Таким, как мы, никто уже не поможет

— Странная традиция. — Дни рождения? — Мг. Отмечаешь вешки. На пути к чему? Все равно, что столбы считать и радоваться, когда поезд мимо них в пропасть летит. — Ты как всегда полон жизнелюбия. Я так понимаю, что это поздравление. Спасибо. Необычный вышел диалог. Еще неожиданней для Есении было то, что она все-таки решилась пригласить Меглина в ресторан. Знала ведь, что откажется. Но все-таки надежда умирает последней. — Ты же знаешь, я людей не очень люблю. Ну, и они мне отвечают взаимностью. Так что, мне тебя более, чем хватает. Понимающий кивок, девушка отвернулась к окну. Но от нее не ускользнул странный взгляд Меглина, который она бы описала как…неловкость? Или все-таки сожаление, что расстроил ее своим ответом, и тем самым стер улыбку на лице своего стажера? Это было совсем на него не похоже... — С Новым годом! — донеслись с улицы отдаленные крики и звук вылетающей из бутылки шампанского пробки. Есения натянула на голову плед, желая всеми силами продлить ускользающий сон. Нет, только не сейчас. Еще немного, еще мгновение побыть вместе в салоне его старенького мерседеса. Поймать пронзительный взгляд его темных глаз. Услышать хриплый, но такой любимый голос рядом. Голос, который она не перепутает ни с чьим другим, потому что таких больше не существует в природе. Таких людей, как Меглин. Неправильных, жёстких, тронутых на всю голову психов. Громко вздохнув, девушка медленно открыла глаза, едва сдерживая слезы. Черт бы побрал эту молодежь, что решила отпраздновать бессмысленный праздник неподалеку от ее убежища. От их убежища, кровать в котором ей теперь приходилось делить в гордом одиночестве. Есения скинула плед с лица, зажмурившись от яркого дневного света. Вставать совсем не хотелось, но утренняя тошнота, ставшая уже такой привычной за последние дни, заставила девушку медленно сесть и покоситься в сторону того места, что служило ванной. Посчитав, что приступа рвоты все-таки можно избежать, Есения медленно зашагала на кухню и плеснула в стакан воды. Полегчало. Окинув взглядом помещение, Стеклова в удивлении вскинула брови: после вчерашнего ужина, на котором так настоял отец и приехал к ней с двумя пакетами продуктов, на кухне все буквально блестело от чистоты. Посуда намыта, со стола все убрано. Интересно, когда он ушел? Набрав номер отца, девушка потерла сонные глаза, и взяла со стола черный карандаш, чтобы убрать волосы в привычный пучок. — Доброе утро, Есень, — отец ответил не сразу. Только сейчас девушка осознала, что даже не взглянула на часы. Может, все же не самое подходящее время для звонка? Но чувство вины за вчерашний праздничный ужин, если его можно было таковым назвать, не позволило ждать. — Я тебя разбудила? Привет. — Ничего. Как себя чувствуешь? — отец зевнул. Точно разбудила. — Также. Тошнит. То ли от начала нового бессмысленного дня, то ли от себя самой. Спасибо, что все убрал. Я даже не помню, как вчера уснула. А ведь хотела просто прилечь. Андрей Стеклов наверняка улыбнулся сейчас. Это было странно для них: вести такие непринужденные беседы друг с другом, благодаря, и искренне рассказывая о том, что думаешь в этот самый момент. Есения правда старалась. Хотела оставить все обиды и непонимание между ними. Какой смысл теперь источать ненависть к отцу, когда все карты раскрыты, и все уже в прошлом. В прошлом, которое не в силах вернуть никому. Застав тогда отца на кухне их большого и пустого загородного дома, с пистолетом в руке, Стеклова ясно осознала, что одно неправильное слово или очередная ее выходка, и отец не справится с грузом вины. — Зачем? — девушка медленно опускается на стул. — А смысл? — пустой взгляд отца пугает даже больше, чем оружие в его сжатой руке. — Я тебя прощаю. — Я сам себя не прощу. — Живи так. — А зачем? — Ради меня. Он ведь уйдет. Уйдет, вслед за Меглиным. А потерять отца сейчас она была совсем не готова. Хватило того, что месяц назад ей пришлось сделать. И снова собственный голос эхом раздается в ее уставшей от потрясений голове: — Я обещала тебе. Держать тебя за руку. Вот я держу. Ты чувствуешь? Я тебя люблю. — Есения? — голос отца вернул ее в реальность, пока дрожащая рука окончательно не ослабела и не выронила стакан воды, — все в порядке? Хочешь, я приеду? — Нет, — уверенно произнесла Стеклова каким-то не своим голосом, — дай мне время. И я снова начну тебе хамить, как это было раньше. — Прошел целый месяц, но мы так и не поговорили о том, что произошло. Возможно… — Я не буду говорить об этом ни с кем. Ни с тобой, ни с мозгоправом, на котором ты так давно настаиваешь. Даже если им окажется Бергич. — Когда убили твою маму, мне это помогло. Поможет и тебе. — Таким, как мы, никто уже не поможет. Мне пора, созвонимся позже. — Домой заедешь? Я мог бы приготовить ужин, — Стеклов не терял надежды вернуть дочь в здание, которое должно называться домом. — Может быть. Пока, — Есения сбросила вызов первой, не дожидаясь прощания. И почему все разговоры отец постоянно пытается свести к Меглину? Она же не спрашивает, почему он струсил и не смог выполнил просьбу матери, а передал это в руки своего друга, который оказался сильнее. — А ты возьми, да спроси. Снова он. Сидит, потягивая свою неизменную фляжку и ухмыляется. Стеклова уже перестала обращать внимание на такие реальные галлюцинации, ставшие скорее закономерностью, чем исключением. — Зачем лишний раз напоминать отцу о том, кто убил его жену? По-моему, между вами и так достаточно ненависти, — грубо бросила девушка и повернулась к Меглину спиной. Кофе, ей нужен кофе и как можно скорей. — Кактусы полей, — устало вздохнул Родион, — сделай хоть что-то полезное. Громко хлопнув дверцей настенного шкафа, Есеня обхватила голову руками и сильно зажмурилась. Головная боль нарастала с каждой секундой, а навязчивый голос, эхом разносившийся по лофту, разжигал в ней невероятную ненависть. — Ты даже после смерти не можешь оставить меня в покое?! — в сердцах выкрикнула девушка и повернулась — галлюцинация исчезла. Наконец-то. Если на сны с его участием она еще была согласна, то видеть его невозмутимый вид в те моменты, когда становилось особенно тяжело, было не в ее силах. — Ты сама-то хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? Медленно повернув голову, девушка взглянула на Меглина — ни тени улыбки, взгляд абсолютно серьезный. Молчит, ожидая ее ответа. Ответа, который и так известен им обоим. — Это нечестно, — по щеке Стекловой предательски скатилась слеза, — появляться тогда, когда я пытаюсь забыть и жить дальше. — А ты разве пытаешься? Очередной приступ тошноты заставляет все же направиться в ванную, быстро проскочив мимо задумчивого мужчины, больно задев его плечом при этом. Девушка могла поклясться, что чувствовала легкий удар, хотя этого просто не могло быть. — Я схожу с ума. Просто схожу с ума, — как заведенная повторяла Есения, умывая лицо холодной водой, после приступа рвоты. — Съезди к врачу, — Меглин застыл за ее спиной, сунув руки в карман джинс. — Вы с отцом сговорились? Не поеду я к Бергичу, даже не пытайся! — Я про другого врача. Есения медленно подняла голову, и посмотрела на мужчину в отражение зеркала. — Нет, — едва слышно выдохнула девушка. — Нужно исключить все варианты. Сделай хоть раз то, о чем я прошу, и не пытайся спорить. — Какое право ты имеешь раздавать мне советы? Ты умер, забыл? — в сердцах крикнула девушка. Во входную дверь настойчиво постучали, и образ Меглина исчез. Стеклова снова разговаривала с пустотой. Наверное, со стороны это выглядело жутко. Неосознанно опустив руку на живот, Есения быстро вышла в коридор, все еще отгоняя навязчивую мысль о причине утренней тошноты и постоянной сонливости. Спихнуть все на нервное истощение было куда проще, чем осознать то, о чем пытался сказать ей Меглин. Только этого еще не хватало. Стеклова заметила знакомое лицо, и потянулась к дверной ручке. — Пистолет возьми, — хмуро произнес Меглин, и, скрестив руки на груди, облокотился о стену. — Это Женя, — хрипло отозвалась Есеня, но замок так и не повернула, — какой смысл? — Просто возьми и все. Внезапно пальто Меглина, которое весь месяц провисело на вешалке, как надежда на то, что он скоро вернется в свое убежище и снова наденет его, упало на пол. Из его кармана, с глухим ударом об бетонный пол, что-то выпало. Пистолет. Должно быть, девушка спрятала его там, когда неожиданно приехал отец, и забыла забрать. — Раз ты так просишь, — прошептала изумленная Есения, и спрятала оружие за спину, прикрыв футболкой. Бывший однокурсник Евгений встретил Стеклову своей обворожительной улыбкой. — Ты что здесь забыл? — сухо спросила девушка, щурясь от яркого дневного света. — Новый год же. Решил, тебе не помешает компания, — Женя достал из пакета бутылку шампанского, — впустишь меня? — Проходи, — Стеклова медленно прошла к столу, почему-то почувствовав, что сделала правильно, послушав Родиона и припрятав оружие. — В конце концов, Меглин ведь нам уже не помешает, — Женя зашел в лофт и окинул его любопытным взглядом, громко присвистнув, — всегда хотел посмотреть, как он живет. — Посмотрел? Свободен, — девушка прожигала его злобным взглядом, который Осмысловский настойчиво игнорировал. — Есенька, перестань. Я пришел, чтобы поднять тебе настроение. Хватит играть роль затворницы. В конце концов, — пробка с хлопком вылетела из бутылки шампанского, — жизнь продолжается. — Твой позитив сейчас не к месту, — Стеклова хлопнула дверцей холодильника, доставая остатки вчерашней еды и потянулась к настенному шкафу в поисках пластиковых стаканчиков. Наличием фужеров, как и другой изысканной посудой, убежище Меглина никогда не отличалось. — Саша в Питер собрался переезжать, слышала? Сдулся парень. А ведь так хотел быть именно тем, кто поймает главного злодея, — Женя разлил шипящий напиток по стаканам, и закинул в рот ягоду винограда. — Правильно делает. Нечего здесь делать, в нашем дурдоме. — Жестоко ты с ним, — парень снова улыбнулся, окинув Стеклову внимательным взглядом, — так хотел добиться твоего расположения. Но Меглин затмил всех вокруг. — Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? — поперхнувшись сладким напитком, Есения вернула почти полный стакан шампанского на стол. — Великий и ужасный Меглин… Он же был вдвое старше тебя! — не унимался Осмысловский, продолжая не обращать внимания на раздраженную девушку напротив него, — и каково это — трахаться с ним? Лучше, чем со мной? — Пошел вон, — процедила сквозь зубы Есения, сжав руку в кулак. — Ладно, извини. Перегнул, — Женя вдруг перестал улыбаться, и виновато покосился на Стеклову, — давай лучше выпьем. За новую жизнь. Девушка молча взяла свой стаканчик и сделала глоток. — Я ведь правда хочу тебе помочь. — Мне не нужна помощь. Особенно от тебя, — отрезала Есения, опустившись на стул. Напряжение между ними вдруг спало, и она устало выдохнула, протерев красные от недосыпа глаза. — Выглядишь паршиво, — Женя нагнулся к столу и протянул к ее лицу руку, пряча непослушную прядь темных волос за ухо, — как ты себя чувствуешь? Теперь, когда осталась одна? Стеклова резко убрала от лица руки, услышав знакомый вопрос. Слово в слово. Не хватает только концовки: «ты меня не поймаешь». — Что с тобой? — нахмурился Женя, но удивление на его лице было слишком наигранным. Он едва сдерживал улыбку. — Пистолет, — послышался знакомый голос где-то за ее спиной. Привычным резким движением, выхватив оружие, Есения навела его на однокурсника, тут же вскочив со стула, и сделала несколько шагов назад. — У тебя окончательно крыша поехала? — ухмыльнулся Женя, — опусти пистолет. — Откуда ты знаешь? — Знаю что? — Это ты звонил мне. «Ты меня не поймаешь». — Так он все еще звонит? — удивился парень, на этот раз, кажется, вполне искренне. — А ты как будто не знаешь. — Есенька, ты с ума сошла. Съезди-ка в клинику к Бергичу. А я лучше пойду. Не хочу оказаться застреленным в Новый год. Еще раз бросив на девушку полный непонимания взгляд, Женя ухмыльнулся, и медленно вышел на улицу. — Я заеду к тебе через пару дней, как придешь в себя. Только не убей никого за это время, — крикнул он напоследок. Спустя пару минут, Стеклова все-таки выдохнула и опустила онемевшие руки, по-прежнему сжимая пистолет. — Если и убью, то только тебя, Жень. Я тебя поймаю, — вслух произнесла девушка и почувствовала на себе одобрительный взгляд Меглина.