Неподобающий

Полли, бессовестная девочка, вспоминает разговор с племянницей, выдыхая сквозь стиснутые зубы. Ей жарко и холодно одновременно, по телу бегут дрожь и мокрые дорожки пота. Кто-то неподобающий целует ей шею, высасывая жизнь, как вампир, и в нетерпении задирает платье, нашептывая слова на чужом языке. — Ragazza sporca, Polly Grey, molto sporca,* — низкий баритон, смешанный с паскудной улыбкой, от которой Полли тошнит и хочется его еще сильнее. Они встретились в баре, чтобы обсудить сделку. Деловой разговор, ничего больше… по крайней мере, он был таковым, пока ее не пригласили на танец. Это было неправильно и не к месту, но желание все же ответить «да» загорелось с неизмеримой силой. «Хочу кого-то неподобающего». Хотела — получила. Более неподобающего Полли никогда бы не смогла найти. Его темные глаза, смотрящие с хитрым прищуром, всколыхнули эгоистичное чувство самолюбования, что сразу вспыхнуло скептицизмом в пламени его зрачков. Кто-то неподобающий и запретный, отвратительный и привлекательный, милосердный уступчивый убийца, согласившийся пощадить ее сына взамен на Томаса. Он нагнал ее у самого выхода из заведения и предложил пройтись, как знак перемирия между ними. Отказаться не было сил и желания. Полли взяли под руку, вывели на мрачную и грязную улицу старого Лондона, заснувшего некоторое время назад, утопающего в тусклом свете разбитых фонарей. Они были лишь вдвоем: шли слишком далеко друг от друга, чтобы считать их влюбленной парой, но чересчур близко, чтобы выявить неприязнь. И ни души более. А над головой все сияла растущая на темно-синем небе Луна вперемешку со сказочно яркими звездами. Такие ночи обычные люди проводили в обнимку с любимыми и близкими. Но Полли Грей никогда не была обычной. И он навсегда останется для нее ненавистным и далеким. Полли царапает короткими ногтями грубую ткань коричневого пиджака, сладко простанывая что-то неразборчивое и, вполне возможно, нецензурное. Ловит грудью беспорядочные грубые поцелуи на грани с укусами и не может сдержать наслаждения. Она никогда не трахалась под мостом, словно дешевая проститутка, но теперь выбора не было: вести к себе — рискованно, а до отеля десять минут езды на машине. У них нет столько времени, поэтому темный мокрый закуток у канализационного стока кажется лучшим вариантом. Он держит ее на руках, не особо беспокоясь о дорогом платье и накидке из песцового меха, вдалбливая Полли в сырую покрытую плесенью стену. Неровно изгрызенные временем камни больно впиваются в тонкую кожу спины, оставляя на ней царапины и порезы. Полли Грэй сквозь полузакрытые веки наблюдает за тихо скребущимися в брошенных газетах крысами и проплывающими по каналу мимо отходами. У нее нет сил даже на гримасу отвращения. Он высосал ее всю без остатка. Ее аккуратно ставят на ноги, придерживая ослабшее от оргазма тело, и смотрят так насмешливо и призывно, что хочется приставить пистолет к этому удивительно красивому итальянскому лицу и наконец нажать на курок, оставив на стене напротив темно-красное пятно. Но вместо этого Полли берет в зубы очередную сигарету. Чиркает спичка, и струйка дыма медленно поднимается над их головами, пропадая в щелях между камнями. — Было приятно провести с тобой время, — шепчут на грани слышимости тонкие губы, и почему-то в голову приходит мысль, что они ни разу не поцеловались за все время. — Надеюсь повторить столь скромный опыт до вашего с сыном отъезда. Полли выдыхает сизую струйку в его тонкое лицо и усмехается, глядя в блестящие сиянием Луны глаза. Она разрывается между жаждой его смерти и повтором этого проклятого вечера.