пор не видел соседей — подозреваю, что они приезжают сюда время от времени только на отдых.       — И чем ты займешься? — Габи принюхался и немного расслабился. Тоже почувствовал волшебную умиротворенность окружающего пространства.       — Не знаю. Для начала сделаю здесь ремонт, — Тео опустился на пол прямо в коридоре. Взъерошил коротко стриженные, темные, как демоново крыло, волосы и улыбнулся. — У меня нет планов, Габи. Я просто… хочу пожить. Без каких-либо планов и целей.       Габриэль неожиданно понимающе кивнул и присел рядом, вытянув стройные ноги. В человеческом облике он производил неизгладимое впечатление на простых смертных: грива огненных волос, точеные черты лица, ярко-голубые глаза, капризные губы и гибкое, ладное тело — совершенное в каждом нюансе. Впрочем, Габи всегда производил впечатление. В любом облике. Тео не выдержал и коснулся губами виска нахмурившегося брата, дотронулся до его лба, с любовью разглаживая задумчивую складку.       — Может, ты и прав. Может… так действительно будет лучше, — наконец тихо произнес Габи. — Смена обстановки и все такое.       — Да. Именно, — пробормотал Тео и откинулся спиной к стене.       Восстановление заняло семь лет. Семь лет Тео балансировал на грани между жизнью и вечным забытьем, пытаясь справиться с последствиями полной утраты магии лис-оборотней, но полностью так и не восстановился. Теперь его сил едва хватало на простейшие вещи — сегодняшний переход в человеческий мир отрезал ему путь назад, в лисий, на долгие годы. Да и в облике человека он застрял надолго — привычная оборотню смена ипостасей теперь тоже для него целый подвиг.       Но Тео ни разу не пожалел, что пожертвовал почти всю энергию жизни Дану. Ни разу. На самом деле мысль о том, что где-то здесь живет его человечек, живет и радуется жизни, приятно грела. Он понятия не имел, где Дан и что с ним сейчас, но точно знал, что с мальчишкой все в порядке. Это была внутренняя непоколебимая уверенность, основанная на вере в силы собственной магии.       Тео легко перенес и тот факт, что больше не продвинется по ступеням постижения мудрости Инари и никогда не достигнет уровня Габриэля — он больше не воин огня. Он… просто лис. Со слабым магическим фоном. Единственное, что его теперь выделяло из низших лисьего мира — принадлежность к древнему роду Адзумаи.       Все это казалось сейчас совершенно неважным. Важным оставалось то, что где-то глубоко внутри себя Тео чувствовал удовлетворение от правильности сделанного выбора. Дан ему больше не принадлежал, не был его Истинным, но и это не имело значения. Тео был счастлив только от одной мысли, что он есть. И ему хотелось пожить в человеческом мире и узнать его во всех деталях и подробностях именно потому, что где-то в этом мире живет Дан. Возможно, Тео даже когда-нибудь решится на него посмотреть…       — Ты опять думаешь о Дане, — заметил ворчливо Габриэль и больно пихнул Тео в бок локтем.       — Ага, — фыркнул с тихим смешком Теолин. Он часто думал о Дане. Ему приятно было думать о Дане.       — Даже если ты найдешь его, он ничего не почувствует, увидев тебя, — предупредил Габи. — И, скорее всего, ты тоже. Так что… Если цель твоего переезда в эту убогую каморку связана с Даном, то…       — Я не собираюсь его искать, Габи. Пока так точно. Да и если соберусь… Я ничего уже не жду. Но я определенно могу сделать ремонт в этой квартирке, обзавестись человеческой библиотекой, освоить все эти технологические штучки, найти себе работу, отправиться путешествовать…       — Оу, зачем тебе работа? Ты богат по умолчанию, — закатил глаза Габи. — В любом из миров.       — Не мешай мне фантазировать, — отмахнулся Тео. — Я могу стать полезным членом человеческого общества — у меня масса навыков и умений, между прочим. Я все-таки бывший воин огня. Еще я могу исправить отношения с Анники и Адамом и уговорить тебя пожить со мной.       — Ни за что! Не в этой коробке! — и Габи скривился, всем своим видом наглядно демонстрируя, насколько ему не нравится идея Теолина переехать в эту квартиру. — Но так уж и быть — я буду приходить к тебе в гости. Чтобы, конечно же, действовать тебе на нервы. Это все еще мое любимое развлечение.       Теолин рассмеялся и обнял Габи за плечи.       — Ты улыбаешься и смеешься… Для меня по-прежнему это… нечто… невероятное, — пробормотал Габриэль. — Я думаю, все случившееся не зря. Ваши с Даном пути разошлись, но, возможно, в этом и был смысл: ты спас ему жизнь, а он научил тебя… проще относиться к жизни. Не так категорично обо всем судить.       — Возможно, — согласился Тео. — И знаешь, что, Габи? Я полон энтузиазма. Я полон желания… Всяких желаний. И это вдохновляет. Поможешь мне здесь обосноваться?       — Нет! — и Габи сиюсекундно исчез.       — Демонов красный лис, — пробурчал Тео с наигранным недовольством. Прошел в гостиную, которая по совместительству была также спальней, и плюхнулся спиной на диван-кровать, занимавший большую часть комнаты. Раскинулся звездой и уставился в потолок, лениво гоняя хозяйственные мысли.       Квартирку он купил со всем необходимым для жизни, вплоть до тапочек, постельного белья и посуды, но ему хотелось кое-что в ней поменять — переделать под себя, поэтому вскоре Тео так увлекся планированием перестановки и необходимых покупок, что незаметно для себя уснул.       Разбудил Тео звонок в дверь. Кто-то очень назойливый и нетерпеливый тыкал пальцем в кнопку, отчего дикая трель аж взрывала барабанные перепонки.       — Первым делом я поменяю звонок, — решил Тео и поднялся с дивана. В коридорном зеркале он мельком заметил, что на его щеке отпечаталась пуговица от декоративной подушки. А брови слиплись у переносицы от недовольства — ну право слово, сколько можно трезвонить?       Постаравшись снивелировать гнев всего рода Адзумаи, против воли отразившийся на лице, Теолин распахнул дверь.       И замер.       На пороге его квартиры стоял… бывший Истинный собственной персоной.       — Воу-воу-воу! Чувак! Что у тебя с лицом? — протараторил Дан, выставив перед собой руки и смешливо наморщив нос. — Легче, легче! Я всего лишь твой сосед! Заметил, что в твоей квартире открыто окно и зашел познакомиться. Привет, я Дан Левицкий. А тебя как зовут, красавчик? Впрочем, не надо, не говори. Я сейчас угадаю. Ты Арчибальд? Родригез? Роберт? Нет? Хах! Ладно! Я не знаю, как тебя зовут, но я точно знаю, кто ты… Ты тот, кто выглядит, как мой будущий парень! — барабанной дробью, на одном дыхании, выпалил Дан и тут же с ужасом округлил глаза, заткнув себе рот ладонью. Замотал головой. Потом руками. Отступил на шаг назад. И затарахтел еще активнее:       — Прости-прости-прости! Не слушай меня — это все мои дурацкие шутки! Я ничего такого не имел в виду… То есть… Я просто немного разнервничался, когда увидел тебя, потому что ну… ты знаешь, да… ты просто… вау! Чувак! Ты просто бомба! Огонь! Ты модель? Актер? Звезда, упавшая с неба, чтобы осветить мою унылую скучную жизнь, разогнать тлен бытия? — на этот раз глаза Дана грозили вылезти из орбит от новой волны паники, охватившей его, видимо, в то мгновение, когда смысл сказанного языком дошел до его мозга. И он опять заткнул себе рот руками и отчаянно заморгал.       — Кхм-кхм, — откашлялся Теолин, пытаясь осознать происходящее. Потому что…       Как он мог забыть про эту особенность Дана! Его абсолютно неконтролируемую ничем, особенно мозгом, болтовню! Двадцать пять лет! Этому парню, давно уже не мальчишке, исполнилось недавно двадцать пять лет, а он… вообще не изменился. Как… как он выжил с его дебильной привычкой трындеть не думая?!       — Прости! Честное слово, со мной давно такого не случалось! — выпалил Дан, верно считав незаданный Тео вопрос. — Последний раз еще до совершеннолетия. Серьезно. Я правда-правда думал, что научился это контролировать. Ты знаешь, я до восемнадцати лет был одной сплошной ходячей катастрофой… А потом попал в аварию… И кое-что случилось. У меня в голове. Я помню, как проснулся, и подумал о том, что должен научиться контролировать себя и не влезать в неприятности. Впрочем, это не те детали биографии, о которых я хотел тебе рассказать. Просто знаешь… Я чувствовал себя с того момента правильным, но немного одиноким. По правде говоря, я все время чувствую себя с того момента одиноким. Как будто… что-то потерял, но я не помню, что именно. Дикое чувство. Я не знаю, зачем я тебе об этом рассказываю… Я, в общем, о том, что я просто шел домой с моря… Я в отпуске, это квартира моих родителей, они отправили меня отдыхать сюда и отрубили интернет, чтобы я не просиживал все время за ноутом… Как будто мне можно отрубить интернет, так-то я уже не маленький… Я, между прочим, вполне себе взрослый и самостоятельный… У меня крутая работа — я, типа, инженер… Чувак, я инженер-изобретатель, да! Работаю в филиале международного бюро разработок и патентов, к слову! Так вот… я просто шел с моря, увидел открытое окно и подумал: «Здорово! Кажется, у нас появились на этаже соседи». Потому что, знаешь ли, этот отдельный вход… Типа круто, но никого нет. Даже пообщаться не с кем. Мне стало скучно. Немного. Поэтому я обрадовался и еще подумал: «Было бы здорово, если бы это был какой-нибудь клевый сосед». Звоню в дверь, а за ней… ты. И я… я просто лишился дара речи.       Тео выгнул бровь и выразительным взглядом окинул парня с головы до ног. Если кто тут был и лишен дара речи, то точно не Дан.       — Это слишком горячо! Твои брови… И этот взгляд… Горячо! Чувак, у тебя самые красивые глаза, которые я когда-либо видел! Они такие… зеленые! — простонал парень, жадно уставившись на Тео и открыв рот от восторга. — Ты вообще человек?       Тео вздохнул.       — Ставлю сотку, у тебя есть все эти сексуальные кубики на животе, да? Я угадал? Ты фантастически выглядишь в этой… серой футболке… и… штанах. Наверняка, это какие-то особенные футболка и штаны, потому что, чувак, ты как воплощение всех моих фантазий в одном теле… И черт, я снова к тебе подкатываю! — Дан прикусил нижнюю губу, потоптался на месте. Взъерошил и без того торчащие в разные стороны волосы. — Но ты мне не врезал! И не проклял! И не попросил заткнуться! Это прогресс… Черт! Скажи что-нибудь! Только что-нибудь не очень унижающее, ибо, поверь мне, я знаком со всеми оттенками унижения, потому что… в школе… Меня ненавидели все учителя. И почти все одноклассники. И вообще все, кто учился в школе.       «Я знаю», — едва не сорвалось с языка Тео, но он лишь еще больше нахмурился, старательно пряча усмешку. О великий Инари, как же он, оказывается, скучал по всему этому. По этому Дану! По его болтливому рту! По его шилу в заднице! Безумно скучал. И, оказывается, готов слушать этот нервный, торопливый говор вечность…       — Теолин Адзумаи, — представился наконец Тео и протянул руку для пожатия.       — Да ладно! — Дан облизал губы и несколько раз сморгнул, не заметив протянутой ладони. Что объяснимо: парень продолжал пялиться на Тео, как на восьмое чудо света. — Никто не может иметь такое имя. Здесь. В этом городе. В этой стране.       — Я могу, — пожал плечами Теолин и опустил руку, так и не дождавшись пожатия.       — О, прости! — Дан, заметив движение, схватил ладонь Тео прохладными пальцами и отчаянно ее затряс. — Мне очень приятно! Правда! Правда-правда-правда! И я постараюсь заткнуться и вести себя как нормальный человек. Я умею… просто привыкну немного к мысли, что… Меня никто никогда не слушал, а ты почему-то стоишь, слушаешь и улыбаешься, словно я говорю что-то смешное, и тебе даже нравится то, что я говорю…       — Пожалуй, — едва заметно, снисходительно кивнул Тео, предлагая продолжать. Ему действительно интересно стало, куда вывернет в своей болтовне Дан. И что еще вывалит в простодушном чистосердечии.       — О, чувак, ты сейчас открыл ящик Пандоры! Ты понимаешь, как долго я молчал? Семь лет! Клянусь тебе, я вел себя как нормальный человек семь лет и держал рот на замке, ответственно изображая из себя разумное млекопитающее. Ну или что-то в этом роде. И тут появляешься ты… С этим своим шикарным телом и лицом, как у парня из… из… из… какого-нибудь крутого кино, где всегда есть один очень крутой герой. Он прям секси, и все его хотят. Ты вот такой.       — Ты тоже ничего, — не сдержавшись, усмехнулся Теолин. Ему нравилось. Нравилось все, что сейчас происходило.       — Я могу пригласить тебя на свидание? То есть, нет! Нет! В смысле, я понимаю, что мы из разных лиг, ты — с Марса, я — вообще с другой галактики, и, вероятно, я тебя просто забавляю… Поэтому ничего такого. Я просто предлагаю выпить пива, посмотреть футбольный матч в баре, все дела… Все эти настоящие мужские дела… Когда настоящие бро встречаются и идут вместе куда-нибудь, чтобы поделать все эти настоящие мужские дела, и ни один из них при этом не думает, что его бро — горячий мужик, которого он хотел бы увидеть голым…. Твою мать… Убейте меня! — сорвался на истеричный вопль Дан и пулей вылетел из подъезда. — Я зайду попозже! — выкрикнул он напоследок и сбежал.       — Эй… — вот и все, что успел сказать Тео вслед засверкавшему пятками разношенных кед парню. — И что это сейчас было? — пробормотал он, пребывая в полной растерянности, потому что…       1) Он едва успел поселиться в человеческом мире, еще даже толком с квартирой не решил, что делать, как сразу же встречает Дана. Которого не собирался встречать хотя бы какое-то время, но тот — чудеса, да и только — оказался его соседом. Отпускным соседом, но это не меняло сути. Что за выверты судьбы?       2) Габи сказал, что бывший Истинный, если они встретятся, ничего к нему не почувствует — нить-то разорвана. Но Дан… Тео поправил напрягшийся член в свободных спортивках, ибо стойкий аромат возбуждения Дана, мягко говоря, неслабо растревожил его либидо. Да этот парень пять раз успел раздеть его глазами — трудно не среагировать!       3) Помимо запаха возбуждения голову вскружил еще и аромат самого Дана — он божественно пах. Он пах как пара черного лиса, и Тео мог руку дать на отсечение, что пойди он следом за Даном, нашел бы его на любом расстоянии и в любой толпе. Почему сейчас? А не… тогда, когда он не успел натворить глупостей?       4) Пресвятой Инари, Дан умудрился за эти пять минут знакомства лицом к лицу не только возбудить Тео до звездочек в глазах, тех самых, что так любит пересчитывать Габи, но и заставил до мельчайших нюансов вспомнить то вечное чувство раздражения, что неизменно появлялось рядом с Даном. Ну как можно быть настолько неугомонным и… бесючим! Тео отдал бы остатки своей магии и способность оборачиваться лисом, лишь бы и дальше наслаждаться этим щекочущим ребра раздражением.       5) Тео еще раз проверил запястье — нити не было. Чисто. Но почему его сейчас затопило чувством искрящегося счастья, о котором ему рассказывали Анники и Габриэль? Чувство, которое охватывает тебя, когда ты впервые видишь свою пару. Его ни с чем нельзя спутать — с огромным убеждением в голосе объяснял ему Анники, расплываясь в глупой блаженной улыбке. Как будто все вокруг вдруг начинает сиять, тело становится воздушным, а в сердце возникает музыка — прекрасная мелодия, заставляющая душу петь. Габи слышит ее до сих пор, даже несмотря на то, что его Истинного уже нет. Разве это не странно?       Тео присел на ступеньки подъезда, подставил лицо солнцу и прикрыл глаза. На сетчатке под веками отпечаталось лицо Дана.       Эта гладкая кожа с россыпью родинок. Вздернутый нос. Подвижная мимика. Чайно-медовые глаза. Со смешинками на дне зрачка. С янтарными золотистыми крапинками. С невозможными ресницами.       Это тело… Высокий, стройный, раздавшийся в плечах, с узкими бедрами и округлой маленькой задницей, обтянутой тесной джинсой. Тео заметил. И симпатичный рельеф, обозначившийся у Дана в нужных местах, тоже.       Он повзрослел. И остался прежним. Потешным. Нелепым. Раздражающим. Живым. Непосредственным. Неугомонным. Вызывающим у Тео улыбку. Только сейчас это была другая улыбка.       Это была улыбка влюбленного. Влюбленного в свою пару черного лиса.       — Он потрясающий, — прошептал Тео. — Он просто потрясающий. Я хочу быть с ним.       Хмыкнул. Почесал затылок. А что ему мешает?       Ничего.       Ему больше ничего не мешает. Долги и гештальты прошлого закрыты. Здесь он просто человек. Дан — тоже просто человек. Они только что познакомились и, похоже, понравились друг другу. Значит, пора сходить на свидание и поделать все эти настоящие мужские дела. Так ведь это работает в человеческом мире?       Тео поднялся со ступенек, отряхнул джинсы, принюхался и отправился вылавливать Неугомонного.       — Бака, — Габи сидел на крыше и болтал ногами, глядя на то, как его братец носится по городу за улепетывающим от него с воплями Истинным. — Ты, влив в него всю свою магию, заговорил его на любовь, глупый Тео. На того, кто его полюбит и оценит по-настоящему. Ты заговорил его на себя. Истинность не определяется красной нитью, бака. Она всего лишь указывает на твою половину души. И сколько бы ты от нее не отказывался, судьба вновь и вновь будет сводить вас вместе. Так это работает. Надо было, наверное, рассказать сразу… — красный лис склонил голову набок, с интересом наблюдая за тем, как Теолин поймал Дана на обрыве, в сени деревьев, и крепко прижал к себе, зарываясь носом в его шею. — Или не надо. Так, по-моему, вышло веселее. Динамичнее. С элементами драмы. Все, как я люблю. Нужно подготовить мой шикарный итальянский смокинг к свадьбе… Ах да, здесь не хватает еще страстного поцелуя и жаркой постельной сцены!       Тео ловил губы Дана, упиваясь их отзывчивостью, податливостью и влажной полнотой. Невероятные губы — сладкие, вкусные, окунающие с макушкой в приятное безумие, которому нет названия. Ни с одним из своих любовников Тео не испытывал ничего подобного — когда читаешь своего партнера по его дыханию, по малейшему движению тела, по каждому едва уловимому судорожному вдоху и выдоху. И точно знаешь, где прикоснуться, как дотронуться, куда поцеловать, чтобы вызвать у него ощутимую волну удовольствия, увидеть широко распахнутые глаза и сорвать с губ удивленный стон острого наслаждения.       Тео то ускорял темп, то замедлялся, проверяя разнообразие реакций Дана, и все они были абсолютно восхитительными. Как и сам Дан. Абсолютно восхитительный.       — Обожебожебоже… — заполошно бормотал Дан, путаясь пальцами в волосах Тео, вскидывал бедра, подаваясь его встречным движениям, и безотрывно смотрел в его глаза. — Официально признаю этот день самым лучшим в моей жизни! Ты меня целуешь… По-настоящему. И делаешь со мной все эти штуки… И это точно не футбол и пиво в баре… А у нас еще не было даже первого свидания. Но ты уже сказал, что…       — Заткнись, Дан, — прошептал Тео ему на ухо и прикусил за мочку. — У нас будет столько первых свиданий, сколько захочешь. Только помолчи.       — Да… да. Прости, — Дан выгнулся, издав протяжный стон. — Как же хорошо! Предлагаю делать так чаще. Всегда. Если ты не против.       — Дан, — Тео фыркнул в его губы и тут же жадно поцеловал. — Я согласен.       — Больше уже ничто не сможет меня удивить сильнее, чем это! Чем ты!       — Ой ли? — хмыкнул Теолин, прикидывая, сможет ли он побить рекорд Анники в нарушении правил рода Адзумаи, если перейдет сейчас в полуформу черного лиса. Зверь в нем оживился и радостно завозился, одобряя идею. Лису не терпелось поставить метку и присвоить себе этого болтливого человечка до конца дней. Но Тео решил оставить рекорды младшенькому. Успеет еще. Успеет. А сейчас важно сказать другое…       — Я так долго тебя ждал, — прошептал Тео, вдавившись в Дана всем телом, и крепко обнял. — Так долго… — на мгновение замер, чувствуя, как полностью растворяется в Дане — в его теле, в его дыхании, в его запахе. В его ответной пылкой и прозрачной, как вода родника, любви. Чувствуя себя с ним единым целым.       Дан прижался к его губам своими и улыбнулся сквозь поцелуй. И Тео отчетливо ощутил, как его улыбка навсегда впечаталась в его сердце.       — Мой сумасшедший ребенок, — добавил нежно Теолин. — Как хорошо, что именно я твой хранитель. Я больше не подведу тебя.