Хоббитянка: Путешествие в пустоту

*Цитата — Амброз Бирс       Бильба судорожно вздохнула, пытаясь прогнать слишком реалистичный сон. Пот катился градом, и постель становилась неприятно влажной, поэтому дальнейшее пребывание в ней было бы жутко неприятным. Девушка встряхнулась как-то совершенно по-собачьи и побрела в сторону ванной, пытаясь разработать закаменевшие мышцы спины. С некоторых пор это приносило жуткую боль, но Бильба, пусть и с трудом, привыкла к этому.       Думаю, стоит начать с самого начала.       В норе под землей жила юная хоббитянка Бильба Бэггинс. Это была не сырая темная нора, которую мы можем сразу представить при этом слове. Нет, это была самая настоящая хоббичья нора, а это значило тепло, уют и много вкусной еды — размеренная жизнь невысоких существ на плодородной земле, закрытой почти со всех сторон довольно густым лесом. Хоббиты чем-то смахивали на людей, но чисто внешне и издалека; среди нас, громил, они бы считались детьми. Слегка заостренные кверху уши немного выпирали из-под копны обычно пышных волос, едва достающих по плечи даже у женской части населения. На довольно больших для их роста ступнях (и сильных, между прочим) прорастала небольшая шерстка, а благодаря теплому климату хоббиты не были привычны носить обувь и даже носки. Ростом они вышли меньше гномов: самый высокий хоббит в их стране едва доставал до груди среднестатистического человека. Быт же хоббитов был столь медленным, размеренным, как озерная вода в абсолютный штиль. Среди них не было ни воинов, ни волшебников, ни захудалого стрелка: максимум, чем умели стрелять хоббиты — это каштаны, которыми они тренировались попадать в цель, чтобы выиграть очередное звание на знаменитых хоббичьих соревнованиях да обстрелять соседа по огороду, который пытался оторвать себе кусок лишней земли, переставив забор.       Бильба Бэггинс была другой.       Пусть ростом она и вышла с полуросликов (так звали хоббитов за пределами их страны), а уши, благодаря стечению обстоятельств, были немного заострены, на её ногах не росла шерстка, да и сами стопы не были ни большими, ни особо сильными, а огрубели только спустя несколько месяцев ходьбы без обуви. Светло-русые волосы она обрезала ножом столь коротко, что даже мужчины считали это верхом бескультурья, а пара платьев успешно пылились в старом шкафу, в то время, как девушка носила удобные штаны и свободные рубахи. Небольшой огород содержался неохотно и от нечего делать, а дом достался не от родных, а от приютившей доброй пары пожилых хоббитов, которая не хотела, чтобы такое наследство доставалось жадным до чужого кузенам и кузинам. К слову, последняя воля умерших считалась здесь более весомой, чем порядок наследования, но Бэггинсы не успели написать завещание. Тем не менее, девушка успела какой-то срок прожить с ними — и выгнать её никто не имел права до нарушения определенного условия.       В общем-то, Бильба не была ни настоящим хоббитом, ни Бильбой Бэггинсом, ни коренным жителем этого славного Мира. Но Мир принял её в свои удушающие объятия и выпускать не собирался, а девушка и не желала. С тех пор она и сама стала звать себя хоббитянкой.       Норка была достаточно просторной и крепкой; она буквально срослась с холмом, в котором её сделали, и ливни не могли залить жилище, даже если затопило добрую половину Шира. Тут был даже водопровод! — верх технологий этого века, что радовал многих зажиточных хоббитов, которые смогли позволить себе подобную прихоть.       Умывшись, Бильба, следуя традициям хоббитов, решила уделить внимание новоприбывшим письмам, сидя на лавочке у своей норки. Лавочка всё еще помнила запах знаменитого ширского табака, который так обожал её старый хозяин. Вдыхая этот запах, девушка принялась вчитываться в первое же письмо, весело хмурясь от теплого солнышка, пока большая тень не загородила весь свет. Хоббитянка лишь коротко взглянула на наглого обладателя тени и тут же пожелала зарыться в собственный огород. Она слышала от соседей историю о странном волшебнике, который изредка захаживал в Шир со своими фейерверками, и непременно кто-нибудь из хоббитов из рода Тук уходил в путешествие. И мало кто возвращался. К слову, путешествия среди хоббитов не были в почете от слова «совсем» — основная цель жизни: размеренность, спокойствие, семья и огород. Всё остальное считалось от Нечистого, а нарушитель благословенных целей будет навеки оклеймен и потеряет всяческий почет.       Судя по описаниям, это и был тот самый волшебник. Мать наша роща.       — Доброго утра, — вежливо поздоровалась Бильба, поняв, что старик не собирается ни отходить, ни отводить от неё своего взгляда.       — И что же вы хотите этим сказать? Желаете доброго утра или познали на себе доброту этого утра? Или хотите, чтобы все были добрыми в это утро? — волшебник набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить, но хоббитянка решительно вклинилась в поток слов, пока голова не опухла:       — Первое, полагаю, — улыбнулась Бильба и отложила письма, решив, что невежливо отвлекаться на листки бездушной бумаги, на которых не было ничего интересного. У неё не имелось таких знакомых, которые могли бы написать что-то существенное, а все письма касались лишь предостережений о погоде да приглашений на чай, которые, опять же, отправлялись лишь для того, чтобы показать своё почтение к соседу. — Чем-то могу помочь?       — Это мы еще узнаем, — ухмыльнулся волшебник, хотя из-за длинной бороды было трудно описать истинную пантомиму. — Я ищу того, кто готов идти навстречу приключениям!       Прозвучало патетично.       — Вы явно не туда забрели. Здесь никому не интересны приключения. Советую поискать по Ту сторону реки. Куда больше шансов, — хмыкнула хоббитянка и зарылась во всё то же письмо, не видя перед собой букв. От прожигающего взгляда гостя захотелось мимикрировать под петуньи: цветы, что ближе всего росли у скамейки.       — Но вы явно не «никто», мисс. Ведь я прав?       — Откуда Вам может быть это известно?! — рыкнула Бильба, подозрительно уставившись на старика. Будто натянутая пружина, она готовилась отразить любую атаку.       «Будь всегда на чеку!» — прошелестело в голове. Пронзительный свист, оглушительный взрыв, короткое чувство свободного падения. Спина заныла, противясь от такого с ней обращения: камни оказались довольно острыми и жёсткими. Всё лицо и волосы — и, наверное, что-то еще — было в неприятной жиже из крови, кишок и каких-то других органов. Разобрать теперь было невозможно.       — Поверь старику, который прожил достаточно длинную жизнь, — старческий голос вывел в реальность. Неприятные ощущения пропали, а небо оказалось лазурно-чистым, а не серым от дыма.       — Вы ошиблись, — отрезала Бильба и поспешила скрыться в доме. — Доброго утра!       Ей нужно спокойствие. Фора, чтобы бежать от самой себя. Мрачная тишина правды, скрытой во липкой лжи.       Забыть странного старика не получалось. Бильба не так давно в этом мире, она не знает всего и не понимает, как можно отличить гнома, человека, волшебника и эльфа. В принципе, ей и не приходилось их встречать: в славный Шир ни те, ни другие не захаживали. Волшебника она узнала только благодаря остроконечной шляпе, посоху и мудрому виду. Да и эти знания достались лишь из слухов, не более. Библиотека Бэггинсов не содержала в себе справочников по анатомии и описанию видов населения мира, а из романов да стихов трудно выудить правду. До вечера девушка промаялась в библиотеке и только начала готовить ужин, как в круглую дверь постучали так, что чуть не вышибли, бедную.       За дверью стоял мужчина. Ростом он был выше хоббитянки на целую голову, если не больше, а благодаря размаху плеч занимал чуть ли не весь дверной проем. По-военному экипированный гость заставил все инстинкты вопить об опасности. Темно-серые, почти черные глаза оценивающе осмотрели хозяйку дома, а левая рука прижалась к груди ровно напротив сердца, слегка прижав бороду цвета горького шоколада. Мужчина согнулся в поклоне, открыв вид на лысую голову с выбитыми татуировками на непонятном языке, весьма походивший на оберег.       — Двалин, к Вашим услугам, — басистый голос будто прибивал к полу не хуже иной кувалды.       — Бильба Бэггинс, к Вашим, — склонилась в ответном поклоне хоббитянка, едва справившись с оцепенением. Мужчина, дождавшись приглашающего жеста, зашел внутрь и бросил взгляд на убранство, но не зацикливаясь ни на чем конкретно.       — Ужин уже готовится? Хорошо. Он сказал, что здесь будет еда, и много! — гость довольно зажмурился и пошел на кухню по запаху. Девушка, огорошенная только что брошенными фразами, и спросить ничего не успела, как незнакомый знакомец уже скрылся в темноте коридора, а в дверь снова постучали, но в этот раз без попыток сорвать её с петель.       — Балин. К Вашим услугам! — поклонился хозяйке Норы очередной мужчины, так же прижав руку к груди. Навскидку новый гость был немного ниже Двалина, но явно старше: длинная седая борода до груди немного трепыхалась на слабом ветре, но был столь же воинственен и хорошо экипирован. Бильба улыбнулась в ответ на добродушную улыбку, представилась и пропустила в дом. Назревало что-то явно интересное, но стоило всё-таки уточнить.       — Прошу прощения, но Вы уверены, что не ошиблись домом? Просто я не ждала гостей, а тут аж целых двое!       — Нет, моя дорогая, на твоей двери есть магический знак, — Бильба только удивленно подняла бровь, но промолчала, чувствуя внутри только сладкое ожидание интриги. Даже с тех лет любопытство не умерло в её душе окончательно. — Но, возможно, ошибся кое-кто другой, тот, кто поставил этот знак. Впрочем, об этом после. Следует всё подготовить к приходу остальных гномов.       — Остальных? А сколько вас всего будет? — так вот они какие, гномы. Ла-адно.       — Думаю, всё же не меньше десятка-двух. Надеюсь, еды у Вас действительно хватит. Уж можете мне поверить, аппетиту гномов может позавидовать любой, — Балин безошибочно направился на кухню, услышав скрип стула. — О, мой дорогой братец! Ты уже здесь!..       — Я тоже надеюсь, что хватит, — хмыкнула хоббитянка и рванула в кладовую. Стоило всё подготовить, не выставлять же гостей!       Через несколько минут зашли ещё два молодых брата-гнома. Старший — Фили — был светло-русым с легким оттенком рыжего при свете каминного огня. Первые пряди волос собраны по две косички с каждого бока, две маленькие заплетены из пока ещё короткой бороды. Зеленые глаза и хитрая улыбка обескуражили хозяйку с самого порога. Кили — младший темноволосый гном — с легким задором в карих глазах подхватил улыбку спутника, и они синхронно представились, поклонившись. Бильба едва не забыла сама представиться и пригласить дорогих гостей в дом, но вовремя стряхнула наваждение. Хоббитянка показала место, куда можно сложить оружие («- Там уже скоро целая батарея ценных экспонатов соберется, — проскочила мысль. — Коллекционеры головы друг другу поотрывали бы за них») и куда повесить одежду. Этажерки для обуви у хоббитов не существовало в принципе, не говоря уж о тапках (да и гномы в тапках?), поэтому Бэггинс решила закрыть глаза на уже изрядно грязный пол. Пока гномы, вытащив стол в коридор, собирали по норке стулья, хозяйка раскладывала на гладкой поверхности разносолы и готовые продукты, которые могли подойти в качестве нарезки и закуски. Основное она поставила готовиться, надеясь на свои опыт, нюх и слух, чтобы определить, когда уже надо бежать посолить-помешать-перевернуть. Выбирать выпивку она послала мужчин, взмахом руки определив направление. Не зная вкуса гостей… лучше пусть разбираются сами, чего хотят.       Норка вскоре была переполнена гостями. Двенадцать гномов и один хитрожопый маг устроили абсолютный Армагеддон во всей норке, начиная со стола, за которым они ели (если перебрасывание едой в глотки друг другу можно так назвать), и заканчивая сломанным водопроводом в ванной. Они громко пели, смеялись, рыгали от быстро выпитого пива и грубо шутили друг над другом. Бильба мысленно хваталась за голову, едва успев перекрыть вентель сломанного водопровода, но с любопытством, достойным истинного ученого, следила за гостями, пытаясь разузнать побольше о расе так таковой.       — Ммм, Гэндальф? — решила всё-таки обратиться к магу хоббитянка. — А что здесь, собственно, происходит? И почему они все собрались у меня?       — Скоро ты всё узнаешь, дорогая Бильба, — волшебник хитро посмотрел на собеседницу и по-доброму улыбнулся. Ему было по душе, как спокойно себя вела девушка, несмотря на неожиданность, необычных гостей и хаос, который они устроили. Железное терпение вполне могло им пригодится.       В который раз за этот день в дверь постучали. Гости шустро подскочили со своих мест и споро начали убирать разведенный бардак, перебрасывая грязную посуду друг другу практически не глядя. Бильба шумно вздохнула и решила открыть дверь гостю, лишь бы не видеть весь этот кошмар. Дверь с глухим скрипом отворилась, и девушка едва не поперхнулась воздухом, когда увидела ещё одного гнома за порогом. Мужчина ростом вышел пониже Двалина, даже сквозь несколько слоев одежды можно было заметить, что тело подтянуто, а мышцы напряжены, словно струна. Весь дух охватило ощущением силы и верховенства — он явно был главным в той группе гномов, что сейчас вылизывают коридор, будто от этого зависит их жизнь. Тем временем незнакомец на секунду склонил голову, приветствуя хозяйку. Пронзительно-синие глаза заинтересовано посмотрели прямо в глаза Бильбы.       — Доброго вечера, — пролепетала смущенная девушка и отступила, приглашая гостя внутрь. — Бильба Бэггинс, к Вашим услугам, — она слегка поклонилась, показывая своё почтение.       — Торин, сын Траина, — представился гном, снимая накидку с плеч и взглядом обвел убранство. Его бас с легкой хрипотцой заставил что-то трепетать внутри Бальбы, отчего она ещё больше залилась румянцем и пыталась успокоить бешеное сердце.       Он без слов сложил вещи так же, как его собратья, и тяжело ступая за девушкой, вошел в ту часть коридора, где за него уже вовсю поднимали кружки и ждали только его. Мужчина, с улыбкой поприветствовав всех кивком, взял свой напиток из рук Двалина, с силой стукнул о каждую из двенадцати кружек и выпил, не проворонив ни капельки пива, в отличие от большинства из компании. Бильба же благополучно спряталась за спиной мага и оттуда втихую наблюдала за воссоединением. Не то, чтобы она боялась; нет, скорее, здраво опасалась. Не сказать, что было что терять, но инстинкт самосохранения, ставшим настоящим параноиком после нескольких контузий, просто орал во всю глотку. Маг, казалось, смеялся над ней, хитро косясь то на Торина, то на хоббитянку. Мужчина заметил взгляд старика и уже готов был вступить с ним разговор, но Двалин отвлек его, задав волнующий их всех вопрос:       — Что тебе сказали на совете? Даин и другие с нами?       — Они не придут, — тяжело выдохнул Торин, на пару секунд прикрыв глаза. Гномы шумно возмутились новостью, но не было в их словах упрека: все понимали, насколько сумасшедшим выглядел их план. — Мы затеяли этот поход, нам в него и идти…       Бильба резко захотела хоть как-то утешить гнома, хоть и не понимала, о чём, собственно, речь. Она почувствовала в его голосе боль от принятого собратьями решения и какое-то противное, липкое смирение. Но хоббитянка быстренько взяла себя в руки и удалилась на кухню, чтобы дать возможность мужчинам поговорить без лишних ушей. Насколько ей было известно, расы не стремились распространять свои традиции и хоть кроху информации среди чужих, в отличие от людей. То, что гномы решили начать разговор о делах кланов в её непосредственном присутствии, было довольно странно, а волшебник выглядел излишне подозрительно. Руки чесались от того, как хотелось взять старика за грудки и выведать все планы. Давненько ничего подобного не ощущала.       — Где вы спрятали малышку, ублюдки?! — Она рычала на двух солдат, выведенная из себя. Свои же ребята будто с ума сошли на фронте и начали кидаться на всё, что движется. К сожалению, с Ней была маленькая сестренка лет семи, которую Она вытащила из уничтоженного города практически целой. Она думала, что ставшими родными парни защитят ребенка, если что. В конце концов, они из одной страны, и воевали ради одной цели. Недавно пронеслись слухи о непонятной смуте, которая настигла практически все войска. Информация была неполной (то есть, будто и нет) и недостоверной, поэтому женская часть только фыркала на смутьянов и доверили свои жизни друзьям, любимым, собратьям.       Если б они только знали…       Когда Она с напарницей возвращалась с задания, небольшое село встретило их настоящей кровавой баней. Было жутко не столько от количества убитых — на войне ко многому привыкаешь, — сколько от того, что насиловали и убивали их пацаны! Те, с кем они прошли огонь и воду, стояли плечом к плечу, делили последнюю крошку хлеба…       В первую секунду Она подумала о сестренке и рванула на поиски тех, на кого оставила ребенка. Сердце бешено стучало во всем теле, в голову почему-то лезли молитвы и бесполезная надежда. Найти двух солдат оказалось просто. Она с разбегу влепила кулаком в лицо одному и мощным ударом ногой залепила по яйцам второго, тем самым заставляя отстать от изнасилования трупа девушки. Убедившись, что жертве никак не помочь, Она схватила одного за грудки (откуда только силы взялись?!) и, сильно, до боли сжав гендерное достоинство парня, начала выпытывать нужную информацию. Солдат скулил, верещал, ныл, но ни одного слова не вырвалось из окровавленного рта. То ли язык откусил, то ли действительно обезумел. Руки так и чесались, чтобы выведать всю правду, пусть даже если придется разорвать парня в клочья.       Услышав зов подруги, она еще раз заехала кулаком по чужому лицу и помчалась к ней. Та стояла ни жива, ни мертва, по бледности соревнуясь с валяющимися вокруг трупами. На стене дома, являвшийся тупиком в узком проулке, был приколочен кольями за кисти рук ребенок. Из промежности всё ещё вытекала сперма, платье на груди разорвано, открывая вид на кровавые дыры вместо сосков, а лицо, можно сказать, отсутствовало — ублюдки сняли с него кожу. Но по растрепанным волосам, маленькой родинке в виде волка на шее и цвету радужки остекленевших глаз Она сразу поняла, что это за девочка.       Тогда Она впервые почувствовала обжигающий вены жар и ломающую кости дрожь.       — Дорогая Бильба, с тобой всё в порядке? — Гендальф, тяжело опираясь на посох, пронзительно посмотрел на хозяйку дома. Та только передернула плечами, отгоняя остатки былого безумия, поднявшееся в душе, и кивнула магу. Один из позвонков, по которому когда-то пришелся сильный удар кинжалом, надрывно застонал, но не настолько, чтобы заполнить все мысли. — Ты нужна нам, скорее возвращайся к разговору.       Бильба успела только удивленно покоситься на удаляющуюся спину старика. Она не понимала свою принадлежность к делам гостей, но быстренько разлила чай по кружкам, подхватила ставший тяжелым поднос и аккуратно вышла в коридор. Молодой темноволосый гном — вроде как Кили — как раз возвращался из погреба с кружками эля и, заметив её ношу, быстро поставил свою ношу на свободные места на подносе и перехватил его.       — Нечего Вам носить такие тяжести, госпожа, — Кили улыбнулся и весело подмигнул. — Особенно, когда рядом столько мужчин.       Расставив напитки и найдя ещё несколько свечей для лучшего света, все вновь обратились вслух, повернувшись к Торину и Гендальфу. Маг достал из закромов старую и на вид потрепанную карту, в центре которой ярко выделялась гора и её название — Эребор. Рядом небольшая надпись и стрелочка, указывающая, видимо, где находится небольшое плато.       — Здесь говорится о потайном входе в гору. Но гномьи двери невидимы, когда закрыты. Её предстоит ещё найти. Разгадка находится в этой карте, но у меня не хватает знаний. Уверен, в Средиземье найдутся те, кто поможет.       — Гномьи двери не только невидимы, Гендальф, — вступил в разговор Балин, обреченно тряся бородой. — От них нужен ключ. Никому не под силу взломать наши замки без ключа. И его у нас нет.       — Вот тут ты, милый Балин, ошибаешься, — усмехнулся маг и протянул руку Торину, движением фокусника выуживая, словно из воздуха, витиеватый ключ. Такие Бильба видела только в сказках когда-то в те времена, но кто сказал, что гномы не могли постараться ради себя? Хобитянка слышала, что гномам не было равных в кузнечном и ювелирном деле. Этот ключ не носил на себе дорогие камни — он сам мог заменить любое украшение благодаря витиеватым узорам.       — Откуда он тебя? — выдохнул самый главный гном, не отрывая взгляда от своего будущего.       — Мне его передал твой отец. Я хранил его, как он и просил. Пришло время передать его тебе.       Гномы молча выпили, слегка взмахнув своими кружками с чаем и элем. Бильба кратко улыбнулась и смущенно опустила взгляд с ключа на пол, решив, что не имеет права так пялиться на чужую тайну, хотя хотелось задать шибко много вопросов.       — Основная цель этого похода — украсть Сердце горы из-под носа дракона, чтобы сплотить всех гномов под твердой рукой нашего узбада и вернуть Эребор!       — Дракона? — всё-таки не удержалась хоббитянка от вопроса.       — Имеется ввиду Смауг Ужаснейший. Огненный дракон. Зубы, как бритва, крылья способны создать настоящий шторм, а один огненный плевок может разрушить целое здание Когда Эребор был на пике своего процветания, он напал на гору, словно смерч, и выгнал всех гномов, попутно сжигая людской город. Дракон занял гору и все её богатства, с тех пор о нем ничего не слышно, — пояснил мужчина в смешной шапке-ушанке. — Смауг любит и драгоценный металл, и свежее мясо. Картинка плохо складывалась из-за сумбурного рассказа.       — А для того, чтобы украсть камень, нужен вор! — пришло озарение в голову Фили. Гэндальф кивком подтвердит его догадку.       — Дракону уже известен запах гномов, он легко его различит. К тому же вы достаточно шумные. Нам нужен кто-то тихий, проворный и ловкий. Для этого дела я выбрал мисс Бэггинс.       Бильба успела только медленно обернуться на наглого старикана и открыть рот, как недовольный гомон прокатился среди гномов.       — Пустынные земли не место для неженек! — высказался Двалин громче всех, бухнув пудовыми кулаками по столу. — Дело бабы — за домом следить да детей рожать. А не воевать. Чем она сможет помочь? Только путаться под ногами будет! — остальные гномы вполне серьезно кивнули головой на слова мужчины и вновь загомонили, перебивая и перекрикивая друг друга, высказывая минусы нахождения женщины в отряде на Эребор.       — Довольно! — волшебник грозно поднялся со стула, свечи затрепетали от испускаемой волшебной силы, готовой подавить несогласных. — Если я сказал, что мисс Бэггинс нам подходит, значит так и есть! Она переняла от хоббитов проворность и незаметность, а шаг тише, чем у хищника перед атакой. Вы не представляете, какие силы сокрыты в ней…       — Переняла? — всё-таки вставил слово Торин, подозрительно вглядевшись в девушку. Та помахала рукой и решила уточнить на свой страх и риск:       — Я — охоббитившийся человек.       Повисло гробовое молчание. Бильба честно готовилась к взрыву.       — Человек?! Такой маленький?!       — Так сложилось.       — Охоббитившийся?       — Мне больше по нраву уклад хоббитов. Такой тихий и спокойный…       — Я скорее пойду на поклон к эльфам, чем к человеку, — тихо прошипел узбад, прожигая недохоббитянку ненавидящим взглядом.       — Ну, тише. Я больше принадлежу к хоббитам, чем к людям. Так что полноценно могу причислять себя к этой необыкновенной расе. И мне, сугубо говоря, плевать, что вы все обо мне думаете! — сердито заткнула рот гномам Бильба, пока те не начали поливать её оскорблениями. — Меня другой момент интересует: ты, Гэндальф, забыл спросить моего мнения на этот счет.       Торин одним жестом заставил всех замолкнуть недоуменно глядя на собеседницу.       — Ты не знала, что мы придем? И причину нашего собрания?       — В душе не… кхм… чаяла, — выкрутилась Бильба, слегка покраснев, но всё так же в упор смотря на мага в ожидании ответа. Тот даже не сконфузился.       — Мне это было и не нужно. Твои глаза рассказали мне о многом. Согласись, предстоящее путешествие заинтересовало тебя.       Бэггинс отвела глаза и отступила. Старый пройдоха прочитал её, словно книгу с очень большим шрифтом.Она чувствовала на себе взгляды всех гостей и решилась на ещё один отчаянный шаг к изменению собственной жизни.       — Хорошо, я согласна на поход.       Несогласный гомон слился в какофонию звуков, из которых невозможно вычленить ни одно толковое слово. Девушка смотрела в потолок, наплевательски посвистывая под нос и перекатываясь с носочка на целую стопу. Тяжелый взгляд главного гнома прожигал насквозь, заставляя трепетать нервы. Мышцы ходили ходуном, дрожали от нетерпения сделать хоть что-то с тем, кто мог представлять опасность, и хоббитянка из последних сил старалась казаться непринужденной.       — Балин, — рыкнул Торин, — дай ей договор. Балин отдал ей свернутый пергамент, заинтересовано поглядывая на девушку. Бильба аккуратно взяла договор, будто он мог рассыпаться в любое мгновение (ей чаще приходилось видеть древние документы именно в таком состоянии), и развернула, начиная вчитываться в текст. Почерк писавшего был максимально четким и понятным, самой хоббитянке удавалось добиться такого почерка крайне редко: высовывая от усердия язык, она выписывала каждую букву, словно создавала истинный шедевр искусства, правда, с большущими такими кляксами. Условия договора были разделены на пункты и подпункты, в некоторых местах прикреплялся дополнительный кусок пергамента, имеющий в себе более расширенное объяснение. Как, к примеру, к подпункту о похоронах. Бэггинс про себя повеселилась от описания видов смерти, решив, что мгновенно погибнуть от пламени не хуже, чем медленно от костра.       Старые ожоги на краткий миг полыхнули болью, будто напоминания, что они здесь.       Награда Бильбу не интересовала. Она привыкла выживать, но просто жить не позволяла то ли совесть, то ли ещё что. Бэггинсы оставили ей богатое наследство, но оно так и лежало в тайных закромах. Честно говоря, девушка даже не знала, что там лежит и сколько.       А вот вещица, ради которой Бильба должна рискнуть жизнью, заинтересовала. В конце концов, необходимо было знать, что это такое предстоит украсть прямо из-под носа чешуйчатой печки. Но спросить можно было и позже: гномы не отличались терпением. Сейчас они прожигали взглядом её фигурку, готовую вспыхнуть факелом смущения. Быстренько дочитав договор, Бильба Бэггинс молча поставила свою подпись в нужном месте, стараясь не замечать недовольный рык главы отряда. Девушка знала, что предстоит тяжелое и опасное приключение, а гномы ни за что не примут её как члена отряда, но оставаться в Хоббитании стало просто невозможно. Она навеки потеряла свой дом; ей хотелось помочь гномам вернуть их дом.