Море

Большой пустырь окружала плотная стена деревьев. Темно-зеленая листва в сумерках то и дело вспыхивала светлыми всполохами медленно садящегося за лес солнца. Оно протягивало напоследок свои уже нетеплые, но яркие лучи, пока, наконец, не скроется за чуть оголенными ранней осенью кронами деревьев. Но пока мир не погрузился в спокойную полутьму, светило старалось до последнего рассеять поздние сумерки. Она стояла на твердой крошащейся, словно песок, земле. Черное платье легко трепетало на прохладном морском ветру. Ее болезненно сухие глаза смотрели на холодный памятник в земле. Она подняла глаза к безоблачному небу. Светло-желтое у горизонта, выше оно уже темнело, становясь приглушенного иссиня-сиреневого трогательного цвета. Эту прекрасную палитру нарушала лишь темная контрастная группа туч у самого горизонта, гонимая ветром в сторону далекого залива. На фоне света она казалась, как и окружающий лес, неаккуратным пятном туши на листе драгоценной хрупкой бумаги. Старательно избегая взгляда на вырисованное белым контуром лицо на мраморе, Она положила два алых цветка мака к недавно засыпанной могиле, стараясь не сделать неосторожного вздоха, развернулась и пошла от проклятого места на кладбище. Она не заметила, как оказалась около еще накаленного от жаркого дня асфальта дороги. Молча, глядя под ноги, Она добралась до провинциальной станции. В прозрачной темноте, до конца так и не завоевавшей свое законное место, все окрасилось в голубоватый цвет. Дымку прорвал яркий теплый оранжевый свет фонарей с режущим пронзительным скрипом подъехавшего поезда. Она вошла в вагон и, когда состав уже тронулся, до последнего надеялась увидеть в окне в дали поля Его фигуру. Она утомленно потерла иссушенную кожу вокруг запавших за последнюю неделю черных, некогда выразительных молодых глаз. В ее исхудавшее лицо дружелюбно взглянул ничем не примечательный молодой человек с круглым смешным овалом лица, прозрачными серыми глазами и раскрасневшимися щеками. - Девушка, с Вами все в порядке? Вы очень бледны. - Ничего, - устало улыбнулась она и отвернулась к окну. Руки студента, сидящего напротив, взволнованно теребили коричневый вельвет его пиджака. А он, стараясь это делать как можно незаметнее, поглядывал украдкой, то на лицо девушки, наполовину скрытое темными волосами, спускающимися до угловатых плеч, то на худенькие бледные девичьи коленки, приоткрытые тяжелой черной тканью одернувшегося платья. Она встала, когда поезд в очередной раз остановился у пустынной платформы, за которой простиралась, казалось, бескрайняя пустая долина высокой желтой травы, которую разрезала светлая узкая тропка, единственный признак былого присутствия здесь человека. - Куда же вы? – удивился парень. - Мне надо навестить одного друга, - тихо бросила девушка и плавно юркнула из выхода, незаметно уворачиваясь от попытавшихся ее остановить рук обеспокоенного ее судьбой студента. Она торопливо спускалась по полю. Тишину прорывало только назойливое стрекотание ночных насекомых и срывающееся дыхание запыхавшейся девушки. Наконец ее ноги коснулся мягкий песок. И она почувствовала далекий, родной, знакомый запах йода и старых водорослей. И услышала тихий равномерный шум прибоя. Море сливалось с темным небом, которое уже затянули те самые тучи, которые, казалось пару часов назад, были небольшим отголоском отшумевшей уже бури. Не по погоде спокойное, море притягивало взгляд. Его воды омывали плоские камни берега, то закатывая их чуть глубже ко дну, то с силой выбрасывая на песчаный дикий берег. Она сняла свои легкие кожаные туфли, полные уже песка и мелких камней, и зашла в податливую теплую соленую воду. Стопы саднило, обжигая мелкие ранки, натертые тесной обувью и острыми камешками, покалывая иголками щиколотки. Во время очередного затишья перед штормом море выглядело мирным и загадочным в своей глубинной синей темноте. Чуть подобрав подол платья, она сделала еще один шаг вглубь, и вода залива омывала Ее колени, а кончики чуть намоченных пальцев покрывала еле заметная пленка засохшей морской соли. По воде неуверенно застучали первые тяжелые капли. Но, окрепнув, они уже вовсю разбивались о едва неровное зеркало моря, покрывая его немыслимыми узорами. Вдали грянул гром. Сверкнула девственно-чистая белая незамутненная молния, осветив на миг силуэт, стоящий в воде. Она подняла голову. По Ее волосам стекали дождевые капли. Падая с неба, они звонко ударялись о бескрайнюю глубокую гладь. Этот неведомый гимн торжества природы отдаленно напоминал мелодичные трели музыкальной шкатулки. Она зажмурилась, пытаясь возродить в памяти ту мелодию бьющихся друг о друга тоненьких зубчиков. И плакала. Она повернулась, на ходу натягивая на голову широкий платок, и побежала, босая, прочь, на свет слабо горящих фонарей.