Учиха от слова «медицина»

Когда я очнулась в первый раз, то увидела лишь большое чёрное пятно. И как бы я не ворочалась, картинка не менялась, заставляя прочувствовать всю беспомощность своей плоти. Повернув голову слегка вбок, я смогла ощутить ткань, покоившуюся на глазах и застилающую моё зрение. Тело нещадно ныло, чтобы снять с себя чужеродный предмет или совершить какое-либо действие в его сторону. Сконцентрировавшись, я смогла проследить, что дискомфорт главным образом затрагивал мой левый бок. Почувствовать что-то выше поясницы оказалось нереальным. Дышать получалось через раз, что натолкнуло на мысль о заболевании в тяжёлой форме или травме с вытекающими последствиями. Увидеть окружающее пространство также не получалось, но при этом обострились другие органы чувств. К примеру, благодаря обонянию я уловила терпкий запах медикаментов возле себя и трав, из-за чего сделала вывод, что нахожусь в больнице. Было ужасно не по себе. Я ничего не соображала и не понимала. Что я такого могла сделать? Чем я заслужила эти муки? Тело разгорелось неистовым пламенем, прожигая все мои внутренности, а мозг отказался функционировать согласно законам природы, превращая все мысли в кашицу, которую я никогда не признавала. В комнату, где я обитала, зашло два человека. Оба казались раздражёнными и разгневанными на весь земной шар. С минуту они молчали, устремив свои взгляды на меня. Спросите, как я об этом узнала? Всё просто — по ощущениям. Напряжение, которое волнами разносилось по всем поверхностям и без того душной комнатёнки, не обошло стороной и меня. Суть разговора вышеупомянутых уловить не получалось. Голова гудела, вычленяя какие-то отдельные обрывки фраз. Однако я услышала, как прозвучало слово "жар", что как нельзя точно описывало моё состояние. Меня затрясло, заставляя местных врачевателей принять мои потуги как сигнал к началу действий. К моему лбу приложили холодную тряпку, с которой неугомонно стекала влага, грозясь оставить несчастную ткань без содержимого. Влага пропитала повязку на глазах, но никто не торопился освобождать меня от неё. Ребята явно переборщили, что в глубине души нашло отклик в виде усмешки. Последний раз так неумело со мной обращались только однокурсницы — недоврачи. В реальной жизни я всегда мечтала стать врачом, поэтому и пошла в медицинский колледж в родном городе. Жизнь там не сказка, но после первого года учёбы привыкаешь. А чтобы не сойти с ума, необходимо хоть иногда отдаваться своему предпочтению — любимому делу, спасавшему от повседневной рутины. Для меня подобным увлечением было аниме, которое в последние годы жизни я видела не так часто, как в подростковом возрасте, но для поддержания морального тонуса хватало. Возвращаясь к своим проблемам и делам насущным, я поняла, что из двух личностей подле меня выжила только одна. Вторую выжили из комнаты в прямом смысле слова. Могла бы безболезненно встать — последовала бы примеру того, что грамотно воспользовался моментом и ушёл. Здешнее атмосферное давление и духота точно не пойдут мне на пользу. Но сейчас речь не об этом. По басистому голосу с хрипотой я поняла, что со мной в одном помещении находится мужчина лет тридцати. Но это не точно, ибо ни голос, ни внешность точно возраст не скажут. В нынешнем двадцать первом веке любая малолетка с макияжем будет выглядеть на все восемнадцать. Про голос вообще молчу. Знавала я одну тётку с голосом, как у тракториста, видавшего лучшие годы. Благо, что на практике работала не с ней, а вот подруга не избежала сей участи, наслаждаясь её ангельским голоском в наборе с ругательствами и косыми взглядами за недоброкачественную работу. И как на зло в комнате повеяло прохладой. Холодный воздух, задевая боковую сторону моего и так хрупкого тельца, принёс мне лишь новую порцию боли. Руки всё ещё не до конца слушались, неразборчиво отдёргивая края моего одеяльца, но в купе с силой воли потянулись к болевой точке. Бок ныл, а тугие повязки лишь сдавливали ткани, доставляя дискомфорт. Тугая перевязка вызвала раздражение и неутолимое желание в виде чесотки. Не в силах стерпеть эту пытку я в исследовательских целях потянулась к ране. Но сделать мне этого не удалось. Мужчина быстро перехватил мою холодную и миниатюрную руку в сравнению с его — большой, тёплой и многовековой, судя по мозолям. По недовольному бурчанию поняла, что опрометчивых поступков мне не простят. — Нельзя, — тихо, с нотками волнения, но в тоже время требовательно простонал мой надзиратель. Упустить наклёвывающийся диалог я не собиралась. Обычно я за исключением редких случаев сама иду на контакт с людьми, и то сухо информирую и докладываю. Формальности и всё. А сейчас всё моё нутро требовало контакта с этим человеком. Наверное, это зовётся внутренним голосом и женской интуицией, которой я безаговорочно доверяла вследствие долгой учёбы. Мои сухие губы сложились в трубочку не в силах произнести нужных слов. Я закашлялась. Кислорода категорически не хватало, что утяжеляло мучения и телу пониже. Мужчина напрягся, но быстро собрался и через минуту аккуратно поил меня водой, придерживая голову. Такая забота радовала, казалась такой знакомой и родной. Это беспокоило и будоражило меня. — Где я? — каким-то загробным и сиплым голоском произнесла я слова, не дающие мне покоя с момента прихода в сознание. Мужчина задумался, соображая, как бы лучше ответить пациенту, не нагружая потоком ненужной информации, которая может послужить причиной эмоционального диссонанса. Иначе это протяжное молчание я назвать не смогла. — Дома, — всё также коротко и односложно вторил голос. В такие моменты начинаешь задумываться о том, что твой внутренний голос сломан и хочет просто невозможного. Какой к чёрту диалог? Здесь либо мычание с кратким выбором ответа, либо мой сиплый писк. И что значит "дома". В конец усомнившись в том, что это больница, я почувствовала лёгкость. Снотворное? Наверное, вкололи обезболивающее с антибиотиком пока валялась без сознания. Последние капли разума плыли в тёмных омутах, так и не встретившись с солнечными лучами и светом. Перед тем как заснуть, я услышала: — Спи спокойно и не о чём не волнуйся. Обещаю, что не оставлю тебя, имото. - И ты...не оставляй меня, — пронеслось у меня в подсознании. Сон победил мой ослабший организм, хотя я особо и не сопротивлялась.

***

Вроде жива. Вроде будущий врач. Вроде за здоровый образ жизни и дух в теле. Вроде никакие наркотические средства не употребляла. Так почему? Почему я сижу посреди цветочной поляны, а небо переливается всеми цветами радуги? Помните Клода Моне и его неповторимый стиль вечно движущихся линий? Так вот мир или место, где я утопаю сейчас, схожи в контексте рисовки. Стоять и топтаться на одном месте смысла не имело, поэтому, сложив с себя все мыслимые обязательства на интуицию, куда без неё, потопала восвояси. Поляна сначала казалась бескрайней, единообразной, слишком "розовой", но это было не так. Чем дальше заходила, тем темнее становилось окружающее пространство. Небо от голубых отблесков стала отделять красная завеса, простиравшаяся на многие мили. Красный завораживал и пугал одновременно. Не следя за дорогой и не соблюдая правила маневрирования на дорогах в потусторонних мирах, я почувствовала, как наступила на что-то. — Рука?!— вскрикнула я больше от неожиданности, чем от осознания, что это отделённая от человека часть тела, лежащая передо мной. Упала на филейную часть. Ну и жуть. Мгновение и зелёный луг окрашивается в красный. Повсюду кровь и ошмётки не понятно чего. Людей — кричало моё сознание, но я отрицала. Качала головой. Это неправда и лишь плод моего воображения. Засиделась допоздна с подругой, смотря ужастик, а теперь мерещится всякое. Это не может быть взаправду. К горлу подступила тошнота. Нет, меня не вырвало. Я сдержала позыв, стараясь успокоиться и равномерно дышать. Просто даже с рассказов тех же хирургов о случаях с осложнениями, морем крови и даже изучением всего этого, психически я была несформирована. Не готова. Вдалеке послышался смех. Я обернулась. В двадцати метрах от меня стоял человек. Стоял спиной, поэтому определить кто это мне было не дано. — Ты наконец-то почувствовала меня? Я замерла. Не нравятся мне вот такие джидайские штучки с философскими подковырками. Ну не философ я! Подбегаю ближе, отмечаю нетипичную для моего времени одежду. Не знаю точно хаори это или же кимоно, но явно что-то японское и тёмного цвета. В одежде я также особо не разбиралась. Ноги перебинтованы, что говорит о травме или свежем из-за цвета повязок ожоге. А мой собеседник тем временем не спешил представляться, пытаясь добиться от меня определённого эмоционального фона. — Кто ты? И что это за место? — выкрикнула я, собрав всё мужество в кулак. — Учиха Изуна. Место? Дай подумать, — сказал представитель красноглазых красавцев, наконец, частично обернувшись ко мне. — Наши сознания практически полностью слились воедино, поэтому чьё именно это сознание наверняка не скажу. — Учиха? — оттаяв, спросила я. На меня взглянули как на недоразвитую, что неприятно кольнуло, задев моё самолюбие. Изуна скривился, но в доказательство своих слов активировал шаринган. На бледной коже с пышными чёрными волосами он выделялся, завораживал. Я даже не моргала, вглядываясь в легендарный предмет своей юношеской страсти, о котором всегда грезила. Красный цвет крови, обрамляемый тремя томое. Однажды заказала линзы с таким рисунком, но подделке не сравниться с оригиналом. — Разве ты не знаешь, что нельзя смотреть в глаза Учиха, — всё также с усмешкой и нескрываемой неприязнью вторил голос. — Всё это кажется мне сплошным недоразумением, а может и галлюцинацией. Я что, попала в аварию? Или меня сбила машина? Что такого я сделала, что заслужила "честь" знакомства с Изуной, братом самого Мадары, — демонстрационно разводя руки по сторонам, высказалась я. — Вообще-то сестрой, — спокойно отрезвили меня. Я в шоке. Отвела взгляд с мыслями о последнем предупреждении и мельком посмотрела на сестру одного из сильнейших шиноби. Меня всё ещё корёжило от серии, где воскрешённый Мадара в одиночку свалил и поставил в рядок пятерых каге. Об Изуне же было известно довольно мало. Филлеры лишь показывали детство основателей Конохи, мельком показывая их окружение. Уверена лишь в одном — Мадара сильно привязан к Изуне, привязан к последней уцелевшей родственнице, привязан настолько, что убьёт любого для её защиты. — Можешь повернуться. Убивать не буду. Даже за то, что оскорбила, назвав мужчиной. — Это немного не то, к чему я привыкла. Нет, были, конечно, разного рода предположения о твоей роли в вселенной "Наруто", но... — Не оправдывайся. Я не виню тебя за незнание моего пола. Сама скрывала его, думая о себе в первую очередь, как о воине. Мне сказали — я выполнила. Приказы не обсуждаются. Такова система мира шиноби, с которой ты теперь столкнёшься. Ты ещё не раз будешь иметь дело с жестокостью и несправедливостью моего мира, поэтому то, что ты не сломалась, завидев кровь и трупные остатки, даёт мне надежду. — Надежду на что? — прищурив глаза, спросила я. — На спасение Мадары. Удивляться я устала, поэтому смотрела на собеседницу с каменным лицом, пародируя фирменный стиль Учиха. Та, в свою очередь, аккуратно поправила чёлку, но рука предательски вздрогнула — явные признак стресса. А мимика всё также неподвижна. — То есть Мадара, да? А он существует вообще? Повторюсь: мне до сих пор всё сном кажется. Изуна тяжело вздохнула. Привыкай, со мной не сладко живётся. — В мыслях ты назвала его "подозрительным мужчиной за тридцать", хотя нии-сану относительно недавно исполнилось двадцать два года. Это он сидел рядом пока ты слюни пускала в моём теле. Знаешь как стыдно было? — Стоп, что значит в твоём теле? — То и значит — в моём, — ответила Изуна, всем видом демонстрируя, что здесь нечему удивляться. Я от такой наглости хотела было смирить её потоком таких ласковых словечек, которые она точно не слышала. Всё-таки русский язык—сила. Но внезапно она скривилась, ухватившись за бок и я только сейчас разглядела тёмное пятно, с невероятной скоростью распространяющееся вдоль одежды - кровь, подумалось мне. По моське Изуны было понятно, что боль не слабая. Но своенравная Учиха даже так не желала подпускать меня близко к своему телу, когда я рванула в надежде оказать первую и не последнюю, в моих надеждах, помощь. Покачиваясь из стороны в сторону от накатившего бессилия, она присела на одно колено. — Я потратила слишком много времени, которого у меня и так не осталось, поэтому сейчас слушай меня внимательно, так как второго раза не будет, — практически прокричала она, присаживаясь на пол и прерывисто дыша. — Прими тот факт, что больше не принадлежишь своему миру. Ты умерла, и теперь будешь носить имя Изуна Учиха. У тебя появился брат и имя ему - Учиха Мадара. Причиной почему ты здесь является то, что ты связала жизнь с медициной, что делает тебя достойной быть носителем моего тела. Эти знания помогут выжить и спасти не одну жизнь. Можешь ненавидеть меня, проклинать за эгоизм, но, пожалуйста, прошу тебя...спаси Мадару от уготованной ему дороги ненависти. Последнее прозвучало практически шёпотом, так как, сорвавшись на крик, её голос надломился и фактически сел. Не знаю причины, но факт собственной смерти я приняла слишком спокойно. Всё моё внимание было приковано к девушке, которая всю жизнь страдала от тягот войны. Ещё при жизни мне было грустно видеть ту разруху и смерти ни в чём неповинных детей в аниме. А всё ничтожные споры между Сенджу и Учиха, причины которых толком никто и не помнит. Погрязли в собственном месиве мести и безумия, подталкивая следующие поколения на тот же путь. Ужас. Изуна боялась поднять на меня свои глаза. Иронично, но я сама подошла, приподняв её подборок. Суперскоростью я не владела, но смогла приблизиться незаметно. Вышло это из-за того, что игнорировать своё состояние темноволосая больше не могла. Тут сознание бы не потерять - не то, что человека рядом не заметить. Вблизи рана выглядела ещё хуже. Как в таком полуобморочном состоянии она говорила, останется для меня загадкой. Шиноби в кои то веки взглянула на меня без этого своего надменного взора. В глубоких, как ночь, ониксовых глазах отражались страх, сожаление и глубокая печаль. Держалась Изуна из последних сил, поэтому уже я не имела права медлить. — Я услышала тебя. И знаешь, что я хочу тебе сказать? Убить тебя мало за то, что довела себя до такого состояния, но это и без меня успели провернуть, — краем глаза замечаю ухмылку Изуны. — Клянусь, что не оставлю Мадару и могу заверить, что не собираюсь никому мстить. Изуна удивлённо на меня вытаращилась. Я приобняла её за весьма мускулистые плечики, поднимая с колен. Благо, не отбивался человек. — Тогда я с чистой совестью оставляю всё на тебя. Я больше не могу оставаться в этой форме и в этом теле. Но прощальный подарок сделать смогу, — уже по-доброму, без злобы сказала Изуна, мечтательно прикрыв глаза. В следующую секунду она вновь устремила взор на меня. Раз. Я вижу шаринган. Два. Тело слабеет. Три. Падаю. Четыре. Глаза слипаются. Пять. Изуна плачет. Почему? И перед глазами проносится множество цветных картинок. Проносится жизнь. Жизнь Учиха. Жизнь Мадары и главное — жизнь Изуны. — Без моих знаний тебе не выжить. И последнее...— сказала Учиха, исчезнув в золотистом свете.

***

От лица Изуны: Я смогла открыть глаза и осмотреть комнату. Мне нужно было в последний раз увидеть брата. За всё время сражений я так и не сказала, что боюсь потерять его. Это не было принято. Раз говоришь, то заранее навлекаешь беду на человека. Сказать люблю тоже. Слабости не приветствуются. Нельзя быть ни к кому привязанным. Из-за чего? Мы десятками хороним бойцов, поэтому можем просто свихнуться от накативших чувств. Я слишком привыкла находится возле него, быть опорой. Кроме меня никто не разбудит этого колючего ежа, никто не побеспокоится за его будущее и здоровье. Больше не будет той семейной радости от слов "с добрым утром" и утреннего хмыканья. Стало очень горько. Я постаралась рукой ухватиться за столешницу в попытках привстать, но сорвалась. С полом я не встретилась. — Ни-сан? — Дура, тебе нельзя вставать! — взъерепенился "колючка". Несмотря на все предостережения, я попыталась повернуться к нему лицом. Обоим было неудобно. Вывернувшись, как змея, я всеми оставшимися силами обняла старшего брата. Мадара же бережно приобнял меня, боясь навредить моему организму. По напряжённым мускулам было понятно, что ему было тяжело сдерживаться. Это больно осознавать. Но ещё хуже оттого, что теперь не я продолжу путь рядом с ним. Сдерживаться я была не в силах. — Изуна? Тебе опять плохо? Подожди я позову Асуру, — видя, как я медленно проваливаюсь в вечный сон, брат рьяно выкрикивал имя лучшего медика нашего клана. Я лично видела парнишку. Асура был совсем зелёный даже по нашим с братом меркам. Но волноваться об этом смысла более не имеет. Я нашла себе приемника, который поставит клан Учиха на ноги. Сначала девчонка показалась мне глупой и негодной, но так или иначе я прониклась к этой заблудшей душе. Я видела её мир, видела будущее брата. И совершенно не хочу стать причиной саморазрушения Мадары. Изуна должна остаться. Даже если от Изуны останется лишь оболочка. Последним действом было то, что Мадара поднял меня на руки, уложив на футон. Теперь я всё вверяю в твои руки, Настя-чан. А дальше пустота.