Знаки, совпадения

В коридоре между седьмым и почему-то девятнадцатым отсеком, нумерация порой не отличалась логичностью, сломался кофейный автомат. Это был ближайший кофейный автомат к лаборатории Дэдмена, до следующего — два этажа или восемь перекрестков, если по прямой, так что «знак свыше» явно показывал: день будет паршивым. Дэдмен сказал бы, что он не суеверен, просто раздосадован: придется тратить втрое больше времени, чтобы добыть дурацкий картонный стаканчик с надписью «Бриджес» на одной стороне и вежливой просьбой «СДАВАЙТЕ В ПЕРЕРАБОТКУ, СПАСИБО» с другой. Никаких знаков и никаких предвестников. И все же так бывает: мелкая неприятность портит настроение, заставляя ждать неизвестно какой еще беды. Он поступил логично: составил заявку для техников, после отправился к себе. Работа сама себя не сделает: нужно проверить отчеты по всем пациентам: один парень из техников вчера пострадал от удара током, и прогноз у него был не лучший, конечно же, после истории с Центральным Узлом все боялись смертей втрое против обычного. Дайхардмен сделал запрос на анализ образцов хиралия из подключенных заново Узлов. Ну и собственное маленькое расследование в обход всевидящего ока Бриджес Дэдмен откладывать не собирался: история с ББ тревожила на каком-то бессознательном уровне. К лаборатории уже подтягивались ординаторы и интерны из штата Бриджес. Красная униформа делала всех похожими друг на друга. Дэдмен с некоторым трудом различал собственных коллег в лицо, обычно ссылался на плохое зрение, но попросту до сих пор не привык к тому, что надо общаться с живыми. Порой ему казалось, что только застывшая в rigor mortis мускулатура определяет внешность, а вся эта мимика рябила и расплывалась. Это не была агнозия как медицинская патология. Он просто все еще привыкал к «настоящим» людям. Те «платили» ему тем же: работали вместе, но никогда не приглашали присоединиться распить бутылочку-другую темпорального пива вечером. Наверное, если Дэдмен решит отправить интерна за кофе, тот воспримет это, как если бы хиральный принтер попросил латте с двойными сливками без сахара. Проще уже заняться медкартами и не забыть об образце хиралия. К обеду кофейный автомат не заработал. Это был второй «скверный знак», от которого Дэдмен отмахнулся. Техника, скорее всего, прислать не то, чтобы забыли: недостаточно ресурсов, людей, всего не хватало. Одна надежда — на Сэма, который где-то сейчас добирается с грузом, объединяя Америку. Где-то. На самом деле, Дэдмен всегда мог проверить, где именно; у него были и иные возможности — отслеживать состояние Сэма, его сердцебиение, активность нервной системы. Тот мало спал, а во время фаз «быстрого сна» альфа-ритм превращался в красное пятно, будто затапливая оба полушария мозга. Питался в основном криптобиотами и адской смесью из энергетика и концентратов, которые всыпал прямо во флягу со все тем же энергетиком. Иногда браслет тревожно сообщал об ударах, ушибах, о каплях темпорального дождя на коже. Наверное, нет разницы, как ты обращаешься со своим организмом, если все равно физически неспособен умереть. Возвращенец — человек, кто всегда между мирами. Когда они впервые исследовали его в помещении Центрального Узла, Дэдмен заметил крестообразный шрам на животе тогда еще незнакомого ему лично человека — выглядел он так, словно ему вместо перерезывания пуповины удалили пупок. «Эксперимент Бриджес? Вроде меня?» — подумал Дэдмен; но откинул вариант: наука так и не достигла «той стороны», иначе как через нерожденных детей и их некроматерей. Возвращенца они бы не создали. Потом они познакомились ближе, если можно так сказать. Дэдмен надеялся, что можно. Сэм был единственным, чьего лица он не забывал и ни с кем не путал, никогда. Возвращенцу все равно, что с собой делать, а Дэдмен продолжал наблюдать и отслеживать с плохо поддающейся логическому осмыслению тревогой. У него появилось несколько навязчивых привычек: проверять браслет раз в час. Потом чаще. Ночью ставил на оповещение «если что-то случится». Дэдмен убеждал себя, что использует доступ только для блага Сэма. Порой показатели зашкаливали. Порой линия сердцебиения становилась ровной; всего на несколько минут или вовсе секунд, но Дэдмен понимал: Сэм мертв. Его затянуло в Шов. Берег и Шов вне времени. Что происходит там? Сэм никогда не рассказывал. Дэдмен молчал о том, что проверяет его состояние куда чаще необходимого минимума. Да, он сам ему сказал при первой встрече: это не то, чтобы наручники, но Бриджес все держит под контролем. В чем тогда разница? Неважно. Золото хиралиевых кристаллов под микроскопом напоминало клетки: Дэдмен видел структуру, напоминающую ядро, комплекс Гольджи, даже рибосомы. Когда-то спорили, относить ли хиралий к кристаллам или все же к чему-то вроде культур бактерий, так и не пришли к единому ответу. Образец, присланный Сэмом, подсказывал: уплотнение и повышенная активность. Результаты выводились на хиралографический экран и фиксировались. — Оно прямо как живое, — сказал ординатор, которого, кажется, звали Луисом Барретом. — Антагонист живого. Отражение в зеркале, — добавила Тэмзин Чемберс, маленькая блондинка, ее Дэдмен издалека мог принять за Фреджайл. — Нечто настолько мертвое, что не отличишь от живого, — сказал он. Ассистенты переглянулись. Браслет в этот момент завибрировал, и Дэдмен взмахнул руками, задел стол, если бы железная штуковина не была прикручена вместе с оборудованием, перевернул бы. — Все в порядке, сэр? — Чемберс кашлянула. «Нет». Браслет вибрировал: Сэм вызывал его. — Надеюсь, — голос Дэдмена противно дрогнул. — Дайхардмен вызывает, — и соврал тоже непонятно зачем. — Сделаем перерыв. У себя в кабинете он открыл сообщение. Во рту пересохло, сердце билось так, что трудно было понять: это сигналы от Сэма или собственный пульс. — Сэм! — Привет… это я. Тут… такая херня, — говорил тот сбивчиво, задыхаясь, зато Дэдмен перестал дышать. Прежде Сэм не обращался за помощью. Он умирал и проваливался в Шов. Он возвращался. Он всегда был один, ни о чем не просил, даже о новинках оружия и гранат на основе его же собственной органики, «Бриджес» работали день и ночь, чтобы обеспечить курьера-мессию необходимым; но Сэм хоть бы однажды о новой модели сапог заикнулся. Дэдмену пришлось сесть на край письменного стола. Хватая воздух с неприятно-кашляющим звуком, Сэм снова заговорил: — Сраные Дементы… Подстрелили меня. Каждый вдох давался с усилием. Дэдмен диагностировал что-то вроде пневмоторакса. — Где ты, Сэм? Сможешь добраться… — Нет. В жопе мира. Где-то в их… лагере. Выбрался. Мудилы. — Сэм. Тот захлебнулся влагой. Дэдмен с неприятной отчетливостью представил окровавленные губы и заполненный солоновато-горькой липкой жижей рот. — Сэм, у тебя есть пакеты с кровью? — Толку с них. Я решето. Травматический гемоторакс, повреждения внутренних органов. — Мне нужно… доставить груз. Хрупкий. Вовремя. Он не боится смерти, внезапно понял Дэдмен. Если бы не «груз хрупкий вовремя», он бы просто позволил себя добить; Берег и Шов — лучшее лекарство, антагонист живого способен исцелять. Возможно, такое случалось уже десятки раз. — Сэм, я… «Не знаю, что делать». — У меня тут медицинские инструменты. Груз. Много, — Сэм снова захлебнулся кровью, мучительный спазм растянулся по хиральной сети и заставил Дэдмена судорожно оглядываться по сторонам, словно пытаясь найти нечто, что поможет ему. — Я бы себя… заштопал, ну. Только подскажи… «Сэм, это невозможно. Ты гребаный гений, конечно, и самый важный сукин сын в этой стране, но нельзя стать хирургом за пять минут, когда в тебе уже пара дыр. Или не пара». Дэдмен прикусил губу: нет, можно. — Инструменты. Ими можно управлять с помощью хиральной связи, но ты же не на базе. — Одни камни. Снова булькающий влажный кашель. — Браслет, Сэм. Я подключусь к твоему браслету. Если угодно… стану твоими глазами. Руками. Связь ловит неплохо, должна вытянуть. Глухой звук: падающее тело. Скрежет. Возможно, какой-то контейнер покатился по камням и застрял в них. Шипение: нет, не помехи, Сэму просто очень больно, каждое слово приближает его к Шву. Он хочет сохранить груз — а с того света мало что выбирается, кроме самого возвращенца, таковы правила игры. Сэму плевать на себя, но не на тех, ради кого он тащит эти медицинские инструменты. — Валяй. Дэдмен подошел к двери и запер ее. Его кабинет был маленьким, меньше того личного помещения, которое выделили Бриджес курьеру, зато мог закрыться и никого не пускать, пока его хиралограмма будет в ином пространстве. Почти как запрыгнуть на Берег. Дэдмен проверил настройки: проложенный маршрут и информация радара действительно сообщали о лагере дементов, террористы засели прямо в удобной долине между Узлом и несколькими бункерами выживальщиков, отрезав друг от друга. Наверняка, на Сэма охотились специально. У главаря террористов, Хиггса этого, давно зуб на человека, который плевать хотел на весь тот страх, что дементы вселили в обычных смертных. Хиральная сеть работала назло врагам: всего-то несколько сотен метров от засады, а ловит идеально. «Сэму пришлось пробежать… проползти эти метры в дырой в груди». Дэдмен поморщился: прекрати. Нервничать будет в другой раз, когда все худшее закончится. — Держись, Сэм. Подключение сработало с легкой задержкой: через браслеты редко передавали объем данных больше голосового сообщения. Дэдмен понадеялся: связь не оборвется посреди операции. Серо-зеленоватый кабинет с прикрученным к полу столом и пластиковым стулом мигнул, солнечный свет ударил в лицо, заставляя зажмуриться. По крайней мере, погода хорошая. Сэму придется раздеваться, дождь оказался бы некстати. — Привет. И ББ тоже, — сказал Дэдмен, пытаясь осмотреться. Сэм лежал на траве, Дэдмен поднял голову и разглядел вдалеке угрожающие желтые лучи радаров. Сэму пришлось съехать по почти отвесному склону, сейчас его окружали камни — все мокрые от крови. — И тебе… привет, — тот морщился, сплюнул ярко-алый сгусток. — Сэм, я тут не совсем во плоти, поэтому… — Да действуй ты уже. Дэдмен кивнул, заодно мысленно обозвав себя болваном. Ближайший груз с пометкой «хрупкий» лежал рядом, пришлось наклониться, чтобы прочитать бирку. «Манипулятор типа «скальпель» с дополнительными функциями», — значилось на этикетке, и Дэдмен поднял вверх голову: может, там правда кто-то наблюдает и помогает Сэму "Портеру" Бриджесу. — Тебе повезло. Именно то, что нужно. Там они всегда в комплекте пакуют антибиотики, обезболивающие, коагулянты. Вскрывай и подсоединяй к устройству браслет. Сначала нужно было осмотреть его. Сэм замешкался, расстегивая свой плотный защищенный от всего на свете, от темпорального дождя и до непрошеных объятий, костюм. — Тихо, тихо. Я буду вести твою руку, — сказал Дэдмен. — Вот так. Аккуратно. Тот мотнул головой, запрокидывая голову. Кровь вытекала из носа и рта, запеклась в волосах. Сэм где-то потерял любимую кепку. Раны выглядели скверно: пулевые ранения, в том числе, одно сквозное. Дэдмен мог только адреналиновым шоком объяснить, почему Сэм еще сумел полкилометра бежать, не вырубился в лагере дементов. Мелькнула предательская мысль: не получится ничего сделать. Проще дождаться, пока антижизнь вылепит заново человеческое тело, нетронутым, здоровым. Он отмел мерзкую мысль, не в грузе дело, хотя и он важен: медицинские приборы для Узла спасут жизни тех, кто не ныряет туда-обратно через Шов. Сэму больно. Сэм будет умирать еще несколько минут или часов, он крепкий парень. Нельзя просто бросить его агонизировать здесь. — Я помогу. Фраза получилось невнятной: во рту пересохло. Чужие руки плохо слушались, но к прибору с браслетом подключиться удалось надежно. Хиральный коннект ловил, как ни в чем не бывало. — Потерпи, — сказал Дэдмен Сэму. Анестезию бы ввести, да нельзя; нужно удерживать сознание хотя бы, чтобы мышцы подчинялись. Браслет всего лишь помогал «подключиться», а не позволял захватывать тело. Сэм затолкал в рот воротник и глухо завыл, когда хиралограмма, аппарат и собственные пальцы направили лазерный скальпель, чтобы чуть расширить рану и подцепить застрявшую пулю. Дементы стреляли свинцом, где они только отыскали такие раритеты. Удалить воздух из плевральной полости. Прижечь кровеносные сосуды. Пакеты с кровью подключатся автоматически; по крайней мере, от кровопотери он не умрет. Дэдмен порой малодушно ловил себя на «даже если не выйдет, он вернется», — и понимал: нет, так не пойдет. Кабинета в Столичном Узле не существовало. Возвращенцев и их «магии» тоже. Был Сэм, его раны — да сквозь тебя муку просеивать можно, парень, — и плохо настроенное оборудование. «Вживую» Дэдмен гарантировал бы успех. В облике хиралограммы… Впрочем, нет никакой хиралограммы. Ему казалось, будто он впрямь рядом с Сэмом. Вместо операционной — камни и трава. Вместо стерильности — влажная почва, пахнет какой-то горечью. Все неправильно, не так, он должен был… — Дэдмен понятия не имел, что именно, предупредить о дементах? — «не допустить». Нет, ерунда. Рука сжимает скальпель, прилаживает зажим, вводит поршнем шприц окси с легким обезболивающим. Сэм бледный, весь покрыт испариной, те пряди волос, что не превратились в кровавую корку, прилипли ко лбу. В прорезиненном брезенте костюма следы от зубов. От раны поднимается дымок: должно быть, здесь холодно. Дэдмен отмечал это, но своя-чужая рука двигалась неплохо. Аппарат, похожий на одного из дронов-курьеров, только меньше и с паучьими лапами-щупами — тоже. Новая разработка «Бриджес», помогает заменить «живых» врачей там, где с этим проблемы. — Все хорошо, Сэм, — повторял Дэдмен. Тот едва ли его видел. Но слышал — наверняка. — Прости, что так. Все хорошо. Он боялся, что не удастся извлечь все пули; последняя засела рядом с артерией, самый тонкий щуп прибора никак не доставал. Говорят, прежде многие врачи — хирурги точно, — до Выхода Смерти были суеверны и молились. От молитв Дэдмена все равно толку никакого, если у тебя нет души, кто услышит? И все же прошептал: «Пожалуйста», — прежде, чем заставил неловкую и неудобную руку Сэма погрузить щуп на нужную глубину. Ничего не случилось. Сейчас будет взрыв. Или нет, для этого же твари нужны? Неважно. Сэм возвратится, но Дэдмен не простит себе, если… Окровавленный патрон выпал на землю и задребезжал по камням, остановился в сгустке молодой травы, какая всегда появлялась после темпоральных дождей. — Все. Сейчас зашью. Пакеты не забудь обновить, как доберешься до Узла. Сэм не среагировал: все-таки потерял сознание, должно быть, достиг предела. Дэдмен увеличил дозу «умных лекарств» в составе раствора: недостаточно просто перелить кровь, нужно еще и убедить организм, что в него не стреляли и не оперировали дыру в легком прямо на голых камнях. Сэм вздохнул свободнее, теперь его обморок больше напоминал сон. Очнется через полчаса, может, раньше. Успеет доставить свой хрупкий и срочный, будь он неладен, груз. Самому можно было отсоединяться: аппаратура проследит за состоянием пациента, да ему и не угрожает ничего. Дэдмен не торопился, сел рядом прямо на траву и камни, которых все равно не ощущал, и сжал ладонь Сэма; тот не почувствует и не узнает о нарушении запрета на прикосновения, а он заслужил. Хиралограмма или нет, усталость была настоящей; там, в запертой лаборатории, трясло с ног до головы по-настоящему. «Нужно проверять его состояние чаще», — подумал Дэдмен и нахмурился: нет. Сэм позовет его сам, если потребуется. — Ладно… я пойду. Пока, Сэм. Тот уже приходил в себя и слабо кивнул хиралограмме. Кабинет. Лаборатория с другой стороны двери. Уже стучались, кто бы сомневался. Дэдмен достал бумажные салфетки из кармана, чтобы стереть пот со лба и переносицы, протер запотевшие очки. Навязчивым жестом потянулся к браслету: проверить, и удержался. — Иду я, иду. Он разблокировал дверь. Баррет и Чемберс дожидались его снаружи. — С вами все… — Да, — нетерпеливо отмахнулся Дэдмен. — Как там кофейный аппарат, не починили? Баррет покачал головой. — Так я и думал. — Если хотите, я могу принести вам кофе, сэр, — предложил ординатор. — Буду искренне благодарен, — ответил ему Дэдмен. — Ну, к свершениям? Наш знаменитый курьер спасает мир, а мы ему помогаем. Как всегда. Браслет сам пискнул минут через сорок. «Спасибо», — короткое сообщение от Сэма заставило разулыбаться, а когда на Дэдмена опять устремились вопросительные взгляды, он честно ответил: — Еще один Узел в СГА. И отсалютовал пластиковым стаканчиком с недопитым кофе.