О любви и литрах кофе

      Снег падал крупными хлопьями, оседая белым покрывалом по мощеной улочке. Сакура морщила нос в надежде избавиться от щекочущих снежинок, и, перехватив букет поудобнее, аккуратно отряхнула шарф и ворот пальто от налипшего снега.       — Мне, если честно, уже ставить их некуда, — прервала она затянувшееся молчание, но Саске, будто не слыша её, продолжал идти вперед.       Белые гардении вяли на слабом морозе, и Сакура заботливо прижимала букет к себе, желая защитить цветы от ветра. Не выдержав тишины и напускного безразличия, она раздражённо фыркнула:       — Может, признаешься ей уже? Хината прекрасная девушка, и, думаю, она с радостью согласится на свидание, — Харуно не оставляла надежды выбить из Саске хоть подобие звука, но тот все так же не реагировал: упрямо шагал вперёд, спрятав руки в карманы не по погоде расстёгнутой нараспашку куртки.       «Вот же бака!» — хотелось крикнуть ей на всю улицу, но Сакура держалась. Не в первый же раз.       Саске шёл ровно, ни разу не сбивая шаг, к счастью для Сакуры не слишком быстро — она успевала подстраиваться под его шаги, рассматривая то замёрзшую снежную кашу под носками собственных ботинок, то переливающуюся всеми огнями предстоящего праздника улицу.       — Тогда давай будем их просто выбрасывать? Ну или перепродавать оптом.       — Ты предлагаешь выбросить на помойку её труд?       Сакура на мгновение замерла и поймала на себе тяжёлый взгляд темных глаз. Саске молча насупился и вновь отвернулся. Он, как и всегда, больше ничего ей не скажет. Харуно и сама знала, что сказала глупость.       Но ставить цветы ей и правда больше некуда.       — Прости, — Сакура поджала обветренные губы и стыдливо отвела взгляд, — Я просто хочу, чтобы ты перестал мучиться.       Саске остановился у радужно мигающей вывески небольшого кафе, которое стало почти родным, и Сакура заметила, что бледная кожа на его лице не краснела даже от мороза — лишь свет разноцветных гирлянд кляксами расползался по бесстрастному лицу. Он хмыкнул, искривил губы в фальшивой улыбке, потянул на себя ручку входной двери, и шум с запахами кофейни вырвались на улицу.       Сакура устало пожала плечами: она знала Саске с раннего детства, поэтому и так немногословный Учиха ограничивался в общении с ней жестами и обрывками звуков, которые можно было трактовать как угодно. Но сейчас его с виду безразличный хмык означал лишь одно:       «Кто бы говорил».       Она проскользнула следом за Саске, на ходу стягивая влажные от растаявшего снега шарф и пальто. Заботливо отряхнула букет и устроила его на столике возле панорамного окна — её любимое место. Ведь если немного отодвинуть кресло чуть левее, то открывался прекрасный вид на барную стойку, а её саму скрывала небольшая колонна.       — Он не смотрит? — немного нервно спросила она и, не зная куда деть руки, поправила волосы.       — Обито смотрит.       Ах, если бы она влюбилась в Обито… Всё было бы проще. Неугомонный источник шума наверняка сам бы подошёл к ней, не заставляя следить за собой из надёжного укрытия. Как однажды он и сделал. В один из летних дней просто отчитал её прямо на улице, сказав, что так пялиться на людей невежливо, да и вообще, его сердце уже занято.       А потом ей пришлось рассказать, наверное, впервые в жизни так стесняясь собственных слов.       Она смотрела не на него.       — Если он пригласит тебя на свидание, ты согласишься?       — Что?       Саске недовольно поджал губы, едва ли не закатывая глаза от раздражения, и медленно повторил:       — Если он пригласит тебя на свидание, ты согласишься?       Сакура зависла и на несколько мгновений выпала из реальности, в которой она уже полгода прячется за колонной, не в силах выдавить из себя что-то кроме: «Капучино, пожалуйста».       Харуно бесспорно была сильной и смелой девушкой: успевала прекрасно учиться в медицинской академии, разнимать постоянные стычки двух упрямых идиотов, которых она называла лучшими друзьями, и, наверное, могла бы справиться со всем на свете. Если бы не одно но.       У неё просто не хватало духу подойти к молодому мужчине и пригласить его на свидание самой.       Хотя друзья и уверяли, что в гляделки играет не только она, мужчина никакой активности не проявлял, всё так же отвечая: «Приятного дня, заходите к нам ещё».       И Сакура заходила: знакомилась с добродушным Обито и милой Рин, болтала с ними, когда гостей в зале почти не было, иногда помогала украшать зал к очередному празднику, радовалась новой причёске Рин или нахваливала выпечку давно знакомой ей Кушины-сан. А они наперебой рассказывали о нём.       Хатаке Какаши был на тринадцать лет её старше, жил буквально на соседней улице в компании старого мопса и обожал читать книги. Она знала его привычки, мимику и жесты, словно была знакома с ним лично. Много раз представляла, как заговорит с ним, и, быть может, он возьмёт её за руку.       Но время шло, а чуда не случалось.       — Да, — спокойно ответила она и уточнила, — Сначала зайду к волшебнику за мозгами и храбростью, и пойду.       — Пойдём лучше уже что-нибудь закажем, — не обращая внимания на неловкую шутку, Саске кивнул подмигивающему Обито и двинулся к барной стойке. Сакура лишь тяжело вздохнула — пить капучино сил уже не было.       Неловко переминаясь с ноги на ногу Сакура мысленно прокручивала свой стандартный монолог, но, увидев его немного растерянную улыбку, обращенную к ней, замерла.       — Капучино, пожалуйста, — тихо произнесла она.              Какаши запустил руку в волосы, взъерошил их и, получив тычок в бок от Обито, неожиданно быстро выпалил:              — Кофе с собой или со мной?              — С тобой.              Сакура даже приоткрыла рот от удивления: «Это сейчас я сказала?!»              Неловкая тишина повисла в воздухе: Харуно казалось, что она даже слышала стрёкот цикад за шумом кофемашины и гомоном зала.              — Вот и отлично. Он сдаёт смену через двадцать минут, — нарушил тишину Обито, хитро, до невозможности довольно улыбаясь, и продолжил, — Какаши давно хотел пригласить тебя куда-нибудь.              — Только домой не забудь её проводить, — устало подметил Саске и, положив руку на плечо растерянной Сакуре, уже тише договорил, — А я, пожалуй, пойду.              Сакура непонимающе хлопала глазами: что за тайный заговор Учих? И когда она успела всё пропустить?              Она встретилась с таким же растерянным взглядом Какаши, и её сердце забилось сильнее. От едва уловимой тревоги дрожь окутала руки, заставляя сцепить ладони за спиной: «Он вообще хотел этого свидания? Или он будет натянуто-вежливо поддерживать вынужденный разговор всю дорогу до моего дома?»              — Так, держи свой кофе, — Обито ненавязчиво приобнял её за плечи и легонько подтолкнул в сторону занятого столика, — Посиди, отдохни, но только не убегай, — он шутливо пригрозил пальцем, обмотанным пёстрым пластырем, и, подмигивая, ушёл.              А Сакура осталась — пить кофе и судорожно обдумывать происходящее.              Только сев в мягкое кресло, Сакура заметила, что кафе уже было украшено: яркие мотибаны, переливающиеся на окнах гирлянды и развешанные под потолком бумажные фонарики.              Красиво.              Медленно выдохнув, она прикрыла глаза и попыталась просто не думать. Сакура отчаянно вслушивалась в фоновую музыку, играющую в кафе, чужие голоса и приглушённый шум улицы по ту сторону окна. Но ничего не помогало — волнение и страх показаться глупой никуда не уходили.              Кофе остывал, поднимаясь паром в воздух, но Сакура так и не смогла заставить себя сделать хотя бы один глоток: горло будто сжало тисками, что позволяли лишь мелко хватать воздух.              Не зная куда себя деть, она то доставала телефон и бездумно смотрела на часы, то вновь убирала его и поправляла упаковку букета. Время тянулось невыносимо медленно — Сакура на экзаменах нервничала гораздо меньше.              «А вдруг он уйдёт через служебный вход, а я так и буду сидеть здесь до закрытия? И тогда мне придётся ходить в академию через два квартала. А потом, наверное, и переехать… Ками, какой позор! Язык мой враг мой! Ну почему я просто не промолчала?!» — подумала она и с тяжёлым вздохом опустила голову на сложенные руки.              Если не смотреть по сторонам и крепко зажмуриться, то волнение немного отступало: Сакура была уверена, если не видеть источник страха, его можно смело игнорировать. Например, вновь попробовать сконцентрироваться на лёгкой новогодней мелодии, милом щебетании девушки за соседним столиком, так увлечённо рассказывающей о новой выставке в галерее искусств и… шуме бьющегося стекла откуда-то со стороны бара.              Сакура подняла голову и ахнула: Какаши выронил очередной стакан из рук, и попытавшись собрать осколки с пола, задел и свалил с барной полки позади себя ещё несколько стаканов.              «Ками, он точно сбежит», — мысленно простонала она и вновь уронила голову на стол.              Занять себя получалось единственно доступным способом — Сакура медленно отсчитывала проходящие секунды, и, доходя до шестидесяти, объявляла их минутой и с тягостным вздохом продолжала отсчитывать снова. На пятой минуте она едва не подпрыгнула, услышав над ухом:              — Обито отпустил меня немного пораньше.              Сакура резко подняла голову, и попытавшись мило улыбнуться, встала. Какаши с заклеенными разноцветным пластырем руками и бровью довольно улыбнулся. Сакура почти облегчённо выдохнула, но тут же вспыхнула маковым цветом: салфетка, прилипшая ко лбу, медленно упала на стол. И да, Какаши, оказывается, так широко и лучисто улыбался не ей, а её отлёжанному лицу.              — Пойдём? — предложил он, протягивая ей пальто. И Сакура закивала китайским болванчиком.              А в голове истерически кружилась лишь одна мысль: «Скорей бы на воздух, там хотя бы темно».              Она выскочила на улицу, пряча раскрасневшиеся щёки за высоким воротом пальто. Какаши шёл на полшага впереди неё, указывая задуманный им путь. Сакуре было не сложно догадаться, куда они идут — если свернуть за угол дома, в котором находилось кафе, по ту сторону улицы был небольшой уютный сквер.              — Прости за этот цирк, — Какаши пожал плечами и, подбирая слова, на мгновение замолчал, — Я не знал, что эти двое сговорились.              Сакура грустно улыбнулась и, не сбавляя шага, прошла вперёд, на ходу выдавливая из себя почти равнодушное:              — Мне жаль, что так вышло.              Ей и правда было жаль: потраченного времени, глупых надежд и этой дурацкой попытки свидания. Он наверняка спешил домой или по своим делам, а она привязалась.              — Мне тоже, — согласно кивнул он, и Сакура нервно передёрнула плечами: её окутало чувство, будто слова продолжающего говорить Какаши доносились сквозь толщу воды.              «Ну и почему я всё ещё здесь?» — разочарованно спросил внутренний голос, но ответа на этот вопрос у неё не было.               — …а Обито всё «Давай поспорим, что не сможешь так сказать!», — Сакура замедлила шаг и, поравнявшись с Какаши, всё же попыталась вновь вникнуть в разговор.              — Я же должен был сам давно тебя куда-нибудь пригласить. А не смотреть на тебя целых полгода. Если бы Обито не подбил меня на этот дурацкий спор, наверное, так бы и не решился.              Сакура замерла: «Что он сейчас сказал?»              Рвано выдохнув, она прикусила губу, пытаясь разобраться не сон ли это. А Хатаке, заметив, как она стыдливо прячет взгляд, тепло улыбнулся:              — Мне правда жаль, Сакура, что я не сделал этого раньше.              Сакура чувствовала, как снег холодными пушинками оседал на её ресницах и тут же таял, покалывая морозом кожу. Чувствовала свежесть вечернего воздуха, мягкость алого шарфа и едва уловимый аромат прижатых к себе цветов. А ещё стало легче. Будто давно сжатую пружину внутри неё отпустило, и можно было наконец-то вздохнуть полной грудью.              Она тоже была ему не безразлична.              Набравшись храбрости, она расправила чуть сутулые плечи и, лукаво прищурившись, спросила:              — Так почему же не приглашал?              Какаши, уловив смену её настроения, улыбнулся в ответ одними глазами и со смехом в голосе произнёс:              — Я думал, что Саске твой парень, — Сакура даже на миг растерялась — да как такое можно было подумать? Но красноречивый кивок в сторону заботливо охраняемого букета всё прояснил, — Ты каждый раз приходила с цветами. Что мне ещё оставалось думать?              Сакура хмыкнула, покачав головой. Как же всё глупо вышло: она была уверена, что не интересна ему, а он — что она не смотрит на него.              — Он их всем дарит, — поспешила оправдаться она, хоть и понимала, что Обито уже всё рассказал, — Каждый раз идёт в цветочный, чтобы познакомиться с девушкой, которая там работает, но в итоге просто молча тыкает пальцем в первый попавшийся букет и уходит. По нему не видно, но он очень переживает.              — Я даже злился на него. А потом на себя.              — Почему? — Сакура удивлённо заглянула ему в глаза, ей почему-то казалось, что злиться Какаши абсолютно не умеет. Она много раз видела и слышала, как он отчитывает то Обито, то Рин, но никогда в его голосе не было даже намёка на злость.              — Потому что эти цветы тебе подарил не я.              Она снова почувствовала, как зарумянились щёки, и поспешила отвести взгляд. Сакуре абсолютно точно нравилась такая прямолинейность и честность, но, признаться, она всё ещё стеснялась. Хоть и старалась вести себя как можно естественней.              Прежде всего Сакуре хотелось, чтобы Какаши узнал, какая она настоящая — без лишних зажимов и недомолвок. И, отбросив страхи в сторону, Сакура начала говорить обо всём, что так давно хотела ему рассказать: о том, как искала на барахолках редкие книги, думала и подбирала, но так и не решалась их купить в подарок; о том, как Обито показывал ей свой детский фотоальбом с одной лишь целью — Какаши на одном из фото был совершенно милым щекастым малышом. Их разговор лился привычно и комфортно.              С ним было почему-то невероятно просто: Какаши умел слушать и поддерживать беседу, да и просто молча идти рядом с ним было довольно легко. Повисшая тишина не напрягала, нагнетая беспокойные мысли.              Снег приятно хрустел под ногами, и Сакура с каждым шагом старалась надавить на него посильнее, чтобы продлить этот звук. Лёгкий мороз покалывал кожу, и поэтому тепло рук Какаши было сложно не заметить, как и то, что теперь они шли, почти прижавшись друг к другу плечами.              — Расскажешь что-нибудь о себе? — она улыбнулась и, развернувшись на пятках, встала лицом к нему.              Свет разноцветных лампочек, развешенных вдоль фонарных столбов, переливался и падал на снег, делая его то изумрудным, то алым. Какаши переминался с ноги на ногу, думая с чего бы начать, но не сводил с Сакуры прямого взгляда, будто находил что-то прекрасное в её хрупкой фигуре, с ног до головы обмотанной шарфом.              — А разве мои верные друзья не выболтали тебе всё, о чём сами знают? — не скрывая смеха в голосе, спросил он и запустил руку в волосы.       — Ну-у-у-у нет, — протянула она и, по-детски озорно отходя на шаг, продолжила, — Всего лишь все твои тайны. Какаши, который везде опаздывает из-за того, что не может оторваться от новой книги.              — Да уж, надёжные у меня друзья, — усмехнулся он и, сделав широкий шаг навстречу, ответил ей с той же шутливой интонацией, — Сакура, которая вместо кошки завела огромного слизня.              — Её зовут Кацуя-сама, и она лучше кошки, — с серьёзным лицом заверила она, и Какаши не оставалось ничего кроме как согласиться.              — А почему ты решил работать в кафе?              — Я просто больше не смог каждое утро заставлять себя идти туда, — его голос вмиг стал серьёзным и несколько печальным, — После той истории с Обито и Рин, я просто не смог.              Сакура понимающе кивнула и мысленно дала себе звонкую оплеуху — она ведь знала и о том, что все трое работали когда-то в военной организации, и о том, что после неудачной операции и взрыва им пришлось долго восстанавливаться, а Какаши места себе не находил от беспомощности. Первое свидание было далеко не подходящим местом для печальных рассказов. Но неуёмное любопытство будто раззадоривало её изнутри.              — Обито рассказывал, что ты был военным кинологом. Не скучаешь по собакам?              — Нет, — Какаши вновь тепло улыбнулся, — Мой старый добрый Паккун не даёт мне скучать, да и постоянная помощь городскому приюту для животных отвлекает от дурных мыслей. Мне жаль только то, что своих подопечных я навещать не могу.              Сакура заметила, как опустились его плечи, но Какаши, решив перевести тему, довольно улыбнулся и произнёс, — Быть бариста в моём возрасте не слишком солидно для некоторых, но они просто не знают, какую замечательную девушку мне повезло повстречать именно в кафе.              — Ты решил все накопленные за полгода комплименты сказать за один вечер? — Сакура перехватила букет в другую руку и поднесла замёрзшую ладонь к лицу, пытаясь скрыть волнение.              — Мне кажется, что я и так потратил впустую слишком много времени.              Какаши шагнул ближе и перехватил её ладонь, согревая её теплом своих рук.              — Всё не могу отделаться от чувства, что Обито вместе со своим пластырем дал мне ещё и наглости.              — Её нужно было попросить немного раньше.              Сакура глубоко вздохнула и прикрыла глаза. От приятного покалывания вновь согретой ладони и лёгкого ненавязчивого аромата его парфюма кружилась голова. Какаши был так близко, но казался миражом. Подавив желание прикоснуться к его лицу, Сакура открыла глаза и запрокинула голову, всматриваясь в тёмное небо.              — Только что упала звезда. Скорее загадывай желание, — заговорщически прошептала она, словно кто-то мог их услышать.              — Сакура, мы в центре города, здесь не видно звёзд. Это, наверное, самолёт…              — Тц, — цыкнула она и недовольно продолжила, — Я точно видела сейчас одну.              — Тогда я загадаю поцелуй.              — Но ты не должен был говорить желание вслух, — рука дрогнула, но отвести взгляда от его лица она не смогла, завороженно всматривалась в его темные глаза, — Тогда оно не сбудется.              — Что ж, придётся воспользоваться запасным планом.              Какаши выпустил её руку из своих ладоней и запустил их в глубокие карманы куртки. А в следующее мгновение Сакура уже не смогла сдержать широкой искренней улыбки — Какаши достал из кармана немного измятые веточки омелы, перевязанные алой лентой.              — Думаю это более весомый аргумент, чем пролетающие мимо звёзды.              Он наклонился, неторопливо рассматривая её лицо, и Сакура по наитию подалась навстречу и прикрыла глаза.              Обоняние полностью заполнил его запах: Какаши всё ещё пах кофе и сладостями, а ещё чем-то присущим только его коже. Теплые чуть шершавые пальцы скользнули по замёрзшей скуле, забирая выбившийся локон за ухо и поправляя сбитый набок шарф. Сакура чувствовала, как её сердце бешено стучит, и от этого чувства приятно охватившей дрожи, ей казалось, что она вот-вот упадёт.              Дыхание Какаши опалило щёку, а следом горячие сухие губы коснулись её. Ненавязчиво и мягко целуя скулу, ровно в том месте где до этого была прядь её волос.              Грудь сдавило на выдохе, и Сакура едва устояла на подкосившихся ногах: в его прикосновениях не было ни грамма непристойности, лишь щемящая сердце нерастраченная нежность.              И от этого по-настоящему кружило голову.