Хаггон
"Избранная способна подчинять созданий своей воле. Она становится с ними единым целым, но в то же время управляет ими".Песни Безликих; X
***
Кэт сидела на краю кровати и рассеянно перелистывала страницы книги Песен. Ещё несколько часов назад у девочки были чёткие планы, список дел, заданий и время их исполнения. А сегодня вечером она должна была внимательно изучить хотя бы одну главу Песен. Но в свете недавних событий, от которых у Кэт буквально затуманился разум, она не знала теперь как даже приступить к чтению. Кэт почти решилась простить обидные слова своего Безликого мастера, которые тот наговорил ей во время занятий боевыми искусствами. Дождавшись окончания ужина, Кэт отправилась к нему. Она прокралась по коридору, ведущему в спальни мастеров, время от времени оглядываясь, чтобы убедиться, что за ней не следит ни одна живая душа. Но когда Кэт почувствовала что-то пушистое, коснувшееся её левой ноги, она чуть не подпрыгнула от неожиданности, но тут же поняла, что это всего лишь толстый серый кот. — Как дела, Нед? — по привычке спросила она у него. Конечно, это был риторический вопрос. Кот зажмурился, когда она обняла его. Ищу мышей в этом огромном храме. Кэт заморгала, пытаясь осознать информацию, только что возникшую у неё в голове. Стараясь не обращать на неё внимания, Кэт убеждала себя, что все кошки охотятся на мышей и что она просто заполнила свой разум ответом, который и ожидала услышать. “Крадётся как мышка, но человек всё слышит”, — сказал ей однажды Якен, когда она пробралась в баню Харренхола, чтобы назвать ему второе имя. — Ты тоже слышишь мышек, когда они шныряют по углам, Нед? Но кот всего лишь отвернулся и медленно ушёл прочь, словно приглашая Кэт следовать за ним как за особой королевской крови. Так где всё-таки Якен? Кэт пошла дальше по коридору и обнаружила Якена, словно по милости и шутке богов, в храмовой бане. Дверь в помещение была приоткрыта. Кэт осторожно сняла сандалии, медленно подкралась на цыпочках и, заглянув через порог, увидела Якена, обернувшегося к ней спиной. Он был погружён до пояса в исходящую паром воду ванны и пальцами расчёсывал свои, рыжие с белыми прядями, волосы. Мокрые и тяжёлые, с блестевшими на них при свете свечей капельками воды. Даже его влажная кожа мерцала в этой туманной полутёмной комнате, превращая смуглость загара в золотистые отблески. Лоратиец был великолепно сложен. Разглядывая его руки и спину, Кэт задавалась вопросом, не высечен ли он божествами из мрамора Великого Неведомого. Без сомнения, идеально выточенные королевские статуи в столице просто ничто по сравнению с его фигурой. А когда Якен встряхнул головой, с его волос длиной до плеч во все стороны красиво разлетелись капли воды, сверкавшие как кристаллы. Почти… идеальный. Девочка замерла, стараясь глазами вобрать всё открывшееся перед ней. Её пальцы крепко сжимали дверной косяк, и она поняла, что дышит через приоткрытый рот. Губы высохли и она облизнула их. Пальцы ног поджались, дрожь в животе усиливалась, дыхание участилось. Девочка прикусила нижнюю губу и уже собиралась шагнуть вперёд… — Эй? Вздрогнув от удивления, Кэт резко обернулась и встретилась лицом к лицу с Бродяжкой. Кэт застыла и потеряла дар речи. Как объяснить, что она делала здесь? Перед входом в баню и босиком? Кэт постаралась успокоиться и быстро придумать ответ. Безликость. — Н-нед, этот кот. Я шла за ним и точно видела, как он свернул сюда… Бродяжка склонила голову набок и прищурилась, слова Кэт явно не убедили её. Она задумчиво провела пальцем по краю кувшина, который держала в руке. — Старейшина хочет тебя видеть. Девочка кивнула в знак согласия. Бродяжка же вошла в ванную, где находился Якен, и, к удивлению Кэт, закрыла за собой дверь. Что вообще… Кэт помедлила ещё пару мгновений. Она слышала голос Бродяжки и голос Якена, отвечавшего ей… А потом громкий смех лоратийца… После этого Кэт помнила только то, как она помчалась прочь из бани в главный зал, где её ждал Добрый Человек. Он поинтересовался у девочки, как она себя чувствует, ведь она была, по его словам, “бледна как северные снега”, но Кэт заверила, что она в полном порядке. Старейшина говорил о дезертире Дареоне, которого она убила, о Законе Безликих и о том, что Безликие вручают свой дар, но не имеют права осуждать тех, кого они одарили смертью. Но до сознания девочки, впрочем, не доходило ничего из сказанного. Мысли Арьи Старк брали верх над сущностью Кэт. Воображение иногда бывает жестоким. Да, оно даёт людям определённую власть над ограничениями их смертных тел и позволяет создавать собственную действительность — люди открывают в себе способность быть кем угодно и совершать что угодно. Однако менее милосердное свойство воображения заключается в том, что оно способно разрушить самого человека. Мучения, причиняемые злобными выходками собственного разума, почти не имеют границ. Они накатывают как огромные волны и подчас люди наслаждаются барахтаньем в них, утопая в жалости к себе. Нет, всё-таки воображение всегда жестоко. В этот самый момент мысли девочки сыграли с ней злую шутку. Она не могла прекратить думать о Якене и Бродяжке, Бродяжке и Якене, о них вдвоём в храмовой бане. Два мастера, вместе. Девочка судорожно вздохнула, стараясь не обращать внимания на острую боль, нарастающую в груди. Она сама не заметила, как её левая рука сжалась в кулак и осторожно прикоснулась к вздымающейся от волнения груди. Девочка запрокинула голову, устремив взгляд к потолку главного зала, будто умоляя Многоликого помочь ей держать себя в руках. — Ты плохо выглядишь, — сказал Старейшина, явно обеспокоенный её видом. — Выпей-ка это молоко, Арья, и отправляйся спать. Но она не могла заснуть. Одинокая слеза упала на страницу книги, которую Арья держала в руках. Арья захлопнула книгу и положила под подушку. Слёзы заструились по её щекам и она сердито вытерла их. Арья скучала по семье. По родителям, Джону и Роббу, Брану и Рикону. По Ходору и даже Сансе. По снегу, богороще, по смеху у камина и стычках за обеденным столом. По верховой езде, стрельбе из лука, Нимерии. Даже по Джендри и Пирожку. Арья скучала по ним всем. Как так вышло, что я потеряла их всех? Должно быть, я проклята. И Якен. — Если придёт день, когда ты захочешь найти меня, дай эту монетку любому браавосцу и скажи ему такие слова: “Валар моргулис”, — услышала Арья эхо его голоса в тишине. Арье Старк понадобилась пара лет, прежде чем она осознала, как эта железная монетка может изменить её жизнь. Арья уже потеряла почти всех своих близких и у неё осталось два варианта — отчаяться на всю оставшуюся жизнь или продолжить жить дальше, планируя месть. Арья выбрала последнее. Когда появился Якен, Арья почти уверилась, что боги послали его спасти её, хотя она и была слишком горда, чтобы признаться самой себе, что нуждается в каком-то там спасении. Арья была многим обязана Якену и Чёрно-Белому Дому. Они приютили её, накормили и дали ей некую цель, более важную, чем её собственная. Они что-то увидели в ней, что стоило изучить — что бы это ни было. Они приняли её к себе, когда Арья думала, что она всего лишь одинокая волчица, а все остальные волки из её стаи схвачены, убиты и освежёваны. Да, однажды Арья спасла Якена. Но разве он сам не спасал её множество раз? Даже после того, как она обрекла его на смерть, назвав его имя, он всё равно дал ей ту монетку. Он даже предложил ей убежище, послужившее самой лучшей заменой дому. Девочка будет плакать. Девочка лишится своего единственного друга. Когда же она начала жестоко карать себя мыслями о нём? Она вспомнила как просила у богов крылья, чтобы улететь в Винтерфелл. Сделайте меня волком, Ласкин суп, монетка, а затем слова. Якен бросил её в Харренхоле, но Арья Старк не сомневалась, что в ней осталась крохотная, но неуничтожимая частичка его личности, которую он подарил ей. Отвага. Якен вернул ей прежнюю храбрость. Эту храбрость она бережно хранила и развивала в себе. Арья Старк примеряла на себя бесстрашие как вторую кожу и была почти уверена, что сама Смерть страшится одной её тени. Арья проделала тяжёлый путь по Речным Землям с Джендри и Пирожком, провела некоторое время с Братством, терпела компанию Пса, убивала людей с неслыханной для ребёнка беспощадностью, шепча Валар моргулис. Но через что бы она ни проходила, Арья никогда не забывала о Якене. Это было правдой. Каждый раз, когда она принимала участие вместе с Псом в зверских и тошнотворных убийствах, она совершала это во имя троих человек: Неда, Кейтилин и Робба. Но, оглядываясь через плечо, Арья надеялась увидеть там Якена, наблюдающего за ней с лёгкой одобрительной улыбкой. Это была её вина. Она сама поместила Якена на незаслуженный пьедестал, а затем заставила себя карабкаться туда же, чтобы доказать собственную значимость. Но значимость в качестве кого? Ученицы? Подруги? Или кого-то, кто мог бы стать для Якена ещё более значимым? Он — твой Безликий мастер. А для него ты… Никто. Снова слёзы. В этот раз Арья осторожно смахнула их. Она лежала на кровати и повторяла имена, которые не произносила с тех пор как вернулась с каналов. — Дансен, Рафф-Красавчик, сир Илин, сир Меррин, королева Серсея, Уолдер Фрей. Валар моргулис. Арья повторяла имена снова и снова, ожесточаясь всё сильнее, как будто это могло утешить её. Так продолжалось, пока сон не проявил милосердие, похитив её сознание.***
Голоса. Иди на звук, но тихо-тихо. Они не должны понять, что на них охотятся. Смех. Я слышу шутки. И потрескивание огня вблизи за деревьями. Затаись и продолжай наблюдать лишь глазами, прекрасно видящими в кромешной тьме. Один… два… их трое. И ещё один. Сейчас или никогда… Убивай и ешь. В ту ночь Кэт приснилось многое. Она оказалась в чужом теле. Но не в мужском и не в женском. У неё было четыре ноги и глаза, которые могли видеть в темноте. Глаза, видевшие дальше, чем это было возможно. Она ощущала на себе какой-то толстый меховой плащ, защищавший её от холода. Зима близко. Она оказалась посреди тёмного леса, окружённая несколькими спутниками. И все её спутники были… лютоволками. Вкус свежей крови и сырого человеческого мяса всё ещё ощущался во рту, даже когда она пыталась вытереть рот тыльной стороной ладони. Но в состоянии транса невозможно двигать конечностями. Кэт осознавала, что она полностью контролирует свои мысли и действия. Просто… она не была собой. Она убила и съела четверых человек. Женщина в красной лакированной маске заговорила с ней быстрым шёпотом. Девочка-волк… Избранная… приведи к Зимнему волку четырёх огненных зверей. Ночь будет долгой. Затем она увидела знаменитого Титана Браавоса. Величественная твердыня, служившая защитником Вольному городу, разрушалась от сломанного меча до ног из чёрного гранита. Одинокий корабль приблизился к проходу, но Титан оставался безмолвным — ни единого тревожного звука не вырвалось из него. Гигантские морские волны угрожали захлестнуть корабль, но тот продолжал плыть, пока незамеченным не достиг лагуны. Море принялось шипеть и пузыриться, до тех пор пока его грозные волны не растопили гранит, обрушив Титана, и зрелище это было немыслимым и грандиозным. Она услышала пронзительный крик драконов. Отнесите меня назад в Винтерфелл, сказала она гигантским волшебным чудовищам. Один из них прислушался к её мольбе и поплыл с ней по небу. Девочка коснулась руками блестящей чешуи зверя, хотя её глаза и не видели само существо. Они пролетели над Серыми скалами и Дредфортом, и, наконец, над домом. Сюда, сказала она зверю, но он продолжал лететь. Мимо Медвежьего острова и Ледового залива, мимо Мыса Морского Дракона… всё дальше и дальше на запад, пока берега Вестероса совсем не исчезли из виду. Лианна… Лианна… любимая, идём со мной. Я обещана другому. Мы оба несвободны. Ты же знаешь, что я не могу. Любимая… ты ведь любишь меня, разве нет? Люблю… очень сильно. Тогда давай сбежим вместе. Когда на следующее утро Кэт проснулась, она была слепой. Возможно, это иллюзия, или проверка, успокаивала она себя, садясь на кровати. Или наказание? Абсолютная темнота, и после того, как она протёрла глаза и поморгала, наверное, не менее сотни раз, стало ясно как день, что она полностью потеряла зрение. Темнота, густая как смола, ни малейшего проблеска. Кэт осознала, что эта идеальная тьма пробудила мрак, живший внутри неё. Способны ли слепые глаза проливать слёзы? Кэт сглотнула, ощутив тяжесть, поднимающуюся откуда-то из груди. И тут она услышала приятный звук его голоса, согревающий и утешающий её. — Славная девочка… Кэт резко вздохнула. Как бы ей ни хотелось промолчать в ответ, она не могла. — Якен. Лоратиец поднялся со своего места и медленно подошёл к кровати. Он опустился на колени и взял обе руки Кэт в свои, нежно гладя их и выводя узоры на её белоснежной коже. А затем Якен наклонился ближе, так, что его губы могли коснуться её щеки. Мастер не поцеловал свою ученицу, а лишь слегка провёл губами по её лицу, как будто самого его присутствия и успокаивающего голоса было недостаточно, чтобы утешить её. — Моя славная девочка… Несмотря на совершенно безумные чувства, которые вызывали прикосновения его губ к её коже, Слепой Девочке удалось взять себя в руки и мягко оттолкнуть лоратийца. Она медленно провела пальцами по его лицу, словно это была их первая встреча. Не имея возможности воспользоваться зрением, Слепая Девочка запоминала черты лица при помощи подушечек пальцев. Волосы лоратийца были шелковистыми на ощупь, брови густыми, ресницы длинными, а веки тяжёлыми. Она не могла видеть его глаза, но знала, что они карие и блестят, когда в них отражается солнечный свет. Его нос был прямым и рельефным, губы мягкими и полными. Он… улыбался. Слепая Девочка опустила руки на колени. — Кажется, тебя это забавляет? Лоратиец усмехнулся. — Определённо да. Нахальный как всегда. Она изо всех сил старается использовать другие чувства, чтобы компенсировать недостачу одного из них, а Якен просто извлекает выгоду из сложившейся ситуации. Она пытается исцелить невидимые раны в своём сердце, а Якен притворяется, что не имеет ни малейшего отношения к их появлению. Откуда ему вообще знать? — Пожалуйста, продолжай. Человек не возражает. Он всегда говорил, что руки девочки можно использовать для выполнения самых разных заданий, — произнёс Якен, поддразнивая её. Она пропустила его слова мимо ушей. — Мне хотелось бы, чтобы наш разговор был более продуктивным. Какая задача возложена на меня? Лоратиец вздохнул, а затем пробормотал что-то об отсутствии у неё чувства юмора. — Кошка каналов мертва. Девочку теперь зовут Слепая Бет и она станет просить милостыню возле гостиницы “Зелёный угорь” и таверны Пинто, и собирать информацию. Девочка потеряла зрение и должна теперь научиться пользоваться оставшимися четырьмя чувствами. Девочка будет слушать истории и выявлять ложь по меняющемуся тону голоса рассказчиков. Она должна различать, откуда какая монета, из Лиса, Тироша или Волантиса, просто прикоснувшись к ним. Отличать по запаху знатного браавосца от пентошийского купца. Быть способной сказать по крохотной капле жидкости на языке, что это — дорнийское вино или мирийский эль. Как твой браавосский и высокий валирийский? — Более чем отлично, — бесстрастно ответила она. — Хорошо. Слепая Бет встала, ощутив твёрдый пол под босыми ногами. Камни пола были холоднее чем обычно. Она протянула руки вперёд, поведя их направо, а затем налево, чтобы убедиться, что на пути у неё ничего нет. И почувствовала как сильная рука лоратийца схватила её за запястье. Якен слегка притянул её к себе, чтобы они очутились лицом к лицу. — Что снилось девочке этой ночью? Она выпрямилась и пожала плечами. — Многое. Как и тебе. Как и любому другому человеку. — Именно так, — ответил лоратиец. — Но обычно во снах нас не трясёт и мы не рвём простыни. Не воем и не рычим, — последнюю фразу он произнёс очень осторожно. Девочка ахнула и “вгляделась” в своего мастера. — Я выла? — Всю ночь, славная девочка, — ответил лоратиец и добавил с оттенком разочарования в голосе, — и умоляла кого-то… забрать её в Винтерфелл. Слепая Девочка затаила дыхание. Мой мастер провёл ночь в моей спальне? Она постаралась сосредоточиться на вопросе лоратийца. Что ему сказать? Она сама не могла понять природу и смысл своих собственных снов, не говоря уже о том, чтобы истолковать их кому-то ещё. — Это всего лишь сны, Якен, — пробормотала она, так и не найдя объяснения получше. — В них возможно всё. Можно делать что угодно и быть кем угодно. Лоратиец притянул её к себе и принялся увещевать сквозь сжатые зубы. — Слушай меня внимательно. Сны настолько же просты или таинственны, как те, к кому они приходят. Для некоторых грань между снами и реальностью размыта или отсутствует вовсе. Девочка должна решить, хочет ли она служить Многоликому или предпочтёт играть в принцессу-в замке на Севере. Так кто ты? Она замерла в нерешительности. Но когда её Безликий мастер слегка потряс её, сомнения улетучились и ответ был твёрдым. — Я — Никто. Слепая Девочка почувствовала ладони мастера на своих щеках. — Луну спустя Совет Мастеров примет решение насчёт посвящения девочки в Орден. Человека тревожит, готова ли к этому девочка на самом деле. — Девочка будет готова, — вскипела она, с силой отбрасывая руки лоратийца от своего лица. — Девочка владеет семью видами оружия, составляет яды и стирает людей с лица земли. Ради всего святого, Якен! Лоратиец тяжело вздохнул, глядя на внезапное бурное возмущение девочки. Он задался вопросом, разговаривают ли другие ученики со своими мастерами в подобном тоне. Подавив в себе тревожное ощущение, он потребовал: — Пусть девочка расскажет человеку хоть что-нибудь о том, что она видела во сне и что человек должен знать. В последнее время её разум был так занят мыслями о разных тайнах. Она не знала, пугает ли её вся эта неопределённость или же воодушевляет и волнует своей загадочностью. Но она должна была доверять этому человеку. Конечно же, она должна была доверять Якену. Потому что если не станет, то сама идея доверия прекратит для неё существовать. — Я убила четырёх человек, — прошептала она. — Валар моргулис, — ответил Якен, не придавая этому большого значения. — Что ещё, милая девочка? — Ты не понимаешь. Я их ела. Лоратиец пришёл в смятение. Слепая Девочка услышала, как он резко выдохнул от её слов. — Т-ты ела их. Она кивнула. — И? — Женщина… — начала девочка, — в маске. Она говорила о четырёх огненных зверях, что они нужны зимнему волку. Я уверена, что это пустое. Если бы девочка могла видеть, то она заметила бы, как на лице её мастера отразилось беспокойство. Женщина в маске? — повторил про себя лоратиец. — Это невозможно. Человек уверен, она никогда не видела Арью Старк. Лоратиец сохранил это у себя в памяти, упрятав подальше и решив, что лучше перейти к обсуждению других снов девочки. Но он знал, что у девочки не должно быть никаких других видений о женщинах в масках, хотя Якен Х’гар был прекрасно с ними знаком. Их пути в Чёрно-Белом Доме считались святотатством. Ни одна из этих женщин не должна была использовать свою силу на девочке, когда та находится в бессознательном состоянии. Никогда и ни при каких обстоятельствах. — Никогда никому не рассказывай об этом сне с этой женщиной, — сказал лоратиец. — Обещай мне, девочка, — она лишь кивнула, в замешательстве наморщив лоб. — Что ещё? — Драконы, Якен, — призналась она. — Дракон унёс меня на запад от Вестероса. И Титан Браавоса… Он обрушился у меня во сне.