Космический Архитектор

Линетт прикрыла рот, то ли в попытке не закричать, или же не застонать от резкого прилива крови к члену, и, как на зло, она оказалась в домашних мешковатых штанах, которые так легко оттопырились. - Я… Пришла поговорить по поводу проекта п-по големостроению, – постаралась она полностью удавить похотливые мысли, что было почти, по её мнению, столь же сложно, что невозможно. Казалось, по сравнению со старым миром, в новом, член диктует условия ЕЩЕ больше. – Но ожидала увидеть Мари.       Она прошла в комнату, чтобы не стоять в дверях и огляделась. Интерьер был похож на её комнату, но живущие здесь переделали многое под себя. Аккуратно убранная, почти без индивидуальности, половина без сомнения принадлежала Марии, но на второй… по полу оказались разбросаны игрушки для взрослых девочек самого монструозного вида, неподдельное уважение среди которых вызывал метровый покрытый по всей длине сантиметровыми мягкими шипами дилдо. «Выворачиватель матки 9000» - всплыло подходящее для этого орудия название. - Ха-ха, да проходи-располагайся, не покусаю же! – рассмеялась Корнелия, без стеснения сев на стул за письменным столом, и схватив больше извивающееся щупальце в киске за парой вспотевших яичек размерами с бильярдный шар, начала выводить его из сокровенного места. Щупальце вышло на пять сантиметров, десять, двадцать… сорок, и до сих пор не выйдя до конца, она начала заводить его обратно с пошлым пузырящимся хлюпаньем. – Аа-А-ах!.. Ч-черт… м-малыши шогготы… невероятны… «Её совсем не волнует, что я здесь и смотрю?..» - Линетт осторожно прошла ближе и отвернулась к окну, чтобы скрыть своего вставшего в стойку мальчика, больно оттягивающего штаны вперёд так, что те впились в её попку, обходя по всем формам не хуже, чем настоящие леггинсы. - Я прочла некоторую литературу (почти полдюжины книг), и пришла к неутешительному выводу, что мы делаем многое неправильно… Она потратила некоторое время, чтобы объяснить выводы, к которым она пришла, и это помогло ей сбросить некоторую часть возбуждения. - Конечно, действуя, как раньше, мы могли бы сделать голема, но с горем пополам и не ясно смог ли бы он вообще функционировать. Потому я пришла к нашей самоназначенной капитанше, чтобы это объяснить, – и выдохнула, наконец закончив свой рассказ, наблюдая за гуляющими внизу учениками… Как вдруг почувствовала жаркое, почти обжигающее дыхание на своей шее. - Т-ты такая умная Линетт! Я уже зави-и-идую… - промурлыкала Корнелия в ухо, а её мягкий тембр щекотал кожу и услаждал слух. Чья-то рука, не нужно догадываться чья, ладонью провела ей по правому бедру, а сквозь штаны, она почувствовала, как ей между ягодиц вертикально поводили две горячих твёрдых палки. [Космический-Архитектор подвергает сомнению часть фразы про интеллект.] Опять эти «древние» что-то там лопочут, но Линетт этого даже не заметила. Когда к ней приставили два тридцати пяти сантиметровых толстых члена, у неё возникло двоякое ощущение. С одной стороны, подставлять попку кому-то было очень сложно, пробовала говорить с ней на эту тему, и объясняла, в попку – просто шалости, а в киску – уже развлечение. Но когда-то, КОГДА-ТО! Она была мужчиной, это не стоило сбрасывать со счетов. [Космический-Архитектор считает, что это до поры до времени.] «О чём это он… А! Снежка не в счёт! О-она… всего лишь животное», - и, видимо, посчитала что этот «древний» припоминает случаи с волчицей, и поспешила оправдаться. - Умные люди слишком сексуальны Лин, я почти еле сдерживаюсь, – продолжала мурчать она и повела руками выше по бедру, щедро ухватив ягодицу, что не умещалась в руке, каштановолосая икнула, но Корнелия, не останавливаясь, повела шаловливыми ручками ниже меж двух гор, и почти обнаружила… - С-стой!!! – вышла Линетт из оцепенения, и, схватив левую руку, что сжимала грудь, у Корнелии вдруг земля ушла из-под ног. Линетт мгновенно опомнилась, и сделала всё чтобы смягчить падение блондинки после броска через бедро… И сделала это двояко, сделав еще один оборот, на пол упала уже Линетт, а сверху Корнелия, с бегающими глазами, еще не понявшей, что произошло. В итоге… Линетт лежала спиной на тёплом кофре, прижатая сверху собственной грудью, а поверх неё светлокожие, почти как молоко, пирсингованные дойки блондинки плюс, в дополнение, всё её тело. Дышать было тяжело. Но дышать и не хотелось, ошарашенные глаза заворожили Линетт, эти пухлые губки и аристократично белая кожа… И вдруг у Корнелии глаза расширились невероятно широко, и та резко развела свои груди и приподняла таз посмотрев под себя. Член Линетт уже почувствовал текущую пизду в зоне досягаемости… - У-у-ух ты-ы-ы! Какой миленький жеребчик! Линет! Почему ты мне ничего не сказала?! Я думала, что мы уже подруги. Ты верно одна хотела с ним играть, да?! – наигранно-обиженным тоном спросила блонди, а вторая… Чувствовала, как её серьёзный настрой на учёбу и только… рушиться на глазах. Твёрдые убеждения хорошо закончить учёбу на нескольких кафедрах, вернуться героем к своей маме и Эш, и жить с ними вдвоем, заведя с полсотни детишек… катились в небытие. Она не знала еще как объясниться маме, что они с Эш уже любовники, и Лин собирается взять в жёны и маму, и тётю Эш. Она не успела женится в прошлой жизни, и похоже не удастся и в этой… ведь она… похотливое животное. Резким рывком и мощью силы в 33 единицы, она, схватив под ягодицы ошалевшую Корнелию, оттолкнувшись второй рукой от пола, вскочила на ноги! И столь же резко усадила ту на письменный стол у окна. «Потому что я похотливое животное…» - с отвращением к самой себе, она вырывала себя из стальных оков морали, что напоминали ей, полиамория – недопустима. Брак – это союз мужа и жены. Скотоложство – грех. Инцест – табу. И вдруг… она вспоминает. Еще в детстве, спросив отца, почему он не может взять в жёны маму, он получил кулаком по скуле. “Потому что она Моя жена. И твоя мать”, – ответил отец после. Но размышляя над этим ответом, он пришёл к выводу, что его можно было сократить до “Потому что...”. Когда в средней школе ему понравился красивый азиатский мальчик… он промолчал. “Опять эти голубые. Гнать их в шею из страны и только. Еще сына нашего в своего превратят”, – услышал он маму на кухне. Он тогда не понимал, почему нельзя любить того или тех, кто нравится? И если с инцестом он вскоре разузнал почему, то на остальное, сколь долго бы он не искал, ответа не находил. И сколько бы он не спрашивал людей в сети, их ответ почти всегда можно было сократить до “Потому...”. Ему нравились все и всё, люди, животные, природа, рыбы, насекомые... Но он изменился, когда ему кто-то сказал. Мы – люди, а не животные, принципы – это то, что нас отличает от них. С тех пор… он пытался стать похожим на «человека»… сколь отвратительным ни был бы образ его, каким его пытаются выставить люди какой бы то ни было конфессии. Если человек создан по образу и подобию божьему, то он ненавидел этого бога, но ненавидеть бога – значит ненавидеть людей? Или это человек создал бога по своему образу? Если пророк завещал Любить ближнего своего, почему те кто должны были нести эту истину извращали и трактовали её, как им вздумается, чтобы оправдать войны, притеснения, чистки, невзгоды и всё то зло? Он слишком много думал, и ответы, к которым он приходил, порождали в его сердце ненависть. В итоге он перестал думать об этом, и постарался стать просто «человеком». Завести обычную семью. Обычных детей. Прожить обычную жизнь, и умереть, как обычный человек. Но сейчас. Оковы. Ослабли. Они заржавели. Он вновь мог мыслить своей головой. И он…а, может любить кого пожелает, сколько пожелает, где пожелает, и как пожелает! [Сила Воли 11 -> 21] Она очнулась, когда увидела, как Корнелия, раздвинув свои рельефные объемные бёдра в стороны, с мольбой в глазах смотрела на неё. - П-почему ты остановилась Ли-и-ин… Н-ну пожалуйста, хватит меня испытывать… - взмолилась она. Линетт, вырванная из воспоминаний, чувствовала сколь чист её разум, сколь спокойна душа. Она взглянула на довольно большую по сравнению с Эш киску, которую нельзя было скрыть даже за такими большими яйцами. Она улыбнулась. - Ты хочешь, чтобы этот мальчик доставил тебе удовольствие? – спросила каштановолосая, голос её был почти тихим, спокойным, и ни заикания, ни горячности нельзя было выделить в её словах. - Да! Да-да-да! – быстро закивала Корни, и бёдрами пододвинулась ближе к головке, протянула руки, чтобы взять его… как их перехватили более загорелые руки Линетт и сильные руки потянули ту к себе. - Если хочешь этого – проси, – голова блондинки оказалась впритык к головке полуметрового члена. Студентка облизнула пересохшие губы от вида прозрачной капли на кончике. Линетт наслаждалась заворожённым взглядом студентки, как её тёплое дыхание освежает её головку, как пухлые мягкие губы вступают в работу по назначению, покрывая нежную розовую кожу поцелуями и слюной, она не могла удержаться, чтобы не погладить по щеке эту красу. Та осторожно подняла взгляд. О, этот вопрошающий взгляд с оттопыренными для услаждения губками! - Ты сейчас очень красива, ты знаешь? Как красива мать вынашивающее своё дитя, так и ты великолепна с членом в своём похотливом рту, но эта композиция неполная, не находишь? Я бы сюда добавила красок, но мне понадобится помощь… - убирая светлый локон волос за ухо расстаравшейся студентке, Линетт взяла ту за затылок. - Мпф-хпффф!!! – с начавшимся было мычанием то ли наслаждения, то ли протеста, мышонок загнала своего монстра на стандартных двадцать сантиметров, но толщина… была за пределом всяких стандартов, каких она знала, головка была одной из самых широких частей, и достигала семи сантиметров в диаметре. Но кто действительно удивил, так это Корнелия! Мясное угощение вошло в этот ротик с невероятной лёгкостью, хотя по началу казалось, что у неё вывихнется челюсть. - А-а-ах… я… иду… - схватив обеими руками блондинку, сидящей на столе в молельной позе, за задницу, сжала так, что ранее богатая попка стала похожа на сдавленного слайма, Корнелия хныкнула и каштановолосая потянула девочку к себе, медленно, но, верно, насаживая ротик на свой кол. Бархатистая шея вздулась, как у жабы от огромного куска мяса в глотке, и тот продолжал свои завоевания в глубокие шахты аристократки и уже на половине пути… - Кхы-хм-ф… - «О-он уже в м-моём желудке!!! К-как круто, еще… хочу еще! Больше!» - Корнелия жадно облизывала член, что объёмом был больше любой докторской колбасы. Этот умопомрачительный вкус сводил её с ума, а мускулистый животик с кубиками пресса впереди… и этот мускусный аромат от подзаросшего лобка… Она хотела всё это! Её больно сжатая задница подталкивала её еще вперёд и этот могучий член прорвался сквозь желудок! - Т-ты… А-ах… точно… лучший ротик! – член со всех сторон плотно сжимался будто его обвили канатом, кончик её тарана пощипывало, но её это только возбуждало, осталось еще десять сантиметров. – Я х-хочу быть в тебе полностью! И с резким рывком подалась вперёд, прорываясь прямо в кишку и ударяясь двумя спермобаками размером с апельсин о подбородок Корнелии. Застыв в таком положении, мышонок наслаждалась этим чувством полностью заглоченного, несомненно, очень большого, полуметрового члена. Она улыбнулась сама себе. Подумать только, девочка сейчас полностью заглотила столь огромный кусок мяса и не задохнулась, хотя и стала больше похожа на живой презерватив с ножками и ручками. - Корни, милая… - М-м-ф?.. - Сейчас твой ротик будет разъёбан, как заправская шлюшья пизда, ты хочешь этого? - Умффу-умфу! – попыталась та покивать, хотя вышло, не очень, будучи почти насаженной на кол. Хотя… отказ бы не был принят, это был вопрос вежливости. Взяв ту в районе подмышек, Линетт чуть было не соскользнула.       – Чёрт… ты вспотела, как свинья, девочка моя. Мне нравится... – и странное выражение появилось на лице блондинки, глаза её закатились, и вскоре окно за её задницей было облито фонтаном соков. Улыбнувшись такой её реакции, она покрепче взяла её за подмышки, отвела таз назад. Её чудовище на две трети вышел и блонди вдруг издала звук, будто блеванула, но похоже это было звуком извлекаемого члена. Недолго раздумывая, она начала вгонять в бедную глотку девочки своего монстра. Шея Корнелии стала похожа на постоянно раскачивающийся подвесной в сильный шторм. Несмотря на то, что её желудок выдалбливали с неимоверной силой, блонди успевала насасывать ту часть члена, что была у неё во рту, весь пол под ними уже оказался в её слюне, но этой смазки становилось всё больше вперемешку с желудочным соком. Головка члена исследовала каждый уголок этого желудка и уже не знала куда деться, она врывалась в пищеварительный тракт снова и снова, измазанная в небогатых остатках обеда, желудочного сока, слюны и предэякулята, Линетт почувствовала, что более не может сдерживаться. - Я… Корни… я сейчас… А-Ах!!! – и с её криком член вздулся, еще больше угрожая разорвать рот девочке, вены взбугрились по всей длине и, наконец, извергся плотный выстрел прямиком в животик, переполняя его до краёв. Корнелию переполнило чувство заполненности и вязкой теплоты в её многострадальном желудке, но это оказался не конец, не осталось там больше места, а фонтан не прекращался. В полусознательном от эйфории сознании она взглянула на большие яйца, больше подошедшие бы к молоденькому жеребцу-заводчику, и с наслаждением осознала, что этот поток обогатит все её глубины и еще останется. И, как та предсказывала, желудок вырос уже в два раза, напор спермы уже проделывал собственный путь из глотки, пока в конце концов изо рта студентки не разверзся водопад спермы. Линетт выпускала один выстрел за другим, и в восьмой раз, она почувствовала, что осталось совсем немного, и тогда… Длинный шланг стал покидать перемазанные в семени розовые губки. Шаг назад, и по краям его пошли реки, еще один, и с хлюпающим звуком таран вышел из взятой "крепости", откупорив настоящий молочный водопад, но как по боевой готовности, эта пушка дала еще один залп, со шлепком выстрелив прямо в лицо оттраханой студентки. Миллилитров двести, как минимум, белоснежного нектара - и девочку венчает белая вуаль. - Вот теперь… Композиция полная… еще не хватает только беременного животика, – улыбнулась Линетт, стараясь не допустить чтобы глаза закатились назад от наслаждения, а блондинка с остекленевшими глазами попыталась улыбнуться в ответ выебанным ртом, но с полным ртом спермы это не удавалось, ведь лишаться этой вкусности ей не хотелось, а желудок полон, и она только и смогла, что кивнуть, перевернувшись на спину показывая её взбухший животик и два стоящих колом пениса. – Ты прекрасна Корнелия… Я бы это назвал почти третьим месяцем беременности. Линетт повернула её к себе промежностью так, что та стала лежать в форме перевёрнутого крабика. Если она возьмёт её в киску прямо так, то отдавит девочке яйца, да и ребёночка, сколь сильно не хотелось бы, она еще не собиралась заводить - еще не время. Придётся пристроиться чуть ниже, и пристроив перемазанный будто в белой краске агрегат к не менее белой попке, она собралась разграбить еще одни глубины…