ТРИП-РЕПОРТ: LSD 270мкг. Смерть ЭГО и семьи.

Адского времени суток. Меня зовут Мишель и я бы хотела описать один из своих трипов. Не важно, где вы находитесь, дорогой читатель. В метро или устало лежите дома после работы, сейчас я постараюсь настолько ярко и красочно описать все, что со мной происходило, насколько Вселенная дала мне таланта. Конечно, вы можете думать, автор выдумщик. Можете напротив, веровать каждому моему слову. Какой толк в правде? Историю всего мира тысячу раз переписывали и перекраивали, а тут всего лишь трип-репорт. Проснулась я с желанием вздернуться. Так я просыпаюсь уже долгое время. Предпосылок для этого множество. От трудного финансового положения, до разбитого толпой дагестанцев сердца. Открыв глаза, я толкнула брата своей тощей рукой. Мы ютимся втроем на полуразваленной кровати, постоянно что-то впивается в ребра. Но обниматься перед сном с этими двумя — высшее наслаждение. Уже разучилась спать в одиночку. — Я хочу подумать, — заявила я, вскочила и схватила брюки, которые уже как тысячу веков нужно постирать, — попала в яму. Яма. Отсылка к сериалу Чёрное зеркало. Бандерснэтч. Мы все знали, что это значит. Под кетамином, пару дней назад, когда съели несколько марок, во мне что-то сломалось. С громким звуком, таким оглушительном и пронзающим, что мой брат чуть не схватил бэд-трип. Это что-то было по отношению к брату. Он уже долгое время потакает своей зависимости. Меня это бесило. Раньше. Всё бы ничего, пожалуйста, дух либертарианства витает в каждом предмете нашей коммуналки. Ты можешь быть, кем хочешь. Переучивать другого человека жизни — энергозатратно. А я хочу направлять свою энергию только на свое развитие. Будь, кем хочешь. Но быть мудаком, который таскает свою сестру по отвратительным, низменным компаниям, который отнимает кучу времени, который заставляет переживать и волноваться — извините, терпеть подобное я не намерена. Моя любовь к вам заканчивается там, где начинается боль. Мы приехали на почту, я взяла марку. 270 писем — стандартная такая доза для меня. Изначально мы планировали накачать меня и кататься на машине. Но судьба лучше знает, как тебе триповать. Словить передоз или ненаход. Судьба действительно знает больше. Возможно, в том вашем ненаходе мефа был подмешан героин. Или от марок с нбомом, которые не дошли до ваших языков, остановилось бы дыхание. Тем временем у брата появились дела, потому нам оставалось выкинуть свои тела из теплой машины под снегопад и ожидать его возвращения. Окраина Питера. Он провел тут детство. Думаю, читателю представились неблагополучные районы, заводские трубы с белым дымом, страдающие лица проходящих мимо бабушек. Все верно, добавьте к тому атмосферу безысходности, снегопад в лицо и летние кроссовки. Не зря дала кличку «гопник» своему бро. У него отложилось это мышление обитающего тут быдла, не смотря на прогрессивный ум. В некоторых областях он гораздо умнее меня, я восхищаюсь его шутками, знаниями. Но гопота он та ещё. Это, наверное, даже комплимент. В наше время каждый второй непризнанный утончённый гений, даже тошно. Я вспотела от кислоты, холод пронзал кости. В конце концов, кто знал, что в декабре пойдет снег?! Если судить исходя из погоды, что была несколько дней назад, вопрос не кажется абсурдным. Иван Дорн в наушниках угнетал. Россия под кислотой в зимнее время суток — какой-то безысходный бэд-трип. Идешь и умираешь вместе с торчащими из земли палками. И так же торчишь. Я даже не могла достать телефон из куртки, чтоб переключить музыку. Его бы сразу занесло снегом. Мы нашли пивнуху, самую настоящую пивнуху. Клиенты с разбитыми и заплывшими лицами, неприветливая официантка и витающий запах перегара. Мы не испытывали с сестрой отвращения к окружающим людям, что вы. Мы были без копейки в разных частях нашей страны, да и не только нашей. Как никто я чувствую свою связь с этими людьми. В каждом человеке есть что-то. Каждый человек уникальный. Даже если он лежит в переходе в своем дерьме, он личность. Никогда не стоит забывать об этом. Общество привыкло приравнивать подобных к предмету. Пройти мимо, сделать вид, что ничего нет. Я надела капюшон и прикрыла глаза. Конечно, в меня пялился какой-то посетитель. Наверное, дивился, что наркоман забыл в пивной. Мои глаза меня выдавали. Я начала медитировать. Типичное поведение неопытного юзера — впасть в уныние, плохие эмоции, что холодно, что пивнуха. Что нет уютной атмосферы, а из музыки «о боже какой мужчина». Мне не нужна атмосфера. Мне не нужно откладывать на потом, где будет якобы лучшее время. Посему я погрузилась в свои мысли, словно Алиса в стране чудес. Не скрою, что, употребляя ЛСД, невольно начинаешь проводить аналогии между собой и Алисой. Но не той, книжной и глянцевой, а которая меднесс ретюрнс. В своих мыслях я уже оказалась средь джунглей, лианы свисали вокруг, щебетали птицы. Сбоку тек ручеек, помогая течь моим мыслям в нужном русле. Я попыталась представить всех посетителей увеселительного заведения рядом. Поймала спокойствие, ощущение нирваны. Ветер едва обдувал меня, я глубоко дышала и испытывала абсолютную легкость. Мишель в пивнухе. Вы можете сколь угодно любить мир, испытывать самые высокие чувства по отношению к людям, всё равно найдется человек, который будет рад растоптать ваши чувства ботинками с дерьмом. Таким человеком оказалась официантка, выгнавшая нас на улицу. Впрочем, я сама встала и ушла, не желая скандалить. Что за тупая идея с ее стороны просить у нас паспорт? Кажется, его должны требовать при продаже алкоголя. Возможно, я просто пришла поесть рыбы сушенной. Бред. Я шла по улице и не могла понять, в чем причина моего внутреннего неспокойствия. Проблема не в обстановке, совсем нет. Эти облезлые дома, грустные лица и мокрый снег — все это не должно ввергать в уныние истинного аскета, истинного просветлённого. В чем моя проблема? Кажется, я перешла на бег, когда заметила куст с шиповником. Аня ели поспевала за мною. Куст поддавался ветру, дергаясь и извиваясь. Не смотря на снег, его красные ягоды поблескивали и выглядели даже съедобно. В отличие от меня, ему некуда бежать. Мне стало жаль, но в то же время я осознавала цикличность природы. В ней всё логично и продуманно. Есть рождение и смерть. Зима и лето. Мы все живем по отлаженной системе, которой подчиняются все живые существа. В том числе и этот куст. В том числе и я. Брат попросил отправить геолокацию, кажется, дела его закончились. В состоянии изменённого состояния сознания мне вообще не хочется брать в руки телефон. Для чего? Музыка, возможно. Для остального есть будни. Так или иначе, из этого чертового района нам нужно уезжать, посему я, превозмогая лень, нажала несколько кнопок в телеграме и сунула телефон в карман. Аня отправилась фотографировать какую-то скульптуру, очередной пережиток совка, который она сочла концептуальной грудой бетона. Сначала я пыталась ждать, но когда сис перебежала дорогу к этому сооружению, я ускорила шаг и направилась прочь. Снег в лицо, мокрые летние кроссовки и мысли об ЛСД. Да и о жизни в целом. Я не хотела быть, как те рожи из пивной. Но вся моя жизнь к этому идет. У меня нет образования, нормальной работы или чего-то там еще, что обычно придает людям уверенность в завтрашнем дне и ощущение спокойствия. Правда, люди не учитывают такие погрешности, как несчастные случаи или неизлечимые заболевания. Все думают, что их обойдет. Сегодня у вас все хорошо, красивая жена, дети, работа. Вы успешный. А завтра вы отдаете все деньги на операцию по пересадке и оказываетесь на месте людей, новости о которых обычно скрывали из ленты новостей. Жизнь — это русская рулетка, где вместо пуль хуи. Молитесь, чтоб ничего не прилетело в вашу жопу. Сис догнала меня, я замедлила шаг. — Я не знаю, где брат, но, если он думает, что я буду его искать, — только успела сказать, как тачка сзади на тротуаре резко затормозила. Мы начали звонко смеяться, это номера нашего брата. Гопник выехал на пешеходную часть, я, конечно, начала его сразу отчитывать, ведь нужно уважать общество. Наверное, он волновался, к тому же кроме нас там никого не было. Но это чувство социальной неловкости, когда проходит мама с коляской. Как нарушители из СТОПХАМ вообще спокойно спят? Сев в автомобиль, я попросилась в туалет на заправку. Меня, конечно, отвезли. Потом брат очистил стекла от налипшего слоя мокрого снега, и мы куда-то поехали. Я не спрашивала куда, большую часть трипа я молчала и пыталась абстрагироваться. Медитация, мысли, ровное дыхание. Я думала и думала, потому что повеселиться или поговорить я смогу, когда меня отпустит. Нельзя терять и минуты, даже если кажется, что под ЛСД время бесконечно. Солнце, которого обычно и так нет зимой, скрылось меж питерских туч. Машина направлялась, думалось мне, домой. Мы хотели делать какую-то милую штуку, которую обычно делали дома. Смотреть фильм, разговаривать или есть. Мыслями я уже была в коммуналке, где проводила столько трипов с дорогими моему сердцу людьми. И когда брат свернул в неосвещённую промышленную зону, меня просто выгнали из этих теплых мыслей о доме с матами. Дорогу перекрыли, потому что ехал поезд. Все машины сзади недовольно сигналили. Этот мерзавец привез меня под кислотой искать свою закладку с куревом. Как же он докалебал, я тысячу раз просила делать это не на моих глазах. Не впутывать меня в это. Не таскать после работы на заводе по барыгам, не заставлять волноваться. Когда я говорила, что мне не важна атмосфера для трипа, я не имела ввиду это! Какому-то водителю явно надоело ждать и жить, посему он дал газ и проехал мимо красного шлагбаума. — Может нам так же сделать? — спросил гопник. — Я думаю, да, — согласно кивнула сис. — Нет, вы что, не видели эти тачки? — возмутилась я, — почему человек под наркотой мыслит адекватнее вас? — Что за тачки? Все равно поезда нет, — не унималась Анна. — Тачки поломанные, которые обычно возле железных дорог ставят, чтоб дебилы вроде вас не повторяли. В своих же мыслях я молила брата нажать на газ. В своих мыслях я тысячу раз прыгнула под этот поезд. Мое хрупкое тело со всеми подробностями представляло, как ломается каждая кость, рвется кожа и медленно останавливается дыхание. Я не хочу жить, мне в тягость это. Под наркотиками ты более уверен в себе. Твои действия более резки, кажутся обдуманными. Поэтому, когда мой брат в шутку посоветовал мне прыгнуть под поезд, ремень безопасности был уже отстегнут и я резко дернулась. Буквально за долю секунд рванула дверь, попыталась выброситься из автомобиля. Он держал меня мертвой хваткой, потому что все знали о моем суицидальном настроении. Я уже тысячу раз представляла, как провоцирую передоз или падаю откуда-нибудь. А сейчас такое. Мои надежды на лучшую жизнь, мои мысли о высоком, они опять омрачены тем, что меня везут под кислотой за закладкой с куревом. Осточертело. И от кого это? От брата? Для чего мне вторая семья, которая не помогает мне достигать своих целей, а только втаптывает высокие стремления. От одной такой я уехала в другой город. Меня держали мертвой хваткой, потому что планы были абсолютно серьезными. Брат то прекрасно понимал. И вот поезд поехал. Чувствую себя Алисой. Снова. И вот этот чертовый поезд едет, как в той чертовой игре. — Ты мразь, — холодно произношу я. Мои слова, наверное, резанули его хлеще тесака Алисы, но он лишь пробубнил: — Да, мразь. — Вот бы нас менты поймали, — сказала я со злостью. Мне осточертел такой образ жизни. И, кажется, он надоел в этой компании только мне. Может, если нас поймают сотрудники правопорядка, их отношение к жизни изменится. Когда меня оставили в тачке, я уже понимала, что, наверное, скажу самые жестокие слова за историю моей жизни. Что разобью сердце одному из самых близких для меня людей. — Ну что, Мишель, — радостно щебетал брат, вернувшись в автомобиль с Аней, — хочешь, домой поедем? Купим что-нибудь? Поставим музыку, какую ты хочешь, я тебя покатаю на машине? Я молчала. Он взъерошил мне волосы рукою и выжидающе смотрел. Я же не пыталась скрывать презрения или отвращения. — А давай, — с язвою в голосе начала я, — мы, кароче, это, включим музыку и… и ты пойдешь нахуй из моей жизни, — в машине повисла гробовая тишина, — под музычку. Резко все стало бессмысленно. Все наши совместные семейные планы, путешествия запланированные, новогодние праздники, все это резко закончилось, потому что я выпалила эти слова. За которые не собираюсь извиняться, от которых до сих пор, если вам интересно, не собираюсь отказываться. Кислота помогает показать веди элементарно простыми. И тут мне дали простую инструкцию, как не скатиться до уровня заплывших рож из пивных. Я должна сделать все, чтоб не оказаться там. Первое — это вычеркнуть этого человека. Он тащит меня на дно. — Но мы же… — голос его дрожал и запинался, глаза едва ли не наполнили слезы, — только сегодня это обсуждали. Что я хочу быть частью твоей жизни, мы с тобой круглые сутки проводим, ты мне действительно как сестра, — не собирался униматься, кажется. — Мы с тобой тысячу раз обсуждали, как делать, если ты один раз не понимаешь, второй, третий, или к черту! Как я могу хотеть общаться с тобой? Ты возишь меня по подобным местам. Как я могу хотеть того? — Судя по многим наркоблогам, — вмешалась Аня, — многие ведут праздную жизнь, от тусовки к тусовке… — Пилецкая, мне не хочется скатиться в это. Всем похуй, что будет после них. Все как будто живут одним днем, не думая, что будет завтра. — Я просыпаюсь каждое утро, вижу вас в кровати и думаю, как сделать так, чтоб у нас все было. Понимаешь? — продолжал, едва не заикаясь, мой брат. А в душе у меня зияла пустота. Что-то сломалось. Мне было всё равно на эти слова. Он говорит одно, а делает другое. И так уже было тысячу раз. Он так медленно вел свой автомобиль, кажется, мои слова оглушили его. Он пребывал в шоке, поэтому припарковался на заправке. — Сходишь со мной в туалет? — спросила я Аню, сидевшую на заднем сидении. Мы вышли под снежные хлопья и направились к мигающим огням в окне. — Мишель, — начала Аня, — это я раньше настаивала, что он плохая компания. Но сейчас я беру свои слова обратно. — Во мне что-то сломалось по отношению к нему, понимаешь? — я захлопнула перед ее лицом дверь в туалет. Умывшись, я дала себе возможность отдышаться и всё-таки вышла, чтоб продолжить неприятный для меня разговор. — Мы все прекрасно знаем, что если я не брошу своего брата, мы скатимся в то общество на пивнухе, — продолжала повторять, словно мантру. — Сломалось, сломалось, что ты заладила, — Аня кричала, я увидела силуэт у машины. Черт, он вышел, а значит все слышал. Придется поговорить на эту тему, — блин… это было слишком громко. Мы сели в автомобиль и на меня смотрели самые грустные голубые глаза в мире. Я жестока в своих словах, но моя жестокость помогает мне. Благодаря ей я стала той Мишель, которой многие восхищаются. — Передо мной сейчас выбор, понимаете? Как в матрице, есть две таблетки, — я начла плакать, — что, если я выберу не ту. Буду сидеть лет в 50 у стакана с пивом, без гроша за душою, и жалеть, что не послала тебя этим вечером? Что?! Пилецкая тоже уже не сдерживалась, голос надрывался и, кажется, она уже плачет. — Заколебали меня эти псевдопроблемы богемы. Представьте, что вы ребенок. Вы тянетесь к чему-то светлому, я попросила сегодня дать мне подумать под кислотой. Так вот, к этому ребенку подбегает толпа дагестанцев, и на просьбы помочь в саморазвитии, они начинают его пиздить, — слезы катились по моим щекам, — и вот, кажется, один дагестанец протягивает учебник, ребенок рад, счастлив, что мучения закончились. Он уже отдышался, открывает учебник, а там прибегает самый тучный мужик и бьет ему ботинком по лицу. Вот так чувствую себя я. — Но, знаешь, — Аня с заднего сидения вмешалась, — родители этого ребенка заботятся о нем, возят в мечеть, — она намекала на наши выходные, — кормят. — Ань, вот не надо делать из него спасителя. Как будто, не будь рядом брата, мы бы с тобою голодали или скучно проводили время. Мы объездили почти всю Россию, Казахстан и Киргизию. Мы выживали там, где другие сдаются. А тут всего лишь жизнь в питерской коммуналке. Не нужно выставлять так, словно мы не проживем без брата. Забота в семье — дело обычное. — Бесит, понимаешь. Когда я говорю вам: «я люблю тебя», произношу это с максимальной осознанностью. Потому что с таким образом жизни, как у нас, любой день, который мы проводим вместе, может быть последним, — слезы предательски продолжали катиться по моим щекам, в купе с расширенными от кислоты зрачками, я, наверное, выглядела не очень, — а что, если бы вас поймали? Вы видели машину, что кружила возле нашей? Эти чуваки за кладом приехали. Мы жрем всякое дерьмо, пьем энергетики. Шоколад, мы нормальную еду домашнюю не употребляем. — Давай поедем в магазин. Купим кашу, тебе с желудком полезно, слова брата заставили меня смеяться. — Господи, — я повернулась к Анне, — мы неправильные наркоблоггеры. Кашу! Есть кашу, скажи это людям с притонов. Многие живут и им пофиг, что жрать. Они относятся к телам, как к помойке. И знаете, что? Если бы я курила траву, как и вы, наша жизнь была бы другой. Этот вечный праздник был бы и в нашей дружбе. И атмосфера была б совсем другой, понимаете, о чем я? Вам вообще пофиг, вы бы реально дули каждый день, жрали все в подряд. — Ты заставляешь задуматься нас, мама кислотница, — сказал брат, кажется, ситуация налаживается. — Не знаю, у Ани мозги есть, она без меня думает, — отшутилась я. Мы отправились в магазин. Сегодня вечером будет готовить брат, мне решили дать выходной. Обычно готовила для всех я. Но брат делает то богоподобно, потому что ему пришлось учиться на повара. В машине я сказала, что не буду извиняться за свои слова, потому что тогда они будут звучать менее твердо, чем мне бы хотелось. Гопник попросил уже оставить тот разговор, ему неприятна мысль, что мне станет всё равно на него. Дома вы вкусно поужинали, включили «Даешь Молодежь» на ноутбуке и, обнимаясь, устало смеялись с примитивных шуток телеканала СТС. Цветные огоньки гирлянд сияли в темном окне. Атмосфера семейного очага, что все рядом и здоровы, действительно заряжает. Помнится, я пыталась долго уснуть в обнимку с братом, пока Аня что-то печатала половину ночи в телефоне. Кажется, мой трип помог задуматься всем о нашей жизни.