Я люблю тебя

Когда Муми-тролль был маленьким, он любил слушать мамины истории из её детства. И хоть прерогатива рассказчика в их семействе была присвоена Муми-папе, но мамины истории были куда нежнее, теплее и мягче, что, несомненно, очень нравилось малютке Муми-троллю. Однажды Муми-тролль спросил Муми-маму: — Как думаешь, я когда-нибудь встречу того, с кем захочу прожить всю жизнь, как ты с папой? — Конечно, милый, — отвечал нежный мамин голос, — ты несомненно встретишь такого человека, с которым захочешь разделить все горести и радости, что встретят тебя на пути. У Муми-тролля в такие моменты ярко блестели глаза, а хвостик радостно махал из стороны в сторону, вырисовывая пируэты в воздухе. Он после долго лежал в кровати и мечтал об этом человеке. О том, каким он будет. Что они будут вместе делать. И о том, как радостно он скажет маме: «Смотри, смотри! Я нашел того, с кем хочу прожить всю жизнь!» А потом Муми-тролль повзрослел. У него появились новые взгляды на окружающий мир, на отношения, и даже на самого себя. Жизнь больше не казалась такой простой и интересной, а юную голову заполнили противоречивые мысли и переживания, подпитанные юношеским максимализмом. А ещё у него появился лучший друг. Бродяга в потрепанной одежде, вечно таскающий с собой трубку и губную гармошку. Он не был сильно старше детей в долине, но его поведение совсем не было похоже на них. Он был взрослым. Взрослым, которому позволялось делать глупости в силу его возраста. И он был рад этим пользоваться. Свободный терпкий нрав и самостоятельность этого парня поражали Муми-тролля и давали ему понять, насколько он на самом деле зависим от родителей и их заботы. А этот бродяга не имел зависимостей. Ни от вещей, ни от привязанностей. Другой. Не похожий на всех остальных. Так сильно будоражащий ум Муми-тролля и заставляющий его ждать Снусмумрика всю зиму, лишь бы повидаться вновь. Но как Муми-тролля вдохновляла независимость друга, так и ужасно раздражала. Ему хотелось сделать его зависимым. Зависимым от него, Муми-тролля, голубоглазого зверька, не желающего взрослеть. И эти мысли роились в его голове каждый раз, когда он видел Снусмумрика. Муми-тролль даже не заметил, как сам впал в безумную зависимость. — Я люблю тебя, — в который раз повторяет зверёк, мило улыбаясь. — Я тоже люблю тебя, Муми-тролль, — отвечает гармонист и треплет белую шерстку. Почему он не может понять его? — Снусмумрик, я люблю тебя. — Я знаю, Муми-тролль, я тоже тебя люблю. Почему он так беспечно улыбается? — Люблю тебя, — тихо прошептал Муми-тролль, смотря на то, как его друг рыбачил. Но Снусмумрик даже не услышал его. У Муми-тролля просто не оставалось выбора. Стояла тихая, спокойная ночь. Ветер игриво перебирал листву. Но Снусмумрику было неспокойно на душе. Что-то точно должно было произойти этой ночью. И ему не пришлось долго ждать. Ближе к полуночи к его палатке начала приближаться хвостатая тень. Парень старался сохранять спокойствие, но чувство тревоги так и не уходило из его головы. Через пару секунд за стенкой палатки послышался знакомый голос. — Снусмумрик, ты спишь? — Ох, Муми-тролль, — гармонист облегченно выдохнул и открыл молнию пошире, впуская зверька внутрь палатки. — Что-то случилось? — Нет нет! То есть… Да, я полагаю, случилось. Снусмумрик слабо нахмурился, но быстро вернул лицу спокойное выражение и присел рядом с другом, протянув тому чашку травяного чая. — Я слушаю тебя, Муми-тролль, — парень погладил зверька по плечу, желая успокоить. Что-то явно тревожило Муми-тролля уже некоторое время, и Снусмумрик ждал, когда друг ему сам всё решит рассказать. Но гармонист был явно не готов к столь позднему визиту. Ещё меньше он был готов к тому, что мягкое пушистое тельце прижмёт его к земле, нежно и неуверенно целуя чуть покрасневшее ухо. Травяной чай пролился на землю, от горячей жидкости поднялось облачко пара. Снусмумрик дёрнулся, не в силах выговорить ни слова от наступившего шока. Парень только сейчас заметил, что Муми-тролль уже не тот ребенок, которым был раньше. Его тельце вытянулось, округлости стали более угловатыми, мордочка приобрела взрослые черты. С небывалым ужасом Снусмумрик понял, что его друг повзрослел. Повзрослел чертовски быстро и неожиданно. А Муми-тролль уже неловко стянул с парня шарф и спустился к ключицам, заставив того прикусить губу. — Муми-тролль, что… Гх… Что ты делаешь? — Снусмумрик непроизвольно зарычал, когда прикусили кожу на его шее. — Я люблю тебя, — упорно повторял отчаявшийся зверёк. — Тебя никто не учил, что любовь можно показывать и другими способами? — Парень вновь попытался высвободить руки из захвата цепких пушистых лап, но получалось это с трудом. — Но ведь по другому ты не понимаешь! — Голос Муми-тролля подрагивал. Он отстранился и посмотрел на друга таким грустным взглядом, что тот невольно растерялся. — Я ведь сотню раз тебе говорил об этом! Но ты меня даже не воспринимал всерьёз! Слёзы отчаяния покатились по мохнатым щекам, падая на лицо совершенно растерянного парня. К Снусмумрику наконец пришло осознание происходящего, теперь он понял всё то, через что пришлось пройти запутавшемуся Муми-троллю. Парень немного успокоился. Губы, что недавно лишь беспомощно приоткрывались, как у рыбы на суше, сейчас превратились в узкую уверенную линию. Снусмумрик пронзительно посмотрел в голубые глаза. — Ты… правда этого хочешь? — Хочу, — прерывисто сорвалось с дрожащих губ. — Тогда действуй, — прошептал парень, вздохнув и стараясь полностью расслабиться, отдавая всего себя в чужие лапы. Глаза Муми-тролля просияли. Вдохновленный чужим согласием, зверек прижался сильнее к чужому телу, прильнув к тонким и чуть обветренным губам. Пальцы Снусмумрика неуверенно коснулись белого меха на спине, плечах, мордочке. Это всё казалось ему таким нереальным, словно сон. Воображение его изголодавшегося по чужому теплу сознания. Он даже был готов принять то, что болен какими-то серьезными психическими расстройствами или что травы, что были в чайном сборе, вызвали галлюцинации, но никак не то, что это все происходит на самом деле. Пушистая лапа слегка неуклюже, но очень бережно коснулась чужого живота, очерчивая полукруг к резинке штанов и без предупреждения медленно стягивал ткань вниз. Снусмумрик смутился, но останавливать зверька не стал. Тот, в свою очередь, уже вошёл во вкус, пробуя чужую плоть на ощупь, то и дело странно облизываясь. «Нет, это точно сон, такого не может быть. Это не по настоящему,» — раз за разом проносилось в голове парня, хотя тело послушно отзывалось нарастающим возбуждением и прерывистыми вздохами на неумелые ласки. Вздох за вздохом, стон за стоном, снова и снова звуки наполняли палатку, пропахшую терпким чаем и молодыми телами. В один момент всё в голове померкло, отдавая разум в объятья наслаждения. Кажется, они оба начинали сходить с ума. Стон за стоном. Всхлип за всхлипом. Снова и снова. Муми-тролль уже лежал на траве, терпеливо ожидая, когда чужие теплые руки смажут колечко мышц кремом, так удачно лежащим в сумке парня. Снусмумрик сосредоточенно выдохнул, осторожно вводя первый палец. Муми-тролль вздрогнул, сильнее сжимая заботливо подложенную мумриком под грудь подушку. Парень поглаживал зверька по спине, чуть зарываясь в белую шерсть. Ещё один вздох. Ещё один всхлип. Колечко мышц сжалось, когда внутрь проник второй палец. Снусмумрик посмотрел на Муми-тролля, глаза зверька чуть блестели от влаги. — А я рассказывал тебе историю о том, как наткнулся на дом великана? — Внезапно начал парень чуть хрипловатым голосом, продолжая поглаживать зверька по спине. Тот покачал головой из стороны в сторону. Не важно, что он повзрослел, истории бродяги никогда не перестанут ему нравится. — Далеко-далеко, там, где деревья молчат, и даже ветер больше не шепчет на ухо бродяг задорные мелодии, стоит огромный деревянный дом. Он такой большой, что в нём может поместиться вся Муми-долина. А внутри, за столом, сидит великан, сочиняющий истории о небывалых краях, волшебных лесах и долинах. О деревнях, где все живут счастливо и дружно водят хороводы круглый год… — пока он рассказывал историю, Муми-тролль постепенно расслаблялся. Его пушистые щеки слегка поднялись вверх. Кажется, он улыбался. Зверёк так давно не слышал истории Снусмумрика. В спешке высказать свои чувства другу, он вовсе позабыл, почему так полюбил бродягу в изношенной шляпе. Не за его красоту, не за свободный нрав и независимость, а за то тепло, что он так щедро дарил глупому зверьку. Он действительно был таким глупым, только сейчас Муми-тролль понял, что его чувства всё это время были взаимны. Только это проявлялась не в ласках, а в песнях на губной гармошке, в историях у костра холодными вечерами, в прогулках по лесу и тёплой улыбке, которую бродяга так редко показывал другим. «Любовь действительно можно проявлять по разному» — теперь это навсегда останется в его памяти. Снусмумрик медленно начал двигаться. Голова кружилась от удовольствия и жара чужого тела. Частое сердцебиение совпадало с нарастающим темпом. Они всё ускорялись, пока оба не достигли своего пика. Снусмумрик упал рядом с Муми-троллем, смотря в потолок и пытаясь отдышаться. Мир для них постепенно начал вновь оживать. Сначала они смогли разобрать стрекот сверчков, потом уханье совы, шелест листвы от ветра и, наконец, потрескивание огонька в керосиновой лампе. Муми-тролль лег на спину, повернув мордочку к Снусмумрику и наблюдая за мерно вздымающейся грудью. Парень посмотрел на зверька в ответ и улыбнулся. — Я люблю тебя, — произнес бродяга с таким глубоким тембром, что по спине Муми-тролля невольно побежали мурашки. — Я люблю тебя, — повторил Снусмумрик, на что зверёк просиял и обнял парня своими пушистыми лапами. Тот поцеловал его в лоб и закрыл глаза. А на следующее утро Муми-тролль приведёт Снусмумрика в Муми-дом и представит его Муми-маме совершенно по-новому.