This is not the end This is not the beginning Just a voice like a riot Rocking every revision But you listen to the tone And the violent rhythm And though the words sound steady Something empty's within 'em Linkin Park – «Waiting for the end»
Время всегда казалось Гаррусу насмешливо относительным понятием. И не потому, что действительно являлось относительной величиной по своей метафизической природе, а потому, что оно имело свойство издевательски растягиваться и ускоряться в пределах его отдельно взятой жизни. По субъективным ощущениям заполнение очередного, наверняка десятитысячного отчёта в СБЦ занимало годы. Зато шесть месяцев на «Нормандии» просвистели пулей – неотвратимо быстро и по смертоносной траектории. Но сейчас даже подъёмник на вторую палубу двигался с надсадной медлительностью. Вакариан откладывал этот разговор до последнего – по большому счёту, в нём не было острой необходимости. Однако события никогда не шли по намеченному им плану. Вероятность того, что именно сегодня что-то пойдёт не так, была намного выше, чем обычно. И тихий голос здравого смысла, с которым он уже давно был не в ладах – примерно с тех самых пор, как увязался за Шепард – подсказывал, что игнорировать её не стоило. Задержавшись на пару секунд перед дверью капитанской каюты, он позволил себе на миг поддаться сомнению и даже неловко провёл рукой по шее – Духи, этот жест стал слишком привычен для него в последнее время, учитывая, как часто разговоры с капитаном ставили его в тупик. Но небольшой закуток пространства, служивший здесь и столовой, и кают-компанией, сейчас был безлюден, и это придало ему решимости. В конце концов, когда близится решающий бой, есть вещи, которые просто должны быть произнесены вслух, как бы тяжело они ни звучали. Дверь каюты одобрительно подмигнула ему зелёной голограммой – верный знак того, что капитан у себя и готова принимать посетителей, поэтому стучать он не стал. Гаррус не раз видел, как это делают люди, и его несколько удивляла неэффективность подобной меры этикета. Турианцы редко тратили время на такую условность, тем более на флоте, в граничащей с военной обстановке. В условиях сражения, когда всё решали считанные мгновения, необходимость дожидаться дозволения войти к командованию приравнивалась к преступной халатности. Если дверь не заблокирована – значит, она открыта для всех. Впрочем, предметно задуматься об этом он так и не успел – голова была слишком занята предстоящим разговором, поэтому ладонь прошлась по сенсорной панели замка скорее по инерции. Однако уже в следующую секунду Гаррус был вынужден напомнить себе, что находится на человеческом корабле. И пожалеть, что всё-таки не постучал. Первое, что бросалось в глаза – это непозволительно малая дистанция между Шепард и лейтенантом Аленко. Расстояние, разделявшее их, не превышало размаха его ладони. Ещё немного, и они встали бы вплотную друг к другу, соприкасаясь телами. Вторым весьма заметным обстоятельством была напряжённая поза Шепард, хорошо знакомая ему по совместным миссиям – обычно она предваряла короткий удар силы, приличной даже по меркам турианского солдата. При этом на лице капитана застыло странное, отрешённое выражение, никак не вяжущееся с той хмурой яростью, что требовалась для нанесения такого удара. Вероятно, всё дело было в том, что перед ней стоял не противник, а член команды. Третьим стал недовольный взгляд Кайдена, которым тот смерил появление Вакариана. И если ранее Гаррус понятия не имел, что именно может означать подобный взгляд у людей – он едва научился различать выражения их лиц более подробно – то сейчас, кажется, начал догадываться, что слухи о неуставных отношениях между этими двумя, ходившие среди экипажа, были небеспочвенны. — Прошу прощения, коммандер, я… не вовремя? — уточнил турианец. — Нет, Гаррус, вы как раз вовремя. Лейтенант Аленко уже уходит, — с нажимом произнесла Шепард, даже не оторвав взгляда от собеседника. Выражение лица биотика сменилось на абсолютно нечитаемое, но когда он отступил от неё на шаг, его вид уже вернулся к привычному – маске сдержанной невозмутимости. — Капитан, — сказал он с лёгким кивком, отдал честь и покинул каюту, едва не задев Гарруса плечом. Проводив его коротким взглядом, Гаррус перевёл глаза на Шепард – она выжидательно скрестила руки на груди, и лицо её также приняло бесстрастное состояние, по которому он никогда не мог ориентироваться. — Извините, что помешал, — сдержанно кашлянул Вакариан, не в силах отделаться от ощущения неловкости за то, что, должно быть, прервал какой-то очень личный момент. — Могу зайти позже. — Да всё в порядке, вы не помешали, — с досадой вздохнула она. — Просто лейтенант Аленко порою склонен домысливать то, что не соответствует действительности. Впрочем, некоторые другие – тоже. Гаррус не стал притворяться, что понимает, о чём она говорит – его это не касалось. Сюда его привели другие причины. — У вас ко мне какое-то дело? — уже более миролюбиво поинтересовалась капитан. — Э-э, да. — Он снова кашлянул, возвращая голосу оттенок уверенной собранности. — «Мако» полностью готов к высадке. Все системы отремонтированы, пусконаладочные тесты пройдены успешно. — Отлично. — Она чуть улыбнулась, и Гаррус впервые отчётливо заметил следы усталости на её лице. В последнее время у них было много работы – погоня за Артериусом, всегда опережающим их на шаг, давалась непросто. «Нормандия» то и дело прибывала в самый центр бардака, устроенного мятежным Спектром. Шепард, вынужденная единолично держать ситуацию под контролем и без конца разгребать последствия чужих действий, должна была обладать просто стальной выдержкой и терпением, запас прочности которого превышал саму Цитадель в её закрытом оборонном состоянии. И Гаррус не без оснований подозревал, что они уже на исходе. Поэтому старался сделать всё, что было в его силах, чтобы хоть как-то разгрузить её ношу. — А ещё мы с Рексом взяли на себя смелость проверить и подготовить наш арсенал, — сообщил он, чуть склонив голову. Поскольку за этим последовала пауза, на которую он не рассчитывал, турианец нерешительно добавил: — Сержант Уильямс… — Не одобрила бы, что в подотчётном ей оружии копались посторонние, — перебила его капитан. — Не говоря уже о том, что это не входит в вашу компетенцию и что я поручила заняться арсеналом сержанту Майлзу, временно исполняющему её обязанности. Гаррус замер. Технически она была права: им с Урднотом не стоило лезть не в своё дело, но он лично видел, как по-варварски назначенный сержант обошёлся с предустановленными модами на дробовик – после этого его потребовалось бы настраивать не меньше получаса. Будь на то его воля, этот человек никогда бы не получил доступ к оружейной стойке. Сама Эшли Уильямс возмутилась бы такому обращению с любовно откалиброванным ею оружием, если бы не осталась нести вечный дозор на Вермайре. Однако Шепард всё ещё была его командиром, и он никогда бы не посмел оспаривать её решения. Вакариан просто хотел помочь – и настоял на этом цивилизованным способом, в отличие от крогана, предлагавшего связать выделенного капитаном человека и сложить его где-нибудь в углу, чтоб не мешался. Но всё же форма, в которой она выразила своё недовольство их вмешательством, звучала обидно. — Тем не менее, — веско продолжила капитан после повисшего молчания, — зная вашу с Рексом старательность, я думаю, даже сержант Уильямс оценила бы помощь. Спасибо вам за работу, Гаррус, — уже мягче добавила она, и её взгляд существенно потеплел. Проклятье, ей снова удалось подловить его на эти начальственные качели, искусно сочетая замечание и поощрение. Немудрено, что он никак не мог постигнуть, что у неё на уме, и столько раз оставался в полнейшем замешательстве после их разговоров. День, когда он наконец научится понимать, что имеют в виду люди – и в особенности Шепард, обещал стать одним из самых знаковых в его жизни. И до чего забавно, что она говорит ему спасибо именно сейчас. Ведь он собирался сделать ровно то же самое. — Вообще-то я как раз хотел поблагодарить вас, коммандер, — хмыкнул Гаррус. Шепард вздёрнула одну бровь кверху, в чём он уже научился распознавать её любопытствующую заинтересованность. Удивительно, до чего подвижна человеческая мимика – ему никогда бы не удалось повторить такое движение только одной из своих надбровных пластин. — Меня? За что? — За всё, — просто ответил он. — За то, что взяли с собой. Позволили быть частью вашей команды. Помогли мне разобраться с Салеоном. Я многому научился и получил возможность… многое обдумать. Капитан расслабленно прислонилась бёдрами к столешнице и, чуть откинувшись назад, оперлась на неё ладонями. Её ждало много рутинной проверки снаряжения и экипажа перед предстоящей им миссией, но, по всей видимости, уходить сейчас она не торопилась. — Поделитесь тем, что надумали? — спросила она, воздев уголки губ в улыбке. — Или это слишком личное? — Личное. — Он усмехнулся в ответ. — Но с вами поделюсь охотно. Я долго думал над тем, что вы сказали: о том, чтобы избегать жертв среди невинных ради достижения своих целей, о том, чтобы искать лучшее решение, а не самое быстрое, и о докторе Салеоне. Я убедил себя, что он заслуживает смерти, но потом задался вопросом, почему я так хотел видеть его мёртвым. И понял, что причиной тому были не его отвратительные эксперименты – это только часть правды. Главным образом это произошло потому, что он ускользнул от меня, сбежал прямо из-под носа, и это меня взбесило. Я позволил его делу стать слишком личным, зациклился на том, чтобы достать изворотливого ублюдка – и потому забыл о другой стороне проблемы. Но вы помогли мне вспомнить, что остановить того, кто творит подобное, важнее, чем личные мотивы. — Рада, что вы пересмотрели свои взгляды. Насколько я понимаю, для вас это не просто слова, — одобрительно заметила Шепард. — Уже решили, что будете делать дальше? Гаррус неопределённо мотнул головой. С их прошлого разговора он полагал, что усвоил этот урок. — Для начала – помогу вам привести Сарена Артериуса к правосудию. А потом, наверное, вернусь в СБЦ. Думаю, в этот раз всё будет ощущаться по-другому. Лучше, — сказал он и, попытавшись найти в себе наиболее честный ответ, нерешительно добавил: — Во всяком случае, буду надеяться на это. И ещё я снова подам заявку на вступление в Спектры – только на сей раз сделаю всё правильно. Я не стану переступать через себя, чтобы попасть туда. Если те, кого я поклялся защищать, не будут доверять мне, значит, я не заслуживаю делать этого. За всю свою жизнь он никогда не чувствовал себя более честным и откровенным, чем сейчас. Возможно, всё дело было в том, что это именно Шепард слушала его, и притом с таким вниманием. Даже странно, что ему было так важно её одобрение. — Надеюсь, вы будете помнить об этом, когда мы настигнем Сарена, — кивнула она. В её пристальном взгляде отразилось что-то, чего он не мог разобрать. — И если честно, Гаррус, я считаю, что у вас всё получится. Как та, кому вы не раз прикрывали спину в бою, ответственно заявляю – вам я бы доверила свою защиту без единого сомнения. Турианец вскинул голову. С её стороны это прозвучало так естественно – капитан действительно верила в то, что говорила. И потому он не мог подвести её – ни сегодня, ни когда-либо ещё. — Ваше доверие – большая честь для меня, коммандер. — Будь он проклят, если его субгармоники не дрогнули неподобающим образом, когда он произносил это. Вакариан не так часто слышал подобные признания в свой адрес, чтобы не воздать им должное, и уповал лишь на то, что Шепард плохо разбирается в тонкостях звучания турианских голосов. — Я более чем рад, если смог заслужить его. — Гаррус, вы заслужили его ещё в тот момент, когда поддержали моё выступление перед Советом на Цитадели, — сказала она с прежней мягкой полуулыбкой. — Что более важно, вы бросили все свои дела, чтобы отправиться со мной, и продолжаете поддерживать меня даже сейчас, когда я угнала корабль у Альянса и фактически попадаю в ряды преступников за нарушение прямого распоряжения Совета. Не знаю, смогла бы ли я сделать это, если бы не ваша помощь. И раз уж говорить о благодарности, то это мне следует благодарить вас. То, что мы так продвинулись в наших поисках и находимся всего лишь в нескольких шагах от цели – это и ваша заслуга в том числе. Мы долго шли к этому дню, и вы сделали очень многое, чтобы он настал. Я просто не могу представить, кому могла бы доверять больше, чем вам. — Капитан… — отозвался он несколько более растерянно, чем собирался, не имея ни малейшей мысли в голове, чем завершить фразу. Видят Духи, её похвала была невыразимо приятна, но он не мог понять, чем заслужил столько искренней признательности. Гаррус всего лишь делал то, что считал необходимым. — Зовите меня Шепард, — твёрдо возразила она. — Сейчас я не ваш командующий офицер, да и, строго говоря, никогда им не была – вы пришли на «Нормандию» не как служащий Альянса, а как вольнонаёмное гражданское лицо. И после того, как вы столько раз спасали мне жизнь, я предпочла бы считать вас скорее другом, чем подчинённым. — Шепард, я… Спасибо, — неловко отозвался он после заминки. — Для меня это много значит. Правда. Женщина широко улыбнулась. — Давайте остановимся на этом, пока мы не свалились в замкнутый цикл взаимной благодарности. Мне достаточно знать, что я могу на вас рассчитывать. — Можете, — заверил Гаррус, справившись наконец с собой и вспомнив об изначальной цели своего визита. — И я рад, что вы выбрали именно меня сопровождать вас на Илос. Собственно, поэтому я и пришёл – у меня есть к вам просьба. — Какая? Позволив себе короткий выдох, как перед выстрелом из снайперки, турианец расстегнул молнию на вороте куртки, чтобы вытащить на свет цепочку и снять её с шеи. — На случай, если сегодня что-то пойдёт не так, я хотел бы попросить вас отдать это моему отцу. — Он протянул ей цепочку и бережно сложил в подставленную руку. — Его несложно найти: Кастис Вакариан, СБЦ, отдел по особо важным делам. Выглядит как чуть более взрослая копия меня, и немного выше, но мне говорили, что я симпатичнее. — Что это? — полюбопытствовала капитан, с интересом рассматривая свисающий с простой цепи крохотный цилиндрический контейнер, в котором что-то едва слышно побрякивало. — Первая пуля, которую я выпустил в своей жизни под его присмотром. Что-то вроде… талисмана, наверное. Не то чтобы он верил, что эта вещь способна принести ему удачу, как и любая другая. Единственное, во что верили турианцы – это в Духов, которые в их понимании заполняли весь нематериальный план бытия, являясь воплощением эмоций, событий, мест и народа. Гаррус никогда не был склонен к излишней религиозности, но ему нравилось думать, что он носит с собой частичку духа его дома, детства и просто чего-то хорошего. Шепард повертела стальной цилиндрик между пальцами и даже поднесла ближе к диодной ленте освещения, чтобы получше рассмотреть его в тусклом свете. — Сколько вам было тогда? — Шесть. — Заметив её удивлённый взгляд, он развёл жвалы в подобии улыбки. — Турианцы рано берутся за оружие. Некоторые шутят, что мы с ним рождаемся. А зная моего отца, вы даже не удивились бы тому, что он приготовил винтовку задолго до моего рождения. Он помнил тяжесть винтовки и гордость от того, что наконец может удержать её в руках. Несмотря на то, что оружие было учебным, облегчённой конструкции, отдача от выстрела едва не раздробила ему плечо, покрытое ещё не затвердевшим хитином, и отшвырнула назад. Пуля ушла на пять метров левее цели, пробила декоративную штукатурку и застряла глубоко в каменной кладке забора, окружавшего сад на их заднем дворе. Отец только снисходительно усмехнулся, наблюдая, как сын поднимается на ноги. И наблюдал за этим снова и снова, не пытаясь помочь ему, только подсказывал, как держать руки правильно и как целиться. Гаррусу понадобилось почти четыре месяца усердных тренировок, чтобы впервые задеть самый край мишени. Он выковырял раздробившиеся остатки пули перед отъездом в тренировочный лагерь в пятнадцать – к тому времени забор был изрешечён до неприглядного состояния дырами от их с Соланой занятий, но расположение отверстия от его первого выстрела он запомнил так же отчётливо, как желтизну и шероховатость штукатурки под его пальцами. Мама обрадованно ворчала, что наконец заставит отца привести задний двор в надлежащий вид, а для тренировок прекрасно подойдёт и стрельбище. Сжав амулет в своей небольшой пятипалой ладони, Шепард адресовала ему пронзительно острый взгляд. — Не сомневаюсь, что он оценит это, но, может, есть что-то, что вы хотели бы сказать ему, пока есть возможность, Гаррус? — осторожно осведомилась она. Он рассказал ей о том, что их с отцом отношения не заладились, сам толком не зная, зачем – по непонятным причинам с ней хотелось делиться многим из того, что он не считал нужным озвучивать кому-либо другому. Разумеется, у Гарруса нашлось бы, что сказать отцу – далеко не одно сочащееся горечью замечание. И половина из них сводилась к детской обиде, что того не было рядом в большинство важных моментов его жизни, а вторая – к сожалению, что сам он так и не стал тем сыном, каким отец хотел его видеть. Все они звучали незрело и до тошноты глупо. — Пожалуй, нет, — покачал он головой. — Просто отдайте это ему, этого будет достаточно. — Хорошо. Но я надеюсь, что мне не придётся этого делать. — Капитан аккуратно положила цепочку в маленькую выдвижную панель своего стола. — Как и я. И с вами я верю в успех нашей миссии больше, чем когда-либо, но никто из нас не бессмертен, — справедливо заметил Гаррус. — Как солдат, вы знаете это лучше других, коммандер. — Так и есть, — признала она. — Но мне всё равно не нравится, что это звучит слишком похоже на прощание. Причём прощание самого пессимистичного толка, которое я не жалую. — Я склонен к пессимизму, — не стал отрицать Вакариан, чуть пожав плечами – этому жесту он тоже научился от неё. — Но если вы расскажете, как обычно расстаются люди на более положительной ноте, я постараюсь сгладить ваше впечатление. Шепард усмехнулась. — Обычно мы пожимаем друг другу руки и желаем увидеться живыми после боя. Ну или на худой конец – встретиться уже на той стороне, но я всё же предпочитаю первый вариант. — Что ж, тогда… — Гаррус в задумчивости перебрал жвалами и протянул ей руку. — Надеюсь увидеть вас ещё, Шепард? От его внимания не укрылась тень некоего чувства, пробежавшего по её лицу. Она замешкалась на показавшиеся долгими пару секунд, прежде чем оторваться от стола и крепко пожать его руку со странной улыбкой. — До встречи, Гаррус, — тихо произнесла капитан, и её взгляд снова был наполнен непонятным ему содержанием. — Я… сделал что-то не так? — уточнил он, обеспокоенный такими нюансами непостижимых для его понимания человеческих эмоций. Гаррус постоянно опасался, что незнание человеческих традиций рано или поздно поставит его в неловкую ситуацию или, что гораздо хуже, оскорбит Шепард. Меньше всего он хотел бы испортить такой светлый и деликатный момент своим полным невежеством в данном вопросе. — Нет-нет, вы всё сделали правильно, — поспешно уверила его капитан, взмахнув сразу обеими руками – что было несвойственно для её обычной сдержанности. — Просто… меня преследует совершенно дурацкое чувство, что одного рукопожатия недостаточно. Мы через столькое прошли вместе, вы столько всего сделали для команды и для меня лично, что после этого разойтись так формально было бы неправильно. Он посмотрел на неё выжидающе, не вполне уверенный в том, что она имеет в виду и что ему нужно ответить на это. — Но я понимаю, что всё остальное по отношению к вам будет выглядеть неуместно, — со вздохом заключила Шепард, сцепляя пальцы свисающих рук в замок. О. Ему неожиданно показалось, что он понял причину её смятения. Люди часто обнимались при встречах и прощаниях, и возможно – только возможно – она тоже намеревалась обнять его, не будучи уверенной в том, что ей это позволено. Или же она имела в виду нечто другое, на что не решалась из-за культурных различий между ними – хотя в последнее время Вакариан не был уверен, что их так уж и много. В любом случае он не мог найти в себе ни единого аргумента против всего, что Шепард могла бы предложить ему в качестве прощального жеста. При мысли об этом почему-то теплело в затылке. — Мне кажется, сегодня как раз такой день, когда уместно многое, — возразил он как можно мягче, взглянув на неё слегка исподлобья. — Если вам захочется сделать что-то ещё, я не возражаю. Гаррус не знал, правильную ли интонацию он выбрал для этой фразы – чуть менее формальная, чем требует вежливость, чуть более тёплая, чем разрешает дружба. Ему без конца приходилось напоминать себе, что Шепард – человек, который разбирается в звучании его голоса не больше, чем он в человеческой мимике. Но не похоже, чтобы тональность его субгармоник сейчас что-то решала – под его взглядом женщина медленно растянула уголки губ в самой красивой улыбке, которую он только видел у людей, при этом чуть просветлев лицом. Духи, как они это делают? Как это делает она? — Ну, если уж вы сами разрешили… — Капитан шагнула к нему ближе. — Вы не могли бы немного наклониться вперёд и закрыть глаза? Всё, что Гаррус знал о человеческих объятиях, этому не противоречило – двое склонялись друг к другу верхом корпуса, чтобы переплести руки. Послушно прикрыв веки, он исполнил её просьбу, надеясь, что делает это правильно. — Вот так? — тихо спросил он. — Да, — такой же негромкий, обволакивающий бархатностью ответ Шепард был слышен совсем близко. Турианец почувствовал, как её пальцы осторожно проскользнули по внутренней стороне его ладони, поднялись чуть выше, обхватив его запястье, и замерли, касаясь кожи там, где кончалась ткань перчаток и начиналась манжета курточного рукава. На долю мгновения сердце неожиданно сбилось с уверенного ритма. Движение сбоку он скорее уловил по пронёсшемуся мимо мандибулы дуновению воздуха, чем действительно почувствовал, и рефлекторно повернул голову в эту сторону, всё так же не открывая глаз. Но ощущение чего-то упоительно мягкого и прохладного, касающегося жёстких пластин его рта, заставило турианца спешно распахнуть глаза. От того, насколько близко к нему находилась Шепард, он обомлел на несколько тяжёлых ударов сердца. Пульс мгновенно подскочил до орбитальных значений. И осознание того, что в данный момент его капитан, друг и просто женщина другого вида целует его самым трепетным образом, прижимаясь к нему губами по человеческому обыкновению, только подчёркивало остроту происходящего. Гаррус не мог поверить, что это происходит. С самой первой встречи Шепард относилась к нему приветливо, с уважением и ни разу не проявила ни малейшего признака враждебности, в отличие от некоторых других членов её команды. Но он не мог вообразить себе даже на секунду, что она могла бы его поцеловать – с такой аккуратной нежностью и абсолютно естественно, словно он не был чуждым ей турианцем. Это выбивалось за рамки его представлений о дружеских способах прощания по всем параметрам сразу. Ещё несколько секунд он имел возможность рассмотреть её лицо во всех подробностях, находя его в достаточной мере приятным для себя, пока она легко не выдохнула через нос, прижавшись губами чуть сильнее напоследок, и не отстранилась от него. — Оу, — удивилась капитан, приоткрыв глаза и обнаружив, куда именно целовала его, после чего отступила на шаг. — Гм. — Все люди так прощаются? — с подозрением уточнил он, таращась на неё во все глаза. С его стороны было не слишком вежливо интересоваться об этом подобным образом, но сейчас любое стремление соблюдать этикет и субординацию проигрывало тому, что она только что делала с ним. — Не все, — после паузы ответила она. Возможно, это был обман зрения, но в тусклом освещении её каюты Гаррусу показалось, что щёки женщины приобрели чуть более выразительный оттенок, чем обычно. — И не со всеми. Но так мы тоже прощаемся, хотя… это получилось немного более лично, чем я планировала. Он крепко поджал мандибулы к челюсти, собирая волю в прежнее состояние, чтобы напомнить: — Я не возражаю… Шепард. Капитан отвела глаза, усмехаясь при этом. — А впрочем, знаете, Гаррус… Вы правы – если сегодня на Илосе мы не слишком преуспеем, то пусть лучше будет так. Он не успел ничего ответить, потому что откуда-то сверху раздался усиленный динамиками голос Джокера: — Мостик – коммандеру. Выход к Мю-ретранслятору через двадцать минут. Шепард запрокинула голову, длинно вздохнув в потолок. — Простите, мне пора идти, — устало улыбнулась она. — У меня ещё много дел. Встретимся позже в трюме, у «Мако». Готовьте нашего скакуна – поездка будет что надо. — Так точно, мэм, — кивнул он, хмыкнув: с Шепард, оседлавшей любимый бронетранспортёр, любая поездка становилась что надо, хотя Гаррус был готов откровенно признать, что гораздо чаще это выливалось в «как не надо». Оклик капитана остановил его у самого порога. — Гаррус, — позвала она и, когда он встретился с ней глазами, приняла необычайно серьёзный вид. — Давайте договорим, когда мы прижмём Сарена. Ещё пять минут назад он не смог бы этого сказать, но сейчас её слова звучали как что-то среднее между обещанием и приказом выжить. И единственным ответным порывом Вакариана было желание на него откликнуться: — Да. Задержав короткий взгляд на её губах, он вышел за дверь.***
Задуманная скромной вечеринка по случаю победы над «Властелином» медленно, но верно превращалась в организованную попойку. Хотя начиналось всё с пары ящиков пива и ящика шампанского, чем дальше заходил вечер, тем больше казалось, что в трюме «Нормандии» дополнительный алкоголь хаотически материализуется прямо из воздуха. Торжественная речь Шепард, занявшая едва ли пару минут, сорвала овации экипажа и задала воодушевляющий тон для всего последующего празднества. Джокер пустил через динамики внутренней связи энергичные клубные ритмы, Тали подсуетилась и организовала освещение из варрен знает где раздобытых гирлянд, синхронизировав их мерцание со звучанием музыки, и сейчас импровизированный танцпол в трюме по внешнему виду не уступал лучшим местам отдыха Цитадели, не говоря уже об атмосфере – такую заведённую и разгорячённую победной эйфорией толпу ещё стоило поискать. Гаррус глубокомысленно заглянул в свой стакан с декстро-пивом – капитан позаботилась о выпивке для всех членов своей команды, в том числе и правоаминокислотных, представленных на борту в количестве целых двух единиц. Заказанного для них алкоголя хватило бы на три дня беспробудного пьянства, вот только Тали норовила припасть на четвереньки уже после первой бутылки, а ему явственно не хотелось накачиваться пойлом до схожего состояния. Настроение в данный момент больше соответствовало лирически задумчивому и требовало неспешно потягивать хороший хороск, согревая бокал в руках и думая о великом. Вакариан со вздохом отставил стакан на столик – у него всё равно кончилась закуска, за которой он сам мотался в ближайший к докам магазинчик. В царящем на улицах хаосе найти открытую в такой час торговую точку было той ещё задачей – большинство заведений закрылось с началом стрельбы, а в тех, что по счастливой случайности ещё работали, испуганные и ошеломлённые жители сметали с прилавков всё, что могло пригодиться. Второго такого похода он мог не пережить и потому решил, что обойдётся уже выпитым. Люди знали толк в веселье, со всем природным энтузиазмом отдаваясь влекущему их духу торжества, но вечеринка неумолимо подбиралась к своему пику, после которого начнёт его тяготить. Гаррус никогда не любил шумные празднества и большие толпы. В поисках места потише он забрёл в дальний угол трюма, где в одной из ниш между опорами обнаружил Шепард. К его удивлению, она медленно цедила бокал шампанского в полном одиночестве. Капитан всегда казалась ему довольно компанейской персоной, и видеть её в стороне от команды, отмечающей их общий триумф, казалось даже странным. Не решаясь прервать её уединение, он уже почти развернулся, но что-то в её позе заставило турианца остановиться. Были тому виной её слишком низко опущенные плечи или взгляд, устремлённый в пол, он не знал. Наверное, у каждого бывают моменты, когда хочется побыть одному, но видеть Шепард в один из таких её моментов было почему-то выше его сил. — Шепард? — негромко позвал он, даже почти надеясь, что она не услышит его в общем шуме жуткой музыки на фоне. Но она услышала – и вздрогнула, резко повернув голову в его сторону. От настороженности в её абсолютно трезвом взгляде ему на миг стало неуютно. — Ох, это вы, Гаррус, — женщина слабо улыбнулась. Даже пробыв полгода на «Нормандии» среди подавляющего большинства людей, он не считал себя экспертом по выражениям человеческих лиц, но эта бледная копия улыбки не имела ничего общего с тем, как она улыбалась ему сутки назад, до грёбаного Илоса. — Не помешаю? — спросил он. В ответ она приглашающе махнула бокалом, показывая ему на место рядом с собой. Гаррус шагнул под свод опоры – тяжёлые басы музыки звучали здесь гораздо тише. — Прячетесь от кого-то? — осведомился он и тут же одёрнул себя за глупость этого вопроса – на корабле при желании можно было найти много более укромных мест, в особенности капитану с её отдельной каютой. Сам он в данный момент жалел о том, что верный «Мако» постигла такая незавидная участь – в ходе бесконечного ремонта этой машины он нашёл себе хорошее укрытие под её днищем и не отказался бы очутиться в нём ещё раз. — Нет, — с усмешкой ответила Шепард. — Просто хотела немного осмыслить произошедшее. — То, что мы видели и сделали, меньше чем чудом я назвать не могу, — отозвался Гаррус. — У вас есть полное право праздновать победу, коммандер. — Да, только… — Шепард посмотрела в свой бокал так же задумчиво, как он до этого в своё пиво – с меланхоличной неохотой. Пузырьки газа в золотистой жидкости поднимались вверх со дна непрерывной струйкой. — Не знаю, можно ли считать это победой. — Бросьте, капитан. Для той, кто спас Совет, Цитадель и остановил нашествие Жнецов, вы пьёте слишком мало, — хмыкнул он. Она подняла голову, чтобы окинуть его ироничным взглядом. — Для того, кто так самоотверженно помогал мне в этом, вы не пьёте вообще, — фыркнула она, но проблеск улыбки в её глазах тут же исчез. — Мне тут сообщили, что Первый и Третий флот лишились примерно трети кораблей, Пятый – больше половины. Помимо этого, защищая «Путь Предназначения», Альянс потерял восемь крейсеров, ещё несколько мелких кораблей и экипажа общим числом на две с половиной тысячи человек. Сколько погибло с вашей стороны, у азари и саларианцев, можно только догадываться. И всё для того, чтобы остановить единственного Жнеца. Единственного, Гаррус. Нам удалось отсрочить вторжение на неопределённый срок, но теперь я уже не сомневаюсь, что это лишь временная мера. А когда и откуда они прорвутся к нам – это ещё большой вопрос. Гибель всех этих солдат и жертвы среди мирного населения не стоили того, чтобы получить на него ответ. Чувства капитана были ему более чем понятны – она сожалела об утраченных жизнях, сознавая здесь и свою ответственность. Возможно, только Гаррус знал, какой ценой ей это далось. В разгар сражения, пока основные силы союзников были сосредоточены на борьбе с дредноутом Сарена, «Путь Предназначения» с Советом на борту оказался зажат в окружении фрегатов гетов и запросил подкрепления. Под плотным огнём целостность щитов снижалась с каждым выстрелом. Шепард колебалась: отчаянно, закусывая губы, стискивая кулаки – он видел и даже не мог осуждать её за это. Необходимость быть солдатом и мириться с неизбежными потерями в ходе военных действий боролась в ней с желанием помочь и осознанием того, что без командующего правительства все они повторят судьбу протеан, как предупреждал их Вигил, ВИ-страж протеанского комплекса на Илосе. Она всё же отдала приказ Джокеру направить «Нормандию» им на помощь, несмотря на то, что три заносчивых политика, преследующие интересы только своих видов, критиковали каждое её решение, а затем и вовсе арестовали её корабль. Вопрос, стоили ли их чванливые бюрократические задницы таких жертв, наверняка посещал не только её голову. Однако кроме них на борту находилось ещё почти десять тысяч ни в чём неповинных душ, и напоминание Гарруса о том, что речь сейчас идёт о чём-то большем, чем просто о человечестве, заставило Шепард встрепенуться, словно она очнулась от наваждения. Хотя он имел в виду несколько иное, продолжив, что «Властелин» несёт угрозу всем формам органической жизни, она только эхом повторила: — Это больше, чем человечество, — и связалась с адмиралом Хакеттом, попросив дополнительной огневой поддержки для дредноута Совета. И человечество удивило разумное сообщество ещё раз. Гаррус поразился первым, когда Хакетт с полуслова внял её просьбе и выделил в помощь два звена эскадрильи. И менее чем через сутки после битвы за Цитадель новости, достигшие даже самых дальних уголков галактики, славили людей как спасителей. За это Альянс должен был ей гораздо больше, чем Палладиевую Звезду. И всё же сейчас она пребывала в сомнениях. — У нас говорят: если хоть один турианец остался стоять на ногах после сражения, это означает победу, и она того стоила, — философски изрёк Вакариан. — Не уверен, как к этому относятся люди, но лично я сейчас рад тому, что просто стою. Мы выжили, Шепард. А значит, это главное. И к следующей встрече со Жнецами мы будем готовы. — Вот насчёт этого не знаю, Гаррус, — пробормотала Шепард, обхватывая плечи руками. — Мне хочется в это верить, но пока что я не уверена ни в чём. Наверное, мне просто нужно выпить ещё. Она опрокинула в себя остатки шампанского в один глоток, скользнула рассеянным взглядом по стенке, после чего вдруг уставилась на него внимательно. — А ваш отец – он же сейчас на Цитадели? Как он? С ним всё в порядке? Гаррус вскинул надбровные пластины – её беспокойство о здравии отца было удивительно трогательным. — Да, я связался с ним сразу после того, как мы выбрались из Башни Совета – отец в порядке. Во время нападения «Властелина» он был в дальнем районе Цитадели, который почти не пострадал. — Это хорошая новость, — с видимым облегчением откликнулась Шепард. — Хотя, пожалуй, меня радует ещё и то, что мне не придётся отдавать ему ваш талисман. Кстати, да – ваш талисман. Полагаю, вы хотели бы его вернуть? — Если можно, пожалуйста, — кивнул он, на что капитан легко рассмеялась. — Конечно, можно, это же дорогая для вас вещь. Идёмте за мной. Поставив бокал прямо на пол, она поманила его за собой зазывающим движением пальцев и уверенно зашагала к подъёмнику. На долю секунды турианец задумался над тем, как будет выглядеть со стороны, если он и коммандер покинут вечеринку вместе, но тут же раздражённо дёрнул плечом, отгоняя эту мысль – собравшуюся в трюме публику в настоящее время занимали другие развлечения. И никто из них точно не заподозрил бы Шепард в каких-то неблаговидных наклонностях – но в каких именно, он не позволил себе додумать. Гаррус винил алкоголь за одно только возникновение подобных предположений в его голове, хотя выпил всего ничего; и всё же ему казалось, что в трезвом виде он не допустил бы даже намёка на их появление. Капитану, судя по всему, и вовсе не было дела до его терзаний: она решительно шла вперёд, лавируя в разогретой спиртным толпе и с улыбкой кивая всем репликам, что сопровождали её продвижение. Ему оставалось только следовать за ней. Мимо Гарруса, шатаясь во все стороны одновременно, в безусловно пластичном, но нетрезвом подобии экстатического танца прогарцевала Тали. Её опасно занесло, и он был вынужден поймать её на полпути, чтобы она не напоролась на его острый киль со всего размаху. — О! — обрадованно воскликнула кварианка, увидев, в чьих руках оказалась. — Вак… Вкак... — Она замолкла и сосредоточенно задумалась, собирая усилия, чтобы выговорить его фамилию, после чего убеждённо завершила: — Р'н. Возможно, Тали собиралась добавить к этому что-то ещё, но турианец совершил замысловатый пасс всем телом, в результате которого она обнаружила себя возложившей руки на плечи Грега Адамса – к их обоюдному удивлению. Впрочем, привычный ко всему инженер не растерялся, галантно перехватывая свою любимицу, и удаляющийся Гаррус услышал его просьбу: — Не подарите мне танец, госпожа Тали'Зора? Капитан, наблюдавшая за этой сценой уже с платформы подъёмника, не скрывала лукавой улыбки. Выдержанно спокойным шагом, чуть меньше соответствующим его обычной походке, Вакариан возобновил свой путь, пока наконец с облегчением не встал рядом с ней, позволив себе как можно незаметнее выдохнуть. — Не любите сборища, Гаррус? — благодушно поинтересовалась Шепард, заметив его проклятую скованность и, очевидно, интерпретировав её по-своему. — Я не против пропустить стаканчик-другой в хорошей компании, но едва ли меня можно назвать любителем вечеринок, — усмехнулся он. — Тут я вас понимаю. Но для не любителя вечеринок двигаетесь вы отлично, — заметила она. Гаррус скосил глаза, пытаясь понять, не издевается ли она над ним – о присущих коммандеру танцевальных способностях на корабле ходили легенды, хотя своими глазами никто их не видел. Однако вид у неё был вполне серьёзный. Подъёмник достиг второй палубы, и обнаружилось, что не только они разделяют схожее отношение к шумным гулянкам. Лейтенант Аленко, морщась и потирая виски, сидел за столом кают-компании над кружкой чего-то явно безалкогольного. — Кайден? — окликнула его капитан. — Почему вы не внизу вместе со всеми? Вы в порядке? Мужчина поднял голову, смерив взглядом появившихся, и чахло улыбнулся ей. Гаррус заметил, как он пытается удержать своё лицо от скручивания в болезненную гримасу, но его усилия вряд ли могли кого-то обмануть. По всей видимости, лейтенант страдал от очередного приступа мигрени, вызванного устаревшими биотическими имплантами. — В порядке, коммандер, просто от шума разболелась голова, — его голос шелестел едва слышно, подтверждая догадку. — Решил передохнуть. — Сильно болит? — обеспокоилась капитан, подходя ближе и склоняясь над столешницей, чтобы сочувственно заглянуть ему в глаза. — Может, позвать вам доктора Чаквас? — Нет-нет, не стоит, — поспешно отказался Аленко. — За меня не волнуйтесь, капитан, на такой случай у меня всегда при себе таблетки. Через полчаса, максимум час всё пройдёт. — Ну смотрите сами, — с сомнением откликнулась Шепард. — Если будет совсем плохо, лучше всё-таки обратитесь к Карин. Не хватало ещё, чтобы в такой день моего лучшего биотика вконец доконали головные боли. — Было бы обидно, мэм, — согласился тот, с трудом растягивая губы в вежливой улыбке. Она кивнула и развернулась по направлению к двери своей каюты. Гаррус уже вознамерился пройти за ней, когда она внезапно порывисто обернулась снова. — Кстати, Кайден, тот выстрел по танку гетов – был ваш? В глубине его запавших глаз вспыхнул проблеск того же торжества, который отражался сегодня во взгляде каждого на «Нормандии», и он кивнул. — Я так и подумала, — удовлетворённо резюмировала капитан. — Отличная работа, лейтенант. Отдохните и повеселитесь сегодня как следует, вы это заслужили. — Есть, капитан, — ответил мужчина, вновь поморщившись и сжав бледную переносицу пальцами. Гарруса не покидало чувство, что тяжёлый взгляд Аленко вьётся за его плечом и подталкивает в спину, когда он заходил в каюту к Шепард. Стоило двери закрыться за ними, и оно исчезло. Несмотря на то, что отношения с лейтенантом у него сложились достаточно ровные и уважительные, теперь, когда турианец точно знал о его склонности к своему капитану, было тяжело избавиться от впечатления, что Вакариан каким-то образом стал причастен к их непростым взаимоотношениям. Словно он бесцеремонно влез в их личное пространство и нарушил всю устоявшуюся там гармонию, хотя ничего подобного он не совершал. И если уж говорить начистоту, то сейчас на корабле нашлись бы места и потише, чем за столом на второй палубе, где был отлично слышен грохот доносящейся снизу музыки. Зато это место располагалось прямо перед дверьми капитанской каюты. Размышления о Кайдене отошли на второй план, когда Шепард подошла к своему столу и прожала пару кнопок на инструментроне, открывая выдвижную панель. Подхватив с неё цепочку Гарруса, она перекатила её в ладони, словно хотела ещё раз внимательно рассмотреть контейнер напоследок. Это вызывало непонятное греющее чувство глубоко внутри. — Вы позволите? — спросила она, быстро глянув на него. На мгновение вопрос озадачил его. Тонкие человеческие пальцы ловко разъединили замок цепочки, после чего их обладательница оказалась на шаг ближе, протягивая к нему руки, и тогда до Гарруса дошло, что она имеет в виду. Этот её немного странный порыв показался ему абсолютно безобидным и в какой-то мере даже трогательным, потому он без единого возражения и задней мысли склонил перед капитаном голову. Но когда женщина, слегка потянувшись вверх, осторожно завела ладони турианцу за шею, он был вынужден признать, что эта затея всё же немного его смущает. В первую очередь собственными ощущениями от их близости, нежели поведением Шепард. Она пахнет слишком хорошо для человека, неподобающе приятно для солдата. Ни алкоголь, ни резкий запах того средства, которым стирают форму на флоте Альянса, не способны заглушить этого аромата. И он не может дать ему описания… Незащищённая кожа на затылке отличается куда большей чувствительностью, чем хитиновые пластины, слабое тепло и чуждая мягкость человеческих рук ощущаются на ней неожиданно остро. Она едва касается его шеи, ненароком задевает её пальцами, пока на ощупь застёгивает крошечный замок цепочки. Он понимает, что для неё это не настолько интимное прикосновение, как для него, но не может отделаться от иллюзии лёгкой, ненавязчивой, дразнящей на грани возбуждения ласки. Гаррус поджал к челюсти мандибулы, усилием воли выгоняя себя из состояния предвкушающего оцепенения, напоминая себе, что предвкушать, в общем-то, нечего. Шепард вряд ли имела понятие о чувствительных зонах на телах турианцев. И это был далеко не первый раз, когда их видовая разница и связанные с ней обычаи поведения вводили его в замешательство. Он опустил взгляд на губы Шепард и уже не смог оторвать его. Видимо, он приложился головой в той драке с Сареном крепче, чем считал, если на долю мгновения Гаррусу показалось, что сейчас он снова почувствует их упругость на пластинах своего рта. Эта мысль отозвалась в нём новой порцией не вполне ясных эмоций, и в ту же секунду Вакариан увидел, как уголки этих самых губ подрагивают в улыбке. Шепард, справившись с задачей, чуть отстранилась, и он опять уловил её лукавый взгляд. Она определённо знала, о чём он только что подумал. То, что его подловили, на удивление не вызвало у Гарруса соответствующего смущения. Должно быть, он всё же выпил порядком, чтобы робость в обнимку с совестью упали мордой в стол. Вдохнув глубже, он решился на вопрос, задавать который не планировал. — Шепард, тогда, перед Илосом… вы поцеловали меня. Реплика вышла не вопросительной – констатирующей факт, и Гаррусу стало малость неловко. Он предполагал оставить право поднять данную тему за ней. Однако Шепард только откинулась ладонями на стол позади себя и, чуть вскинув подбородок, внимательно посмотрела ему в глаза. В конце концов, предложение поговорить об этом после исходило от неё. — Да, — кивнув, просто ответила она. Вакариан не уловил на её лице видимых признаков недовольства его интересом и решился. — Всё ещё не возражаю, просто… Я не до конца разобрался в сути этого обычая. В культуре моего народа мало похожих видов взаимодействия. Насколько мне известно, люди вкладывают в поцелуи разный смысл, но, мне кажется, в любом случае многое определяет личное отношение. Поэтому я хотел бы узнать: что это значило для вас? Шепард не отвела взгляда, слышимо вдыхая глубже. А затем неожиданно легко улыбнулась, и кожа на её лице немного поменяла оттенок. Как и тем вечером, о котором они говорили. — Значило то, что и должно было значить, я полагаю. — Капитан всё же опустила глаза на пару секунд, после чего снова открыто посмотрела в лицо Вакариану. — Предосудительно это или нет, но вы для меня больше, чем просто подчинённый, Гаррус. Впрочем, как я уже говорила, по сути вы им не являетесь. Вы не только боец, лучше которого пожелать трудно, но ещё и хороший друг. Возможно, мы с вами не всегда сходились во мнениях, но я очень ценю то, что вы доверились мне. И нам всем просто чертовски повезло, что вам захотелось составить компанию в этом рискованном предприятии. Капитан умолкла ненадолго, но прежде чем Гаррус успел сформулировать новый вопрос, продолжила: — Когда кто-то по доброй воле сотню раз прикрывает тебе спину, невозможно не быть благодарной и не проникнуться уважением. Но вы… Не знаю, как сказать, чтобы это не прозвучало нелепо с моей стороны. — Усмехнувшись, Шепард опустила голову, и пряди волос упали ей на лицо, так, что кончики почти касались губ, на которые то и дело соскальзывал взгляд турианца. — Даже если отставить в сторону всю вашу неоценимую помощь… Наверное, на самом деле мне было бы очень страшно обернуться и увидеть по правую руку пустоту. Пожалуй, так. И я не жалею. Мне только не хотелось смутить вас своим проявлением чувств. Она решилась поднять на него взгляд как раз в тот момент, когда его мандибулы непроизвольно дрогнули от того самого смущения, однако Гаррус быстро взял себя в руки. Маловероятно, что до этого дня, знаменовавшего собой завершение главного приключения всей его жизни, он действительно отдавал себе отчёт в том, что время на «Нормандии» сделало с ним и как оно повлияло на его отношение к происходящему. Оглядываясь на их предыдущие похождения, Гаррус мог с уверенностью назвать Шепард своим другом. Её признание было обезоруживающим, неожиданным – но не неуместным. — Не думаю, что это нелепо, Шепард. Там, в Башне Совета, когда вы появились из-под обломков, я… ощутил нечто похожее, — признался он. — Так что вы меня не смутили. И на этом полагалось бы закончить столь животрепещущее объяснение, извиниться и покинуть её каюту, пока он совсем не потерялся в сумбурных, захлёстывающих его и не находящих объяснения эмоциях, но любопытство, подстёгиваемое неким иррациональным ожиданием, подтолкнуло уточнить. — Только хочу понять. — Отвечая на вопросительный взгляд капитана, Гаррус пояснил: — Если бы это не было прощанием, кхм… Вы бы сделали то же самое, если бы нам не грозила смерть? Глаза женщины слегка расширились. Вакариан запоздало сообразил, что спросил лишнее. Он уже подбирал в уме варианты извинений, но Шепард вдруг улыбнулась ему – как-то совершенно иначе, чем до этого. Гаррус не мог вспомнить у неё такой улыбки: одним уголком губ и с блеском в глазах. — Возможно, — ответила капитан и, выдержав оценивающую паузу, со всей внезапностью спросила: — А вам бы этого хотелось? Турианец никогда не мог похвастаться красноречием, но сейчас был готов признаться в своей удручающей несостоятельности складывать слова воедино, так как ответ Шепард не укладывался ни в один из ожидаемых им вариантов. И вообще ни в какие его представления о завершении этого вечера. Мысль о том, что он бы мог снова поцеловать её, что бы это ни значило для каждого из них, вызывала в мозгу нечто вроде короткого замыкания. Но отрицать её притягательность Гаррус был просто не в состоянии. На этот вопрос не было правильного ответа и не было неправильного – только его собственный, сотканный из шевелений неясных чувств под оболочкой хитинового панциря. Сконцентрировавшись на них, он только эхом повторил: — Возможно… Шепард никак не прокомментировала этот ответ, только усмехнулась и заправила за ухо выбившиеся пряди волос. Её следующая фраза сбивала с толку ещё больше. — Если на этом нашу миссию можно считать оконченной, то когда вы собираетесь покинуть нас, Гаррус? — Скорее всего, завтра. Слышал, в ходе атаки СБЦ понесла большие потери среди личного состава. У них теперь каждый офицер на счету – думаю, моему возвращению там сейчас обрадуются больше, чем когда-либо, — с усмешкой ответил Гаррус спустя секунду раздумий. — Что ж, раз так… — Вздохнув, Шепард слегка оттолкнулась от стола. Снова оказавшись ближе, она заглянула в его глаза, и у Вакариана перехватило дух от прямого взгляда и понизившегося голоса женщины, которым она добавила: — Тогда осталось совсем немного времени определиться, насколько сильно вы этого хотите. В каюте повисла такая же тишина, как и в мыслях Вакариана. Она предложила… Что? В глазах Шепард сверкал этот новый блеск, которого Гаррус прежде не замечал – или он просто никогда не был ему адресован до этой минуты. Но на её лице не было ни тени смешливости или веселья. Куда больше это походило на вызов. Всё, что требовалось Гаррусу, как и сказала капитан, – просто решить. Он мог бы подобрать с десяток причин, почему этого делать не стоит. Он не вполне уверен, как правильно целовать друга. Женщину, но не своего вида. Уже не говоря о том, что невозможно предположить наверняка, что за этим последует. Проблема в том, что все эти доводы задевали сознание лишь вскользь, и ни один не осел там достаточно прочно. Когда Шепард приподняла подбородок, а волосы её, опав, открыли плечи, Вакариан обнаружил собственные ладони на них. Тёплое дыхание, скользнув по мандибуле, коснулось кромки рта. Взгляд Шепард из-под ресниц – последнее, что зафиксировал разум, избавляя от необходимости мыслить осознанно, и Гаррус сократил расстояние между их лицами. Поначалу это странно – целовать человеческую женщину. Их первый поцелуй был неожиданным, совсем коротким. Он больше запомнил свои впечатления, чем ощущения. Но прямо здесь и сейчас… Прикосновение тёплых, упругих губ не с чем сравнить. Шепард размыкает их, стоит ему слегка толкнуться навстречу, осторожно прихватывает жёсткие пластины его рта, и это отзывается необъяснимым, не укладывающимся ни в какие слова удовольствием, до мелкой дрожи во всём теле. Духи, если в этом и состоит сакральное таинство человеческих поцелуев – понятно, почему они делают это так часто… Но затем она кладёт ладонь на мандибулу, чуть оглаживая пальцами весьма чувствительные отростки – так, что Гаррус непроизвольно пытается вдохнуть глубже, приоткрывает рот и в ту же секунду чувствует мягкое, неожиданно горячее и влажное прикосновение. На удивление знакомое и совершенно понятное. Вышибающее из головы последние отголоски рассудка… Шепард сладкая как на вкус, так и на запах, с потрясающе гибким телом, так легко отзывающимся на скольжение его рук, податливым и крепким одновременно. Он никогда бы не подумал, что она может оказаться такой. Что будет до животного восторга приятно вдавливать кончики когтей в её спину, а языком ласкать её губы и нежный рот… Ладони сами опускаются ниже, почти до самой её талии. Касаться её так – более чем откровенно. Турианская женщина допустила бы такое только по вполне определённой причине, которой здесь и сейчас не место. Он всё ещё не уверен, что может позволить себе… Но Шепард выгибается навстречу, льнёт к его телу, еле слышно выдыхает, и Гаррус чувствует её гладкие прохладные пальцы на шее. Она скользит ими выше, к затылку, где едва уловимо задевает цепочку, но на этот раз не задерживает там ласку надолго. Особо чувствительное место под гребнем турианца отзывается на поглаживающее касание шквалом острых ощущений, а сам он – непроизвольным урчанием. И совершенно однозначным желанием. Распахнувшиеся глаза выхватывают лишь смутные очертания каюты в приглушённом свете. Осознание того, что ещё немного, и он распластает своего капитана по ближайшей горизонтальной поверхности, не озаботившись её мнением на этот счёт, вкручивается в мозг с пронзительностью сигнала аварийной тревоги. В последний раз с упоением проведя языком по открытым губам Шепард, Гаррус призывает на помощь всю имеющуюся силу воли и наконец отрывается от них. Несколько мгновений, пока Шепард восстанавливала быстрое сорванное дыхание, заставили его волноваться в ожидании её реакции. Но поволока во взгляде, едва она открыла глаза, и дрогнувшие в улыбке припухшие губы подсказали, что он всё сделал правильно.***
Вакариан в последний раз оглянулся на док – обтекаемые бока «Нормандии» отозвались прощальным металлическим блеском. Он уходил, получив ответы на многие свои вопросы и обзаведясь гораздо большим количеством новых. Зная, что это далеко не конец целой главы в его жизни, а только лишь начало – смутное, влекущее вдаль, к другим загадкам, противоречиям и истинам, которые ему только предстоит осознать. И надеясь, что их следующая с Шепард встреча привнесёт ясность в то, чем был их поцелуй – отчаянным желанием подчеркнуть их более чем дружеские отношения или же непреодолимым влечением друг к другу. Гаррус невольно развёл жвалы в улыбке, поправляя ремень чехла от снайперской винтовки на плече. Когда «Нормандия» в следующий раз пришвартуется к Цитадели, у него достанет духу спросить её капитана об этом напрямик. Два месяца – это не целая вечность. Можно и подождать.