Кто, если не мы?

Звук уверенных быстрых шагов эхом отражается от стен, разносясь все дальше и дальше. После оживленной городской улицы, заполненной толпой людей, скандирующих его имя, коридор основного здания главного корпуса разведывательного отряда кажется Риваю мертвенно молчаливым и пустым. Впрочем, это — не более чем иллюзия, и она быстро рассеивается, стоит лишь завернуть за угол и столкнуться лицом к лицу с несущим свой пост солдатом. — С возвращением, капрал. Обычное, казалось бы, приветствие тупой знакомой болью отзывается в груди. В этот раз он вернулся, выжил. Как, в общем-то, выживал и ранее. «Капрал Ривай всегда возвращается», — именно так говорили солдаты о своем командире, свято веря в его неуязвимость. Наверное, так оно и должно быть, да вот только сам разведчик относился к подобному крайне скептически. Он знал: все они сгинут однажды в этой войне. Неуязвимых людей не бывает. Ривай привычно сжал губы и, кинув на дежурного скучающий взгляд, на ходу кивнул головой, не замедляя шага. Сейчас у него не было никакого желания чесать языком. Он сумеет вдоволь наговориться завтра, когда родственники погибших придут к нему за новостями. Сообщать им о смерти близких — не самое приятное занятие, но переложить это на чужие плечи совесть не позволяет. Впрочем, у разведчика были еще целые сутки в запасе, а пока все, чего ему хотелось — это отдохнуть после очередного задания. Желательно в одиночестве. — Кстати, капрал, вас искала капитан Ханджи. Я сказал ей, что вы приказали никого не впускать в ваш кабинет, но она не послушала… — из-за спины донесся виноватый голос дежурного. «Черт бы побрал эту сумасшедшую», — процедил Ривай про себя, все так же не замедляя шага. Мысли о заслуженном отдыхе отпали сами собой, отчего он почувствовал непреодолимое желание выплеснуть на кого-нибудь накопившееся за все это время раздражение. Впрочем, с Ханджи этот номер не прошел бы, задеть повернутую на гигантах ученую было практически невозможно. Слишком уж идейным человеком она была, ничего, кроме изучения титанов, не могло вызвать в ней даже крохотный интерес. Деревянная дверь его комнаты, вопреки своему обыкновению, открылась почти беззвучно. Застыв на пороге, Ривай обвел глазами свою некогда идеально убранную обитель. Кружка с недопитым чаем стояла прямо на аккуратной стопке ранее белоснежной бумаги, отчего та невольно помялась и потеряла свою белизну, зато приобрела весьма заметные желтоватые пятна от пролитых капель. Отчеты, исписанные его ровным почерком, в беспорядке лежали на столе, диване и даже на полу. Сама виновница этого разгрома сидела в мягком кресле спиной к капралу и что-то внимательно читала. Вероятно, одну из страниц злосчастных отчетов. — Во что ты превратила мою комнату, интересно знать? — процедил он сквозь зубы, проходя внутрь и на ходу снимая с себя куртку с вышитой на спине знаменитой эмблемой разведывательного отряда. — Она всего лишь стала похожа на комнату нормального живого человека, — с привычной улыбкой на лице заявила Зоэ, поворачивая голову в его сторону, — кто же виноват, что ты, чертов чистюля, привык пылинки со всего сдувать? Её реплику Ривай проигнорировал, проходя мимо разведчицы в сторону окна, после чего раздвинул тяжелые шторы, давая лучам уже почти скрывшегося за крышами домов солнца заполнить комнату. Скрестив руки на груди, капрал вновь повернулся лицом к креслу и одарил нарушительницу своего спокойствия поистине убийственным взглядом. — Убираться сама будешь. Говори, что тебе надо. Глаза Ханджи восторженно блеснули за толстыми стеклами очков. Выпустив из рук листки, что недавно так усердно читала, она подалась всем телом вперед и в привычном жесте сплела пальцы под подбородком. — Как прошел поход? Вы встретили нетипичных? — последнее слово Зоэ произнесла с таким мечтательным благоговением, что на и без того недовольном лице Ривая застыло выражение полнейшего отвращения. «Совершенно точно сумасшедшая», — в который раз заметил он про себя. Даже несмотря на то, что с момента их с Ханджи знакомства прошло довольно много лет, капрал не переставал поражаться этому её фанатизму. Впрочем, со временем вечные расспросы и восторги Зоэ по поводу титанов стали почти неотъемлемой частью его будней. Одной из самых неприятных частей. — Был один, — протянул он, слегка наклоняя голову и глядя на то, как глаза Ханджи азартно поблескивают за стеклами очков, — и ты могла бы увидеть его воочию, если бы не получила ранение в прошлом походе. Меньше нужно восторженно пялиться на титанов. Однажды тебя сожрут из-за твоего же любопытства, ненормальная. В запасе у Ривая было еще несколько колких фраз, но озвучить их он просто не успел. Звенящий смех Ханджи перебил его, отчего капрал почувствовал непреодолимое желание выставить её за пределы своей комнаты как можно скорее. — Любопытство двигает науку вперед! — наставительно изрекла Зоэ, закончив, наконец, смеяться, — однажды мои эксперименты принесут свои плоды, вот увидишь. Удостаивать её ответом Ривай не стал, а лишь скептически фыркнул и отвел взгляд. За годы совместной работы он давно понял, что спорить с разведчицей довольно сложно, а уж пытаться что-то ей внушить — совсем гиблое дело. Невольно назревал вопрос: все люди науки такие твердолобые или Ханджи даже по меркам ученых была личностью атипичной? Признаться честно, иногда он начинал ей завидовать. Зоэ рвалась в бой не только из чувства долга, но и ради собственного интереса, она научилась получать от своей работы удовольствие, именно оно давало ей сил. Ривай свою работу ненавидел. Капрал выпрямился и, повернувшись к боевой подруге спиной, устремил свой взгляд в окно. Догорал закат. В это раз — ярко-красный. Для кого-то он был самым первым, для кого-то — последним. Быть может, даже для него. На плечи невольно тяжелым грузом навалилась накопленная за эти дни усталость с примесью горечи и ответственности за всех тех, кто уже никогда не увидит вечерний закат, потому что встретил смерть по его, Ривая, приказу. Чувство совсем не новое, но от того не менее неприятное. Уже давно стало понятно, что привыкнуть к этому он не сможет никогда. Да и никто на его месте не смог бы. Последние лучи уходящего солнца скрылись за острыми крышами домов. — Семеро в этот раз, — произнес он негромко, — семеро из двадцати, почти половина. Новобранцы. Их что, совсем ничему не учат в этих подготовительных отрядах? Голос его как всегда звучал твердо, даже спокойно. Говорить так вошло у него в привычку. Когда ведешь за собой людей, нельзя давать слабину. Пожалуй, его безразличный скучающий тон мог бы обмануть почти любого, да вот только отнести Ханджи к «любым» было весьма проблематично. Слишком долго они друг друга знали, слишком много вместе работали, слишком много общих товарищей потеряли. Разведчица почти неслышно вздохнула, глядя своим вмиг потускневшим взглядом в спину Ривая. Даже её природная жизнерадостность отступала на второй план, когда речь заходила об убитых и съеденных бойцах. Она ведь была капитаном и тоже понимала, каково это — вести людей на смерть. — Знаешь, иногда я думаю о том, что хотела бы бросить это все и быть простым рядовым солдатом. Ответственность не слишком мне к лицу, верно? — спустя некоторое время, слегка ухмыляясь, произнесла Ханджи, почувствовав необходимость разорвать нависшую в комнате тишину, и капрал отвернулся от окна, снова устремляя свой взгляд на неё, — но сразу же в голове возникает вопрос: а кто, если не я? Закончив говорить, разведчица слегка наклонила голову, глядя прямо в глаза Риваю, улыбаясь той самой обезоруживающей улыбкой, что временами так сильно его раздражала. «Кто, если не я?» — произнес он про себя, вторя ей. В действительности, в разведке были личности, способные взять на себя командование. Сильные, статные, смелые бойцы. Представители элиты, такие же, как и он сам. Быть может, даже более достойные люди. Тем не менее, на каждом задании некоторые из них неизбежно гибли, причем не столько по своей вине, сколько по воле случая. Многие называли это злым роком, судьбой. Ривай в судьбу не верил, он знал: это не случайность, это — война. «Кто, если не я?» — снова повторил он. Было сложно, было страшно, а иногда — больно. Тем не менее, эта ноша принадлежала именно ему, переложить её на чужие плечи — значит сдаться, заранее проиграть, предать всех тех людей, что верят в него, называя сильнейшим бойцом человечества. Не тем человеком был капрал, чтобы плевать на чужие надежды. А Ханджи все ещё улыбалась. Как обычно слегка беспечно, но он вдруг осознал: она понимает. По-своему, но все же понимает. Эта ноша, эта ответственность, не только его. Нет, она — общая. От этой мысли стало пусть немного, но легче. — Ладно, черт с тобой, — махнул рукой Ривай, после чего отошел наконец от окна и развалился на диване, откинув голову на его спинку и по привычке закидывая одну ногу на другую, — расскажу я тебе об этом нетипичном. От восторга Зоэ даже хлопнула в ладоши, после чего резким движением пододвинула свое кресло поближе к нему и приготовилась внимательно слушать. Все задние мысли были мгновенно ею забыты, глаза снова засияли нетерпеливым интересом. Все встало на свои места.