Home

— Удобно? — Жемчуг принесла еще несколько подушек и бросила их на плед. Это все подушки, что нашлись в доме, так что она просто надеялась, что этого хватит. Волейбол с благодарностью кивнула. Она думала, что жемчужина зря так беспокоится о ней. В конце концов, она могла бы переночевать где-нибудь. Но Жемчуг настояла, чтобы та осталась на ночь после того, как узнала, что Розовая не имеет постоянного ночлега. Когда Стивен увидел их на пороге, в его взгляде на секунду проскользнуло сожаление о том, что случилось на «Рифе», но никто так и не завел разговор об этом с того случая. Он торжественно поклялся отыскать ей дом, стоя на крыльце с поднятым вверх вантузом. Кажется, они отвлекли его от работы. Волейбол не смогла сдержать смех тогда, и сейчас вспоминала об этом с улыбкой. Дом, по рассказам Стивена, являлся не только местом, где ты живешь, но и тем местом, где тебе хорошо и где ты чувствуешь себя в безопасности. Домой хочется вернуться, если долго там не был, говорил он. Странно, Волейбол не хотелось обратно в Хоумворлд, хотя она провела там всю свою жизнь. — Земля — это дом для 7 миллиардов человек, а теперь и для многих самоцветов. — Стивен взглянул на Жемчуг, которая облокотилась о перила и смотрела на океан, пребывая в своих мыслях. — Возможно, она сможет стать им и для тебя. Она еще мало что знала об этой планете, но ей нравилось то, что она видела вокруг. Подумать только, небо меняло цвет каждый день! Оно находилось так близко к океану, что казалось, будто они сейчас соприкоснутся, но их вечно разделял далекий горизонт. Теплый песок на пляже хранил редкие сокровища, которые вынесло на берег. Волейбол нравилось находить ракушки и разглядывать их, слушая шепот волн, даже если взять их с собой она не могла. Жемчужина никогда не забудет, как впервые увидела молнию, которая лишь на секунду пронзила небо. Гроза заставила ее почувствовать себя маленькой и беззащитной и съеживаться от каждого раската грома. Она уже очень давно не испытывала такого. И это напомнило ей о Розовом Алмазе. Она могла бы вспомнить Белую, но не вспомнила, ведь характер той разительно отличался от поведения ее первого Алмаза. Белый Алмаз всегда была холодной, безэмоциональной. Она не злилась и не кричала, если жемчужина совершала ошибку, лишь сухо выносила приговор. Всплески гнева Розовой же были внезапными и неконтролируемыми, как и земная стихия. Волейбол как-то услышала, что очень давно люди считали: когда случаются грозы и бури - это Боги гневаются за их грехи. Жемчуг рассмеялась, когда она рассказала ей об этом, а сама Розовая подумала, что начинает понимать людей. Из раздумий ее вывел чужой голос. — Ты в порядке? — Жемчуг обеспокоенно склонилась к ее лицу, положив ладонь на плечо. — Да, просто задумалась. Все хорошо. — ответила Волейбол. Хотя было видно, что это не сильно успокоило Жемчуг. Все же отодвинувшись, она устало опустилась на пару подушек, глаза слипались после насыщенного дня. Волейбол никогда не спала до этого, поэтому просто старалась повторять за подругой. Так она лежала, не двигаясь, примерно минуту, потом с сомнением все же спросила: — Я уже сплю? Жемчуг немного дернулась от резкого звука и приподнялась. Переварив вопрос, ответила: — О, нет-нет, — она добродушно усмехнулась: вспомнила себя несколько лет назад, когда задала тот же вопрос Стивену, — сейчас объясню. Ничего не говори – во сне не разговаривают. Ну, только в некоторых случаях, но сейчас это не важно. Закрой глаза и спокойно лежи, да, вот так. Ты заснешь через некоторое время. Спокойной ночи, Волейбол. Волейбол помолчала. — Спокойной ночи?.. Ответа не последовало, Жемчуг уже крепко спала. Волейбол закрыла глаза.

* * *

Жемчуг проснулась от какого-то звука. Сначала она подумала, что это Аметист вышла перекусить или что Лев опять что-нибудь перевернул, но, немного подождав, ничего не услышала. Она всматривалась в темноту, пытаясь найти источник звука, но безуспешно. Обернувшись, она охнула. Волейбол лежала, сжавшись в комок и дрожа, среди разбросанных подушек. Правая рука жемчужины сжимала горящий розовым самоцвет. Он мерцал, то угасая, то вспыхивая с новой силой. Дрожащий свет, исходящий от камня, позволил разглядеть ее лицо. Брови были сдвинуты, слезы стекали на подушку, изо рта вырвался всхлип. Она протянула руку и дотронулась до плеча жемчужины. Та вздрогнула от прикосновения, но не проснулась. Когда руки потянулись к ней с новой попыткой разбудить, самоцвет на животе снова заискрился. Но на этот раз не погас, а подсветил не сконцентрированным лучом стену напротив. Нечеткое изображение замигало. Похоже, Волейбол снился сон, и наверняка не самый приятный. Жемчуг аккуратно убрала руку, что мешала целиком видеть картинку, с самоцвета. Несмотря на то, что круг на стене был несколько размыт, изображение в нем стало достаточно четким, чтобы понимать, что там происходит. Жемчужина пригляделась. Она увидела Розовую Жемчуг в огромном зале. В таких масштабах жемчужина казалась крохотной, особенно рядом с алмазами. В нескольких метрах от нее Розовая разговаривала с Белой. — Но почему? Почему я не могу получить свою колонию? — ее голос в любой момент мог сорваться на крик. Младший Алмаз топнула ногой, ее жемчужина дрогнула. — Ты еще не готова. Ты должна доказать, что достаточно ответственна для выполнения такого важного задания. — Белый Алмаз была непреклонна. Розовая сжала руки в кулаки. — Я прошу уже две сотни лет, но ваш вечный ответ это нет! Сколько мне еще ждать? Тысячу лет, две? Когда вы посчитаете меня готовой? Когда минет пятая эра? Как мне доказать, что я готова, если вы даже шанса мне не даете?! Тут звук исчез на какое-то время, как при оглушении. Ударная волна громом прошлась по залу. Колонны переломились, идеально-гладкий пол покрылся трещинами, с потолка посыпалась пыль. Белый Алмаз не шелохнулась. Но Жемчуг, казалось, не видела этого хаоса. Она смотрела на Волейбол, которая упала и отползла назад, держась за живот. Глаза Жемчуг широко распахнулись. Ее самоцвет был расколот. Розовый Алмаз разбила свою жемчужину. Звук вернулся. Розовая молча опустила голову. — Нечестно. Я готова. Почему вы не видите этого? — тихо спросила она. — Потому что это не так. После этой фразы раздался тихий стон, который заставил Розовый Алмаз обернуться и замереть. Ее жемчуг лежала, согнутая пополам от боли. Свет, образовывавший ее тело, мигал и глючил, словно монитор компьютера. Алмаз бросилась к ней и рухнула рядом. Положила ее голову себе на колени, сбивчиво нашептывая «О нет... нет-нет-нет, прости меня… Я все исправлю, я смогу… Прости...». Руки ее дрожали, обзор застилали подступающие слезы. Тело становилось все прозрачней. Жемчужина, пересилив боль, нежно улыбнулась своему Алмазу и пуфнулась, только камень остался лежать на полу. Изображение на стене несколько раз дрогнуло, после чего погасло. Это был не сон, а воспоминание, подумала жемчужина в этот момент и посмотрела на Волейбол: та лежала, все еще напряженная, но больше не плакала. Она прерывисто вздохнула во сне, когда ее руку накрыла теплая ладонь Жемчуг, и немного расслабилась. Тогда Жемчуг легла рядом и обняла ее со спины, аккуратно положив руку на талию. Розовый самоцвет, который до этого горел еле-еле, засиял ярче, здоровым, стабильным светом. Жемчуг немного покраснела и крепче прижалась к жемчужине.

***

Утренние лучи солнца только заплясали на горизонте, когда Волейбол проснулась. Напротив нее лежала Жемчуг. Их ноги были переплетены, а руки соприкасались. «Будет жутко неловко, когда она проснется». Волейбол широко улыбнулась и снова прикрыла глаза. Она вспомнила, что еще сказал Стивен о доме: «И самое важное. Дом там, где люди, которых ты любишь, и которые любят тебя». Перед тем, как снова провалиться в сон, она подумала, что, возможно, нашла свой.