Excessive lie

Алая, шелковая лента повязана на глаза и надёжно завязана на затылке, скрывает всё помещение за собой. Это трепещущие чувство в груди, когда всё скрыто от тебя, но ты открыт для того кто находится в паре метров и ты понятия не имеешь с какой он стороны. Тебе приходится просто выжидать указаний или прислушиваться к глухой темноте в надежде услышать малейшие шорохи и понять что происходит вокруг. Холодный металл наручников сковывает руки за спиной, они обездвижены и бесполезны. При малейшем или резком движении, они начинают вбиваться в запястья и больно давить на них, ничего не остаётся как сидеть смирно делая как можно меньше движений. Полностью потеряна связь с окружающем миром, парень уже сам не знает сколько дней он здесь находится. Хотя прошло не больше пары часов, для него это уже порядка пары недель. Кто бы мог подумать что жизнь подкинет такой неожиданный поворот, устроив взбучку. В которой Чимин и не нуждался. Он вспомнил уже всех богов которых только знал и помолился каждому из них, прося прощение за всё и с просьбой помочь ему. Девятнадцать лет тихой и мирной жизни так портит этот день, вернее вечер или даже ночь. В кромешной тьме это сложно понять. Внешние звуки полностью отсутствуют, хоть он каждой клеткой кожи чувствует как на него смотрят. Он уверен что где-то рядом стоит тот самый человек, которого он пару раз видел на протяжении всей прошлой недели. Глаза. Этот холодный взгляд, который словно меч мог рассечь кожу и вспороть ни в чем неповинную тушу Пака. Холодный. Властный. Безжалостный. Опасный. Устрашающий. Все эти слова Чим отнёс к одному единственному взгляду, и кажется не напрасно. — Ты ведь тут, я прав? — пронзает тишину Пак, прислоняясь спиной с стене, которая была в паре сантиметров от него. Ответом была недвижимая тишина, такая глухая и беззвучная, что тело невольно начинало содрогаться от страха. — Я знаю что ты тут. Если это из-за моего отца, то позвоните ему и он достанет деньги. Чувство когда ты разговариваешь сам с собой и понимаешь что со стороны ты похож на психически больного, именно это испытывал Чимин. Беззвучная тишина заставляла его испытывать это не лучшее чувство. Дверь с громким скрипом открывается и слышится звук цоканья небольших каблучков по полу. Чимин сразу реагирует на него и поворачивает голову в сторону источника звука. Звук прекращается где-то в полутре метров от паренька. — Как он? — звучит женский голос, от части знакомый ушам «заложника», он прислушивается надеясь вспомнить кому принадлежит этот голос. В ответ, скорее девушке, следует тишина, но это только подтверждает то, что в комнате был кто-то ещё. Пак был прав, он тут был не один. Пару ударов каблучков о пол, шелест, кажется, подъюбников. Снова тишина, уже гораздо ближе. Мягкая кожа на кончиках пальцев касается кожи на щеке Пака и ведёт ниже, шея, её основание, впадинка меж ключиц. — Лиса? — на выдохе выдаёт Чимин. — Привет, Чимина, — издевательски тянет она имя своего бывшего парня, — Давно не виделись. — Это ты устроила? Зачем? — почти кричит Пак на её ухмыляющееся лицо. — Я бы на твоём месте не стала кричать на того, в чьих руках твоя жизнь, — ядовито выдаёт она. Даже сквозь ленту за которой ничего не видно, Пак прекрасно видит её отвратительные, растянутые в поддельной улыбке губы. — Знаешь, ты такой, — она смолкает, что бы обдумать свои следующие слова, а через пару долгих для парня секунд продолжает: — Отвратительный, лживый ублюдок. — как из пулемёта, выстреливает словами девушка в его удивлённое лицо. — Я ведь тебе верила, думала что ты тоже меня любишь, а ты тихо переебал всех мои подруг. Осталось хоть одна, которую ты не смог уложить в постель? Язык проглотил?! — раздражённо восклицает девушка, за ответной тишиной раздаётся звон громкой пощёчины. — Ну же, отвечай! — уже во весь голос кричит она. — Я такой же лживый как и ты, — наконец выдаёт Чимин, с лицом полным безмятежности и спокойствия. — Что? Да как ты смеешь называть меня лживой? — не выдерживает девушка и в порыве гнева срывает ленту с головы парня, что бы взглянуть в его наглые глаза. Чимин пару раз моргает что бы привыкнуть в свету, всё же в комнате гораздо светлее чем он думал. Потом щурится смотря в голубые глаза напротив своих. — А ты сама не заметила как стала лгать на каждом слове? — ядовито шипит Пак, теперь время удивляться девушке. — Может я и изменилась не в лучшую сторону, но это было сделано только для тебя! Юн! — девушка встает и оборачивается в сторону мужчины стоящего в метрах пяти, — Делай с ним что хочешь, но я хочу что бы он мучался! — зло выдаёт девушка и цокая каблуками по полу продвигается в сторону темноволосого, высокого мужчины. — Мы так не договаривались, — негромко хрипит он. — Я плачу тебе деньги, и не маленькие, так что будь добр выполняй мои слова. — Ты заплатила мне за то, что бы я притащил его сюда. И что бы нашёл всю нужную информацию, я своё дело уже сделал. Ваши тёрки меня не касаются. — холодно продолжает он, абсолютно игнорируя вспыльчивое состояние девушки, оно не интересно для него. — Я заплачу столько же. Но я хочу что бы он умирал моля о пощаде. У тебя два часа, что бы он начал молить меня о быстрой смерти, — девушка топнула ногой и в несколько секунд скрылась за железной дверью. Темноволосый мужчина взял один из стульев и поставив его напротив Пака, сел лицом к молодому парню. Юнги опёр голову о сложенные кулаки, локти рук упирались в колени, не давая их владельцу упасть. Долгих пол минуты он смотрел на Чимина и ничего не говорил, это заставило Пака изрядно понервничать. — Сколько она тебе заплатила? Моя семья заплатит больше, только отпусти меня, — жалобно выдавил из себя Пак, с надеждой на быстрое согласие. Но не тут-то было. Мин отрицательно покачал головой. — Меня не интересуют деньги. Мне вполне хватит того, что заплатила это нервная баба, — он склонил голову набок что-то обдумывая. Сложно было не заметить всей красоты этого парня. А за неделю слежки тем более. Мин знал о Паке почти всё. И по достоинству мог оценить красоту его тела и лица. Эти маленькие глаза полу-улыбки, пухлые, манящие губы, небольшой прямой носик. Нельзя было не отметить и вокальные данные парня: шёлковый, но чем-то грубоватый, моментами, голос. Как он звучит, когда не поёт или говорит, а стонет? Рука тянется к лицу Чимина и хватает того за подбородок раньше чем сам Мин понимает что сделал это. Ему же всё равно придется убить этого мальчишку, пускай постонет перед смертью, в усладу ушей Юнги. Подушечки пальцев обводят контр пухлых губ, чуть надавливая на них. Скользят ниже, к шее, так же как сделала девушка минутами ранее, но совсем по другому. Одна за другой пуговицы на рубашке перестают выполнять свои функции и слетают. «Только касается, а они улетают… Насколько он силён? " — звучит в голове Чимина, пока он сглатывает вязкую слюну. Лицо напротив, вблизи, куда привлекательнее, чем издалека. Почти неделю назад он первый раз заметил взгляд этих холодный глаз на себе, и после этого не мог не искать их в толпе. Где бы он не находился, Чимин безмолвно скользил взглядом по прохожим в надежде снова увидеть эти лисьи щелки. Холодные пальцы рук проходят по вздымающейся груди, ловя каждый глубокий вдох и медленный выдох. Юнги мог бы классифицировать это как страх, но это был совсем не он. Карие глаза блистали звёздами интереса, сам Чимин не стал бы это отрицать, да и куда ему в таком положении. Глаза Пака бегали по лицу незнакомца, ему не было тревожно, темноовлосый не вызывал у него чувство опасности. Чимин сам не мог понять, что именно сейчас испытывает. Он бы с большим удовольствием убежал на край света, лишь бы не видеть этот взгляд, но был готов плавиться от каждого касания худых пальцев. Они скользили с каждой секундой все и ниже и ниже. А наемник словно пробирался под его кожу, как маленький клещ раздвигал её своими лапками и лез в глубины. Оливковый оттенок кожи скользит под пальцами Мина, такая гладкая и чистая, что он не замечает как увлекается ей. Не в полной мере выделяющиеся кубики пресса, Мин знает что тот следит за собой и ходит в зал не менее двух раз в неделю, по вторникам и четвергам, чтобы быть ещё более привлекательным для девушек. При каждом выдохе мышцы живота сокращаются и пресс становится более заметным и чётким, словно оформляется. Незнамо в какой момент Юнги оказался гораздо ближе, чем на стуле, он был в сантиметрах от самого Пака. Пряжка вставшая на пути не заставляет себя долго ждать и открывается под напором жилистых бледных рук темноволосого. Завороженно, он продвигается дальше, заставляя глаза Чимина с тревогой метаться из стороны в сторону еще чаще. Выступающие тазовые косточки, одни из главных составляющих фантазий давних фетешистов, сейчас Юн понимает что-либо он словил этот самый фетиш, либо же просто признал его. Руки можно подумать отказавшиеся работать вместе с мозгом медленно переходят на внутреннюю сторону бедра. Такие тонкие и длинные, до этого Мин уже как-то сравнивал их с женскими, если их можно было бы поставить в бой, то ноги Пака непременно забрали золото, честно отвоевав свое первенство. Чимин подрагивает, но послушно поддаётся чужим рукам, и дело в не в том что у него нет выбора, он сам не хочет выбирать. Он чувствует как съезжает ниже, по холодной стене, лишь бы дать коснуться своей кожи. Кажется, он сам давно не соображает, попал под чары омута чёрных глаз. Руки сильно упирают в пол, а наручники врезаются в запястья, несмотря на это он готов терпеть, жизнь можно отдать за то, чтобы этот мужчина на него так смотрел. Колени медленно разводятся все дальше друг от друга, даже под крепкой тканью джинс Ги может оценить их красоту. Пуговицу, молния, джинсы — слушается, словно живые, пара минут и они кучей лежат поодаль. Мин скользит пальцами по тонкой коже бедер. — сколько же времени ты убил на такое, — с тихим восхищением басит темноволосый, не спуская взгляда с цели. — я хожу в зал дв- Не успевает он договорить, как спотыкается о жесткий взгляд. Глаза смотрят прямо в его, пронзая и пробираясь ближе, Чимин чувствует как они касаются его души, и сердце пропускает лишний удар. — два раза в неделю, вторник и четверг. Я знаю, — не желая пугать еще больше, но грозно выдает старший. Для него это привычный тон, он привык к запугиванию, это основная часть его жизни. Пак губами хватает воздух, сердце бьется в смятении прося и даже требуя этого человека еще ближе. А капризы Чимина всегда выполнялись, им самим или с помощью денег богатых родителей. Юнги видит такой взгляд не в первые, и готов сказать, что главная сучка любого хорошего борделя позавидовала бы. Может Пак не знает как выглядит со стороны, но Мин видит это просящий взгляд и расценивает его как предсмертную просьбу, а их нужно выполнять, пускай он и не верит в Бога. Острый язык проходит по тонким губам, смачивая их слюной и размягчая. Он тянется к чужим пухлым губам, пока их обладатель прикрывает глаза, замирая в предвкушении. За секунды расстояние между ними сходится к нулю, Мин накрывает губы своими, начиная обсасывать их. Пак готов пропустить стон сквозь связки наружу от одного касания. Он не сразу соображает что должен отвечать, но быстро приходит в себя насколько это возможно, ответно целуя губы темноволосого. Вновь минуты, протекшие как секунды и Мин проникает языком в ротик мальца, сталкиваясь с его язычком и обплетаясь вокруг него, подобно ветви лазаньи вокруг дерева. И вот с уст Пака слетает первый трепетный стон. Такой же женственный как и он сам. Похититель не в силах держать остатки себя в узде грубее впивается в губы. Пока руки отправляются блуждать по телу заведомо смертной души. Пак не в силах больше выдержать поцелуй отдергивается назад, начиная часто и глубоко вдыхать воздух, которого сейчас так мало, с передышками и пробелами в словах он с трудом пытается сказать что-то, что для старшего становится достаточно проблематично идентифицировать как нормальный текст. А Чи продолжает тяжело дышать и содрогаться от каждого нового прикосновения к груди. Мин мастерски совращает его тело, подобно инкубу, только вот Пак не девушка. Горячий язык проходит по чувствительным бусинкам сосков, заставляя их обладателя жмурить глаза от удовольствия. Секундами позже Пак оказывается припечатан щекой к холодной поверхности, к верху задом, а его похититель нависает над ним, словно орел над жертвой. Холодные руки сжимают накаченный зад и пробираются под белье, что еще оставалось на теле парня, стягивая его вниз. Из отверстия торчит черная анальная пробка. Для него не в первой расставлять ноги пепел кем-то, это заставляется растянуться у немой усмешке тонкие губы Мина. — ты со всеми её друзьями тоже переебался? — яростно звучит голосом Юнги, пускай ему и плевать, да и ответа на вопрос он не хотел получать, но Пак торопливо начинает оправдываться. — нет, я только для себя… — глупо и по-детски выдает он. Через пару секунд содрагаясь всем телом. Кисти его по прежнему скреплены наручниками и сжимаются в кулаки. До этого он не боялся, но стоило горячей головке коснуться его ануса, как страх пробрал все тело. Была бы возможность он начал метаться, но предчувствуя это Мин уверенно вцепливается рукой в цепь соединяющую один наручник с другим, придерживая свою жертву и не давая отступить. Без смазки, на сухую, с болью для Чимина он входит, без какого-либо предупреждения. Заставляя Пака открыть еще шире свои глаза. Юнги не настроен менять намеченные планы и чувства мальчишки его не интересуют, он грубо толкается в подрагивающее тело. Такой узкий и тугой, не зная правды Юн мог подумать что паренек действительно невинен для окружающих. Раз за разом он резко входит в тело, смещаясь и меня углы, пока стоны не начинают слетать с уст любовника так же часто, как и он входит в него. Чувствительный комок нервов, было найти не так уж и сложно, или Ги сам не заметил те десятки «выстрелов» что пришлось сделать, чтобы поразить мишень. Не смотря на первоначальную боль, губы совершенно не слушаются Пака каждый раз откликаясь стоном, на вызывающие действия. Совсем не так он хотел провести свой первый раз с кем-то помимо игрушек, но судьба злодейка плевала на это. Чимин качается от резких ударов чужих бедер о свои, каждый раз проходясь щекой по холодному полу, он скорее всего все в собственной крови, но он не чувствует этого. Внешнее удовольствие перекрывает все. С каждой секундой ему все лучше, а член мелко подрагивает готовясь кончить. Внутри он точно мазохист, потому что ловит кайф с этих резкий толчков, попадающих точно по простате. Уже захлебываясь в собственных стонах и полу-криках, он извергает семя после начиная мелко подрагивать от волны проходящего по телу оргазма. Мелкие судороги оковывают все тело, от чего тонкие стеночки теснее сжимают меж собой чужой пенис. Юнги так же не сдерживаясь, замирает на пару секунд, кончая. Вся задница пылает огнем и Пак уже не чувствует прикосновений к аналу. А Мин мягко выход из него, пытаясь выровнять сбившееся дыхание и приостановить скачущий пульс. Он быстро одевается, приводя себя в порядок. Маленький замочек входит в скважину наручников и открывает их. — у тебя есть пару минут чтобы одеться, — сурово хрипит старший зачесывая сбившиеся волосы. Пак как-то вяло кивает на это, руки ужасно затекли, он почти не чувствует их, колени болят и кровоточат, так же как и капли крови стекают по его щеке. Больше 10 минут требуется ему чтобы натянуть на себя все что было. В глазах не уходящая пелена. И медленно возвращающиеся осознание обстановки вокруг. — мои родители заплатят любые деньги, только не убивай меня, — жалобно скулит он, изподлобья смотря на темноволосого. Может быть сейчас, от такого взгляда что-то да переломится в нем и жизнь Чима не оборвется так быстро. — я не заинтересован в деньгах, — вторит его словам мужчина, — мне интересна ложь. Пак искренне не понимает. Он тупит свой взгляд об чужую обувь, пытаясь что-то сложить у себе я голове. — я, — он запинается, после поднимая свои глаза, — я не понимаю… Взгляд его натыкается на дуло пистолета. Зрачки в ужасе сужаются, он старается отползти назад, но оружие в холодных руках преследует уго лоб, под конец упираясь в него. Чимин чувствует спиной стену. Обшарпанную стену, какого-то строго подвала. Жмурит глаза и из всех сил представляет что он спит, или это совершенно не он сейчас здесь. Дверь в грохотом распахивается, в приподнятом настроении в помещение проплывает все та же юная леди, он стучит своими омерзительными каблуками от которых все трещит в ушах Юна. — два часа прошли, мальчики, — он складывает руки перед собой и осматривает парня. Он так потрепан и измучен, но следов побоев она не видит, это заставляет её прийти в тихое бешенство, — Юн! — она упирает руки в боки, недобро смотря на затылок мужчины. Юнги продолжает неизменно стоять, словно застыл в гипсе. Дуло пистолета упирается в лоб Чимина и он боится даже пошевелиться. — прости, — тихо шепчет он, после начинает повторять это слово, как молитву, не один десяток раз. Каждый раз произнося это все громче. Из уголков карих глаз начинают скатываться слезы, одна за другой проходя по покрасневшим щекам, он жмурит глаза стараясь прекратить их, но ничего не выходит. Мгновенье спустя раздаётся выстрел. За ним следует глухая тишина и шелест множества подъюбников. Глухое падение и едва слышные удары ресниц. — ч-что?.. — продолжает Чимин. В паре метрах от него лежит тело его бывшей девушки. Кровью стремительно заливается пол, словно умываясь в ней. Он хлопает глазами и теряет связь с миром. В глазах темнее, а гул поднимается в ушах, страх бьет по вискам и его сознание предпочитает отключиться.