до конца

There is love in holding and there is love in letting go -Elizabeth Berg The year of pleasures Я любил в нем все. То, как он мило улыбался, то, каким доверчивым он был, и то, как он привязывался к мелким вещам: простая кружка или значок могли иметь для него огромное значение. Я любил смотреть, как он высовывает язык, когда ищет информацию, как его глаза сверкают, когда мы идём на задержание, и как все можно было прочитать по одному его взгляду. На самом деле, я и сейчас все это люблю. Я бы соврал, если бы сказал, что все это в прошлом. И с каждым днём становится все больнее. Все больнее смотреть на то, как он вспоминает ее, как он улыбается при взгляде на нее и как он убегает к ней. Я могу сказать, что он думает о ней лишь по одной его улыбке. Кажется, это становится все очевиднее, потому что я вижу задумчивые взгляды Беккет, да и шутки Касла, наверное, неспроста. Я надеюсь, что хотя бы он ничего не заметит. Тогда даже то, что осталось от нашей дружбы, исчезнет. Навсегда. От неё и так мало что сохранилось. Я не хочу потерять и это. Раньше мы постоянно сидели вдвоём вечерами, пили пиво и просто разговаривали. А сейчас если я попытаюсь позвать его, то получу отказ, ведь ему нужно к Джинни, ведь они теперь помолвлены. Теперь мы с ним просто напарники. Мы отличная команда, но это все равно не то. Мне казалось, у нас была связь, и я не думал, что у кого-то и правда получится ее разорвать. А может просто связи то и не было? Может я все это выдумал? Потому что был слишком ослеплён или потому что просто хотел в это верить. Однажды меня спросили, почему я так часто смотрю на него, и я не смог ничего ответить. Именно тогда я впервые задумался об этом и понял, что в наших отношениях есть что-то большее. Точнее, в моем отношении к нему. Тогда я наверное весь вечер просто сидел и смотрел в никуда, потому что вспоминал все эти мелочи: откуда я знаю, что у Райана родинка на виске или что у него есть шрам на предплечье, откуда я знаю, какой он любит кофе или что он предпочитает красное вино, хотя всем говорит, что любит пиво. Я и правда слишком часто смотрю на него. Да, именно в тот день я понял, что влюбился, и влюбился достаточно давно, глубоко и бесповоротно. По-другому я не умею. Как я потом понял, Райан ничего не замечал, или делал вид - это не важно. Я продолжал смотреть на него, запоминать детали и надеятся на лучшее, а он продолжал ничего не видеть. И меня вроде как все устраивало. У меня была надежда и мне этого хватало. А потом у меня забрали и ее. Появилась эта Джинни, и я понял, что это конец. Сначала я думал, что он ее выдумал или что это ненадолго, а потом я увидел ее и то, как он на неё смотрит. Когда он знакомил нас, я стоял и не мог отвести от него взгляда. Я понимал, что нужно хоть что-нибудь сказать, но я не мог. В тот вечер у меня впервые появился шрам, оставленный мной, а не кем-то другим. Я понимал, что я смогу это перерасти и что мне просто нужно время. Но время шло, и ничего не менялось. Я все так же смотрел на него и наслаждался совместной работой. Только я больше не верил, что что-то может произойти. А однажды он пришёл ко мне домой поздно вечером и попросил войти, сказал, что нужно поговорить. Он выглядел неуверенным, все время топтался на месте и не смотрел в глаза, начинал говорить, а потом резко замолкал. И вот тогда во мне снова зародилась та самая надежда, что когда-то угасла. Ее маленький росток, который готов был расти. Он аккуратно посмотрел мне в глаза и спросил все ли в порядке. Он беспокоился за меня, ведь последнее время я вёл себя странно. Боже. Он беспокоился. Мое сердце стучало так сильно, что мне стало страшно, что он может услышать. Я попытался уверить его, что все в порядке и пригласил зайти и посидеть немного. Он согласился. Я не знаю, как описать этот вечер и мои чувства в тот момент. Что бы я ни сказал, это не подойдёт, этого будет недостаточно. Наверное, именно поэтому люди придумали слово «любовь». Чтобы все было проще и чтобы все понимали, о чем речь. Но мне кажется, что никто никогда не чувствовал то, что чувствую я. Это одновременно так захватывает и так пугает. Словно ты зависим. Помню, в детстве я спросил у мамы, что такое любовь, и она ответила, что это такое же чувство, как когда ты пьёшь газировку и вдруг начинаешь смеяться. Я тогда не понял и подумал, что это как-то глупо и не в тему. Но ведь когда такое случается, то вся газировка льётся у тебя через нос, у тебя все жжёт и тебе больно, но ты не можешь остановиться, потому что тебя что-то рассмешило, и из-за этого ты счастлив. Моей мамы уже нет, но я так сильно хочу ее обнять и сказать: «я понял, мам. я все понял» *** Последнее время мне становится все тяжелее думать о нем. Потому что каждый раз это отдаёт болью. И так получилось, что я не могу не думать о нем. Так что я живу в сплошной агонии нелепых чувств. После работы я теперь всегда гуляю, и часто случается так, что домой я прихожу глубокой ночью. Мне нравится ночной Нью-Йорк, мне нравятся его безлюдные улицы и звездное небо, выглядывающее из-за многоэтажек. В такие моменты я очень много думаю, и поверьте, мне есть о чем. Он недавно попросил меня быть его шафером. Иронично, да? А ещё я убедился в том, что он и правда ни о чем не подозревает. Хотя, кажется, все остальные уже в курсе. Иногда я захожу в самые опасные районы города, в надежде что какой-нибудь придурок меня наконец пристрелит. Хотя кого я обманываю, я делаю это каждый день. Но видимо, мне все же суждено присутствовать на этой свадьбе. Я постоянно думаю о том, что я могу там сказать, ведь мне придётся произносить речь. Но все, что приходит мне на ум, это «я люблю тебя, кевин, пожалуйста, не женись на ней», и множество других слащавых признаний в любви. Вообще, я и правда написал очень длинное письмо, в котором рассказываю абсолютно все. Я написал его давно, но вряд ли его когда-либо кто-то увидит. И вряд ли я смогу сказать что-то подобное ему в лицо. Может быть, когда меня подстрелят и это будут мои последние слова, я признаюсь ему, но на свадьбе? Нет. Он бы меня возненавидел. Он бы выставил меня из своей жизни навсегда, а я не могу лишить себя его присутствия. Я же сказал - это зависимость. Чем больше имеешь, тем больше хочется ещё. И соскочить уже не получится. *** На тот момент, когда он произнёс «согласен», я уже все решил. Наверное, это был самый тяжелый день в моей жизни. Именно тогда я понял, что такое настоящая боль и что все, что было до этого сравни легкой аварии. Когда я произнёс свою речь, я не смог сдержаться и заплакал под конец. Все посчитали это милым, но разве есть что-то милое в том, что ты медленно умираешь из-за неразделенной любви? Нет, это даже не поэтично, хотя, наверное, Касл мог бы поспорить. Я старался держаться весь оставшийся день, но под конец, когда все остались на танцы, я вышел за здание, прислонился к стене и выдохнул. Слёзы текли непрекращающимся потоком, меня всего трясло, и я задыхался из-за нехватки кислорода. Ко мне будто пришло осознание, что это конец, будто раньше я этого не понимал и все ещё надеялся. Но в тот момент я четко ощутил эту безысходность. Я слышал приглушённые звуки музыки, доносящиеся из зала, редкие переклички сов, голоса людей, и чувствовал, какое никчемное место я занимаю в этом мире. Я запомнил эту ночь навсегда. Запомнил ее яркую Луну, выглядывающую из-за туч, ее таинственность и, как мне казалось, ее вечность. Я немного успокоился и, никому не сказав, ушёл в объятия этой проклятой ночи. Я так не хотел, чтобы наступало утро, ведь только ночью я мог не играть какую-то роль, я мог просто быть собой, в очередной раз гуляя по улицам . А на следующий день должен был вернуться к своим обязанностям и этой бесконечной игре. Я хотел, чтобы эта ночь не заканчивалась никогда. И В итоге, так и произошло. В детстве моя бабушка часто рассказывала мне легенды о ночных монстрах, и когда я вырос я убедился в их правдивости. Она никогда не описывала их внешность, лишь те вещи, которые они совершали. Работая в ночные смены я всегда думал о ней и о ее рассказах. Я представлял себе ужасных и уродливых тварей, но всеми этими монстрами, как оказалось, были люди. Позже я понял, что она описывала реальные убийства, когда наткнулся на пару старых дел и подумал, что они мне что-то напоминают. В какой-то момент я свернул от главной улицы в переулок, и на меня выбежал парень в толстовке и пушкой в руке. Он прокричал мне, чтобы я отдал ему все деньги, часы и что там ещё обычно просят в таких случаях, или иначе он меня убьёт. Я на это лишь усмехнулся и нервно засмеялся. Я так долго этого ждал. Но когда это и правда произошло, я испугался. Я подумал о том, что будет с Райаном, когда он узнаёт. Для детектива потерять напарника словно потерять партнёра. Это ужасно и это тяжело пережить. Уж я то знаю. На мне был костюм, и с собой у меня не было даже телефона, о чем я ему и сказал. Я видел в его глазах страх, и я понимал, что он не хотел меня убивать, его всего трясло, он будто делал это впервые, но с главной улицы донёсся грохот, и он выстрелил. Почувствовал ли я что-то? Нет, лишь пустоту и облегчение. Словно эта пуля освободила меня. От боли, от страданий, от будущих неловких разговоров и притворств. Я лежал на какой-то улице ночного Нью-Йорка, смотрел на звёзды и думал, что это, наверное, не такой уж и плохой исход. Я всегда знал, что умру от пули, только думал, что это будет при задержании или на поле боя, а не в подворотне. Но мне было так спокойно в тот момент. Я вспомнил все самые яркие моменты с Кевином, его улыбку, смех, его нелепые предположения и восхищение чем-либо, его веру в людей и бесконечную любовь к человечеству. Надеюсь, он был и всегда будет счастлив. Я улыбнулся и закрыл глаза. *** Тело офицера полиции Хавьера Эспозито было обнаружено в шесть часов утра студентом местного университета экономики, когда тот спешил по своим делам и случайно свернул не туда. Он сообщил о найденом трупе и на место происшествия прибыли полицейские из главного отделения. Первым приехали судмедэксперты, затем все остальные. Никто не произнёс ни слова, изредка были слышны всхлипы, а кто-то открыто плакал, прислонившись к стене. Кажется, это была Лэни. Беккет стояла рядом и пустым взглядом смотрела на тело. Даже Касл не смог сдержать слез. Последним на место преступления прибыл Райан. Он был в хорошем настроении, и увидев его, Кейт попыталась остановить его, потому что тот явно не готов был к такому. Но когда Кевин увидел ее лицо, он понял. Он подошёл к Эспо, и вокруг все отошло на второй план: все движения, звуки и люди. Их будто не существовало. Он словно забыл обо всем и видел перед собой только тело своего напарника. Он сел на колени, положил голову на его грудь и заплакал. Никто не пытался его остановить, когда он захлебывался слезами и когда он кричал во все горло. Никто даже не смотрел в его сторону. Через какое-то время Касл и Беккет увели его оттуда и отвезли в участок. Они сидели там молча, даже капитан не прерывала их. Никто не мог произнести и слова, да особо и не хотел. Они не помнили, как он ушёл, и каждый винил себя в его смерти. Райан тупо смотрел в одну точку и не понимал, как ему жить дальше. В один день он женился, а на следующий потерял напарника и лучшего друга. В один день началась новая глава в его истории, а на следующий -другая закончилась. И ничего уже не изменить. Через какое-то время им позвонила Лэни и попросила зайти. Она рассказала все обстоятельства убийства и свои предположения. Она старалась держаться и даже ни разу не заплакала, хоть ее голос и надрывался. Потом она замолчала на пару минут и затем очень тихо произнесла: «Есть ещё кое-что. Райан, я нашла это в его внутреннем кармане. Я думаю, ты должен прочитать это» Он взял протянутый лист бумаги и быстрым шагом вышел, а затем заперся в туалете. Он сел на пол и прижал к себе то, что осталось у него от Хавьера. Это было письмо. Позже Райан предполагал, что, возможно, это должно было быть речью шафера, но Эспо в последний момент передумал. После прочтения его снова накрыл неконтролируемый поток слез. Это был даже не плачь, а глухие рыдания. Он думал лишь о том, как он мог быть таким идиотом и не замечать того, что происходило у него под носом. Он возненавидел себя так сильно, что, казалось, сильнее уже нельзя. Он возненавидел себя за то, что был таким глупцом, что не видел всего происходящего с его напарником. Возненавидел себя, потому что считал, что смерть Хави это его вина. Он сидел на полу грязного и пропахшего туалета и думал о том, что чувствовал Хави перед своей смертью. Он умер сразу после того, как его возлюбленный женился, и Райан почему то думал, что это не было совпадением. Он понял, как ему было больно, но было уже слишком поздно. Он надеялся лишь на то, что его напарник не страдал, когда из его тела медленно уходила жизнь.

***

Приложение: «Дорогой Любимый Любовь моя Привет, Кевин! Знаю, что ты вряд ли это прочтёшь, потому что я ни за что не отдам тебе это письмо по своей воле. Я, наверное, просто хочу написать все на бумаге, чтобы хоть где-то высказаться. Если честно, понятия не имею, как бы ты к этому отнёсся. Но я всегда думал, что ты бы наверное меня послал и отказался быть моим напарником. В общем, к чему я веду. Кевин Райан, я люблю тебя. Что ж, это было не так уж и сложно. Да, я влюблён в тебя до безумия. Я осознал это чуть больше года назад, когда понял, что слишком часто смотрю на твою улыбку. Но влюблён в тебя я ещё дольше. Не помню, когда точно это произошло, но предполагаю, что через пару недель после нашей совместной службы. Помню один конкретный момент: нам нужно было поработать под прикрытием в парке аттракционов. Мы гуляли, присматривались, как вдруг ты заметил плачущую девочку. Она хотела большого плюшевого волка, но не могла его выиграть. И ты, как настоящий герой, помог ей, и не только выиграл игрушку, но и купил ей сахарной ваты после. Для меня ты и был героем и всегда будешь. Пожалуй, именно тогда я и влип. По уши в тебя втрескался. Никогда не замечал за собой такой банальщины, но вот он я. Раскрываю душу листку бумаги. А ещё я никогда не испытывал настолько сильных чувств к кому-либо. Я влюблялся раньше, но сейчас понимаю, что все это было как-то не серьезно. У меня не замирало дыхание, не учащался пульс и не отключался мозг, как это бывает при взгляде на тебя. Прошло уже несколько лет, а чувства все усиливаются. Когда ты подходишь слишком близко, мне кажется, что тысячи фейерверков взрываются у меня внутри, а когда ты улыбаешься, это вообще нечто из ряда фантастики. Все эти бабочки, о которых пишут в книгах, они и правда есть, только со временем они превратились в мутантов, и теперь не придают чувства легкости, а скорее причиняют боль. Все изменилось после того, как появилась Джинни. Я не спорю, она прекрасна, но просто мне больно видеть, как ты на неё смотришь, и понимать, что я такого взгляда не получу никогда. Я словно сгораю каждый раз, как ты вспоминаешь о ней. Это какое-то безумие. Мне казалось, что из-за того, что ты влюбился, мой интерес должен был пропасть, но, Райан, все стало только хуже. Я чувствую, будто умираю внутри, будто тьма поглощает меня и скоро от меня не останется ничего. Хотел бы я избавится от всего этого. Почувствовать свободу. Знаешь, у меня появились новые шрамы. Я думал, что если причиню себе физически боль, то душевная уйдёт. Как оказалось, это так не работает. Потом тебя нагоняет с новой силой. Я так сильно тебя люблю, что это сводит меня с ума. Но в то же время, это поддерживает во мне жизнь. Ты заставляешь меня улыбаться каждый день, Кевин. Благодаря тебе я хожу на работу без чувства ненависти к себе. Ты помогаешь мне и поддерживаешь, когда мне это и правда нужно. Не знаю, как ты это делаешь, но ты словно чувствуешь меня. И это действительно волшебно. Я люблю тебя, Кевин Райан. И всегда буду. Ты огромная часть моей жизни, и ты занимаешь большую часть моего сердца и моего разума. Если бы не ты, я бы уже покончил с собой. Ты мой напарник, лучший друг и любовь, которую я никогда не заслуживал. Я люблю тебя, и уверен - так будет всегда. До конца. Твой навеки, Хавьер Эспозито»