Дискомфорт

      Мерно барабанил дождь, оставляя следы на запотевших окнах. В полупустой аудитории под номером пять было не тепло — жарко. Никто так и не додумался проветрить помещение, да и кому оно надо, когда на глазах разворачивается драма. Будь уверен, если случится что-либо из ряда вон выходящее, то в ту же секунду поползут слухи. – О, Ева, — выдохнул парень, падая перед ней на колени и хватая ее руки в свои. Тонкие пальцы смялись под сильной хваткой, на коже расцветали цветастые пятна гематом.       Из глаз Евы ненароком брызнули слезы. Это определенно «что-то из ряда вон».       Она молчала лишь потому, что ещё чуть-чуть и она закричит от боли. Больших усилий ей стоило не дернуть руки на себя.       Человек, который всегда был на ее стороне и стал единственным светлым пятном в этом празднике лицемерия под названием «социум», выглядит бледной тенью самого себя. Не осталось задорного блеска в ясных глазах, ни лёгкого румянца, сопровождавших его на протяжении стольких лет их знакомства. Взамен пришли черные синяки под глазами и впалые щеки, будто он неделями не спал и не ел. И откуда у этого изнеможённого человека столько сил?       Он все шептал тихо «Ева», уткнувшись холодным вспотевшим лбом в переплетение рук, и смотрел куда-то сквозь пол, куда падали соленые слезы. И если бы она могла, то притянула бы его к себе, как мать успокоила бы горячо любимое дитя, защитила от всех напастей и приняла бы все невзгоды на себя. Но неумолимая частица «бы» лишь режет сознание, перекрывает спертый воздух и даже запах пота и старых книг ощущать намного лучше, чем «если бы» и «тогда бы».       Она смотрит на его сломленную фигуру и сердце сжимается то ли от жалости к нему, то ли к себе. Дрожь в руках нарастала.       Казалось, они уже должны были потерять чувствительность, но лёгкий поцелуй на костяшках прошиб все тело током.       Это не должно было случиться. Определенно не этого ожидала Ева. Нет, нет, нет!       Что же, настала ее очередь бледнеть на глазах.       Он выпустил пальцы из рук и мягко поднялся, а после и вовсе отошёл на шаг. На его лице показался не то оскал, не то горькая усмешка.       Ева была уверена, что кроме нее никто этого не видит.       Девушка робко протянула руку к своему лучшему другу, но встретила лишь холодный взгляд голубых прозрачных глаз, на дне которых полыхало пламя.       Она его недооценила, даже зная его сущность, не увидела в нём угрозу. Вот ведь дерьмо.       Руку мягко оттолкнули. Пламя погасло, будто бы его и не было. – Ты на меня так смотришь, — он неуверенно почесал голову и отвёл взгляд. Она ожидала удара, чего-то, что убьет ее окончательно. — будто со мной что-то не так. Будто я, не знаю, псих какой-то!       Дыхание сбилось. «Нет, проблема не в тебе, а во мне! В нём».       Но изо рта не вырвалось ни звука.       Где-то позади послышались шепотки, сопровождаемые смешками. Пусть смеются, пусть издеваются. Пусть ему этого будет достаточно. – Смотришь на меня каждый раз этими черными глазищами, ищешь недостатки, — у парня неожиданно перехватило дыхание, выражение его лица стало почти что безумным. Даже те, кто до этого тихо посмеивались растеряли весь свой веселый настрой. — Я… Я так хочу их выдавить, вырвать, растоптать.       Он говорил и говорил, пока у Евы билось сердце через раз от осознания, что все кончено. Его точно запрут в какой-нибудь психиатрической больнице, будут каждый день накачивать лекарствами и будут избивать или того хуже только потому, что она не смогла этого предотвратить. – А самое смешное, — не осталось ни следа от его жестокости, только грусть и решительность. — что плевать, что ты будешь думать обо мне. Я просто хочу, чтобы ты думала обо мне. Вспоминала ночами, видела меня в прохожих… – Пожалуйста… успокойся! — тихая просьба не возымела никакого эффекта. Если бы только она была смелее, могла крикнуть во весь голос, что оно того не стоит. –…любила меня.       И снова без ответа. Она бы могла кричать, что может быть с ним, может любить его так, как он хочет, но она не хочет его обманывать. Если бы она могла.       Все случилось слишком быстро, Ева даже не успела ничего сделать.       И вот он, лежит у её ног. В его крови запачканы носки её дорогих туфлей, капли попали и на опрятную одежду. Правый глаз застилает кровавая пелена, которая быстро смаргивается и стекает по свежим следам слез. Вот только самих слёз уже давно нет и ничего не мешает ей увидеть, умереть. Под ноги затекает свежая кровь, она же клокочет у ещё живого парня в глотке. Алая кровь пузырится от воздуха, выходящего из пореза на горле, пузырится на бледных губах.       Она не видит его лица, она не хочет его видеть. Хочет забыть полоснувший по бледной шее жёлтый канцелярский ножик, звуки рвущейся кожи, мышц. Последний резкий вдох, визги.       Никто так и не решился подойти и помочь, как и открыть окно. Откройте чёртово окно, здесь душно!       Ева не сдвинулась с места, когда её задевали поплохевшие студенты, когда учитель удосужился заглянуть в аудиторию, когда её руки накрыли чужие, запирая в капкане.       Она смотрела туда, где лежало остывающее тело, пока горячие пальцы перебирали её сломанные. Тихое дыхание на шее обжигало не хуже адского пламени, плясало огненными языками, опаляя ухо. Острый подбородок резал плечо не хуже канцелярского ножа у парня в горле. «Понравился сюрприз?» — прошипели на ухо тысячи змей. Еве стало тошно. Она не понимает мотива, почему он позволил себе залезть своими длинными руками в её жизнь и вырвать из неё её человека. – Зачем, — еле шевеля губами просипела она, мелко дрожа.       Собеседник недовольно выдохнул. Он не должен объяснять таких очевидных вещей. Небольшое промедление. Ответ «То, как ты на него смотрела, приносило мне… дискомфорт»       У нее не нашлось слов. До последнего Ева была уверена, что проблема в ней, что это она не доглядела, не смогла спасти. Что она сама довела своего дорогого друга до такого, своим безразличием к его душевным порывам.       Но теперь она знает наверняка, что ничего не случилось бы, если бы не он. Этот мерзкий ублюдок, с которым она никогда не сможет расправиться. Он больше. Он сильнее. Он отвратителен.       И впервые его нечеловеческая сущность вызывает у Евы страх. «Кажется, сюрприз тебе не понравился»       Она легко вырвалась из удушающего захвата и развернулась. Туфли вязко шлепнули по крови, на Еву наказывала запоздалая истерика. Через пелену слёз она посмотрела в его нечеловеческие глаза, но не увидела ничего. Ни раскаяния, ни сожаления, только превосходство и самодовольство. «Похоже, я тебя расстроил»       Его губы расползлись в ядовитой усмешке, но протянутые руки обещали успокоение и абсолютную защиту от всего, что хоть как-то может ей навредить. «Идем, мне надоел этот шум»       Тем временем уже приехала скорая, на удивление быстро, но недостаточно. Было и правда шумно.       Она шагнула вперёд, понимая, что это неправильно. Это ошибка, которая может стоит жизни не только ей. Но ей так одиноко. «Молодец, хорошая девочка» Он нежно провел когтистой рукой ей по спине, оставляя мелкие затяжки на одежде.«Надо же, твои руки совсем плохи»       Сможет ли она простить его? Маловероятно.       Сможет она любить его? Безусловно.       Поэтому именно она ему и нужна.