Ноябрь, 1975г.
— Флетчер, берегись! Дарлин, с трудом расслышав пробившееся сквозь свист яростного, осеннего ветра предупреждение, на секунду сбавила скорость, выискивая потенциальную угрозу, и как-то сразу поняла, что дружеское участие сокомандника несколько запоздало. Увернуться от на полной скорости летящего прямиком в нее бладжера девушка уже не успевала. Мяч — настоящий сгусток ненависти, прицельно посланный, несомненно, кем-то из слизеринцев — врезался прямиком в правый бок волшебницы с такой силой, что Флетчер могла поклясться в этом, затрещали ребра. Дыхание мигом перехватило, а в грудной клетке вольготно расположилась острая боль, мешая сосредоточиться и рассуждать связно. Но данные мелочи показались Дарлин сущей ерундой по сравнению с тем, что сейчас она, совершенно определенно, падала со своего «Нимбуса» и ничего не могла с этим поделать. Разве что упрекать себя за корявые руки, так некстати отпустившие древко метлы. И неважно, что любой другой, окажись он на ее месте, наверняка также не смог бы удержаться в воздухе. Как-никак, а противостояние бладжера и человека, не будь он загонщиком, редко заканчивалось в пользу последнего. Осознавая всю безнадежность ситуации, Флетчер сжала зубы, с трудом подавляя разочарование от досрочного завершения игры, и постаралась извернуться так, чтобы и без того травмированная сторона не пострадала еще больше. Кое-как ей это удалось, однако боль продолжала нарастать, да и такое обыденное действие, как дыхание, заметно усложнилось. Терпеть подобный дискомфорт становилось невыносимо. На выручку девушке, весьма кстати, подоспел ее собственный организм, предложив единственное возможное решение проблемы. Не способная бороться с ним, хоть и яро желающая сего, Дарлин, мысленно пожелав расплывающимся перед глазами ало-золотым пятнам удачи, сдалась на милость случая и позволила себе потерять сознание.***
Сперва Флетчер услышала голоса. Поначалу они звучали приглушенно, едва различимо. Будто им пришлось преодолеть бессчетное количество слоев ваты, прежде чем с боем пробиться к потихоньку приходящей в себя гриффиндорке. Но вот пробежало мгновение, другое и бессмысленная какофония вдруг принялась преображаться. Незнакомцы превратились в близких друзей, а в интонациях отчетливо улавливалась тревога. За возвращением слуха последовали новые открытия. Дарлин почувствовала, что находится в тепле и лежит на чем-то мягком. На чем-то, что никак не могло быть безрадостно встретившей ее землей. Нос, уловивший в воздухе слабый, но узнаваемый запах лекарственный зелий, подтвердил зародившиеся у девушки подозрения относительно ее места пребывания. Больничное крыло. Самый верный вариант после произошедшего во время матча недоразумения. Дабы окончательно удостовериться в своей правоте, Флетчер оставалось лишь распахнуть глаза. Приподняв не иначе как налившиеся свинцом веки, волшебница увидела то, что и предполагала — столпившихся у постели товарищей, которые вмиг затихли, стоило кому-то заметить, что Дарлин очнулась. В голове по-прежнему царствовала небольшая неразбериха, но девушка всей кожей ощутила незримую ауру беспокойства, надежды и нетерпения, исходящую от посетителей, которые покорно ждали первой после пробуждения реакции сокурсницы. Та в свою очередь чуть приподнялась, опираясь на спинку постели, и попыталась осознать, что же сейчас испытывает ее организм. Благодарность друзьям за проявленное сопереживание. Смущение за то, что заставила их нервничать. Злость и крохотное желание поквитаться с обидчиком, пусть ей и не ведомо имя того, кто направил бладжер в ее сторону. А также боль, разливающуюся по телу. Не такую яркую, как на поле, но все равно доставляющую чертовски большое неудобство. Целый спектр эмоций достойных проявления, безжалостно перекрываемый самым важным для волшебницы на текущий момент вопросом. — Мы выиграли? Умоляю, кто-нибудь скажите, что мы надрали Слизерину задницу. Секунда недоумения и гнетущая атмосфера лопается словно мыльный пузырь, а воздух сотрясают вздохи облегчения и довольный голос Поттера: — Ну, что я тебе говорил, Лунатик? Флетчер — настоящий игрок, так что с тебя сикль. А ты, Флетчер, расслабься. Слизерин еще не скоро забудет тот разгром, который мы им устроили. От заявления охотника с сердца гриффиндорки будто упал тяжеленный камень, душу наполнило умиротворяющее спокойствие. И даже возможный перелом не мог испортить подскочившее на несколько пунктов настроение. — Ты неисправима, Дарлин, — разбавила зарождающееся веселье Лили. — Нельзя же все время думать только о квиддиче. Девушка в ответ на замечание подруги убрала с лица торжествующую улыбку и собралась лишь плечами пожать — мол, что уж теперь поделать, раз азарт и дух соперничества угнездились в ней вплоть до самого мозга костей — но сему плану было не суждено свершиться. Ханна, младшая сестра пострадавшей, вырвалась из рук Эванс и молниеносным движением подлетела к родственнице, со всей силы заключая ее в объятия. Ребра Флетчер-старшей такого надругательства над собой не выдержали и незамедлительно выразили свой протест. Но у волшебницы и в мыслях не возникло желания оттолкнуть сестренку. Дарлин прекрасно понимала, что Ханна, впервые присутствовавшая на настоящей игре, разволновалась стократ больше остальных, и ей просто жизненно необходимо выплеснуть накопившееся напряжение. Девчонка, похоже, и без того держалась молодцом. Истерики не закатывала, да и сейчас Флетчер не слышала никаких рыданий или шмыганья носом. — Брось, Ханна, не переживай. Это сущий пустяк по сравнению с тем, как пару лет назад на тренировке моя метла решила показать характер и я чуть не врезалась в башню Когтеврана. О том, что на самом деле все было далеко не так трагично, девушка скромно умолчала. Сестре ее подробности той маленькой нелепости знать совершенно ни к чему. По крайней мере пока. Впрочем, вопреки задумке Дарлин, информация произвела абсолютно противоположный успокаивающему эффект. Объятия стали только крепче. Смирившись с чрезмерной опекой Ханны, волшебница, стараясь ничем не выдать своего бедственного положения, позволила той продолжать выражать свою привязанность, а сама принялась выискивать среди друзей одного конкретного человека и попутно ободряюще похлопывать сестру по спине. Не найдя его, Флетчер с легким замешательством в бирюзовых глазах обратилась к Поттеру: — А где Сириус? Стоило словам сорваться с языка, как Лили и Римус недовольно нахмурились, а Джеймс с видом отъявленного заговорщика непринужденно подмигнул Дарлин. Что отнюдь не порадовало девушку. — Знаешь, он очень хотел тебя навестить, но у него возникло одно чрезвычайно неотложное дело. Просил передать, что непременно заглянет к тебе попозже. Оправдание Поттера только подлило масла в огонь. Уж слишком хорошо Флетчер изучила Блэка с его дружками за годы учебы в Хогвартсе. И ныне интуиция вовсю предупреждала ее — назревает очередная шалость прославленных Мародеров. Не собираясь довольствоваться теми крупицами сведений, которые выделил ей Джеймс, Дарлин категорически вознамерилась докопаться до истины. Тем более, что Эванс, наверняка, поддержит ее, а перед чарами Лили Поттеру однозначно не устоять. Вряд ли он захочет попасть в немилость у рыжеволосой красавицы, даже ради лучшего друга. Выстроив свой коварный гамбит, волшебница открыла было рот, но судьба в который раз спутала ей все карты. Теперь препятствующим фактором выступила мадам Помфри, приближающаяся к кровати своей пациентки с подносом, на котором грозно возвышалась бутыль «Костероста». Теория о сломанных ребрах подтвердилась, а на языке заранее начал распространяться пожар. Девушка с прописанной ей гадостью состояла в более чем приятельских отношениях. И по ее скромному мнению ужасающий вкус зелья ничуть не окупался его лекарственной пользой. — Разойдитесь, разойдитесь. Мисс Флетчер, вы что, собираетесь удушить собственную сестру? Нет? Тогда будьте добры, отпустите ее. Испуганная Ханна, не смея перечить хозяйке Больничного крыла, наконец-то освободила Дарлин от своей хватки и переместилась поближе к Лили. На щеках девочки проступили алые пятна раскаяния — она и предположить не могла, что ее искренний порыв чреват какими-либо последствиями. — Кажется, нам пора, Флетчер, — Поттер взъерошил свои вечно лохматые волосы и на шажок отодвинулся от постели. Наступил наиболее выгодный для отступления момент. Дарлин точно не отвяжется со своими расспросами о Сириусе — чересчур явно это читалось на ее лице. Врать подруге Джеймс не особо-то и хотел, но и отмалчиваться до последнего тоже не выход. Эванс определенно на стороне сокурсницы, а гриффиндорец не был твердо уверен в том, что выстоит против объединенного фронта девушек. Так что, ретироваться пока можно — без сомнений наилучший из доступных вариантов. — Думаю, тебе необходим покой, — участие в голосе звучало абсолютно настоящим. — Но ты не волнуйся, мы совсем скоро вернемся. Верно? Вопрос, адресованный прочим посетителям, так и остался без ответа. — Надо же, мистер Поттер. Даже вас порой посещают здравые мысли, — мадам Помфри откупорила бутылку и по помещению пополз резкий запах зелья. — Не знаю, какая муха вас укусила, но вы правы. Мисс Флетчер требуется хорошенько отдохнуть. Уверена, к утру она уже поправится и тогда вы сможете наговориться вдоволь. Настроенная на покаяние Джеймса, волшебница каждой клеточкой жаждала опровергнуть подобное заключение. Однако, девушка отдавала себе отчет в том, что шансы у нее потягаться с главной целительницей Хогвартса не то что нулевые, а скорее всего, еще и отрицательные. И потому, сжимая в руке бокал с ненавистным «Костеростом» и провожая угрюмым взглядом удаляющиеся спины друзей, Дарлин клятвенно пообещала самой себе, что когда Сириус Блэк попадет в поле ее видимости, им предстоит очень серьезная беседа. И никакие отговорки не спасут его от ее справедливого возмездия.***
Спала Флетчер беспокойно. Постоянно ворочалась, стараясь устроиться поудобнее. Часто просыпалась, спугивая обвивающие ее ниточки снов. Взбивала при каждом пробуждении подушку, будто сия манипуляция могла каким-то образом помочь ей справиться с непрошено подступающим разочарованием. Нет, ну надо же, какое неслыханное пренебрежение! Сколько они встречаются? С прошлого Рождества? А этот эгоист даже не удосужился лично удостовериться в том, что она в порядке. И какая они пара после такого? Дарлин повернулась на здоровый бок и горестно вздохнула. А, может, нет причины обижаться? Блэк никогда не клялся ей в вечной любви и прочей приторной чуши, которой переполнены обожаемые Ханной сказки. Они всегда делали только то, что считали правильным для себя. Ежедневные тренировки перед решающим матчем, а затем ночные поездки на огромном мотоцикле? Мало вдохновляющая перспектива. Часы отрабатывания подач — и любые романтические приключения под Луной меркнут в сравнении с вожделенной кроватью. Объяснить ей трансфигурацию и заклинания, чтобы не убить на зубрежку несколько вечеров, и потратить спасенное время на что-то более совместное и приятное, или устроить грандиозный розыгрыш, о котором будет судачить весь Хогвартс? Выбор предопределен. Погрязшая в воспоминаниях Дарлин окончательно запуталась. Неужели зря она себя накручивает? Не стоит ли пересмотреть свое мнение о возникшей ситуации? Забыть обо всем и не придавать подобной мелочи значения? К тому же, Поттер сказал, что Сириус придет. «Но ведь до сих пор не пришел» — пропищал противный голосок где-то в глубине сознания. Уже практически заснувшая после очередного выныривания в реальность, Флетчер, уставшая и раздосадованная, мудро решила отложить все метания до утра. В любом случае, прежде чем что-то придумывать себе, не помешало бы побеседовать с виновником сих терзаний. Ночью Больничное крыло для посетителей закрыто. Выходит, увидятся они только днем, а это значит, что нечего лишать себя возможности хорошенько выспаться, перебирая все, что в голову взбредет. Успокоенная логически выстроенным доводом, Дарлин повыше подтянула одеяло и приготовилась отбыть в красочную страну фантазий. И ей бы это вполне успешно удалось, если бы логика являлась верховной инстанцией в ее отношениях с Сириусом Блэком. Одной ногой ступившая в эфемерный мир грез, другой волшебница почувствовала, как прогнулся под чьим-то дополнительным весом матрас. Списав все на обман восприятия, девушка никак не отреагировала, но некто уходить не собирался. В тишине прошло несколько томительных минут. Притворяться и дальше безразличной, в душе гадая кем является припозднившийся гость, становилось бессмысленным. Вдобавок, стойкое ощущение чьего-то пристального взгляда начинало действовать на нервы. Уснуть в такой обстановке явно не получится, как не старайся. Медленно Флетчер приоткрыла правый глаз. Потом левый. И почему-то совершенно не удивилась слабо различимому в темноте силуэту. На краю постели сидел Блэк собственной персоной. Сидел и смотрел прямо на Дарлин, заставляя ее покрываться мелкими мурашками то ли от смущения, то ли от чего-то еще. Мысли волшебницы пустились вскачь, разрывая ее на части. Половина разума твердила, что настал час гневной, немножко отрепетированной тирады о черствости парня. Ей вторили задетые за живое эмоции. Вторая — та, которая обычно отвечала за рационализм и не позволяла гриффиндорке излишне сумасбродствовать в самые напряженные для нее моменты — умоляла потерпеть с обвинительным вердиктом и позволить подсудимому искупить свои грехи. После недолгих препирательств обе стороны пришли к взаимному согласию. — Что ты здесь делаешь? — Дарлин заняла чуть более вертикальное положение и покосилась на Сириуса. — Мне казалось, ты должен быть в другом месте. Заниматься чем-то важным, а не проникать тайком в Больничное крыло посреди ночи. Вопроса о том, как Блэк провернул сей маневр, у девушки не возникло. Если Сириусу действительно что-то нужно, он найдет способы и средства для достижения цели. — С этим я уже разобрался, — парень достал палочку и на ее конце зажегся крохотный огонек. В тусклом магическом свете Флетчер рассмотрела довольную ухмылку, застывшую на лице Блэка. — Не хочешь услышать подробности? — Признаться, не особо, — не испытывая угрызений совести соврала гриффиндорка. Не может же она сдаться без боя и упустить возможность заставить Сириуса понервничать? Он ведь обошелся с ней также? — Не вредничай, Дарлин, — обмануть обманщика не вышло. — Я же вижу, как тебя распирает от любопытства. Видеть этого, как надеялась волшебница, он все-таки не мог. Зато, похоже, Блэк успел изучить ее лучше, чем она предполагала, раз способен столь элементарно сорвать с нее маску отчуждения. Что же. Если ему не терпится получить ее признание, то… то он его получит. Причем незамедлительно и без каких-либо преуменьшений. — Что тут сказать? — девушка насупилась, скрещивая на груди руки. Набрала полные легкие воздуха, собираясь с духом, и приступила к отповеди. — Конечно, мне интересно, что такого неотложного могло произойти, раз ты ринулся не пойми куда, вместо того, чтобы уделить мне буквально пять минут. Знаешь, нормальные люди именно так и поступают, когда их близким плохо. Они принимают хотя бы минимальное участие в их жизни. Да, у нас порой все непросто, но я почему-то думала, что имею право рассчитывать на потрепывание по плечу и что-то вроде «Не волнуйся, Дарлин». Причем не тогда, когда тебе это удобно, а тогда, когда это действительно необходимо. Или я ошибаюсь? Выговаривая все, что накипело за прошедший день, Флетчер самой себе удивлялась — откуда в ней взялось столько обиды и напора. Не переборщила ли она с давлением? А то воображаемый диалог получался поделикатнее. Волшебница посмотрела на Сириуса — как он воспринял вываленные на него упреки? — и ощутила острую потребность попросить прощения за резкость. Парень отвернулся от нее и сейчас сверлил тяжелым взглядом стену. Самодовольство исчезло, а ему на смену пришла какая-то мрачная сосредоточенность. Дарлин растерялась. Видеть Блэка таким ей доводилось крайне редко и теперь она просто не представляла, как все исправить. К счастью, от нее ничего не потребовалось. — Эйвери. Почудилось, или в голосе Сириуса и впрямь промелькнула ненависть? — Что, прости? — девушка и не пыталась скрыть замешательство. Она искренне не понимала, каким образом слизеринец ухитрился внести раздор в их относительно гармоничные отношения. — Эйвери, — повторил гриффиндорец, вновь оборачиваясь к Флетчер. — Он сбил тебя. В голове что-то оглушающе щелкнуло. Кусочки мозаики чудовищно неторопливо, со скрипом складывались в единую картину. Картину, никак не вяжущуюся по мнению волшебницы с сидящим рядом с ней парнем. Но от того становящуюся лишь привлекательнее и дороже, несмотря на ее довольно противоречивый, а то и вовсе вредоносный характер. Если допущение Дарлин верно, естественно. — Ты же не хочешь сказать, что… — завершить мысль не получилось. Девушка до сих пор находилась в ступоре от посетившего ее озарения. И она боялась, что воплощенная в словах ее гипотеза рассыплется прахом. Превратится в фальшивку, оставив после себя лишь горечь разочарования и неловкость за то, что нечто подобное вообще посмело появиться на свет. Впрочем, страх не успел оплести волшебницу своими путами чересчур крепко, нещадно поверженный признанием ночного гостя. — Что преподал ему хороший урок? — Блэк усмехнулся и еще до того, как он успел что-то добавить, Флетчер нутром почуяла, что Сириус как никогда откровенен с ней. К такой истине она оказалась не готова. Не готова к тому, что кто-то заступится за нее. Станет — своенравным, бесспорно — щитом, отражающим все напасти, или мечом, беспощадно наказывающим те из них, которым удастся добраться до Дарлин. Не верилось, что это происходит именно с ней. С кем-то другим — возможно. Но не с ней. Чем она заслужила подобное покровительство? Вряд ли своим помешательством на квиддиче. — Я… — вышло жутко неуверенно и слишком тихо, поэтому волшебница начала заново. — Я не ожидала такого. Честно. Девушка постаралась настроиться на любую реакцию собеседника — отшучивание, ехидство или банальное молчание. Но получила непревзойденно прямой ответ. — Вот как? И почему же? — губы парня растянулись в улыбке. Потрясение Дарлин, которое она тщетно пыталась спрятать, забавляло его. Как и возникший из ниоткуда конфликт, непринужденно разрешившийся в его пользу. Пусть потерпевшая проигрыш сторона пока и не призналась в этом вслух. Один-ноль, Флетчер. И было бы неплохо увеличить счет. — Разве не так поступают с теми, кто нанес тебе оскорбление? И разве потом не полагается награда за восстановленную честь? — Блэк придвинулся ближе, но волшебница не дрогнувшей рукой остановила его. — Эй-эй, не спеши, — девушка прищурилась, но миролюбивые интонации с толикой счастья выдали ее с потрохами. Все тайны раскрылись, и как бы Флетчер не хотелось чувствовать себя обиженной капельку дольше, она физически не могла этого сделать после озвученных ей деталей. Победителю достается все. Дарлин и не думала спорить с очевидной истиной — рыцарский поступок Блэка произвел на нее впечатление и он безусловно заслужил выбранный им приз. Да и ей самой идея с вознаграждением определенно импонировала. Но почему бы не уточнить некоторые нюансы и не повысить ставки? — Нам надо определить размер моей благодарности. И потом, тебе и самому не терпится похвастаться, не так ли? — Флетчер поджала ноги и приглашающе похлопала по освободившемуся участку. Блэк отказываться от щедрого жеста не собирался. Украв у девушки быстрый поцелуй — в счет аванса — он, разувшись, вольготно расположился на предложенном месте. Перед волшебниками, наперекор опасениям и тревогам Дарлин, нещадно терзавших ее своими отравляющими шепотками, нежданно раскинулась целая ночь, полная увлекательных рассказов и щедрых поощрений. И распитие «Костероста», с точки зрения Флетчер — чрезвычайно ничтожная цена, за столь изумительный результат.