Новый год для Пожирателей Смерти

      Они страстно целовались, сидя на большом мягком диване напротив камина, когда Долохов появился в гостиной. Уверенно сделал шаг на идеальный паркет, не обращая внимания на бушующий позади огонь. Лишь небрежным движением отряхнул мантию.       А затем любезно пригласил занимательно провести день у него. Любезно – с его точки зрения. На деле же он просто бросил активированный порт-ключ в Беллатрису, пока та раздумывала, как бы повежливее прогнать непрошенного гостя.       Яркий свет ударил в глаза, заставляя поморщиться. Однако Беллатриса не была бы собой, если бы ей не хватило пары мгновений, чтобы прийти в себя и принять боевую стойку. Осмотревшись, она недоумённо опустила палочку, не понимая, что происходит.       Она находилась в просторном светлом зале, в центре которого стояла исполинских размеров ель. Самая настоящая живая ель с мягкими лапами и пушистой макушкой. Удивляло то, что дерево совершенно не было украшено: Рождество прошло не так давно, и поэтому наряжать ёлку уже поздно, а убирать – ещё рано.       — О, ещё одна! — раздался весёлый хриплый голос прямо над ухом.       Беллатрисе даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать в говорившем Амикуса Кэрроу. Только он, при всей своей никчемности в качестве мага, мог обращаться к другим так по-свойски. Сестра постоянно пыталась вразумить его, однако все давно уже привыкли к его детской непосредственности в некоторых вещах.       Помимо обоих Кэрроу, в помещении присутствовали чопорная Нарцисса с таким же чопорным мужем и на удивление слишком темпераментным сыном и вечно улыбающийся Рабастан, у которого различных улыбок на все случаи жизни было больше, чем у самой Беллатрисы платьев. Что расстроило больше всего: Родольфуса поблизости не было.       Рабастан как раз рылся в одной из коробок, каких здесь была пара дюжин, а Беллатриса, уже начавшая понимать, что к чему, сокрушённо спросила:       — Долохов?       — Долохов, — такой же обречённый ответ Люциуса.       А вот глаза его жены смеялись, пускай лицо её по-прежнему хранило холодную отстранённость. Кому как не Беллатрисе знать, что малютка Цисси с самого детства обожала всякие забавности, хотя всегда старалась делать вид, что ей подобное неинтересно.       Алекто, тяжело вздохнув, протянула лист плотной бумаги, на которой узнаваемым почерком безумного русского были выведены чёткие инструкции.       — И так везде, — сообщила Кэрроу, чуть погодя пояснив: — по всему особняку. А главное, домовиков тут не дозовёшься.       — Везде записки?       — Да! — весело ответил Рабастан. Сложившаяся ситуация его определённо забавляла. — Оборотни разбились на команды и бегают по коридорам, соревнуясь, кто лучше украсит вверенную территорию. Ну и попутно срывают украшения друг друга, что сводит весь результат к нулю. Только истерзанная мишура валяется то тут то там.       — А на кухне вообще чёрт пойми что творится! — добавил Драко и тут же осёкся под недовольным взглядом отца.       А вот Рабастан, наоборот, заливисто рассмеялся:       — Верно-верно. Я бы поостерегся туда соваться сейчас.       — В общем, нам ещё повезло: нужно просто нарядить ёлку, — подвела итог Алекто, явно решившая руководить процессом.       В коробках оказались переливчатая мишура, плотный дождик из тонкой фольги и жуткого вида ёлочные игрушки. Тут были и странного вида животные – в основном медведи и зайцы, – и шишки разных форм, цветов и размеров, и покосившиеся домики, и часы, и фрукты, и фигурки людей – всё это многообразие было бережно разложено по коробкам.       — Что ж, раньше начнём – раньше закончим, — глубокомысленно произнёс Люциус, направляя палочку на ближайшую игрушку и произнося заклинание.       И… ничего. Он ещё несколько раз для верности повторил свои действия, но так и не заставил наглую стекляшку подняться в воздух.       — Раритет, однако, — присвистнул Рабастан, — заклинаниям не поддаётся. Придётся руками.       Люциус поморщился, а вот Драко просиял лицом. Беллатриса удивлённо отметила, что раньше не видела у племянника такой любви к труду без палочки, но комментировать не стала.       Тонкие нити путались, переплетались и всеми силами сопротивлялись надеванию на ёлочные лапки. Разозлившись, Беллатриса резко дёрнула рукой, случайно задевая соседнюю ветку. Раздался переливчатый звон, который лишь сильнее ударил по нервам. А затем разлилась страшная, неестественная тишина.       — Долохов нас убьёт, — высказал общее мнение Амикус, от чего Драко побледнел лицом.       Яростное Репаро ожидаемо не возымело действия над разноцветными осколками.       — Точно убьёт, — подтвердил Рабастан, продолжая улыбаться, за что получил по шее от Алекто, а после как бы случайно – явно в отместку ей – разбил ещё парочку попавшихся под руку игрушек.       Та, недолго думая, прогнала их обоих на кухню, запретив появляться рядом с ёлкой.       Увернувшись от летящего прямо в дверь ножа, Беллатриса невольно вспомнила слова Драко. Действительно, на кухне был полный хаос. Со всех сторон раздавались бульканье, шипение масла и страшная брань, а ещё звонкий лязг ножа профессионально шинкующего морковь Роули – вот уж в ком Беллатриса не могла заподозрить таких талантов.       Однако запах в воздухе витал изумительный: жареное мясо и разнообразные специи пробуждали аппетит.       — Вы пустили оборотня к плите?! — восхищенно воскликнул Рабастан, уставившись на Фенрира, склонившегося над скворчащей сковородой.       Роули на мгновение остановился, чтобы недоумённо приподнять бровь, мол, в этом ничего странного нет.       — Если бы вы пришли минут десять назад, застали бы эпичную битву между Яксли и Сивым за главное место у плиты, — насмешливо, хоть и весьма приглушённо из-за шума донеслось с другого конца кухни.       Там уютно расположились Эван Розье и Регулус Блэк. Голос кузена Беллатриса узнала бы из тысячи, поэтому понять, что говорил Розье, не составило труда. Тот между тем лихо натирал что-то на тёрке.       Малыш Рег – как до сих пор все его называли, пускай и "малышу" уже было далеко за тридцать – по обыкновению своему сидел, подперев миловидное личико кулачком, и с напускной наивностью хлопал пушистыми ресницами. А Роули, поддавшись очарованию поганца, то и дело подносил ему блюдца с тонкой сырной нарезкой, на что Розье незлобно фыркал.       В оборот только что пришедших взяли быстро. Видимо, на кухне действительно не хватало рук, после того, как Корбан Яксли ушёл, напоследок громко хлопнув дверью. На столике у входа лежала небольшая стопочка листов в знакомом стиле со скрупулёзно выведенными рецептами.       — Dressed herring¹? — недоумённо прочитала Беллатриса. — Я даже знать не хочу, что это.       — Судя по всему, — задумчиво протянул Рабастан, заглядывая в рецепт через её плечо, — это салат, моя дорогая Белла, — закончил он, криво пародируя брата.       Беллатриса едва подавила в себе желание ударить его. Желательно с летальным исходом. Жаль, что Родольфус слишком уж им дорожит. Пришлось даже несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть. А после приступить к труду.       Ей всегда нравились ножи. Изящные и грубые. Стальные и серебряные. Старинные, хранящие историю и совершенно новые, только что изготовленные. И она всегда великолепно обращалась с ними, вырезая на телах своих жертв всевозможные узоры. Но кто бы мог подумать, что Беллатриса Лестрейндж, одна из самых жестоких и опасных последователей Тёмного Лорда, проиграет каким-то варёным яйцам?       Всё началось с того, что те банально не хотели нормально чиститься. Скорлупа проникала под ногти вместе с прилипшим к ней мягким белком, что существенно замедляло работу. Но на этом страдания не закончились. Как бы Беллатриса ни старалась аккуратно нарезать их, они рассыпались неровными кусками по всей доске.       Видимо, готовка всё же слишком отличалась от привычных для неё пыток.       У Рабастана же всё выходило не в пример лучше, что ещё больше бесило Беллатрису. Пока она осторожно примерялась к непослушному яичному белку, он успел дорезать колбасу и отнести её Роули, по пути отметив дверь, на которую была приклеена записка.       — А там что? — спросил он прежде, чем прочитать.       — Закрыто, — ответил Фенрир, не отрываясь от переворачивания аппетитных стейков, — если верить написанному, откроется в назначенное время и мы сами поймём, что делать дальше.       — Мда уж, сколько таинственности, — не выдержала Беллатриса и снова неумело замахнулась над разделочной доской, как вдруг раздался громкий голос Розье:       — Вот ведь! Эй, Сивый, тут для соуса вино нужно, — он подбежал к оборотню, тряся очередным листом с рецептом.       Отчаянный рык был ему ответом. Лишь только необходимость в постоянном перемешивании удержала его от того, чтобы схватиться за голову.       — Эй, Белла, да брось ты эти яйца, всё равно им уже не поможешь, — крикнул он, и Беллатриса огорчённо вонзила нож прямо в доску, подводя итог всем своим стараниям, — лучше сходи в погреб: должно же у Долохова быть хоть немного вина.       Здраво рассудив, что с вином справиться будет легче, она отправилась прочь из кухни.       К сожалению, её надеждам на простоту задания было суждено разбиться о пьяного в хлам Каркарова. Тот нашёлся в том самом погребе, который, надо сказать, оказался совсем небольшим – всё же Долохов славился любовью к более крепким напиткам. Судя по состоянию Каркарова, он уничтожил все скудные запасы вина подчистую.       Расстроенная очередной неудачей Беллатриса вернулась на кухню, едва не сорвав дверь с петель.       — А где вино? — невинно поинтересовался Рабастан, прекрасно видя, что невестка не в духе.       — Игорь добрался до погреба раньше меня, — сквозь зубы произнесла она.       Розье непечатно выругался. Среди присутствующих никто не питал особой страсти к слабоалкогольным напиткам, поэтому в их запасах вино искать было бесполезно.       — Придётся просить Малфоя, — мрачно сказал Фенрир.       Естественно, имелась в виду просьба в ультимативной форме. Беллатриса кивнула и решительно отправилась на поиски. Пара оборотней, неосмотрительно подвернувшихся ей под руку, немного улучшила её настроение. Так что в зал с ёлкой она заходила более-менее спокойно.       Алекто опасливо посмотрела на Беллатрису, негласно предупреждая, чтобы та даже не смела приближаться к практически до конца наряженному дереву.       — Я украду твоего мужа ненадолго, — тоном, не терпящим возражений, обратилась она к сестре.       Нарцисса лишь недоумённо пожала плечами и подтолкнула Люциуса к выходу, на что тот послал жене осуждающий, полный обиды взгляд.       Выйдя в коридор, Беллатриса тут же перешла к делу:       — Нужно вино. Срочно.       Люциус дураком не был и действительно важные вещи понимал с полуслова, поэтому незамедлительно отправился в родовое поместье. Вернулся меньше, чем через четверть часа, страшно довольный собой. Протянул винную бутылку с невероятной гордостью. Но, так и не дождавшись какой-либо реакции, немного поник. Беллатриса покрутила бутылку в руках, после чего задумчиво произнесла:       — Думаю, Сивому пойдёт, — развернулась на каблуках и быстрым шагом пошла в направлении кухни.       — Сивому?! — донесся недоумённо-отчаянный возглас ей вслед. Малфоя душила обида от того, что дорогое коллекционное вино отправится оборотню в пасть.       Фенрир же аккуратно вскрыл бутылку когтём, используя тот наподобие штопора, понюхал и утвердительно кивнул. После чего вернулся к готовке. А Беллатриса снова осталась без работы: нож ей больше не доверили, красноречиво указывая на дыру в разделочной доске и на царапину под ней на столе. Да и вообще всячески намекали, что на кухне ей не место.       Неприкаянная, она блуждала по коридорам, всё больше скучая по Родольфусу, который куда-то пропал вместе с чёртовым Долоховым.       Толкнула очередную дверь.       Ей в лицо дунул горячий поток влажного воздуха, наполненного запахом горьких трав с отвратительными нотками горелой шерсти. В лаборатории – а это была именно она – стоял густой полумрак, в котором темноволосый и облачённый в чёрную мантию Северус Снейп выглядел особенно зловеще. Он что-то скрупулёзно мешал в котле чёткими, выверенными движениями. А чуть поодаль ритмично, идеальными кубиками нарезал ингредиенты Барти Крауч. Он, не прерывая работы, поднял взгляд невероятно светлых глаз и кивнул, приветствуя. Беллатриса немного растерялась, заметив в его глазах какой-то жуткий, лихорадочный блеск.       — Миссис Лестрейндж, что-то хотели? — тихо и немного устало спросил он, так и не сбавив скорости нарезки. Казалось, руки его жили своей жизнью.       Неестественная бледность обоих мужчин настораживала. Северус вообще выглядел живым мертвецом.       — Ничего конкретного… — пробормотала она. — А Снейп?..       — Занят, — так же тихо, но твёрдо ответил Крауч. — Мистер Долохов потребовал просто невероятную партию антипохмельного, мы с ног сбиваемся, — он замолчал. А потом, что-то осознав, с надеждой начал: — Вы…       И прежде чем с его губ сорвалась просьба, которая уже читалась в его взгляде, Беллатриса пулей вылетела из мрачной лаборатории.       Ещё немного походив кругами, она решила вернуться на кухню. В конце концов, будет бездельничать вместе с малышом Регом, отпуская едкие комментарии в сторону Рабастана.       У самого входа на кухню она столкнулась с ужасно измотанным Мальсибером. И даже пропустила его вперёд. Он рухнул на ближайший стул и устало потёр виски.       — Вернулся? — с тревогой спросил явно переживающий за друга Розье, отложив нож.       — Это было ужасно.       Роули заботливо подал стакан воды, Мальсибер в один глоток осушил его и продолжил:       — Сначала я несколько часов потратил на то, чтобы понять, как вообще должен выглядеть этот Дед Мороз и что он должен делать. Потом, отстояв непонятно откуда взявшуюся очередь, ещё кучу времени убил, объясняя мадам Малкин, как должен выглядеть нужный наряд. Ну а после начался сущий ад: никто из моих знакомых не согласился работать бесплатно!       — Бесплатно? — подал голос очаровательный Регулус.       — Скотина Долохов потребовал, чтобы всё было совершенно добровольно и абсолютно бесплатно. Я уже подумывал сам влезать в этот безумно оригинальный костюм, да только русская сволочь предвидела такой поворот событий и запретила.       — Но в конце концов?..       — Да, чёрт возьми! Я нашёл пару идиотов, которые согласились сделать это.       — Но ты нам не скажешь, кто они? — понял Рабастан и широко улыбнулся.       — Сами увидите, — мрачно припечатал он, ставя точку в разговоре.       А потом, буквально через несколько минут, дверь на кухню распахнулась, являя того, от кого на душе у Беллатрисы вдруг стало легко и спокойно. И сразу ушла куда-то досада, что ничего не получается. Родольфус преодолел расстояние до неё в считанные мгновения и мягко обнял со спины. Руки его были ледяными, как и его щека, которой он прижимался к её лицу. Однако ей это совершенно не мешало.       — Скучала? — тихий родной голос, от которого вмиг потеплело.       — Да. Где ты был? — она сама не заметила, что в голос просочилась обида.       — В Исландии.       — Где? — в шоке переспросила она, а он рассмеялся.       — Антонин потребовал чистый снег из Исландии.       — И ты?..       — Я, Август и егеря. Справились быстро, но вот с доставкой вышли проблемы.       В этот момент произошли две вещи, прервавшие разговор супругов: на кухню пришли Кэрроу и Малфои – только почему-то без Драко, – из-за чего стало невыносимо тесно, и громко стукнули неприметные настенные часы, из которых вылетела кукушка. А после звонко щёлкнул замок на закрытой двери.       — Видимо, время пришло, — сказал Розье, направляясь в её сторону.       Все тут же перевели внимание на него, с нетерпением ожидая, что же произойдёт. Эван осторожно потянул дверь на себя, однако та вдруг резко распахнулась под натиском целого моря мандаринов: кажется, ими была заполнена вся кладовая до самого потолка. Они рассыпались по всей кухне.       — И что нам с ними делать? — стоило чьей-то фразе прозвучать, как откуда-то с потолка плавно спланировал лист знакомого формата.       — Он издевается? Он требует, чтобы мы почистили всю эту гору! — воскликнул Розье, добравшийся до записки первым.       Кажется, от этих слов Мальсиберу окончательно поплохело. Он со стоном рухнул прямо лицом в деревянную столешницу. Впрочем, остальные были воодушевлены не многим больше.       Удивительно, но за стол влезли все. Пусть и пришлось плотно жаться друг к другу. К счастью, все они могли левитировать фрукты, что позволяло значительно сократить время, однако основную работу приходилось проводить руками.       Серьёзная Алекто, которой просто не повезло оказаться рядом с Регулусом, отдавала очищенные мандарины ему, из-за чего сидящий по другую руку от неё Амикус ужасно дулся на сестру. Следом за ним уныло едва шевелил руками Мальсибер, над которым то и дело подшучивал Рабастан, а расположившийся между ними Розье изо всех сил старался того осадить. Нарцисса совершенно не обращала на не в меру болтливого соседа внимания, увлечённо ведя беседу с супругом. Они оба на удивление быстро справлялись с мандаринами, хотя даже не следили за собственными руками.       Тем обиднее было Беллатрисе, соседствующей с ними: она всё никак не могла рассчитать силу, с которой нужно вонзаться в сочную шкурку, поэтому все её руки были в липком мандариновом соке и кожу пальцев кое-где уже жгло. Где-то внутри поднималась обида: на чёртовы мандарины, чёртова Долохова и чёртов день.       — Что тебя так расстроило? — тихо спросил Родольфус, наклоняясь к самому её уху.       — Мандарины. Дурацкий праздник. Всё вместе! — экспрессивно произнесла она. — У меня сегодня ничего не выходит! Всё просто валится из рук!       Она жаловалась только ему. Так было всегда. Он понимающе улыбнулся одними уголками губ и забрал у неё из рук растерзанный мандарин. А она зачарованно смотрела, как ловко у него выходило справляться с оранжевой шкуркой.       Фенрир, сидящий рядом с ними, поморщился от непонятной ему нежности, а Роули, замыкающий круг, даже не обратил внимания на Лестрейнджей, соревнуясь с Алекто в запихивании долек в Регулуса.       Идиллия.       Уже смеркалось, когда очередная записка пригласила их всех в зал с ёлкой. Они переглянулись и слаженно вздохнули, гадая, какое испытание им подкинул Долохов на этот раз. В коридоре они наткнулись на едва держащегося на ногах Каркарова и посоветовали ему сходить к Снейпу. Он благодарно кивнул в ответ и что-то неразборчиво произнёс заплетающимся языком.       В зале их встретили добротный длинный стол, который им необходимо было накрыть, и Руквуд, недоумённо вертящий в руках огромную и на вид ужасно тяжёлую скатерть, сложенную в столько слоёв, что выглядела огромным кубом. К счастью, мужчины быстро справились с этим чудовищем. Нарцисса утянула Беллатрису сервировать стол, в то время как остальные занялись переносом всего того многообразия блюд, что за весь день были приготовлены.       В какой-то момент из ниоткуда появился виновник всего этого переполоха. Счастливый и широко улыбающийся, в сопровождении задумчивого Лорда и Малфоя старшего. Абраксас и Антонин удерживали в руках по ящику крепкого алкоголя: огневиски и водки. Том Реддл отрешённо осмотрел помещение и уселся во главе стола. И никто не посмел помешать ему.       До полуночи оставалась пара часов, когда все, наконец, закончив приготовления, расселись за стол. К ним присоединились и едва живые Снейп с Краучем, и заметно протрезвевший Каркаров, и даже непонятно где скрывавшийся всё это время Яксли. Долохов склонился к Мальсиберу, что-то шепнул на ухо, а тот обречённо закрыл глаза и отправил куда-то Патронус.       Двери торжественно раскрылись и в зал зашли двое. В повисшей тишине громом раздался раскатистый смех Рабастана, который, наверное, выражал состояние всех присутствующих, однако мало кто из них осмелился бы на такой рискованный шаг. На младшего Лестрейнджа тут же устремился жуткий волшебный глаз. Однако в сочетании с густой белой бородой, длинной красной шубой, расшитой звёздами да снежинками, и забавной шапкой магический протез, обычно пугающий преступников, выглядел особенно комично.       Ко всему этому прибавлялись хромота и бойкая девчонка, следующая за Дедом Морозом в короткой голубой шубке и волочащая по полу огромный бархатный мешок. У неё были две платиновые косы характерного оттенка, из-за которого её можно было принять за внебрачную дочь одного из Малфоев. Вот только слишком знакомая усмешка на кукольном личике выдавала в ней Нимфадору Тонкс, любимую племянницу Беллатрисы.       Нарцисса, тут же раскусившая дочь Андромеды, во всю потешалась над мужем, бросая на того вопрошающие взгляды, а тот отнекивался как мог.       Долохов же восхищённо смотрел на поникшего Мальсибера, который, к слову, не замечал ничего вокруг и глушил дикую усталость водкой. Роули беспокойно следил за беднягой и подкладывал салатики.       Том Реддл, всё ещё поглощённый своими мыслями, смотрел куда-то в тарелку.       Тонкс весело доставала подарки один за другим из мешка и протягивала напарнику, а Аластор раздавал их тем, за кем ещё недавно гонялся с палочкой, всё ещё не веря, что согласился на подобное.       Рабастан получил свой подарок последним.       Когда Дед Мороз со Снегурочкой завершили обход, Антонин радушно пригласил их присоединиться, однако те быстро отказались – для Грюма это было уже слишком. Тогда Долохов протянул им хрустальные стопки, и Аластор скептически покосился единственным глазом на прозрачную жидкость в них. Однако выпил. И Тонкс тоже, даже не поморщилась, за что получила восторженный взгляд хозяина дома и несколько сладких комплиментов. Она звонко рассмеялась, подобно колокольчикам, несильно хлопнула Аластора по спине и покинула с ним зал.       Беллатриса отложила подарок, решив, что рассмотрит всё дома. Мало ли, что взбрело в голову Долохову. Остальные, по-видимому, рассудили так же. Все приступили к оцениванию талантов Фенрира, один лишь Яксли недовольно ковырялся в тарелке, что-то бубня себе под нос.       Потекли над столом душевные разговоры, лихо подгоняемые алкоголем.       Еда уходила влёт: первыми со стола пропали восхитительная красная икра и невероятно вкусный холодец – две закуски, которые Антонин припас сам. Странный салат оливье тоже пришёлся многим по вкусу. Руквуд похвалил пикантный соус к мясу, а Люциус при этом поджал губы: кажется, уловил знакомые нотки.       Где-то в стороне громко смеялись над очередной хорошей шуткой оборотни с Рабастаном. Алекто краснела под пристальным взглядом Руквуда, однако с каждым бокалом смущалась всё меньше. Абраксас рассказывал, как они с Реддлом и Долоховым обежали практически все ювелирные магазины Лондона в поисках "того самого" ожерелья и ещё полдня потом его зачаровывали. И даже Снейп, казалось, более-менее ожил и расслабился: по бледному лицу, наконец, разлился лёгкий румянец, а чёрные глаза потеряли жуткую безэмоциональность. Яксли и Каркаров втянули зельевара в какую-то интересную беседу. Барти вяло подразнивал своего лучшего друга Регулуса, на что тот корчил различные обиженные мордашки, но, несомненно, им обоим было очень весело.       За пару минут до полуночи, Долохов потребовал тишины. Со своего места встал Тёмный Лорд и сердито посмотрел на Антонина, взглядом обещая тому позднее самые жестокие пытки. А тот лишь подбадривающе покивал в ответ, заметно наслаждаясь происходящим.       А потом произошло то, чего никто из гостей не ожидал: Том Реддл, воплощение кошмаров светлой половины волшебников Британии, произнёс настолько проникновенную речь, что даже Беллатриса, сильная и несгибаемая женщина, поймала себя на том, что вот-вот расплачется. Что и говорить о Роули с Алекто, которых могут тронуть даже обыденные вещи. Повисла недолгая поражённая тишина.       Огромные часы пробили двенадцать раз, и по появившимся вдруг бокалам зазолотилось шампанское. Тут же раздался слаженный хрустальный звон. А через некоторое время Долохов погнал всех на улицу.       Всё видимое пространство вокруг особняка было усыпано искрящимся в свете луны снегом. Огромные сугробы казались мягкими-мягкими. А обилие белого потрясало воображение.       Яксли произнёс какое-то заклинание, запустившее в небо вспышку, которая расползлась по небу прекраснейшим огненным цветком. А затем ещё одну, и ещё, и ещё…       Беллатриса стояла, зачарованно уставившись в небо, греясь в тёплых объятиях мужа, и вдруг осознала, что такие моменты стоят дня мучений. Улыбка осветила её красивое лицо.       Они вернулись в помещение в восхищённом молчании. И даже Рабастан не смел нарушить хрупкий момент.       Немного позже за столом вновь завязалась беседа, но уже более тихая, нежели прежде. Все распределились на небольшие группки по интересам.       — Кстати, а куда делся Драко? — задала сестре уже давно мучающий вопрос Беллатриса.       — Он сказал, что появились дела, — обтекаемо ответила Нарцисса, а потом заговорщически наклонилась и задорно произнесла: — Думаю, это как-то связано с той грязнокровкой.       — Неужели? — Беллатриса уже была достаточно пьяна, чтобы не на шутку увлечься типичными женскими разговорами. — И что она?       — Бегает, — насмешливый ответ. И уже более серьёзно: — На самом деле у него там нет шансов. Но не буду же я расстраивать собственного сына? Мой совет держаться от неё подальше он воспринял в штыки.       Уверенность в словах сестры явно подтверждалась какими-то фактами, но Беллатриса не могла ничего припомнить. Однако она слишком хорошо понимала, что больше ничего от Нарциссы не узнает. А потому со спокойной душой повернулась к мужу, чтобы задать второй по важности за этот день вопрос:       — Как думаешь, зачем Долохов всё это устроил?       — Его снова замучила тоска по родине, — уверенный ответ.       И Беллатриса могла это понять. Антонин всегда любил веселиться. А ещё – что знали все, пускай он бы никогда не признался в этом сам – в последнее время его слишком сильно мучила ностальгия. Ну и, в конце концов, все прекрасно осознавали, что противиться Долохову – только здоровью вредить.       А потому все дружно решили подыграть ему, подарив прекрасный праздник, полный особенного волшебства.