***
«Кусок стены сломал ему два рёбра со спины и острые концы пробили правое лёгкое, вызвав внутренне кровотечение и поподание воздуха в плевральную область. Сотрясение мозга, вызвавшее кому. Анемия, вызванная недостатком кислорода. Гематомы по всей задней части тела и разрыв капеляров…»
— Россия, ты сидишь здесь второй день, так что если продолжишь нас игнорировать, мы отвезем тебя домой силой, — строго сказал Ямайка, похрустывая шеей. Из ближайшей к месту происшествия больницы, их перевели в частную, в которой эти двое и числились. И если первую ночь Федерация провел здесь же, находясь под наблюдением, то, в дальнейшем нахождении в больнице не было смысла, так как тот отделался крупными синяками. Сербия и Ангола тоже пострадали, но были в сознании, у первого было два простых перелома и лёгкое сотрясение, а Ангола вообще отделался парой царапин от осколков, так как на половину был за стеной в дальней части здания, а бомба находилась в машине недалеко от заведения. Им на замену вышли Ямайка и Нидерланды, сразу было понятно, что у них будут жёсткие сверхурочные до тех пор, пока Россия не отойдет от шока. — Тот осколок, что сломал ему пару ребер, мог бы аккурат прилететь мне в голову, — сипло сказал парень из-за долгого молчания. Из дому ему привезли новую одежду, так что сидел он в джинсах и черном свитере, и за исключением бледного лица, он выглядел полностью здоровым, так как забинтованные гематомы и синяки полностью скрывала одежда. Через две недели всё должно пройти, если соблюдать постельный режим. У СССР была отдельная палата, лучшая из возможных, но саму атмосферу это лучше не делало. Мужчина был подключен к искусственной вентиляции лёгких, а через капельницу ему поступали питательный раствор и лекарства. Разные приборы фиксировали всё, начиная от пульса и заканчивая содержанием сахара в крови. И хотя состояние было стабильным, Федерация отказывался выходить отсюда по какому-либо поводу. Он едва не прописал медсестре пощёчину, когда та пыталась вывести его, но Голландия успел его удержать и в данный момент ушел за кофе и сэндвичем для парня, так как тот ничего не ел уже далеко не пару часов. — Ты это уже говорил. И я прекрасно понял, что ты хочешь этим сказать. Но раз он тебя защитил, намеренно или нет, то тебе явно не стоит гробить себя самостоятельно. Но Россия даже ухом не повел, продолжая пялиться на отца, или же в пустоту, что нельзя было сразу понять. Он придвинул стул к койке и сидел на нем, подогнув одну ногу под себя, а вторую согнув в колене и уперевшись в него подбородком. Ямайка вздохнул, проведя рукой по волосам. Вот что ему ещё сказать? Ему искренне жаль парня, но нельзя потакать ему в том, что только хуже сделает. Проблема в том, что вывести его сейчас на разговор можно только упомянув Союза, но одно неправильное слово и тот обозлится в край. — Он прав, — в палату вошёл Нидерланды, держа в руках сэндвич с курицей и банку холодного кофе с сахаром и молоком, — Если будешь не в форме, то вообще ничем помочь не сможешь. Ешь, — Он протянул ему еду, но получить только игнор, — Значит будет по другому… — тихо прошептал он, сделав глубокий вдох. Взяв в одну руку и бутерброд, и кофе, он замахнулся и прописал подростку столь смачный подзатыльник, что тот чуть не ударился лбом об койку. — А… — Ямайка в ужасе дернулся, но замер, потеряв дар речи от такой наглости со стороны мужа. Но повлиять на что-то он уже не мог, поэтому остался нервно наблюдать за разгорающейся перепалкой, — «Боже, надеюсь, Нид знает, что творит…» — Слышь… — холодно сказал Россия, будто бы стараясь убить взглядом мужчину, — Сдохнуть хочешь? — А сил хватит? — не менее дерзко отозвался Голландия, — Ешь, я сказал. — Убирайся, — чуть не прорычал Россия, готовый наброситься на охранника от ярости. — Куда же интересно? — хмыкнул он, скрестив руки, — Я выполняю свою работу, так что либо ты ешь здесь, либо мы силой отвозим тебя домой. В багажнике, если нужно. По палате разнёсся звонкий шлепок, а РФ остался стоять с поднятой рукой. — Держи угрозы при себе, сученыш… — злобно прошипел Федерации, прописавший подчинённому звонкую пощёчину. — Если не ошибаюсь, — европеец с холодным спокойствием вздохнул, — в моём контракте написано одним из пунктов, что моя основная задача, это делать всё, что проносит моему работодателю пользу, — Так что если этого работодателя придётся отвезти домой в багажнике, то у меня нет причин этого не делать. Так ведь? — А мне так похуй сейчас, — злобно ухмыльнулся РФ, сжав челюсти. Он выдавил из себя самую отвратительную ухмылку на которую был способен. — Да мы уже давно поняли, что тебе похуй на всё, кроме своего папаши, — фыркнул Нидерланды, положив еду на самый край койки, так как стола поблизости не было, — только ты что-то совсем расклеился, — Нидерланды не постеснялся схватить парня за грудки и подтянуть к себе, хотя понимал, что ходит по охуенно тонкому льду, ведь РФ ничего не забывает, — Что-то на гения ты сейчас не тянешь. Ты никому не позвонил, не написал, не сообщил что случилось, не сказал что делать в твоё отсутствие, — прорычал мужчина, встряхнув парня, — Только сидишь тут, засунув голову в жопу и думаешь о том, что можно было бы сделать, только вот прошлого не изменить. — А ну отпусти меня, убл… — А ты сначала дослушай, — он склонился прямо к его лицу, — Кома не такое уж редкое явление, он может проснулся через неделю, через месяц, через год, но он проснется! А ты будто бы из мертвых воскресить его пытаешься! — А ЕСЛИ НЕ ПРОСНЕТСЯ?! — заорал РФ, не сумев сдержать слезы, но не перестав из-за этого быть злым до трясучки. — А ЕСЛИ, БЛЯТЬ, ПРОСНЕТСЯ?! — Нидерланды снова встряхнул его, — Что он первым узнает? Что его сын сдох от голода? Или что тот потерял всех друзей?! Прекрати себя накручивать и взгляни правде в глаза! Никто не запрещает тебе плакать или крушить мебель, только не надо срываться на невинных. Или это медсестра виновата, что Союз тут? Или может быть Я? Или врач, что оказал тебе первую помощь, а ты ему чуть горло, не перегрыз, когда он сказал, что Союз на операции?! — Да пошел ты, — натужно сказал Россия, стараясь отцепить от себя его руки. — Если так хочется что-то сделать, то делай то, что умеешь лучше всего — наведи суету. Во всем городе. Вставь пизды Венесуэле, пристрели Аль-Каиду так, чтобы никто не видел или хотя бы встреться с друзьями, если уж на то пошло. — Нид, хватит… — наконец вклинился Ямайка. — Хмпф, — фыркнул тот, отпустив парня и направившись к выходу, — В течение получаса я добуду где-нибудь верёвку и вернусь сюда с ней. Либо ты за это время успеваешь поесть и идёшь домой, чтобы хотя бы привести себя в порядок и поспать, либо я использую это верёвку и ты всё равно поедешь с нами домой, хотя и не так комфортно, как мог бы. С этими словами он покинул палату. Россия опустился на стул и надавил на глаза руками, уперевшись локтями в колени. — Он, конечно, иногда то ещё хуйло, — осторожно начал Ямайка, мысленно матеря партнёра ещё хлеще, — но все правда о тебе переживают. Тебе никто не мешает приходить сюда каждый день хоть на несколько часов, это частная клиника, — он подошёл и стал осторожно разворачивать сэндвич из бумажной обёртки, — но не забывай о себе, ладно? Есть много людей, что на тебя рассчитывают. — Ты даже не представляешь, как мне сейчас плевать на них… — тихо сказал Россия, поджимая губы, — если бы я заставил его сидеть дома, или отвел бы в другое место, или просто сразу пошли в магазин, а не в кафе, то всё было бы нормально. — И зачем тебе эта информация? — вздохнул латинос, протягивая ему сэндвич, — Попытайся сосредоточиться на другом. — На чём же? На том, что чуть не убил свою единственную семью? Или что самый важный для меня человек сейчас лежит в коме? — токсично ответил РФ, четко проговаривая каждое слово. Бутерброд он взял, но впился в него ногтями так сильно, что тот почти полностью развалился марая ему руку и пол соусом. — На том, что ты можешь сделать, чтобы облегчить жизнь Союзу, — вздохнул Ямайка. Порой он забывал, что парень совсем ещё молодой, даже ребенок по сути, а с детьми он не умел взаимодействовать. Да и Голландия не умел, но у него хотя бы получилось растормошить парня, что уже неплохо, — Его компания, ваш дом, твои достижения и все в таком духе. Если ты всё это сохранишь, то для него это будет просто длинным сном, а не кошмаром. Попытайся думать в этом направлении. — Легко тебе говорить. — В чем-то ты прав, поскольку ты мне платишь, но мы знакомы достаточно, и сделал ты для меня и Нида достаточно, так что в нашей верности не сомневайся. Просто делай то, что хочешь, главное с холодной головой, — он протянул ему открытый кофе. «Союз, конечно, не самый хороший человек, которого я знаю, но и не самый плохой. Очень надеюсь, что он выкарабкается… » — охранник окинул взглядом пациента. Следующие двадцать минут в палате стояла тишина, разбавляемая писком приборов. И если изначально парень был где-то в прострации, будто бы отказываясь смотреть правде в глаза, то теперь выглядел чрезвычайно тоскливо, словно побитый щенок. Аппетита у него не было, так что он протолкнул в себя где-то половину сэндвича и остальное просто выкинул. А вот кофе допил до конца. Россия осторожно отогнул одеяло и сначала погладил отцовскую руку кончиками пальцев, а потом смог полноценно взять его за руку. Он очень боялся, что ощутит страшный холод, но руки были просто слегка прохладными, и даже пульс чувствовался, ответа он разумеется, не получил, но уже лучше, чем ничего. — Я здесь, надеюсь… — дверь открылась и в комнату вошёл Голландия с обещанным мотком бельевой веревки в руках, но не успел он закрыть дверь, как Ямайка буквально выпнул его из палаты, испепеляя взглядом. — Мы оставим тебя с ним наедине… — спокойно сказал Ямайка, но вот на мужа своего он направляя злобный оскал. Тот сопротивляться не стал и последовал за ним в коридор.***
— Ты совсем идиот?! — сказал он громким шепотом, оттащив европейца подальше от входа в палату, — Какого хуя ты его ударил?! — Что мне оставалось?! — опешил Нидерланды, — Сам же видел, что он нас до последнего игнорил! Мне лучше было его до слез довести, что-ли?! — Так ты в итоге и довел! И мало того, что я теперь буду переживать о том, как бы он на тебя зуб не заточил, потому что там пизда рулю, так ещё и ты оставил меня с ним на едине! — он прижал голландца в к стенке и очень злобно пилил его взглядом, ткнув пальцем в грудь. — А это здесь причём? Он что-то сделал? — неуверенно спросил европеец, слегка наклонив голову. — Нет, просто ты довел до слез эмоционально нестабильного и опасного подростка, а потом заставил меня отдуваться. Что я по твоему должен говорить побитому ребенку, что в худшем случае может остаться сиротой?! — Ямайка начал злобно его трясти, выпуская остатки пара, — Да я там постарел на три года за эти полчаса, осел ты безмозглый! — Ну прости уж! Я тоже не нянька, чтобы искать ко всем подход! И это не тебе пощёчину прописали! — вспылил мужчина, громко фыркнув. Ну серьёзно, он был на войне, в тюрьме, в уличных драках, с чего ему уметь взаимодействовать с детьми? Тем более, что всё их знакомство, Федерация вёл себя вполне осознанно, хоть и со своими тараканами. От ребенка там одно название. — Сейчас и вторую получишь на пару с фингалом! — цыкнул Ямайка, — Ладно если бы я ещё курил что-нибудь в этот момент, но мне охуеть, как повезло, что я не сказал ничего лишнего! За время работы с ним я научился держать лицо, но это уже слишком. — Ладно! — шикнул на него Голландия, поднимая обе руки, в одной из которых до сих пор был моток веревки, — Но от меня-то ты что хочешь? Чтобы я в постели извинился?! — Не переживай, там ты и так отработаешь, — прищурился латинос и всё-таки отпустил мужа, выпрямляясь, — Ладно. Хорошо. Но теперь пощады от меня не жди. — Да понял я, — цыкнул Нидерланды, почесав затылок, — Ну, он поел хоть? — Да, так что выбрось эту хрень, — он кивнул на верёвку, — Сам же знаешь, что будет если он нас возненавидит. Брр… — он скрестил руки и повел плечом, — Как щека? Не до крови хоть? — Какая кровь? Он хоть и умен, но сил у него, как у гламурной девчонки, так что об этом не парься, — мужчина вздохнул и потёр челюсть, — В этом они с отцом полные противоположности… — Знаю, но сложно не волноваться, когда твоего супруга бьют по лицу, а ты даже в ответ врезать не можешь. Но в целом ты заслужил, признай. — Заткнись, не начинай. На самом деле меня беспокоит то, что Россия вообще потерял над собой контроль. Что же у него в башке сейчас твориться? — он тяжело вздохнул, скрещивая руки. — Ну да, на моей памяти он впервые кого-то ударил. Надеюсь всё обойдется. А тебе теперь отрабатывать надо будет не только в постели, но и России едва не отлизывать, лишь бы он не придушил тебя подушкой в лучшем случае. — Да пошел ты. И без тебя знаю.***
Постучав в дверь, Ямайка вошел в палату, застав Россию, убирающим прядь со лба мужчины. — Даже на том свете ты от меня не отвяжешься, — нежно сказал парень, убирая руку от лица Союза. — Ты готов? Нид пошел заводить машину и за зонтом. На улице опять дождь, — ровным тоном сообщил Ямайка, стараясь прощупать почву. — Да. Позже прикажу эту палату обустроить, — равнодушно сказал Россия, поворачиваясь к нему. Тот явно плакал, но опухшие глаза не мешали его взгляду быть холодным, так что сразу и нельзя было сказать в каком он настроении. — Хорошо, тогда… — Сербия и Ангола в этой больнице? — Анголе не понадобился госпиталь, а Сербия в другой, у него пару переломов и сотрясение. Через неделю выпишут. — Значит перенаправим его сюда, Ангола будет за ним присматривать. Где мой телефон? — парень медленно направился к выходу, напоследок бросая взгляд на койку. — В машине, на зарядке. Ещё не включали, но он не замолкал дольше чем на пять минут до того, как сел. — Ясно. Сколько сейчас времени? — Полчетвертого. — За рулём будешь ты. Заедем в гипермаркет по пути. Мне будет не до продуктов следующие несколько дней. У входа их уже ждал Нидерланды с двумя зонтами, чтобы довести до машины на парковке.***
Ехали они в полной тишине. Лишь включив телефон, Россия увидел семьдесят четыре пропущенных и бесчисленное количество сообщений. Были сообщения от всех: Пруссии, Китая, Японии, Германии, Италии, Южной Кореи, Испании, Рейха, Казахстана, написали даже Сербия и Ангола; Ирак, что приглядывал за хакерами; Австрия, который был начальником службы безопасности у Пруссии и многие другие. — Да уж… — вздохнул Россия. Он так сразу и не знал с чего начать. Но решать и не пришлось, так как телефон завибрировал и на экране высветилось имя Пруссии, от которого было больше всего пропущенных, — Алло? — О боже! Ты наконец-то ответил, потому что следующим сообщением я собирался угрожать, что отправлю к тебе своих людей, если ты не подашь признаки жизни! — с ходу начал мужчина взволнованным голосом. — Ага. Я живой, — со вздохом ответил РФ, смотря в окно в разводах от дождя, — не жди от меня вестей ближайшие пару дней. Я не в духе. Но спасибо за беспокойство. — Я… понял. Обращайся если что, — он прозвучал грустно, явно надеясь на более продуктивный разговор, — Ходить хоть можешь? — Да, отделался синяками. Мне… повезло. — Ясно. Выздоравливай. Когда в трубке раздались гудки, Россия вновь посмотрел на экран с сообщениями. Как же хотелось послать их всех к чёрту, но он пересилил себя, став монотонно отвечать, зачастую повторяя одно и тоже по нескольку раз. Даже подъехав к гипермаркету, он просидел в машине ещё полчаса, пока они стояли на парковке. Мужчины его не отвлекали и сидели молча. Ямайка даже начал подумывать о том, что стоит и самим купить что-нибудь на ужин. Время предвидится сложным.***
— Оставьте пакеты на столе и идите домой. Я напишу, когда будете нужны, — Россия стоял посреди кухни, обхватив себя за плечи. — А ты… — Ямайка и Голландия переглянулись, — ничего же с собой не сделаешь? — У вас что своих дел нет? — цыкнул РФ, сжав челюсти. — Ладно, только глупостей не делай. Мы придем завтра и если захочешь, снова отвезем тебя к отцу, — вздохнул голландец и потянул Ямайку к выходу. Наконец получив желанное одиночество, РФ простоял на одном месте ещё минут пять, прибывая где-то в своих мыслях, а потом начал медленно подходить к столу чтобы разобрать пакеты. В магазине он просто скидывал то, за что зацепится глаз, не важно что это было и сколько стоило. Подросток монотонно разбирал огромные белые пакеты, выкладывая все продукты на стол. Он даже не помнит что брал, ведь стоит отвлечься на материальный мир, как произошедшая катастрофа напоминала о себе ужасной тянущей болью в костях и во всем теле. Болели даже зубы и глазницы, а после накатывали воспоминания как его сжали в объятиях, что явно не было случайностью, он помнит, какой Союз был большим и тёплым, как он даже не понял, что происходит… его слова в тот момент… «За что он тогда извинился?» — парень опустил голову и закусил губу. На глаза навернулись слезы и он судорожно сжал в руке банку кукурузы. Глотая слезы, что могли перерасти в полноценную истерику, он продолжил разбирать пакеты, хотя пелена слез застилала ему глаза. Он понимал, что если сейчас расслабиться или приляжет, то уже не встанет, так как после того, как пришел в себя он вообще не спал, не спал и когда Союз был на шестичасовой операции. После ему сказали, что очень повезло, что позвоночник не пострадал. «Почему, если всё хорошо…» — он уперся рукой в стол, на который упала пара горячих капель, — «…мне так плохо?» Он продолжил разбирать продукты даже когда свитер начал ощутимо промокать от слез, а из носа потекло. Так и не убрав всё по шкафам до конца, он замер, надеясь услышать хотя бы звук, но в доме стояла мертвая тишина, даже дождь уже прекратился. Ни звука. На самом деле РФ никогда не оставался в этом доме один. Если у него не было дел, то он находил их себе пока отец пропадал на работе. Да, иногда мужчина был дома и это у РФ были дела, но никогда не было наоборот. Не важно что это было: школа, университет, работа, друзья, хобби, но он не сидел дома. — Холодно… — прошептал он, чувствуя во рту соленый привкус. Осознание своего одиночества стало последней каплей, убив все попытки уйти от реальности. Почувствовав, как ком подступает к горлу, он шатающейся походкой направился к лестнице, где каждый шаг был испытанием, ведь боль начала подступать даже к кончикам пальцев, будто бы разливаясь по сосудам словно яд. Наконец, взглянув на темный коридор опухшим глазами, он прошел мимо своей спальни, держась за стену. Бинты под одеждой терлись друг о друга и давили, мешая даже дышать, а стоило о них вспомнить, как периодически вспыхивали новые вспышки боли, ведь гематомы были серьёзными. Как-то машинально сдернув плед, Россия упал на постель не раздеваясь и стал всхлипывать уже не сдерживаясь. Кровать пахла отцом, его одеколоном и естественным запахом вперемешку. — Больно… — Россия скомкал свитер на груди, чувствуя, как сдавило сердце и лёгкие, не давая вдохнуть воздуха. Лишь после того, как рыдания лишили его последних крупиц сил, он наконец заснул. Хотя сном это было назвать сложно, скорее он провалился в небытие, где хотя бы не было боли и тоски, это даже сложно назвать беспокойным сном или кошмаром, ведь ему ничего не снилось и спал без единого движения, словно парализованный.***
—… Россия молча смотрел перед собой. Облегчения после сна он не получил, ведь всё тело также продолжало болеть, так что он почти не шевелится, продолжая лежать на левом боку, как и заснул. Он чувствовал удивительную пустоту внутри, словно от него просто оторвали кусок. Кажется, он не стал бы шевелиться и что-то предпринимать даже если бы в его комнате сейчас развязалась третья мировая. Утрированно, конечно, но именно так он себя и чувствовал. Немного поднапрячься его заставил хлопок входной двери, который он услышал, хотя и не встал, потому что всё слишком болело. Но через примерно пять минут он услышал голоса Ямайки и Нидерландов.***
— Ты проспал больше суток. Мы забеспокоились, когда ты нам не позвонил, поэтому решили проверить, — вкратце объяснил Ямайка, когда они нашли РФ и выяснили, что тот всё это время спал. — Сутки… — хрипло прошептал Россия, всё так же лежа на боку. — Да, сегодня среда. Около двух часов дня, — сказал Голландия, — Тогда, раз мы уже здесь, то можем чем-то помочь? —… — Россия тяжело вздохнул, косясь в сторону, но он уже чувствовал голод и жажду, да и всё неимоверно болело, так что он решил их не прогонять, — Принеси обезболивающее и воду. — Где? — На кухне, — вздохнул РФ. С этими словами европеец вышел, переглянувшись с мужем, не желая отхватить пизды ещё раз. Тот лишь кивнул ему. — Тебе не стало хуже? — спросил Ямайка, решив переформулировать стандартный вопрос «ты в порядке?». Разумеется парень не в порядке, но мужчину больше волновало его физическое состояние. — Без понятия. Помоги сесть, — безразлично ответил Россия, с трудом вытягивая слабую руку. Помимо синяков, его тело слишком затекло, чтобы он сразу смог нормально двигаться. — Тебе заварить чай или кофе? — охранник понимал, что парню надо время, чтобы прийти в себя. Он взял его за руку, осторожно потягивая на себя и отпустил, когда тот сел. — Нет. Федерация чувствовал крайнюю апатию и лёгкую тоску, глядя на отцовскую постель. Он провел рукой по белому постельному и ненадолго завис, уйдя в свои мысли, но очнулся, когда в комнату вошёл Нидерланды с бокалом воды и упаковкой таблеток.***
— Ты уверен, что тебе стоит ехать к нему сегодня? Выглядишь так, будто свалишься в обморок, если перенапряжешься, — с сомнением высказался Нид, пока Ямайка разбирал остатки продуктов по шкафам, так как РФ тогда смог лишь достать всё из пакетов и убрать часть продуктов в холодильник. Федерация посмотрел на него безразлично, а потом просто вернул взгляд к на треть пустой банке Швепс. «На кой чёрт я взял его? Никогда же его не любил… да не важно…» Лишь после минутного молчания Россия вспомнил, что у него что-то спрашивали. — Когда свалюсь, просто обратитесь к врачам. Россия выкинул банку в мусорку не допивая до конца. — Грей машину. Я скоро спущусь. «Да уж. Забота о детях дело явно не благодарное…» — закатил глаза Голландия, когда парень скрылся на втором этаже.***
Уже в машине Россия отметил, что погода за сутки никак не поменялась, разве что стало холоднее и сырость пробирала прямо до костей, хотя он ехал в машине, так что ему было всё равно. Он чувствовал себя неприятно грязным, но повязки ему не стоит снимать ещё пару дней, так что о полноценном душе стоит забыть до того момента. Перед поездкой он сменил свитер на толстовку, а джинсы менять не стал, и для приличия причесался, сверху накинул толстое шерстяное пальто, которое неприятно давило на больные плечи своим весом, но Россия не обращал на это внимание. Сама частная больница никак не изменилась. С персоналом разговаривали охранники, а так как РФ там знали, то пропустили без лишних вопросов. Палата мужчины находилась на третьем этаже, куда парни добрались на лифте. Сказав мужчинам ждать снаружи, Россия вошёл. В палате пахло спиртом, вонючими мазями и латексом, она была раздражающе белой и пустой, хотя и не маленькой. СССР тоже никак не изменился за эти сутки, никуда не делись капельницы, маска на лице от аппарата искусственной вентиляции лёгких, прибор с пульсом и раздражающий писк. Россия подвинул стул к койке и вновь взял отца за руку, просидев так больше пятнадцати минут, периодически поглаживая прохладную кожу подушечкой большого пальца. Наконец, он встал и аккуратно сел на край матраса поближе к лицу, чтобы невесомо пройтись тыльной стороной ладони от виска к щеке, задержав взгляд на бледном лице мужчины, который просто спал, если не обращать внимание на маску. — А знаешь, он ведь прав, — тихо заговорил Россия, погладив отца по волосам, — Я обязан сделать так, чтобы когда ты проснулся, у тебя не было ни одной проблемы. Раз уж ты пострадал из-за меня. По головам пойду, но ты в обиде не останешься, надеюсь успею до того как проснешься. Россия всё-таки смог найти два плюса в том, что отец угодил именно в кому, во-первых, он не чувствует боли и не страдает от беспомощности, пока его тело восстанавливается, а во-вторых, Россия теперь ничем не ограничен. — Да… город переверну, но кислород перекрою каждой твари у кого кусок серого желе вместо мозгов, — Федерация мрачно улыбнулся, почувствовав себя снова живым, ведь теперь он хотя бы определился с целью на ближайшие пару месяцев. Ему нужно больше влияния. Гораздо больше, чем есть сейчас. Раньше влияние было чем-то второстепенным, когда он преследовал какие-то другие цели, да и возраст брал своё, но теперь положение изменилось. Интересно, если бы все те люди, что занимались террористами, боялись его разочаровать больше, чем умереть, то произошли бы эти подрывы вообще? Мотивацию никогда не стоит недооценивать. — Люблю тебя… — вздохнул Россия, проведя большим пальцем по его щеке. Кожа на лице мужчины была гораздо теплее, чем на руках. Он со вздохом опустился на стул и снова переплел их пальцы и вновь надолго погрузился в раздумья, но уже о том, с чего ему следует начать.***
— Как думаешь, в этот раз снова просидим здесь до вечера? — устало вздохнул Ямайка, подперев голову рукой. По всей длине коридора стояли небольшие двухместные кожаные диванчики, на одном из которых и примостилась пара мужчин. — Спасибо, что напомнил, — хмуро процедил Голландия. — Ты сам был виноват. — Думай что хочешь, но мне за такое явно не доплачивают. Мы ведь даже начали беспокоиться о том, что он мог наложить на себя руки, когда не получили звонка в течение следующего дня, — фыркнул блондин. — Да, но всё-таки ты… Почти как по сигналу на их телефоны пришли сообщения, с задержкой примерно в тридцать секунд. Сначала завибрировал телефон Голландии, но тот не обратил внимание, решив потом проверить. Но когда сообщение пришло и Ямайке, они подозрительно переглянулись, а прочитав уведомление, побледнели и вскочили, так как содержание было идентичным. — Какого… — прошипел Ямайка, судорожно пытаясь зайти в приложение банка, так как именно от него пришло уведомление, но на экране блокировки оно полностью не уместилось и даже после четвертого нуля стояли многоточия.«На ваш счёт было зачислено 1 000 0…»
— М-миллион?! — едва сдержался от крика латинос, — Чёрт, это же от Росса! — Матерь божья… — будь на Нидерландах сейчас головной убор, он бы его снял, — Я нихера не понял, но это ведь не предсмертный подарок от него? — он ненароком вспомнил то, о чем они только что говорили. Они смогли сдержать порыв ворваться в палату, чтобы прояснить ситуацию, поэтому осторожно постучали, нервно ожидая ответа. Услышав негромкое «Входите», он поспешили это сделать, их даже немного отпустило. — Премия, — с порога ответил им Россия, сидя к двери вполоборота с телефоном в руках. — А… но за что? — поражено выдохнул Ямайка, — Это же… десять наших годовых зарплат? — Восемь, если быть точнее, — поправил его Федерация, — Можете считать это платой за молчание в прямом смысле слова. Я определился с целью, а для этого мне нужно сосредоточиться на деле, а не объяснениях. А ещё мне нужны доверенные люди. — Но почему так много? — сглотнул Голландия, всё ещё поглядывая на свой телефон. — У нас с вами по больше части отношения именно денежные, а количество можете считать компенсацией, — РФ серьёзно на них посмотрел, — Потому что требовать я буду в соответствующем размере. — Можно узнать поподробнее? — нахмурился Голландец, вспоминая знаменитую поговорку про сыр и мышеловку. — Как я и сказал, это плата за молчание. Если я хочу, чтобы меня воспринимали всерьёз, то придется хорошенько заняться своим имиджем, а чтобы всё прошло как по маслу, мне нужны слуги, а не друзья. Как минимум в течении трёх месяцев или полугода. Никаких вопросов, распроссов, условий или комментариев, если я не просил. Мне даже не нужна ваша инициатива. — Так вот что значит «компенсация за молчание». Можно ли считать это компенсацией за моральный ущерб? — выпрямился Ямайка, серьёзно глядя на подростка. — Если вам так удобнее. — Даже не знаю что сказать, это неожиданно… — европеец озадаченно почесал щёку. — Если вы согласны, то условия вступят в силу с завтрашнего дня, когда я вас позову. У вас есть ещё много часов на размышления, так что сегодня я отвечу на любой ваш вопрос, хочется мне этого или нет. Если интересует, то Сербии и Анголе я предложил те же условия с отсрочкой на выздоровление. Охранники взволнованно и неуверенно переглянулись, а подросток всем своим видом показывал, что серьёзен как никогда.***
Три дня спустя. Город начал восстанавливаться от произошедшей катастрофы, по телевизору постоянно кто-нибудь выступал с заявлениями, а большая часть обломков и прочих последствий взрывов была уже убрана. Правительство мобилизовало военных и полицию, так что их количество в городе заметно возросло из-за риска череды подобных атак. — Боже, от полиции никакого толку, ну как можно было пропустить такую масштабную атаку?! — Пруссия пребывал в плохом настроении в течении всей недели, так как этот случай отразился на всех сферах его жизни. Директора́ его компаний то и дело донимали его просьбами об увеличении бюджета на покрытие непредвиденных расходов, или другими разрешениями и документами, связанными с нарушением поставок, логистики и прочим. Что уж говорить, если самый большой из восьми взрывов произошел буквально на пороге филиала его консалтинговой компании «Lilac», от чего его донимали даже следователи и юристы, а не только подчинённые. Одна сплошная головная боль. Буквально вчера ему пришлось провести большое собрание директоров для раздачи дальнейших указаний, а затем встретиться с несколькими следователями, что были ответственны за расследование этого дела. А вот работать Пруссия не очень любил, дни его молодости, когда он испытывал азарт, открывая никак не связанные компании, испытывая себя на прочность, уже давно прошли. Сейчас он хотел спокойной наблюдать и корректировать работу его детища, а не загибаться как в былые времена. И ладно бы только бизнес, но пострадал его дорогой друг. Что не говори, а близких родственников у него не было, так что к Российской Федерации он сильно привязался, чувствуя родственную душу в этом чертовски интересном ребенке. Шутки шутками, но он правда злился, что Россия не его сын или внук, да хотя бы племянник, а от этого не испытывал теплых чувств к его семейке, где вообще все с приветом. Его даже несколько обидело, что РФ не захотел с ним встретиться, он прекрасно всё понимает, но было бы здорово, если бы тот пришел к нему выплакаться. А самым неприятным было то, что у него, по факту, не было на это права, ведь они практически никто друг другу. — Ты ноешь уже битый час, хватит, — хмуро процедил Люксембург, исподлобья смотря на начальника. Под его глазами залегали глубокие синяки, да и в целом вид был не здоровым, — Это не ты вышел на работу в субботу, ты тут живёшь. — А ты не слушай, — закатил глаза мужчина. У него не было настроения дразнить секретаря. Ближе к часу дня, Пруссию заставило спохватиться пришедшее от России сообщение:«Привет. Извиняюсь за долгое молчание. У меня есть к тебе важный разговор и просьба, так что я хотел бы встретиться сегодня за ужином. Желательно на едине, чтобы рядом не было Люксембурга в особенности. Сможешь?»
Пруссия едва мог поверить своим глазам, с одной стороны хорошо, что тот ему написал, но с другой разговор похоже правда предстоит важный, так что это может быть далеко не хорошей новостью.«Хорошо. Я свободен вечером. Предлагаю приехать на мою загородную виллу, если тебе хочется приватности, я устрою подобающий приём. В зависимости от того, насколько долгий разговор предстоит, сможешь остаться на ночь, так как в шесть у меня встреча с мэром и раньше я не смогу»
«Я могу подъехать к девяти?»
«Да, пожалуй»
— У меня резко появились дела, — Пруссия встал из-за своего стола и направился к выходу, — С документами разберись сам, я потом дам тебе недельный отпуск и премию, — он махнул ему рукой, идя к выходу. — Вот скотина, — рыкнул секретарь, но на него не обратили внимания. Когда мужчина оказался в коридоре, он сразу же набрал Австрии, который хоть и был главой службы безопасности, но на него можно было скинуть и другую работу. В частности, сейчас ему было нужно, чтобы тот к вечеру привел виллу в порядок, то есть чтобы тот организовал уборщиц, повара и продукты, а также всю аппаратуру в доме привел в надлежащий вид. Все нужные люди были на быстром наборе, ведь мужчина посещал виллу где-то раз в месяц или реже, так что в организации не должно было возникнуть проблем. Также он собирался попросить его нанять частного доктора, ведь РФ может понадобиться помощь, пока они будут там. — Хорошо, я всё сделаю. Только прошу, пожалуйста, никуда не выходи без охраны и не в броне тачке. Сам прекрасно понимаешь почему, — назидательно сказал Австрия. — Тогда тебе придется ещё заехать за вином и подарком, — фыркнул мужчина, подойдя ближе к окну. — Без проблем. Правда кто тебя бы не послушал, решил, что ты хочешь затащить его в постель, так что старайся не создавать недоразумений. — Не смешно, — нахмурился Пруссия. — Я твой давний друг, поэтому говорю то, что вижу. Я знаю, что это не является твоей целью, просто смотри, чтобы он правильно тебя понял. — Мы знакомы несколько лет, да и ты будто не знаешь, что он думает только об одном, — он закатил глаза. — Да-да, дело не моё. Ты главное не выходи никуда.