×××
Прятать в квартире манекен намного сложнее, но Луи справляется, стараясь держать Гарри подальше от гардероба, где теперь за зимними пальто прячется еще и человекоподобная фигура без головы. Первый день Луи самого чуть не хватил приступ, когда он забыл, где его спрятал. Но в целом идея была гениальной. Торс манекена сделан из какого-то мягкого материала, чтобы можно было прокалывать его булавками, так что можно контролировать тугость узлов, чтобы не пережать кожу. Сама мысль о коже Гарри, перетянутой веревками в искусных узорах, приводит в восторг. Не то чтобы они не применяли обездвиживание до этого — это было самым первым, о чем попросил Гарри, когда они встречались уже полгода. От тех воспоминаний у его парня до сих пор идут мурашки. Сейчас же это стало их сексуальной рутиной, как и повязки на глаза и вибраторы. На первую их годовщину Луи надел ему ошейник, о чем безумно переживал предложить, прежде чем увидел, как загорелись глаза его мальчика. Он бы прыгнул со скалы ради этого взгляда. Так что бондаж был очевидным дополнением к их играм, которого сам Луи до этого времени немного побаивался. Одно дело наручники, которые всегда можно быстро расстегнуть, а веревки, которые могут ненароком пережать конечности — ответственность намного больше. Но Гарри все же иногда упоминал, что хотел бы быть связанным, и не только в запястьях. Так что Луи пришлось изучить много информации о бондажном связывании, прежде чем решиться. Но решающим аргументом, как и всегда, стало безоговорочное доверие в глазах Гарри. Таким образом, Луи находит себя на полу гардеробной, изучающим морские узлы и позы, в которых их можно применить. К пятнице он достигает верха мастерства, которое можно постичь за неделю практики, и он никогда еще не был так горд собой. Осталось лишь дождаться вечера субботы.×××
Весь вечер Гарри пьет шампанское маленькими глотками, стараясь растянуть напиток подольше. А все из-за Луи, который еще в начале вечера, перед тем, как они зашли в ресторан, прошептал ему не напиваться, потому что у него есть сюрприз, и прикусил мочку уха в предупреждении, потянув Гарри внутрь. Из-за него он весь вечер словно на иголках, несмотря на то, что это его день рождения. Он даже не может нормально взглянуть на своего парня, потому что от мыслей, что он мог для него приготовить, бросает в жар. Луи же ведет себя, как ни в чем не бывало, разговаривая и смеясь с друзьями, которых они собрали сегодня в честь Гарри. Лишь иногда бросает оценивающие взгляды на свою вторую половинку, убеждаясь, что он выполняет его приказ. Когда Гарри встречает его удовлетворенную улыбку, и он чувствует, как его щеки краснеют совсем не от алкоголя. После всего, что они делали друг с другом, смущение — не совсем обычная реакция, но это, блять, Луи, который всегда так действует на него. Через несколько часов ему все-таки удается отвлечься от грязных мыслей с участием парня, возбуждение все еще чувствуется лишь на кончиках пальцев. Он веселится с Найлом, с интересом слушает Зейна насчет его осенней коллекции, даже танцует медленный танец с Барбарой, потому что к концу вечера Найл слишком пьян для медленных мелодий. Он только отводит ее обратно к столу, галантно целуя руку, как на танцполе начинает играть Крис Браун, а это всегда чертовски горячо, почти так же горячо, как Луи, так что ему срочно нужно найти своего парня. Он как раз прощается с Ником и Карой, и Гарри с удивлением замечает, что половина их компании уже разъехалась по домам. Судя по настенным часам, сейчас уже за полночь, время течет совсем по-другому, когда ты не пытаешься напиться до беспамятства. В его венах энергия бурлит сильнее, чем в начале вечера, Гарри практически запрыгивает на Луи, утаскивая его на танцпол. Томлинсон с ухмылкой поддается ему, и подстраивается под быстрый ритм песни, обнимая Гарри со спины. На его парне безумно узкие белые брюки, не оставляющие места воображению, и расстегнутая до середины шелковая рубашка. Он одет так, словно отчаянно пытается соблазнить, хотя Луи уже давно у него на крючке. Он давно знает, насколько мягкая его кожа под всей этой одеждой, как красиво краснеют его ягодицы после порки, а грудь покрывается красными пятнами после очередного оргазма. Как он чувствителен к засосам, которые скрыты под его кудрями, а другие рассыпаны на внутренней стороне бедер. Луи готов кончить лишь от звука ломающегося голоса парня, когда глубоко в нем вибратор, а наручники не дают прикоснуться к себе. Иногда он сам не верит, что смог заполучить его, получил от него самого разрешение разрушать его, снова и снова. Гарри такой юный, всегда был таким чистым и невинным, вспомнить хотя бы, как дрожал его голос, когда он просил Луи отшлепать его в первый раз. И несмотря на это, в нем столько порока, что иногда Луи тяжело даже смотреть на него. Когда он смотрит на него снизу вверх прикрытыми глазами, когда с невинным видом ест банан, не отрывая от него взгляда, так что Луи готов наплевать на людей вокруг и трахнуть его горло, пока он не потеряет голос. Когда хнычет, сидя на коленях у Луи, шепча ему в ухо сладкий бред и упрашивая отсосать своему папочке. В такие моменты Луи требуется вся его гребаная выдержка, чтобы отказать, потому что Гарри наказан. Или сейчас, когда он прижимается своей милой задницей к его паху, хотя на танцполе полно места, и он прекрасно знает об этом. Как и знает о том, как свести своего парня с ума одним движением бедер. Они прижаты настолько близко, что Луи может чувствовать кружево под брюками Стайлса, и это, блять, сносит крышу. Музыка становится все интенсивней, свет темнее, Гарри буквально трахает Луи на тацполе, в какой-то момент откидывая голову ему на плечо, выпрашивая поцелуй. Песни сменяют друг друга, пот стекает по шее Гарри, а Луи ловит капли языком. — Такой горячий, — шепчет он, буквально вылизывая его шею и влажно прикасаясь к ушной раковине языком. — Смотри, что ты делаешь со мной, — ощутимо толкается бедрами, вырывая у Гарри урчание, ощутимое всем телом. — Думаешь, ты заслужил свой подарок, м-м-м? Возбудил меня на виду у наших друзей, готов поспорить, ты бы дал мне растянуть тебя на столе перед ними, ведь ты такой нуждающийся, я прав? Луи грубо тянет кудри, заставляя Гарри облокотиться на него еще больше. Не запланируй он нечто грандиозное на вечер, все закончилось бы минетом в туалетной кабинке и лихорадочными поцелуями в машине, пока он заставлял бы парня терпеть, пока они доедут до квартиры. Но сейчас ему лучше подержать Гарри в расслабленном, полузаведенном состоянии, чтобы растянуть удовольствие на всю ночь. Он на пробу тянет его волосы еще пару раз, распаляя огонь в его полузакрытых глазах, и рывком разворачивает к себе, почти прикасаясь к губам, но не целуя. — Твое вызывающее поведение прощается, но только в этот раз, — произносит он ему в губы властным голосом, — а сейчас мы попрощаемся с нашими друзьями и поедем домой, но никаких касаний, пока мы не зайдем в квартиру. — Да, — отвечает Гарри на выдохе, кивая головой несколько раз, чтобы показать, насколько он готов. — Да, кто? — требовательно спрашивает Луи, приподнимая бровь, чего Гарри все равно не видит в темноте. — Да, Папочка, — с готовностью отвечает Гарри, все еще не отстраняясь от мужчины напротив, так что Луи приходится сделать это первым. — Хорошо, Котенок. Поехали домой.×××
Поездка в машине для Гарри проходит как в тумане, потому что он помнит, конечно же, он помнит указание Луи, но это чертовски сложно, особенно потому, что Луи абсолютно не обращает на него внимания. Гарри вертится на переднем сидении, периодически издавая разочарованные вздохи. Томлинсон даже не смотрит в его сторону, уверенно держа руки на руле и не отвлекаясь на возбужденные звуки справа от себя. Все существо Гарри требует обратить на себя внимание самого прекрасного человека на Земле, сидящего на соседнем сидении, так что ему приходится убрать руки под бедра и закусить губу, наблюдая за линией челюсти Луи всю дорогу. Они оба мысленно благодарят высшие силы за пустые дороги, так как это и так был долгий вечер. Когда Луи паркует машину, Гарри чуть не выпрыгивает на ходу, что заставляет водителя улыбнуться, но после он все же делает нейтральное выражение лица, заходя с Гарри в лифт. — Малыш, — он подходит к нему со спины, облокачиваясь обеими руками на поручни перед зеркалом. Гарри встречает его взгляд, пытаясь сдержать порыв прильнуть к теплому телу позади, потому что нельзя. — Когда мы зайдем, ты должен зайти в ванную и привести себя в порядок. Я буду ждать тебя в спальне перед зеркалом в твоей позе. И ты все еще не можешь себя трогать, — Луи не прерывает зрительного контакта в зеркале, говоря тихим, жестким голосом, отчего кадык Гарри слегка дергается. — Да, Папочка, — лифт наконец прибывает на их этаж, Луи пропускает Гарри вперед, наслаждаясь видом подрагивающего в предвкушении тела. Это был долгий вечер, но их ждет еще более долгая ночь.×××
Гарри принимает контрастный душ, останавливаясь в итоге на горячей воде и используя тонну клубничного геля для душа. Наспех вытираясь полотенцем, он думает, в чем ему стоит появиться перед Луи. Обычно он бы просто вышел голым, потому что одежда с него будет снята в скором времени, но на нем были новые трусики, которые нельзя не показать парню. Классическое черное кружево, с тонкой полоской сзади. Маленький треугольник практически ничего не скрывает, учитывая, что он наполовину возбужден с тех пор как зашел в ресторан, так что Луи не будет против. Он не дал ему четкого указания по времени, так что Гарри медленно проходит по коридору к открытой двери их спальни, откуда идет теплое свечение. Огонь, много маленьких огоньков горит по всей комнате, так что ему не составляет труда разглядеть Луи, повернутого к нему спиной и раскладывающего что-то на одеяле. Он сделал все это для него, чувство восхищения и любви буквально распирает его, и он более расслабленно подходит к зеркалу в полный рост рядом с их гардеробной, садится на колени на деревянный пол, опуская голову и убирая руки за спину. Поза подчинения, скорее для него, чем для Луи, чтобы настроиться на нужный лад. Все лишние мысли и тревоги просто уходят из его сознания, заменяясь лишь потребностью подчиняться и быть послушным. Его интересует, почему он выбрал именно зеркало, но Луи всегда знает, как лучше, поэтому он лишь прислушивается к дыханию и шагам, приближающимся к нему. Луи смотрит на него взглядом, полным преклонения и голода. Он позволяет себе обойти его вокруг, словно хищник, окружающий жертву, разматывая веревку в руках. Он видит кружево между его ягодиц, и это определенно то, что он оставит на сладкое. Кожа Гарри переливается теплым свечением, влажные кудри спадают на лицо, запястья сведены за спиной и держат друг друга, словно крючки. Как он заслужил такое великолепие перед собой? — Ты такой красивый, Котенок, — шепчет он, наконец, останавливаясь прямо позади и присаживаясь на корточки. — Так хорошо выполняешь все, что я попрошу, так что ты заслужил подарок сегодня. Но для начала, — он достает из кармана тот самый ошейник с золотыми буквами, — хочу надеть его на тебя. Он легко приподнимает его подбородок и убирает волосы на бок, чтобы застегнуть кнопку, следя, чтобы не затянуть ремень слишком туго. Гарри слегка дрожит под его пальцами, а они ведь даже не начали. От вида его любимого с ошейником, сделанным по заказу Луи, его грудь затапливает любовь, которой он и не надеялся никогда ощутить, до того, как встретил Гарри. Оставив на последок легкий поцелуй на плече, он коротко говорит «люблю тебя», и решает, что пора начинать. — Я хочу связать тебя, чтобы бондаж был на твоей груди, плечах и руках так, чтобы ты не мог двигать ими. Ты можешь смотреть на себя в зеркало, но не трогать веревку, пока я не разрешу тебе. Цвет, малыш? — Зеленый, — уверенно говорит он, переваривая услышанную информацию. Бондаж. Веревки. Зеркало. Голову затапливает предвкушение чувства беспомощности и нахождения под контролем Луи, так сильно, что он не может дышать. Все ожидание стоило того. — Тогда начнем, — низким голосом говорит Луи, откидываясь на пятки и захватывая в руки концы веревки. Он нервничает, безумно нервничает, но делает вид, что это самое обычное дело, поддевая розовой веревкой торс Гарри и вспоминая последовательность узлов. Использовать бондаж на человеке совсем не так как на манекене, и это ощущается в тысячу раз лучше. Кожа Гарри мягкая, словно шелк, и горячая от возбуждения. Телесный сливается со светло розовым в нежном сочетании, словно этот цвет был создан для Гарри. Он безумно отзывчивый на каждое его прикосновение, Луи растягивает удовольствие, дразня его легкими касаниями и поглаживаниями. Он оглаживает соски, слегка царапая кожу вокруг, отчего Гарри втягивает живот, голодным взглядом ловя каждое движение в зеркале. Луи старается не забывать о правилах, не приближаться к шее, не затягивать узлы слишком крепко и следить за дыханием. Постепенно веревка опутывает весь торс, сплетаясь в орнаменте с его татуировками, после чего он переходит на руки. Гарри все так же держит их за спиной, что и нужно для задумки Луи, главное, чтобы они не затекли слишком сильно. Все это время он не забывает хвалить его, обсуждая, что он собирается сделать с ним после того, как закончит. — Так хорошо выглядишь в своих новых трусиках, я трахну тебя прямо в них, — говорит он, останавливаясь, чтобы рассмотреть возбуждение Гарри в зеркале, отчего тот тихо скулит. — Хочу, чтобы у тебя остались следы от веревки, чтобы ты помнил о том, как не мог прикоснуться к себе из-за них. Я знаю, что ты давно хотел быть связанным, потому что не можешь держать свои руки при себе, так что Папочка позаботится об этом. Он продевает его скрещенные запястья в петлю, стягивая так, чтобы он мог регулировать тугость и быстро развязать, если понадобится. Когда последний узел завязан, он наконец позволяет себе полюбоваться работой. Его мальчик выглядит развязно, веревка соблазнительно подчеркивает его грудь и плечи, стоящие соски и подтянутый живот. Он завороженно проводит пальцами по узлам, очерчивая дорожки от ключиц к пупку и обратно, на что Гарри смотрит в зеркало, не отрываясь. Его член оттопыривает черное кружевное белье, он даже не представлял, насколько его это заведет. — Нравится, Малыш? — спрашивает он, дразнясь. — Ты можешь говорить. — Да, Папочка, Боже, да, спасибо, — Гарри звучит на грани мольбы продолжать, но Луи хочет, что он умолял. — И что же ты хочешь, чтобы Папочка сделал дальше? — Трахнул меня, пожалуйста, прикоснись ко мне, — он скулит, призывно выпячивая попку, Иисус, такой нуждающийся. — Не сейчас, — словно раздумывая, говорит Луи, хотя он уже давно составил четкий сценарий сегодняшней ночи. — Сейчас я хочу вылизать тебя, пока ты не кончишь в свои милые трусики. Не дожидаясь реакции, он давит на спину Гарри, заставляя его опуститься на пол и подкладывая под живот приготовленную подушку. Гарри затихает, прислушиваясь к действиям Луи. Он чувствует невесомые поцелуи, покрывающие его спину, спускающиеся все ниже, где становятся все более жесткими и собственническими. Луи оттягивает резинку на попке, наблюдая, как она шлепает упругие ягодицы с красивым звуком. Они точно станут его любимой парой. Гарри в нетерпении начинает ерзать на подушке, за что получает укус, от которого точно останется след. Решив, что с дразнением покончено, Луи раздвигает половинки и дует на сжимающееся колечко мышц. Он всегда такой узкий, гладкий и отзывчивый для него, и даже его дырочка умилительна для Луи. Наслаждаясь задушенными стонами и урчанием тела под ним, Луи вылизывает его снаружи, кружа языком и постепенно проникая внутрь. Звуки Гарри, которого вылизывают — его любимая музыка, он просто не может держать себя в руках. Он оттягивает мешающую полоску трусиков в сторону, что стимулирует член, и Гарри почти кричит, пытаясь быть ближе к языку внутри него. Этого одновременно слишком много и недостаточно, его руки пытаются сжать волосы Луи, прижать его к себе, заставить войти еще глубже и дать, чего он хочет. Спустя несколько минут сладких пыток Луи все-таки отрывается, чтобы взять смазку и еще раз шлепнуть его по покрытой засосами заднице. Вернувшись к занятию, он добавляет один палец, толкаясь внутрь быстро и резко. — Блять, детка, такой узкий, такой горячий, — бормочет он между поцелуями дырочки, добавляя пальцы и прокручивая запястье. Гарри уже почти плачет, когда он раз за разом касается простаты, но не может подойти к концу. Когда в нем уже четыре пальца, Луи, наконец, сжаливается над ним, приподнимая его задницу в воздух и касаясь члена сквозь кружево. — Папочка, мне нужно кончить, хочу кончить, пожалуйста, — неразборчиво хнычет он, насаживаясь на пальцы. — Ты можешь кончить, Котенок, — удовлетворенно говорит Луи, наблюдая, как Гарри буквально разваливается под его руками. Он вскрикивает в последний раз, прежде чем излиться в трусики и на подушку, расслабляясь на полу. Луи не вытаскивает из него пальцы, давая передохнуть полминуты, прежде чем возобновить толчки. Это еще не конец игры, и он точно знает, что это не предел для Гарри. — Хочу, чтобы ты кончил от моего члена, Котенок. Цвет? — Зеленый, — бормочет он, все еще не отстраняясь от пальцев. Луи считает это хорошим знаком. — Тогда я развяжу твои руки и перенесу тебя на постель, а после привяжу тебя к изголовью и трахну так, как ты этого хочешь, — заведенным голосом говорит он, вытаскивая пальцы под слабый протест и быстро тянет узел на запястьях. Кожа вокруг покраснела, но не выглядит болезненной, так что Луи подхватывает Гарри под спину, укладывая на кровать. Парень смотрит на него затуманенным взглядом, позволяя Луи расположить себя так, как тот хочет. Он получает поцелуй в нос, пока его запястья растирают чужие руки, чтобы поднять их к изголовью. Краем сознания Гарри осознает, что делает Луи, но ему абсолютно плевать, главное, что он получит член Луи в себе и еще один оргазм. На этот раз ему говорят держаться за железные прутья, пока Луи просовывает веревку между его рук, и концом веревки задевает кожу подмышками. Гарри хихикает, словно под кайфом, обращая внимание Луи на себя. — Что такое, Малыш? — с улыбкой спрашивает он, глядя на него сверху вниз. — Щекотно, — лениво прикрывает глаза Гарри. Луи ничего не отвечает, улыбаясь на то, как он сейчас похож на котенка, жмурящегося на солнце. Заканчивая привязывать его руки к изголовью кровати, он спускается к шее Гарри, кусая и засасывая кожу на шее жестче, чем до этого. Это словно вновь разгоняет его сердце до предела, он опять слышит прерывистое дыхание и низкие стоны у себя под ухом, но притворяется, что не обращает внимания. Пометив шею, он переходит на лицо Гарри, распластавшегося на подушке, тянет его за волосы, наматывая их на кулак и одновременно надавливая на подбородок, вынуждая широко раскрыть рот. Это даже не поцелуй, потому что Гарри слишком ошеломлен, чтобы отвечать, его парень делает всю работу сам, вылизывая его рот изнутри, обмениваясь слюной, кусая и оттягивая губы. Гарри чувствует себя словно мороженое, медленно тающее на солнце, это потрясающее чувство — находиться в руках Луи, знающего все его слабости и пороки. Он буквально ходит по тонкой грани между нежностью и грубостью, зализывая укусы и гладя волосы, прежде чем потянуть их. Гарри хотел бы сам протянуть к нему руки, но Луи полностью держит контроль, и эта беспомощность буквально доводит его до края. Когда Гарри уже совсем близок к тому, чтобы снова умолять, Луи отстраняется от его лица, пристально разглядывая опухшие губы и высохшие дорожки слез, уходящие вниз к вискам. Сколько бы он ни брал, ему всегда будет мало этих ощущений, завязывающих тугой узел внизу живота. Он еще ни разу не прикоснулся к себе, но чувство такое, будто они занимаются любовью уже несколько часов. Он даже представить не может, каково сейчас Гарри, который выглядит так, будто любое прикосновение приносит физическую боль, которую он жаждет испытать. Медленно, словно растягивая каждый момент, Луи подтягивает колени, перекидывая одну ногу через грудь Гарри. Веревки дают резкий контраст с мягкой кожей, новое чувство, которое он абсолютно любит. Гарри смотрит вверх стеклянными глазами, даже не пытаясь поймать его взгляд. — Открой рот, Котенок, — ласково говорит он, в противовес своим словам грубо вцепляясь в разбросанные по подушке кудри. Гарри скулит, широко раскрывая рот и высовывая язык, так пошло, что Луи не может не подразнить его. Он дает ему лишь головку, сразу убирая член подальше от языка, шлепает его по лицу, размазывая смазку. Гарри разочарованно стонет, кружа языком по губам, но резко затыкается членом, введенным до середины. В такой позе он не сможет взять глубоко, хотя скулы Луи сводит от желания трахнуть его горло до хрипа на все выходные. Он знает, что это понравилось бы им обоим, но сейчас это лишь легкая прелюдия. Гарри блаженно закатывает глаза, заглатывая все, что ему дают, работая языком и губами. Луи опирается на его связанные руки, проникая глубже, чувствуя вибрации из глубины горла. Он царапает связанные запястья, чтобы успокоиться и дать им обоим насладиться, не кончив раньше времени. Нижняя часть тела Гарри не обездвижена, поэтому он против воли постоянно ищет трения, извиваясь на простынях. Решив, что это нужно прекратить, Луи вытаскивает член, последний раз ударив по влажным губам, и спускается вниз. Член Гарри красивого бордового цвета, слегка подрагивает, выглядывая из-под черных трусиков почти наполовину. Лишних прикосновений парень точно не перенесет, поэтому Луи решает сразу перейти к самому главному. Задрав его ноги, Луи кладет их на свои плечи, сдвигая полоску стрингов и открывая великолепный вид на сжимающуюся дырочку. Так как растяжки до этого было достаточно, он постепенно начинает входить, слушая задушенные всхлипы по мере продвижения. Когда член внутри, он замирает, чувствуя каждый сантиметр внутри горячего тела. Первый резкий толчок просто уносит, отзываясь сладкой судорогой в конечностях. Гарри уже вовсю кричит в такт толчкам, каждый раз, когда их тела ударяются, стукая кровать об стену. — Боже, Малыш, такой развратный, такой узкий для меня, только для меня, — Луи не перестает говорить с ним, голос низкий, будто совсем не его. — Твои крики скоро разбудят соседей. Хочешь, чтобы я заткнул тебя? Не дав ему ответить, он наклоняется для жесткого поцелуя, который меняет угол проникновения и делает крики Гарри еще громче, не смотря на чужой рот на его собственном. Спустя пару секунд Луи замедляется, а потом и вовсе выходит, быстро стягивая трусики с ноющего члена. Гарри шипит и выгибает спину, пока Луи снова не нависает над ним. — Я должен заткнуть тебя, пока ты не разбудил весь дом, так что открой рот, Котенок, — понимая, что это может быть слишком, он сразу же добавляет: — Цвет? — Аёный, — говорит Гарри с уже готовым раскрытым ртом, на что Луи одобрительно хмыкает и пихает черный комок ему в рот. Господи, если будет что-то, что однажды убьет его одним видом, то это точно будет Гарри с покрытыми собственной спермой трусиками во рту, ерзающий в поиске продолжения. Луи хочет поиграть с бондажом, поэтому складывает Гарри пополам, входя в него почти под прямым углом. Его грудь блестит от капелек пота, соски потемнели и набухли. Луи экспериментально тянет одну из веревок, стимулируя ей сосок, от чего Гарри потряхивает. Продолжая жестко втрахивать его в матрас, он играется с веревками, то притягивая его торс ближе, то толкая обратно на кровать. Это действительно удобно, когда нужно ухватиться за тело, до этого он привык делать так только с волосами. Гарри стонет, все еще громко, но из горла выходят приглушенные хрипы, разрушенный, абсолютно, блять, разрушенный, и Луи совсем не далеко от его состояния. Чувствуя, что развязка уже совсем рядом, он вколачивается в тело под ним, как сумасшедший. Громкий звук шлепков наполняет комнату, Гарри плачет он переизбытка ощущений, и это то, что толкает его с края. — Кончай, Котенок, — властно говорит Луи, когда берет его член в руку, подстраивая толчки к движениям по стволу. Гарри буквально взрывается, чувствуя Луи везде вокруг себя — его сперму внутри себя, ленивые движения на головке, укусы на сосках, и он проваливается в это, кончая, пока не заканчиваются силы. Спустя минуту где-то на краю сознания он чувствует что-то теплое вокруг его дырочки, руки, вытаскивающие трусики изо рта, которые потом принимаются за веревки и растирают его запястья. Давление в руках постепенно исчезает, как и веревки с его торса, и это освобождение чувствуется, будто глоток кислорода. Голова все еще кружится, поэтому он не рискует открывать глаза, мечтая, чтобы Луи просто обнял его сейчас. Спустя секунду его мечта исполняется, теплое и сильное тело обнимает его со спины, а потом переворачивает, укладывая на себя. — Такой хороший мальчик, ты так хорошо справился, Котенок, люблю тебя, — бормочет Луи похвалу, пальцами расчесывая его волосы. Из груди поднимается урчание, Гарри прижимается еще ближе, утыкаясь ему в шею. Луи готов провести вечность рядом с ним в таком состоянии, но ему нужно вернуть его к себе. — Любовь моя, вернись ко мне, все хорошо, так люблю тебя, — он счастливо выдыхает, когда чувствует потирание носом о его плечо. Он здесь, значит все хорошо. — Люблю тебя, — выдыхает Гарри почти неслышно, но для его парня этого более чем достаточно. — Спасибо, Луи. — С днем рождения, — последнее, что слышит Гарри, прежде чем проваливается в сон. Луи не отпускает его даже тогда, наплевав на влажность и веревку под ними. Ему все равно придется встать среди ночи, когда Гарри захочет воды, так что это не так важно. Ничего не имеет значения, кроме него.