Западня

Вечер казался подозрительно тихим. Ясное дело, что сегодня воскресенье, люди отдыхают дома, стараются отоспаться перед рабочей неделей, но не в 9 то часов. Хотя мало ли что бывает. Но не в этом дворе... Сегодня он казался совсем неприветливым, тихим и мрачным. Солнце понемногу садилось, но не было темно. Скорее, смеркалось. Я присела на скамейку у первого подъезда девятиэтажки. Музыка тихо играла в наушниках, ноги немного гудели от усталости, а в мыслях было лишь : «Что я снова здесь делаю?» Отвечать на вопрос не стану, потому что правда глаза колет. Даже думать об этом не хочется. Но только это и выходит... Всего год назад мне казалось, что наша дружба будет бесконечной. Ведь он же такой хороший, все будет отлично. Оказалось – нет. Ничто не вечно, впрочем, наша дружба и не лезла в ряды самых крепких. Мы дружили не долго – очевидный факт. А ещё именно он сбежал из моей жизни. Я не сделала чего-то неправильного. Просто я сама была неподходящей. Я и сейчас, наверное, такая же. И ладно, дело вовсе не в бегстве. Я просто ненормальная. Это наивное желание увидеть его вновь, даже спустя год, душит. Да, ему нечего мне сказать. Но кто сказал, что я хочу, чтобы он так же увидел меня? Я бы посмотрела на него издалека, не пересекаясь взглядами, а после я бы шла домой с потерянными мыслями. Я подняла голову, так как шея немного заболела, и тут, у подъезда четвертого увидела Его. Казалось, я лишь внушила это себе, но мое сердце вдруг заколотилось так, будто я чуть не упала с крыши, вовремя вцепившись во что-то . Меня оглушило неожиданной волной страха и бесспокойствия. Он не торопливо шел в мою сторону, наверное, куда-то по своим делам, но все же... Из оцепенения меня неожиданно вывел писк двери подъезда. Из дома вышел мужчина средних лет, но я особо не присматривалась, юркнув в спасительный мрак. Не знаю почему, но я решила поехать на лифте до 9 этажа, а там бы и посидела, посмотрела на город. Минут бы через двадцать отправилась благополучно домой. Вот такая вот замечательная идея родилась у меня в голове. Впрочем, ей я и решила следовать. Лифт, к моему удивлению, уже ехал откуда-то сверху, хотя всего пол минуты назад из подъезда вышел мужчина... Лифт приехал и из него вышла дама с собачкой. Громко шаркая своими сандалиями, свернула направо, к лестнице, чтобы выйти из подъезда. Я нажала на кнопку все ещё трясущейся рукой и уже немного расслабилась, как вдруг передо мной нарисовался Он... – Девушка, вы куда-то торопитесь? Почему же не подождали? – с издёвкой начинает Евдоким, зайдя в лифт и со всей силы надавив на старую уже заржавевшую кнопку седьмого этажа. На меня накатила паника. Колени предательски задрожали, что мне пришлось схватиться за поручень слева. Лифт захрипел. Да, только так я могу назвать тот звук, что издала эта груда железа. Неожиданно меня тресануло. Совсем тихотьно, но ощутимо. Из-за собственной паники, я не сразу поняла, что произошло. Лифт застрял... Черт возьми, эта чертова груда метала застряла. И что ещё хуже, с кем я застряла! Я боялась поднять глаза, боялась двинуться, лишь только отчаянно цеплялась в поручень, чтобы не упасть. – Блять... – тихо выругался Евдоким и достал телефон, набирая номер, написанный чуть выше панели с кнопками этажей. Разговор выдался коротким. Сердце всё ещё колотилось как сумасшедшее. Черт, мне даже кажется, будто Евдоким слышит этот стук. – Неприятная ситуация получилась, правда? Может вы боитесь быть наедине со странным парнем, да ещё и в замкнутом пространстве? – с язвинкой в голосе сказал он, – Правда, Алиса? Я вздрогнула. Не поднимая головы, было ясно, что он смотрит прямо на меня. Если честно, то я много чего боюсь, и подобной ситуации я сильно боялась. Вот только даже не представляла, что незнакомцем в застрявшем лифте окажется Евдоким... Спустя столько времени... – Никогда бы не подумал, что ты окажешься такой верной собачонкой... Что ты тут вынюхиваешь, а, моя дорогая? – холодно говорит он, а у меня внутри все сворачивается... – Не надоело тут шастать? Да, я понимаю, не могу тебе этого запретить, но что же ты выискиваешь, а? Кажется, я сжалась ещё сильнее, взгляд давно проделал в полу дыру. Сердце стучит тише, будто специально, давая возможность, услышать каждое слово, ощутить эту интонацию и скрытую агрессию. – Не думал, что такая умненькая девочка, как ты, разучится говорить за год. – его голос разносится так близко, но я могу лишь смотреть, как его ноги чуть приближаются ко мне. В кабине повисает тишина, а через пару секунд раздается смех. Такой наигранный и одновременно печальный, что мне наконец хочется взглянуть на это лицо. Что оно выражает? Я нерешительно поднимаю глаза и встречаюсь с помутневшим и грустным взглядом когда-то близкого мне человека. – Ну чего же ты молчишь? – горько произносит он, а его лицо искажается будто болью. Голос уже не звучит едко... – А мне нечего тебе сказать. – наконец говорю я. Звучит смело, но на самом деле внутри меня кажется все ломается, рушится и разлетается на кусочки. – Черт, я бы ударил тебя сейчас, но я не бью девушек, – с каким-то стоном в голосе говорит он и поджимает губы. – А разве должна я оправдываться перед тобой!? – говорю я с особой злостью. – Ты, черт возьми, просто исчез, а я должна оправдываться? Перед тобой? Перед тобой блять!? – я не могу сдержать этот гневный порыв, забывая о дрожи и страхе. – Что ты блять себе выдумал!? И вновь в сдавленном воздухе повисает тишина. Я немного отхожу от собственного нападка и смотрю на Евдокима. Его глаза беспорядочно мечются по сторонам, лицо выражает странную эмоцию. Вроде похожую на растерянность и удивление, но после ноздри немного расширяются, а губы вновь поджимаются. Он смотрит на меня, и будто вкалачивает прямо в этот пол. – С чего ты решила, что я сбежал, паршивка? – он хватает меня, рукой за лицо, надавливая на щеки. – Не ты ли поступила как настоящая дрянь, нет? В животе свело, щеки немного болят, но это все совсем незначительно с тем, в какую ситуацию я попала. – Ты ведь маленькая наивная дурнушка, которая решила, что если не получилось с одним, можно понадеяться на меня. Сучка, ты ведь даже не подумала, что я чуть с другом не поругался. – он говорит это с особым остервенением, моментами начиная шипеть мне почти мне в лицо. Я не выдерживаю. В глазах защипало, а горло свело от боли. Я вдыхаю через нос и пытаясь сдержать слезы. Нет. Он отпускает мое лицо, сделав взгляд более милостивым. – Идиот... – всхлипываю я, – Я же по тебе блять ночами страдала... – слезы градом текут по лицу, и мне становится ещё обиднее, что у него получилось довести меня до этого. – В тебя блять влюбилась, а ты начал исчезать! – я растираю рукавами слезы. – И ты винишь меня? Я сажусь на корточки и обхватывают колени, опустив голову. И черт, снова эта тишина. Мне хватает минуты, чтобы успокоиться. Я стираю слезы, и поднимаю взгляд на Евдокима. Его лицо выглядело ещё белее растерянным. – Самой не смешно? – почти шепчет он и опускается на корточки. – Что за чушь? Но мои эмоции не могут врать. Он разве удивился, узнав про мои чувства? – Если бы ты только знал, как больно мне было засыпать с мыслью, что я потеряла что-то очень важное... Я тебя, идиота, потеряла. – горько говорю я. – Нет, ты серьезно? Нет, не верю. Не верю. – он поднимается, пытаясь шагать из стороны в сторону, благо, лифт был старый и продолговатый, было место, чтобы хоть немного пошагать. – Я влюбилась в тебя и долго страдала, ещё общаясь с тобой... А потом ты исчез. Я общалась с твои другом уже не знаю почему. Мне было плохо. Я чувствовала себя потерянной, и мне было уже не важно, с кем я общаюсь. – продолжаю я, наблюдая, как сжимает от нервов кулаки Евдоким. – Ты просто оправдываешься. Это не правда, ты сразу клины подбивала к нему, он мне сам говорил. – немного истеричным голосом говорит он, продолжая метаться из стороны с сторону. – И что говорил? – тусклым голосом спрашиваю я. – Что ты в друзья к нему добавилась, что переписываетесь, что фотки взаимно лайкаешь, даже согласилась пойти гулять с ним. – перечесляет Евдоким и давит на меня взглядом. – Знаешь, почему согласилась?.. потому что ты исчез. Я же сказала, мне уже неважно было. – Наивная маленькая девочка... Ты же включила свою гордость, решила не писать больше первой... А мне то и все равно стало, ведь ты там начала шашни с другом моим крутить. – вздыхает он. Я снова начинаю плакать, потому что даже не понимаю, что делать. Я виновата? – Я потом писала тебе... – со всхлипом говорю я. – После того, как разбежалась со Степой. Да ты же просто умница. Логика у тебя железобетонная. – саркастически говорит он, а после тихо и грустно добавляет: – Идиотка... – Я видела, что не интересна тебе. Не видела смысла навязываться. – я стираю слезы и встаю, так как ноги затекли. – Ты слишком много думала... – Евдоким облокачивается на стенку лифта и с грустной улыбкой смотрит на меня. – И что делать теперь? – с надеждой спрашиваю я. – Теперь ничего... Уже поздно... – пожимает он плечами и прикрывает глаза. – Мне так плохо от мысли, что это я виновата... Прости меня. Прости, я поступила отвратительно. – Алис, мне это не нужно. Я испорченный подросток, который оградился от чести. Я трахаюсь со шкурами на вписках, я бухаю по выходным и просыпаюсь в понедельник с пиздецки больной головой. – говорит он тихо и спокойно, коротко поглядывая на меня. – Для меня уже как цель унизить и подчинить. Ты думаешь, мне будет дело до тебя, святоша? Уж прости, малышка, ты слишком поздно открыла глаза. Ты влюбилась так по-детски и наивно, что нужно умиляться, но я ничего не чувствую. Ты лишь очередная дырка, которой при подходящих обстоятельствах можно присунуть. Внутри что-то так мерзко заныло и свело... – Да и ты не виновата в том, что просто думала. – он немного оттолкнулся от стены и направился ко мне. – Не включив ты свой хорошенький мозг, ты бы уже была не девственницей. А тебе же это, наверное, так важно?..Быть невинной. Ты спаслась. – мрачно говорит он и немного нагибается, чтобы быть с моим лицом на одном уровне. – Мы никогда не сможем быть друзьями... – он аккуратно проводит рукой по мои волосам. – Мы вообще не будем кем-либо друг другу. По телу пробегает дрожь. Я прикусываю губу, чтобы не расплакаться уже в третий раз. – Иди уж, обниму тебя, плаксу. – снисходительно и с толикой улыбки говорит он, обнимая крепко крепко. Давно мне не было так хорошо. Не хотелось думать, что это все лишь на мгновение и больше никогда этого не повторится. После недолгого молчания Евдоким начал тихо говорить, почти шептать, все ещё обнимая. – Кажется, от тебя всегда будет пахнуть цветами... И чем-то сладким... Ты запах детства... Невинности... И хоть я не вижу его лица, кажется он улыбается. Его рука гладит мою спину, а я лишь молчу. Молчу и утыкаюсь лицом ему в плечо, чтобы скрыться от всего этого мира. Утопаю в его запахе и просто хочу уснуть, потерять сознание, что угодно, просто больше не быть тут, ведь от этого только больнее сердцу. – И хоть разница между нами всего полтора года, мне кажется будто намного больше... На много. – он утыкается носом мне в волосы, – И даже волосы пахнут цветами... А я чувствую, что меня пробирает дрожь от этого всего. Евдоким невесомо касается губами моего уха, а я боюсь и двинуться, уже не понимая, что происходит. Он спускается губами по щеке, целуя шею, а меня начинает это все очень смущать. – Взгляни на меня. – говорит он тихо. Я нерешительно поднимаю на него глаза. – Только не ври, что никогда об этом не мечтала. – и я теряюсь. Кажется, все произошло так странно и неожиданно, что я только через пару секунд осознаю, что это губы Евдокима касаются моих. «Мы никогда не будем друзьями» «Мы не можем быть кем-либо друг другу» Когда губ касается его язык, я прикусываю его , отстраняясь, и вырываюсь из объятий. Евдоким грустно улыбается. – Ничего не изменилось – такой же ребенок. Я не смотрю на него. Мне стыдно. – Что ж, малышка, давай попрощается сейчас. Сколько бы ещё ни было времени до приезда помощи, давай не будем больше говорить... Я не хочу запоминать тебя сегодня, хочу больше не встречать тебя в моей памяти... – он целует меня в лоб и отворачивается. Лифтеры прибыли спустя минут пять-семь. Выйдя из лифта, мы разошлись, будто незнакомы друг другу... Теперь мы точно никто. Точка.