***
Аластор в первые несколько недель вёл себя на редкость вменяемо. Даже дурацких шуток и стёба в чью-либо сторону почти не было, все свои силы он вкладывал в развитие отеля. Его очередная лживая маска трудолюбивого добряка вышла на редкость… обаятельной. Чарли была безудержно рада такому Радио-Демону. Его помощь всегда облегчала жизнь, а своеобразный юмор разбавлял серые будни. Вот, стоит лишь присмотреться, — и он не такой уж и и страшный. Наоборот, прекрасный джентльмен с неповторимым чувством стиля. От радиопомех в голосе уже не текла кровь из ушей. Теперь его можно было слушать часами, словно бы музыку. Очарование этого парня приводило Шарлотту в восторг. «Разумеется, в восторг от того, какой он хороший деловой партнёр, не более!» — такими мыслями девушка себя кормила в течение долгого времени. Одна часть сознания откровенно ругалась и напоминала о совести, ведь Чарли состояла в отношениях с Вэгги, а другая кричала, что раз она заглядывается на Аластора, то девушка ей не так уж и нужна. И вот, это случилось. В очередной раз, когда Чарли пускала слюни на любимого, Вэгги её окликнула и сказала, что им нужно серьёзно поговорить. Предвкушая ругань, Шарлотта начала готовить речь, чтобы порвать с девушкой. Грусть со слезами и последовавшие за ними крики вывели Чарли из себя. Плюнув на все внутренние моральные принципы и логику, в разгар ссоры с Вэгги она вышла из комнаты и с хмурым видом направилась в кабинет Аластора. Почему-то младшая Магне считала, что начать новые отношения сразу после бурного прощания со старыми — хорошая идея. Мозги отказали начисто, и она с порога выпалила: — Я люблю тебя! Выражение лица Аластора, как ни странно, почти не изменилось. Только учащённое моргание как-то выдавало изменение эмоций. Он просто смотрел Чарли в глаза и молчал. Ситуация начала становиться неловкой. Чарли уже опомнилась и хотела судорожно извиняться и убеждать, что она не это имела в виду, но Аластор начал разговор первым: — Ах, вот, значит, как. Я и не думал, что ты сдашься так скоро, принцесса! Радио-Демон и его надменная ухмылка были невыносимы. Казалось, он говорит о бытовых мелочах, и его это совсем не касается. С другой стороны, стоило бы задуматься немного о другом, а не в которой раз пронзать его взглядом. — Ч-что?! Ты знал об этом? — Чарли тут же окрасилась в пунцовый, начав бормотать неразборчивые оправдания. — А в этом есть что-то удивительное? Даже слепой бы заметил твои упивающиеся моим великолепием взгляды. О вечно красных щеках и манере речи, вдруг ставшей как у смущённой школьницы, я промолчу, — он просто издевался. Чарли бы вслух назвала его ублюдком, но даже в такие моменты язык не поворачивался его оскорбить. Как-никак, она любила этого самовлюблённого оленя. Возможно, больше, чем сама считала. — В таком случае, позвольте мне пригласить Вас к себе на ужин. Мадемуазель явно проголодалась, — он встал со своего места и галантно поклонился, протянув ей ладонь в знак приглашения. Чарли немного испугалась такого резкого перехода от друзей к парочке, но сошлась на том, что это явно лучше, чем быть отвергнутой и испортить день окончательно. Взяв демона за руку, Чарли увидела почти незаметное зелёное свечение. Оно её немного напугало, но через секунду оно уже рассеялось. Ухмылка Аластора чуть расширилась, и он, за руку притянув к себе Чарли, переместил их в какую-то комнату. В комнате преобладали красные оттенки, мебель хоть и выглядела дорого, но больше ничем не была примечательна. Всё помещение создавало ощущение, будто тут живёт какой-то аристократ, а не серийный убийца. Аластор, постукивая каблуками словно копытцами, пошёл в другую комнату, по-видимому, на кухню, и оставил Чарли наедине. Девушка стояла, едва ли не светясь от распиравшего её изнутри счастья. Но присутствовало странное ощущение того, что в скором времени случится нечто плохое. Аластор вернулся, держа в руках бутылку красного вина и два бокала. Ловким движением он вытащил пробку и умело разлил алкоголь по фужерам. Даже не предложив куда-то сесть, он подал принцессе напиток и, чокнувшись, поднёс свой бокал к губам. Чарли, недолго думая, сделала пару глотков. Терпкий вкус на удивление быстро расслабил сознание, и уже через пару минут у девушки кружилась голова. Она старалась держаться на ногах, но всё равно с глухим звуком рухнула на пол. Бокал, выпавший из ослабших рук, разлетелся звенящими осколками. Пятна вина потерялись в багровом мареве ковра. Аластор наклонился и, смотря Шарлотте в глаза, с улыбкой произнёс: — Принцесса, вас не учили, что нельзя ничего брать у незнакомых дяденек? Милая-милая Чарли… Дальнейшие слова демона о глупости поступков девушки пролетели мимо её ушей. Последнее, что она видела, прежде чем окончательно потерять сознание, — сияющая на лице Аластора самодовольная улыбка, растянувшаяся шире, когда он взял её тело на руки и куда-то понёс.***
Стоило Чарли лишь вспомнить тот день, как на глаза наворачивались слёзы. Ну почему она поступила так глупо? Почему поссорилась с Вэгги? Почему влюбилась в это исчадие ада? Она бы сейчас лежала в своей розовой кровати в объятьях подруги, а не со слезами на глазах ждала своего мучителя. На этот раз он красными нитками вышил на её щеках кружки, обосновывая это тем, что «Твои красные пухлые щёчки уже превратились в белое нечто, их нужно вернуть в первоначальное состояние!» — больной садист. Как только он ушёл, Чарли попыталась выдернуть нитки, но этот сумасшедший всё просчитал. Пытаться их вырвать сложно и ещё больнее, чем вшивать. Когда уже все пальцы были скользкие от крови, она перестала пытаться. Помимо практики шитья он обожал работу с ножницами, даже больше, чем с ножами. Как будто в его душе жила непризнанная хозяюшка: и шьёт, и готовит, и причёски делает. Однажды он повесил её на заботливо сплетённой собственными руками косе и оставил в таком положении всю ночь. Демоны не могут умереть, но мучиться в агонии от различных повреждений и ран — запросто. В такие моменты Чарли ненавидела свою регенерацию, позволяющую испытывать адскую боль и оставаться в живых. Порой хотелось просто потерять сознание и никогда больше не просыпаться. За дверью послышались шаги и радиопомехи. Чарли спряталась под одеяло и заткнула уши. — Ой, а что это за милый комочек лежит на кровати? — по голосу Аластора можно было понять, что он в приподнятом настроении. А приподнятое настроение у него обычно бывало перед чем-то, что он считает весёлым. Чарли сжалась сильнее. — А у меня для этого комочка есть сюрприз! Аластор нажал на какую-то кнопку на микрофоне, в уши сразу же врезались крики и хрипы боли. Среди этой какофонии Шарлотта уловила звук до боли знакомого голоса: — Тебе это с рук не сойдёт, ебанутый мудак! — Вэгги выкрикивала ругательства, но вдруг резко затихла. Было слышно смех Аластора и крики остальных друзей из отеля. — Принцесса, ты рада? Я отомстил твоей бывшей. Теперь никто не станет помехой нашей любви! — демон сдёрнул с дрожащей Чарли одеяло и резко притянул к себе за волосы. — Ну, кроме твоего отца, конечно. Удивительно, он ещё ни разу не пытался разузнать, где его любимая дочь. Видимо, ты ему и вправду не нужна! — его горячее дыхание обжигало лицо, а улыбка с каждым словом становилась шире. — Не удивлюсь, если он и твоя мамочка уже зачали нового приемника. Когда там у тебя коронация? Через месяц? Они правы, даже младенец в утробе будет лучшим правителем. А главное — гордость семьи. Не то что дочь, которую они осознанно оставили в плену у психопата. Девушка бы заплакала от этих мерзких слов, но слёзы упорно не наступали, будто закончились. Он знал, насколько это больная тема. Он всё о ней знал и спокойно этим пользовался, просто отвратительно. Собравшись с мыслями, она впервые за всё время выдавила из себя ответ на его издевательства: — Просто папа уже заканчивает разработку плана, как бы надрать твой красный зад! — Чарли, осмелев от собственных слов, попыталась вырваться, но Аластор притянул её к себе так сильно, что для него было вполне реально снять скальп с её головы. От боли невольно вырвался стон. — У тебя больно острый язык, боюсь порезаться. Хм-м, а почему бы и нет, давай попробуем! Прежде, чем Чарли успела что-то понять, ей заткнули рот грубым поцелуем. Она давно перестала идентифицировать это как знак симпатии и просто старалась подавить рвотные позывы. Появившаяся острая боль заставила Чарли пытаться вырваться с большей силой, но Аластор держал её уже и за талию. Медный привкус мгновенно заполнил рот, а язык сильно заболел. Когда девушка начала кашлять от избытка во рту слюны и крови, Аластор разорвал поцелуй и начал напоказ громко жевать только что откусанный кусочек языка Шарлотты. — Ты уже знаешь, но я не могу не повториться. Если бы не моральные нормы, все на свете стали бы каннибалами. Ах, ты знаешь, ты до безумия вкусная, тебе стоит себя попробовать! Его восторженную речь прервала Чарли, стоявшая на четвереньках на полу и откашливающая всю мерзостную смесь изо рта. Лицо Аластора вмиг приобрело недовольный оскал. — Ещё раз испачкаешь комнату чем-то, помимо своей крови, и будешь вылизывать не только пол, но и стены с потолком. По щелчку пальцев он очистил всё помещение даже от пыли, что даже бетон заблестел, и теперь Чарли просто лежала на животе у ног Радио-Демона, судорожно пытаясь отдышаться. — Я достаточно «затупил» твой язычок? Или тебе до сих пор есть что сказать? Из языка всё ещё шла кровь, и девушке приходилось всё глотать, чтобы снова не получить наказание. — Слушай, я всё ещё голоден, не подсобишь? Чарли тут же вскочила и попыталась подбежать к двери, надеясь, что та не закрыта, но Аластор снова схватил её, уже за шею, и прижал к стене. — Какая прыткая… — он приблизился к её лицу и жадно облизнулся. Чарли зажмурилась и задержала дыхание. Аластор повёл носом по её шее, периодически облизывая и покусывая. Затем он перешёл к щекам и, укусив за нос, слегка отстранился. У Шарлотты появилась надежда, что на этом всё завершится, но тут она почувствовала язык Аластора на закрытом левом веке. Он неприятно давил на глазное яблоко, но в пределах допустимого. Чарли не совсем понимала, что Аластор собирается сделать, но от того, что кончиком языка он приоткрыл веко, девушка запищала. Из микрофона начал говорить какой-то голос: — Милая, не издавай этих мерзких звуков. Кстати, ты знала, что микрофон содержит частичку меня? Это довольно полезно, когда рот занят другими вещами, — в этот момент он проник языком в глазницу и начал потихоньку вытаскивать глазное яблоко. Уже начавшую визжать Чарли он заткнул, просунув средний и указательный палец в её рот и сильно надавив на то, что осталось от кончика её языка. Из него снова начала идти кровь. Даже это не помешало Чарли заорать, когда у Аластора получилось вытащить глазное яблоко. Он начал тянуть за него, пока с корнем не выдрал глаз с нервом. Вытерев губы тыльной стороной руки, он подхватил глазное яблоко за кровавую нить нерва и принялся размахивать им перед лицом девушки. — Тебе нравится? Он такой красивый, совсем как жемчужина. Не хочешь попробовать? — он широко раскрыл ей рот и уже поднёс к нему глаз, но Чарли укусила его пальцы, отчего Аластор, зашипев, убрал руку. Оттолкнув его, девушка упала на колени, вытирая одеялом кровь, льющуюся из места, где раньше был глаз, и заскулила, словно побитая собака. — Ну хорошо. Возможно, в другой раз, — Аластор с утихшим энтузиазмом положил глаз к себе в карман и, небрежно бросив Чарли бинты, вышел из комнаты. Шарлотта, не имея понятия, как правильно обрабатывать раны, просто обмотала себе полголовы. Зеркала в комнате не было, но она была уверена, что выглядит сейчас ужасно. Всё, чего бы она хотела, это обезболивающее и мамины объятья. Невольно вспомнились слова Аластора. «Они меня не ищут, даже не пытаются. Единственная, кому я была важна, это Вэгги. Почему я её не ценила? Это я виновата…» — Чарли, обняв колени, захныкала. Почему-то не хотелось винить никого, кроме себя. Даже Аластор казался невиновным. Девушка это ненавидела, но чувства к Радио-Демону никуда не делись, даже толком не исчезли. Разумеется, не было никакого наслаждения от поцелуев и прочих вещей, которые все считают соблазняющими. Сам Аластор, скорее всего, тоже не воспринимает свои действия в таком ключе, он просто упивается страданиямм. И это радовало, он хотя бы не станет её насиловать. Чарли долго думала о его мотивах и причинах, по которым он выбрал именно её. Учитывая то, как часто он говорит о родителях, ему ничего не мешает шантажировать их. Всех её друзей он уже устранил, теперь её никто не спасёт. Она — разочарование отца, ему будет легче просто согласиться с условиями Аластора, какими бы они ни были, чем вступать в конфронтацию. Как и говорил Люцифер, она — позор семьи, разочарование, ужасная принцесса. Доказывать себе обратное не было никакого желания. Всё, что ей оставалось делать — лечь спать. Перед сном она обычно мечтала о замке в облаках под голубым небом, о радуге, но теперь единственная мечта перед сном — не увидеть в кошмарах зубастую улыбку и горящие красным глаза. Чарли плюхнулась на кровать и укуталась в одеяло. Полежав полчаса с закрытыми глазами, она смогла заснуть. Как обычно, кошмары не собирались исчезать, и подушка в очередной раз немного намокла от слёз.