Времена обращения

      «Я не сражаюсь из ненависти. Я считаю, что маглы не хуже нас. Они другие. Они не бесполезны, их польза в другом. Они не лишние, у них просто иное преддназначение».       Винда тяжело вздохнула, потёрла висок и отложила макет.       — Анки! — позвала она. — Анки!       Из-за линотипа, занимавшего весь угол в небольшом помещении типографии, выглянула волшебница. Её светлые волосы, убранные в хвост, были перепачканы чем-то чёрным.       — Здесь в слове ошибка. — Винда ткнула пальцев в «преддназначение». Лишняя буква вызывала раздражение. Словно зубы сводило от запитого горячим чаем мороженого.       — Сейчас поправлю, — сказала Анки усталым голосом. Глаза её, давно не знавшие сна, покраснели.       Винда порадовалась, что у них не было зеркала, понимая, что и сама выглядит не лучшим образом. Как и стоявший за печатной машиной Нагель. Гриндевальд попросил напечатать как можно больше листовок с его готовящейся речью. После выступления они должны будут передаваться из рук в руки, распространяться в других городах и странах, отправиться за океан… Чары Умножения здесь не годились.       Винда закрыла глаза и откинулась на мягкую спинку стула. За последние несколько часов она прочитала речь на четырёх языках, выискивая ошибки в наборе, и мысли в голове стали путанными, скакали, как строки текста на забракованном листе. К счастью, хотя бы зачарованная техника работала бесшумно.       Над головой заскрипели половицы. Винда распахнула глаза и напряжённо прислушалась. Рука потянулась к палочке. Анки и Нагель тоже замерли, готовые к нападению.       Дважды звякнул колокольчик, и Винда расслабилась. Всего лишь обычные посетители, решившие заглянуть в магазин тканей. Устраивать подпольную типографию на рю Жирардон было слишком опасно, и потому они обустроились в обычном немажеском квартале, где от обыденности и серости хотелось выть и лезть на стену. Винда не понимала, как Бланш удаётся не убивать каждого ступившего на порог не-мага.       Колокольчик вновь звякнул, оповещая, что посетитель или посетители покинули магазин. Вновь заскрипели половицы — это Бланш удалилась во внутренние помещения.       «Магия зарождается только в избранных душах. Ею владеют те, кто живет для высших целей...»       На всякий случай Винда просмотрела макет ещё трижды, но больше ошибок не нашла. О, хвала Мильфёю, значит, она сможет немного отдохнуть и заняться рукописями. Гриндевальд без устали повторял, как важно печатное слово, какая сила заключена в нём. Подобно Империусу оно могло повести за собой людей. По их воле и выбору. Ведь именно этого революция и добивалась — дать магам выбор, показать им свободу и убедить, что за неё стоит бороться.       Винда улыбнулась своим мыслям. Как же слепа она была когда-то. Окружённая роскошью и блеском, проводившая дни свои на бесчисленных приёмах и на охоте, она и не задумывалась, что прозябаяет, тратит свою жизнь и свою силу впустую, когда могла бы вершить судьбы этого мира. Гриндевальд открыл ей глаза. Хотя при первой встрече Винде показалось, что этот человек больше похож на любителя самых буйных, бесчинных и гнусных кутежей, а не на харизматичного лидера и политика. Но она ошиблась.       Гриндевальд дал ей цель, и потому Винда была готова исполнить любой его приказ. Убить его врагов, шпионить в Министерстве... Или руководить подпольной типографией.       На соседний стол опустилась стопка свеженапечатанных листовок, перевязанных бечёвкой. Через несколько дней их отправят из типографии по другим ячейкам так, чтобы Министерство не отследило.       Винда потёрла глаза. Лежавшие под рукой часы говорили, что время уже перевалило за полночь, однако она чувствовала в себе силы прочитать ещё одну короткую заметку. Её писал не Гриндевальд, а кто-то из его то ли немецких, то ли бельгийских товарищей. Гриндевальд рассчитывал, что им удастся собрать целый выпуск таких заметок о положении магов в других странах.       «Les non-magique se comportent comme des chacaux...»*       Поморщившись, Винда исправила «chacaux» на «chacals».       Может, ей бы и хотелось тех самых бесчинных кутежей, но жизнь твердила иное. А Винда не собиралась сходить с выбранного пути.