Между «никогда», «если бы» и «я люблю тебя»

«Ты ведь знаешь, что он никогда не будет твоим?» Слова Сынчоля так часто прокручиваются в голове, что уже кажутся заевшей пластинкой: навязчиво звучат каждый раз, когда он в очередной раз думает «люблю» при виде Хансоля. Наверное, он готов смирится с этим, но всё ещё не знает, как дальше жить. Подростковая любовь, когда все впервые, и почему-то от лучшего друга мурашки и дыхание перехватывает. Много времени наедине: комфорт даже в тесноте, куча прикосновений, объятий и даже первый поцелуй. Сынгкван не знает, куда это все делось. Нет, они всё так же близки, но Хансоль совсем не идёт навстречу, он застрял где-то в начале пути. А Бу… Он не может остановится. Он не может остановить свои руки, когда они тянутся навести бардак или порядок на голове Соля, когда теребят его пиджак, когда осторожно касаются его пальцев, изучают маленькие ушки или по-хозяйски ложатся на колени, ныряя в художественные разрезы на джинсах. Он не может не стоять рядом, не опускать голову на чужое плечо, не болтать обо всем на свете и смеяться, не разрывая зрительный контакт. И уже не может больше так — понимать, что хочет все большего, но Хансоль… больше не его мальчишка, восторженный и ручной. Он взрослый парень, его друг, но не больше. Их детство прошло слишком быстро. — Не грусти, Квани, все будет хорошо… Мингю гладит его по волосам и обнимает слишком крепко. Бу тонет в этих объятиях, чувствует себя совсем крохотным и защищенным. И даже не пытается выкарабкаться. Зачем? Забота Мингю — как медовый сироп, тягучий и тёплый. Обволакивает мягко: вовремя сказанное слово, кусочек чего-то вкусного, мягкая поддержка. Сколько они все знакомы? Лет семь? Он совсем не представляет, как можно жить по-другому. — Сынгкван… — его имя доносится как через вату, Бу чувствует его кожей в районе затылка. — Я ведь не буду ревновать, обещаю… Ты будешь со мной? — Быть… Что? В смысле? Растерянность стирается резким движением, склонившийся Мингю едва не касается его носа своим: — Не делай вид, что не понимаешь, о чём я. Сынгкван хочет закрыть глаза, спрятаться от настойчивого взгляда, но не может: хён редко бывает таким. В памяти вспыхивают все их моменты и совсем нередкий лёгкий флирт, но он никогда не думал о Мингю в этом плане, сосредоточенный на собственных чувствах. «Вы выглядите как парочка» — кажется, Бу слышал это не раз, и не только от Сынчоля. Но… «Хансоль». Бу представляет, что в его голове есть мигающая табличка с этим именем, и огни на ней не гаснут никогда. — Не молчи. Тёплая, сухая ладонь на его щеке. Пальцы очерчивают контур, скользят по шее, пробираясь к затылку, перебирают короткие волосы. — Сынгкван… Люблю тебя. В глазах Мингю — капля отчаяния и море решительности. Но Бу совсем не ожидает, что его поцелуют. Так коротко и нежно, будто опасаясь, и, оторвавшись заглянуть в глаза, проверяя: все ли в порядке, можно ли ещё. Можно. Сынкгкван не противится — растворяется в ощущениях, впервые понимая, как это, когда целуют тебя, а не ты кого-то. Странно не быть инициатором чего-то большего, нежели дружеское прикосновение. Странно чувствовать чужие губы на своём лице и шее и понимать, что нравится и хочется ещё. — Я не хочу давить на тебя, подумай спокойно, я подожду. Табличка с любимым именем мигает хаотично, испуганно. Почему так трудно понять, что кто-то рядом любит тебя? Разве можно пропустить это? Бу кажется, что он слеп и глуп. Утешает, что, похоже, он не один такой… Мысли мучают и не дают спать по ночам. Притихший, задумчивый, он бьётся меж двух огней: любить или быть любимым? Он вглядывается в свою жизнь, свои отношения и понимает, что для начала нужно разобраться с мелочами. Ответы подождут. — Я не помешаю? — он даже не стучится, заглядывая в соседнюю комнату, и Вернон кивком приглашает его присесть. — Где Хоши? — Помогает Уджи. Или мешает — как повезёт. Послушай вот это… Энергия мелодии проходит мимо, Бу понимает, что взвинчен немного и, возможно, делает ошибку: — Ты помнишь наш первый поцелуй? Вернон прыскает в кулак и ставит трек на паузу. — Такое не забывается — вместо того, чтобы целовать девчонок, мы подарили свои первые поцелуи друг другу. Но, правда, я ни о чём не жалею. — Он сияет, окунаясь в прошлое, а Бу не верит своим ушам: — Я ещё не раз тогда думал — будь ты девчонкой, обязательно бы предложил встречаться. — Но… Парни ведь тоже встречаются. Он снова смеётся, зато Бу совсем не смешно. — Бывает, но мы же как братья… Все тринадцать, как братья, он прав. Но почему же кто-то оказался способен на большее? — Ладно, до завтра. Пойду воздухом подышу. — Эй, поздно, не ходи один. — Ок, найду кого-то. Или нет. Сынгкван не хочет никого видеть и слышать. Телефон, куртка, хлопнувшая дверь. Ступеньки мельтешат под легкими кроссами, этажами ниже высокая фигура: — Куда ты? Сынгкван не отвечает, все быстрее сбегая вниз, натягивает капюшон поглубже, а воротник повыше. «Никогда», «если бы», «я люблю тебя». Куча слов и эмоций гонят его прочь, куда-нибудь, где есть простор. Ночь играет своими красками: переливаются огни витрин, бесконечный поток света автомобильных фар, монотонное переключение светофоров. Он смотрит на город сверху, с пешеходного моста, как завороженный, и не может отвести взгляд. Иногда ему кажется, что нет зрелища красивее — оно успокаивает, упорядочивает мысли, вдохновляет. Прохладный воздух наполняет лёгкие, охлаждая голову. Внутри какая-то горечь и маленькое желание вернутся домой, совсем домой, как будто это что-то решит. «Я люблю тебя» и «мы же братья». Хочется ругаться громко и грязно, хочется быть нужным, любимым. Хочется… совсем чуть-чуть. Надоело красть прикосновения, частички тепла от гладкой кожи, ловить моменты, сохранять мгновенья, как какой-то клад. Это голод, жажда, крохотный ад. Хочется смириться и принять всё, как есть. Найдутся ли силы? Бу выдыхает в очередной раз облачко пара… Пора возвращаться, буквально несколько минут — и он будет готов. Вздыхает и вздрагивает от тяжести руки на своём плече: — Не убегай один, пожалуйста… Мингю смотрит на него сверху вниз, расстегнутый, взъерошенный, серьёзное выражение лица смягчается грустным тоном — он не ругается, он умоляет. Зачем пошёл? Оставь! Отстань… В голове проскакивает куча дряни, но ведь он ни в чём не виноват — Сынгкван сам в такое время помчался бы за любым из них. — Что случилось? Бу не выдерживает, ему это необходимо: ныряет в объятия, как в воду. Он разбит и цепляется за хёна, как за спасательный круг. Запускает руки под куртку Мингю, окунается в его тепло, прижимается ухом там, где бьётся сердце под толстым свитером. Хорошо, уютно… — Ты видел, как тут красиво? — Я не видел ничего, кроме тебя… — Ким поглаживает Бу по спине и резюмирует: — Хм, неплохой вид, действительно, но это не повод, ты же знаешь. Бу не нужен повод. Ему просто нужно было сбежать, чтобы не свихнутся от мыслей. И теперь, ощущая его тепло, слишком рад, что не один. — Мингю… Сынкгкван понимает, что готов дать ответ, что он готов ко всему. И это так внезапно, что сам шокирован и не может ни слова сказать, ни выдохнуть, и просто смотрит в глаза этого парня, пока не вырывается совсем не то, к чему готовился: — Поцелуй меня, пожалуйста. И знай — у тебя не будет повода меня ревновать… Отчаяние отступает, стирается новыми чувствами. Внутренний раздрай уходит без следа — несмотря на промозглую реальность, Бу ощущает весну и небывалый подъём. Все хорошо, и в этом нет подвоха. Мингю тянет Сынгквана домой — они чуть не получают выговор от менеджера, чуть не падают со ступенек, играя в догонялки, и будят всех ближайших соседей своими спорами. Бу не спится и в эту ночь. Он рассматривает профиль Мингю и тихо радуется, что Уджи остался на ночь в студии. В кровати тесно, «теперь его парень» совсем не тростинка, но так хорошо к нему прижиматься, ощущать тепло, слушать дыхание. «Я люблю тебя» Черт возьми, почему этот путь оказался так долог? Сынгкван чувствует себя идиотом — как можно так долго зацикливаться на своём друге и не видеть ничего вокруг? Не видеть Мингю, хоть тот всегда был под носом. Возможно, даже делать ему больно. Как так вышло? Почему? У него нет ответов, но есть подозрение, что он их и не найдёт. Хочется оставить это всё позади и жить нынешним моментом. Грудь Мингю под пальцами тихо вздымается. Они так часто прикасались к друг другу, но это совсем другое. Сынгкван не сдерживает свое желание и ведёт по торсу, изучая: шагает кончиками пальцев до самого края футболки, без сомнения ныряя под неё. Гладкая, горячая кожа. Думает о том, что хочет увидеть это, и не в темноте, и погладить не украдкой. А ещё о том, что Мингю совсем не будет против, но сам Бу, наверное, будет сгорать от смущения, если попробует озвучить своё желание. Пальцы хаотично гуляют везде, где хотят — живот, руки, бедра, шея… Обрисовывают контур лица. Такой красивый. Завораживающий. У Сынгквана в очередной раз дыхание перехватывает. Сколько раз он, не отрываясь, следил за Мингю, ловил его прикосновения и считал хорошим другом — потрясающе недостижимым, даже при своих минусах. Высокий и хорошо сложенный, ухоженный и стильный. Сногсшибающая харизма напополам с очарованием. Заботливый, влюбленный. Не верится… — Сынгкван… Что тебя беспокоит? Хватит уже думать, я весь твой, но ты мне спать не даёшь. Мингю с ворчанием переворачивается, не открывая глаз, одним движением прижимая Сынгквана к себе. Бу в ответ лишь фыркает, вздыхает счастливо и почти мгновенно засыпает, вдыхая его запах. Счастье счастьем, а ранние подъёмы никто не отменял. Ким просыпается на удивление мгновенно, встряхивается, как пёс, и тормошит парня: пора, пора собираться на тренировку. Бу совсем не хочет вылезать из тёплых объятий, кажется, он готов провести так вечность. Но все же поднимается и плетется к себе, наверх, как никогда ненавидя общагу. На каждой ступеньке мелькают мысли и домыслы, как сделать так, чтобы жить на одном этаже. Об одной комнате он не смеет и мечтать. — Ты телефон у меня вчера оставил. — Хансоль ловит его за руку у двери. — Тебе сестра писала утром, ответь… Забыть телефон… Сынгкван не помнит, чтобы такое случалось. Забыть обо всём рядом с Мингю — удивительно, но он не против. — Менеджер сказал, что ты остался внизу. — Да, мы прогулялись с Мингю, и я немного не дошёл. Отвечать честно — просто. «Мы сможем им рассказать?» «Придётся. Эти проныры — наша семья. Да и как утаить?» Утаить невозможно. Ребята все замечают и веселятся не один день: вопросы с подколами и шутки, тихий шёпот и переглядывание. Апогей наступает, когда Сынгкван застает Джонхана, почти сидящим на Хансоле: — У них такой выброс химии! Ты должен знать! — Хён, свали, — второй из младшеньких лишь вяло отмахивается. — Нет у них ничего… — Да ладно! — Джонхан… — едва Сынгкван его окликает, комната на мгновение погружается в тишину. — О… — мимолетное замешательство сменяется напором: — Как хорошо, что ты пришёл. Так что у вас с Мингю происходит? Не хочешь рассказать, а то вся группа на ушах стоит, один Хансоль ничего не видит, как всегда. Бу замирает. Пускай они и говорили о признании, но он пока ещё не готов ответить так просто, тем более… Мысли сбиваются, когда его плечо сжимают чьи-то пальцы. Мингю. Он кивает: поддерживая, позволяя, давая понять — пора. Бу осматривает комнату, понимая, что собрались почти все. — Ребята… — вдох-выдох, ещё чуточку храбрости: — Мы теперь встречаемся. — В смысле? — Хансоль реагирует первым. — В прямом. — Мингю становится рядом с Бу, вид у него серьёзный как никогда. — Я люблю Сынгквана. Он ответил мне взаимностью, теперь мы вместе. Вид у Вернона ошарашенный и немного растерянный, остальные понемногу переваривают услышанное: кто-то сыпет поздравлениями, кто-то ржёт, кто-то мечтательно задумчив. — Все-таки я не ожидал от вас подобной прыти. — Джонхан улыбается, Сынчоль из-за его спины кивает, подтверждая сказанное. — Но я рад за вас, парни. Все принимают их отношения, как что-то абсолютно нормальное и ожидаемое. Сынгкван от этого чувствует себя немного странно, но абсолютно спокойно. Вечером Хансоль приходит к нему сам, садится на край постели: — Тот разговор о поцелуях… Это же не просто воспоминания? Я идиот и ничего не понял? Ты боялся, что я не приму? Сынгкван не удерживает улыбки — его друг действительно глупый, но, по крайней мере, ему не всё равно: — Тот разговор никак не касается меня и Мингю. Только нас с тобой. — Тогда почему у меня ощущение, будто я что-то пропустил? — Он качает головой: — Ещё и Сынчоль назвал меня тормозом. Бу хохочет: их лидер бывает очень прямолинейным. — Думаю, он просто беспокоится о том, что ты рассеян, — он не собирается рассказывать другу подробности, — не заморачивайся. — Думаешь? — Ага… Сынгкван привычно ерошит его волосы, прислушиваясь к ощущениям: нет того сумасшествия, нет отчаянного обожания и желания обладать. Мингю его вылечил. — Так… Ты принимаешь, что мы встречаемся? — Конечно. — Хансоль улыбается самой широкой улыбкой. — Если ты счастлив, то всё в порядке, тем более — Мингю можно доверять. Только не позволяй себя поднимать, уронит ещё. Похоже, шуток на их тему не избежать, но Бу это не пугает. Как и смех, и громкий шепот, и две пары хитрющих глаз одногруппников в то утро, когда Мингю соскучился и ночью приполз к нему в постель, даже никого не потревожив. Как и ворчание внезапно вернувшегося Уджи, его «только не делайте ЭТО в МОЕЙ комнате», когда они целуются в постели Мингю. «Новобрачным нужен свой дом», как вердикт всей команды под хохот и улюлюканье. Но это все просто фон, чудной фон для его любви и счастья, ощущения крепкой руки, которая его не отпустит.